Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Билл в Пустоте (начало)



2015-11-07 1524 Обсуждений (0)
Билл в Пустоте (начало) 2.68 из 5.00 22 оценок




 

– Кто ты и почему пришёл ко Мне?

– Я Билл Денбро. Ты знаешь, кто я есть и почему пришёл сюда. Ты убила моего брата и я здесь, чтобы убить Тебя. Ты выбрала не того ребёнка, сука.

– Я Вечность. Я Пожирательница Миров.

– Да? Правда? Ну тогда это твоя последняя порция, сестрёнка.

– У тебя нет сил; вот она сила; почувствуй её, отродье, а потом расскажи, как ты пришёл убить Вечность. Ты думаешь, что ты видишь Меня? Ты видишь лишь то, что позволяет твой умишко. Хочешь увидеть Меня? Давай! Иди сюда, отребье! Иди!

– Выброшен…

(он)

Нет, не выброшен, выстрелен, выстрелен как живая пуля, как Человек-из-Пушки-на-Луну в цирке Шрайн, который приезжает в Дерри каждый май. Его схватили и перенесли через Паучью нору.

Это только мне чудится! – кричал он сам себе. – Тело моё стоит ещё там, лицом к лицу с Ним. Смелее! Это только игра воображения. Смелее! Всё правильно. Стоять, стоять…

(толчок)

С рёвом несясь вперёд по чёрному хлюпающему туннелю с гнилыми, осыпающимися кирпичами, которому было пятьдесят лет, сто, тысячу, миллион миллиардов, кто знает? – разрывая мёртвую тишину прошлого, которое горело то пляшущими жёлто-зелёными огнями, то сверкающими воздушными шарами, наполненными белым ужасным мертвящим светом, то просто глухо-чёрными – он летел со скоростью тысяча миль в час мимо груды костей то человеческих, то нет, и скорость его была, как у снаряда с ракетоносителем. Так он проносился по бесконечному туннелю, но не прямо вверх, а с отклонением, не к свету, а к темноте, какой-то чудовищной темноте

(его кулаки)

разрывая внешнюю темноту в совершенную черноту, которая была везде, она была космосом, вселенной, и основание этой черноты было твёрдым, твёрдым, как полированный эбонит, и он катился по ней на груди, животе и бёдрах, как груз по наклонной доске. Он был на балу у вечности, и вечность эта была чёрной.

(в ящик почтовый)

– остановись, зачем ты говоришь это? Это тебе не поможет, глупый мальчишкаговоря, что видел привидение снова!

– остановись! он стучится ко мне в ящик почтовый, говоря, что видел привидение снова!

– прекрати, прекрати, я требую, я приказываю, чтобы ты остановился!

Ну что, не нравится?

И думая: Если я смогу сказать это вслух, не заикаясь, я смогу разрушить это наваждение.

– Это не наваждение, ты, глупый маленький мальчик, – это вечность, Моя вечность, и ты в ней потерялся, заблудился навсегда, никогда отсюда не выберешься; ты тоже уже вечный и будешь вечно блуждать в темноте… после того, как встретишься со мной лицом к лицу…

Но было что-то ещё здесь. Билл ощущал, чувствовал, как-то по-сумасшедшему обонял чьё-то огромное присутствие в темноте. Силуэт. Он чувствовал не страх, а ощущение непреодолимого благоговения; это была мощь, которая помешала, преодолела силу Его, и Билл только успел подумать бессвязно: Пожалуйста, пожалуйста, кто бы Ты ни был, вспомни, что я очень маленький…

Он рванулся навстречу и увидел, что это была огромная Черепаха, её панцирь сиял всеми цветами радуги. Древняя голова рептилии медленно покачивалась над панцирем, и Билл почувствовал смутное недоумение видом того существа, которое вызволило его. Глаза Черепахи были добрые. Билл подумал, что это, должно быть, самое древнее существо, которое можно себе представить, гораздо старше Его, которое претендовало на вечность.

– Кто ты?

– Я Черепаха, сынок. Я создала Вселенную, но, пожалуйста, не вини меня за это; у меня болел живот.

– Помоги мне, помоги, пожалуйста!

– Я не принимаю участия в этом деле.

– Мой брат…

– На своём месте в макровселенной; энергия вечна, даже такой маленький мальчик, как ты, должен знать это.

Сейчас он летел над Черепахой, и даже на такой огромной скорости плоский панцирь Черепахи казался длящимся бесконечно. Он представил, что едет в поезде и проезжает мимо кого-то, кто идёт в другом направлении, а поезд был таким длинным, что казалось невероятным, что можно остановиться и даже пойти обратно. Он всё ещё слышал бормотание и гудение Его, злобный визг, полный безумной ненависти. Но когда говорила Черепаха, голос Его становился пустым и бессвязным. Черепаха разговаривала в голове Билла, и он понимал, однако, что существует Нечто ещё, и это Другое пребывает где-то далеко, за гранью мира. Это Другое Нечто, возможно, создало и Черепаху, которая только наблюдает, и Оно, которое только пожирает. Это Другое является силой вне вселенной, мощью за пределами любой другой мощи, автором всего, что есть.

Неожиданно до него дошло: Оно хотело выбросить его через стену в конце вселенной в какое-то другое место, (что эта старая Черепаха называла макровселенной) где я действительно живу, где Оно существует как титаническое сверкающее ядро, которое могло бы быть мельчайшей песчинкой в мозгу Другого; он, наверное, увидит Оно обнажённым, существом, не имеющим формы, разрушающим свет, и там он мог бы быть либо полностью уничтоженным, либо живущим вечно отражённой ущербной жизнью в сознании этого одержимого, бесформенного, бесконечно голодного существа.

– Пожалуйста, помогите мне, ради других…

– Ты должен помочь себе сам, сынок.

– Но как? Пожалуйста, скажите как? Как? КАК? Наконец он добрался до огромных задних ног Черепахи, у него было достаточно времени на осмотр её грандиозной, древней плоти, он изумлялся её тяжёлыми когтями – они были странного жёлто-голубого цвета, и он мог видеть в них, как галактики плывут друг через Друга.

– Пожалуйста, ты хорошая, я чувствую и верю, что ты хорошая, и я умоляю тебя… не сможешь ли ты мне помочь?

– Ты уже знаешь, есть только Чудь и твои, друзья.

– Пожалуйста, о, пожалуйста!

– Сынок, ты вспомнил: «Он стучится ко мне в ящик почтовый, говоря, что видел привидение снова»…это всё, что я могу сказать тебе, и уж коль ты влез в эти космологические дебри, то будь добр, выброси все инструкции.

Сейчас он понял, что голос Черепахи становится всё более отдалённым. Он был вне её, пулей летя в темноту, которая была глубже самой глубины. Голос Черепахи перекрывался, над ним возобладало ликующее невнятное бормотание Существа, которое вытолкнуло его в это чёрное логовище – голос Паука, Его.

– Как тебе понравилось снаружи. Мой Маленький Друг? Нравится? Ты полюбил это местечко? Поставишь 98 против 100, что это был хороший удар и ты отсюда можешь танцевать дальше? Можешь поймать это своими миндалинами и понять, где право, где лево? Тебе понравилась моя подружка Черепаха? Я думал, что эта глупая дура давным-давно умерла и ей бы не мешало сделать это, думаешь, она сможет тебе помочь? нет, нет, нет, нет, нет, он стучитсяонстучитсяон, нет – Прекрати кривляться, времени в обрез; давай поговорим, пока ещё можно. Расскажи мне о себе, Маленький Дружок… расскажи, кактебе понравился весь этот тёмный холод там снаружи? Ты насладился своим грандиозным путешествием в ничто, которое лежит снаружи? Подожди, вот мы вырвемся туда. Маленький Дружок! Подожди, ты прорвёшься туда, где Я существую! Подожди! Подожди мёртвых огоньков! Ты посмотришь и сойдёшь с ума… но ты будешь жив… и будешь жить внутри них… внутри Меня…

Оно заскрипело ядовитым смехом, и Билл услышал, что голос Его начинает замирать и одновременно разбухать, будто выходит из своих границ… или бьётся в них, стараясь выбраться. Было ли это именно так? Да. Он думал, что так. Потому что, когда голоса звучали синхронно, один из них, тот, к которому он нёсся сейчас, был совершенно незнаком ему. Он говорил так, как не может воспроизвести ни одно человеческое горло или язык. Это был голос мёртвых огоньков, подумал он.

– Времени в обрез; давай поговорим, пока можно Этот человеческий голос становился слабее, как радио Бангорской станции слабело, когда ваш автомобиль уезжал на юг. Яркий мерцающий страх наполнил его. Скоро он перестанет нормально сознательно общаться с Ним… и какая-то часть его существа поняла это, по смеху Его, По ЕЁ чуждой радости, что это было именно то, что Оно хотело. Не просто послать его туда, где Оно действительно существовало, а разрушить связь их сознаний. Если это произойдёт, он со всей очевидностью полностью погибнет. Выйти из этой связи означало навсегда потерять путь к спасению; он хорошо это понял из поведения родителей по отношению к нему после того, как умер Джорджи. Это был единственный урок, который он извлёк из их ледяной холодности.

Покинуть Его… и приблизить Его. Но покинуть было важнее. Если Оно хотело сожрать детей здесь, или поглотить их, или что там Оно с ними делало, почему Оно не послало их всех сюда? Почему именно его?

Потому что Оно хотело избавить свою Паучью сущность от него, вот поэтому. Каким-то образом Паук-Оно и Оно, которое звало его мёртвыми огоньками, были связаны. Что бы там ни жило в этой темноте, там Оно было неуязвимо только тогда, когда Оно было в этом месте, а не где-то ещё… но Оно было также и на земле, в Дерри, в физической форме. Каким бы омерзительным Оно ни было в Дерри, форма была физическая… а то, что имело физическую форму, могло быть убито.

Билл летел сквозь тьму, скорость всё ещё нарастала. Почему я так хорошо ощущаю, что все разговоры Его просто блеф, надувательство? Почему это так? И каким образом это происходит?

Он понимал, как может быть… только может быть.

«Есть только Чудь», – сказала Черепаха. Предположим это то, что надо. Предположим, что они проникли глубоко в чей-то другой язык, не физически, а умственно, духовно? И предположим, что если Оно может выбросить Билла достаточно далеко в логово и достаточно близко к вечной своей сущности, то ритуалу придёт конец? Это расколет его, убьёт его и выиграет всё в одно и то же время.

– Ты хорошо соображаешь, сынок, но очень скоро будет слишком поздно.

Оно испугалось! Испугалось меня! Испугалось нас всех!

– скольжение, он соскальзывал куда-то, а впереди была стена, он ощущал её, ощущал в темноте, стена на краю бесконечности, а за ней – другое измерение, мёртвые огоньки…

– Не говори со мной, сынок, и не говори сам с собой, это разрывает твою свободу, можешь укусить, если хочешь, если осмелишься, если сможешь быть смелым, если вынесешь это… вгрызайся, сынок!

Билл схватил – не зубами, но как будто зубами своего сознания.

Повышая голос до полного регистра, изменяя его (изменяя на самом деле, превращая в голос своего отца, хотя Билл до самой смерти не узнал этого; некоторые тайны не раскрываются, возможно, это и к лучшему), на одном дыхании он закричал:

ОН СТУЧИТСЯ КО МНЕ В ЯЩИК ПОЧТОВЫЙ, ГОВОРЯ, ЧТО ВИДЕЛ ПРИВИДЕНИЕ СНОВА, А СЕЙЧАС ОТПУСТИ МЕНЯ!

Он почувствовал в своём сознании, что Оно вопит от тщетного нетерпеливого гнева… но это также был крик страха и боли.

Ему никогда не приходилось исполнять чью-либо волю, такого с Ним никогда не случалось, и до самого последнего момента существования Оно не подозревало, что это может случиться.

Билл чувствовал, что Оно мучается с ним, не тянет его, а выталкивает, стараясь избавиться от него.

ОН СТУЧИТСЯ КО МНЕ В ЯЩИК ПОЧТОВЫЙ, Я СКАЗАЛ! ПРЕКРАТИ ЭТО! ВЕРНИ МЕНЯ ОБРАТНО! ТЫ ДОЛЖНО! Я ПРИКАЗЫВАЮ! Я ТРЕБУЮ!

Оно заорало снова, боль стала сильнее – возможно, отчасти потому, что за всё своё долгое существование Оно только причиняло боль, питаясь ею, и никогда Само не испытывало на себе.

Оно всё ещё пыталось избавиться от него, слепо и упрямо настаивая на своей победе, так как всегда Оно одерживало победу… но Билл почувствовал, что скорость его уменьшается, и гротескный образ пришёл ему в голову: язык Оно, покрытый живыми каплями слюны, надувается, как толстый валик, лопающийся, истекающий кровью. Он видел, как он сам цепляется зубами за кончик этого языка, кусая и разрывая его время от времени, лицо его погружается в сукровицу, которая и есть кровь Его, утопая в Его мертвящем зловонии, но удерживаясь, удерживаясь каким-то образом, в то время как Оно боролось со слепой болью и яростью, чтобы он снова не стал рвать язык.

(Чудь, это Чудь, стой, смелее, будь стойким, стой за своего брата, за друзей; верь, верь во все вещи, в которые ты когда-то верил, верь, что, если ты скажешь полисмену, что ты потерялся, он доставит тебя домой в целости и сохранности, что есть Сказка о Зубе, который живёт в гигантском глазурованном замке, и Санта Клаус на Северном полюсе, который делает там игрушки с троллями и эльфами, и что Полночный Капитан может быть реальностью, да, может быть, несмотря на Кальвина и старшего брата Кисеи Кларка Карлтона, говорящего, что это всё – детский бред; верь, что твои мать и отец снова тебя любят, что храбрость возможна и слова будут гладко литься всё время; нет больше неудачников, не нужно съёживаться от страха в земляной яме иназывать её штабом, не нужно больше плакать в комнате Джорджи от бессилия и невозможности спасти его, верь в себя, верь в огонь этого желания.) Неожиданно он начал смеяться в темноте, но это был не истерический смех, а смех изумления.

О, ЧЁРТ, Я ВЕРЮ ВО ВСЕ ЭТИ ШТУКИ! – кричал он, и это была правда; даже в одиннадцать лет он мог понять, что иногда всё оборачивается смешной стороной. Свет мерцал вокруг него. Он поднял руки над головой и поднял голову и вдруг почувствовал, что какая-то сила пронизывает его с ног до головы.

Он услышал, что Оно опять заорало… и неожиданно его стало тащить обратно, на ту дорогу, по которой он пришёл. Он всё ещё мысленно представлял, как его зубы вгрызаются в странную плоть языка, сжимаются в гримасе старухи-смерти. Он летел сквозь тьму, ноги волочились следом, а шнурки его старых башмаков развевались как победное знамя; ветер этой пустоты свистел в его ушах.

Он пролетел мимо Черепахи и увидел, что та спрятала голову в панцирь; голос её был глухим и искажённым, будто даже панцирь, в котором она жила, был сам по себе вечностью:

– Неплохо, сынок, но я бы закончила это сейчас, не давай Ему исчезнуть, энергия имеет свойство рассеиваться, ты знаешь? знай, что то, что можно сделать в одиннадцать лет, может не повториться больше никогда.

Голос Черепахи слабел, слабел, слабел. Была только мчащаяся темнота… а затем русло циклопического тоннеля… запах времени и разложения… паутина на его лице, как гниющая пряжа в логове… рассыпающиеся кирпичи, запачканные… пересечения времени, всюду темнота, лунные шары – всё исчезло, а Оно вопило и вопило:

– Отпусти меня, отпусти меня, я никогда больше не вернусь, больно, больно! – Он стучится ко мне! – кричал Билл в исступлении.

Впереди он ещё видел огни, но они становились слабее, пока совсем не погасли… и на какое-то мгновение он увидел себя и остальных ребят, держащихся за руки в одну линию, Эдди с одной стороны, а Ричи с другой. Он видел собственное тело, осевшее, голова опущена, он смотрит на Паука, который качается и извивается, как дервиш, его огромные колючие ноги сучат по полу, яд капает с жала. Оно.

Оно кричит в смертельной агонии.

Затем он вталкивается в своё тело, как рука в бейсбольную перчатку. Эта сила отрывает его руки от Эдди и Ричи, ставит его на колени, тянет его по полу до края паутины. Он протягивает руку к одной из нитей паутины, ни о чём не думая, и рука немедленно начинает неметь, будто ему сделали укол новокаина. Нить толщиной с телефонный провод.

– Не трогай её, Билл! – вскрикнул Бен, и Билл отдёрнул руку, но на ладони осталась ссадина, как раз под пальцами. Сразу же потекла кровь; он встал на дрожащие ноги и стал смотреть на Паука.

Оно уползало от них, прокладывая путь в наступающих сумерках в дальнем конце своей норы. Оно оставляло лужицы и пятна крови, когда проходило, однако их противостояние прорывало внутренности Его в дюжине, даже в сотне мест.

– Билл, паутина! – закричал Майк. – Посмотри! Он отступил назад, вытягивая шею, а нити паутины опускались вниз, падая на пол по обе стороны от него, как тела бледных мясистых змей. Нити немедленно стали терять форму и просачивались в трещины в полу. Паутина распадалась на части, освобождаясь от своих сплетений. Одно из тел взлетело, подобно мухе, а потом упало, ударившись об пол со звуком разбивающейся тыквы.

– Паук! – закричал Билл. – Где Оно?

В голове у него всё ещё стоял мяукающий и кричащий от боли голос Его. И Билл понял, что Оно исчезло в том самом туннеле, куда был выброшен Билл… но исчезло ли оно, чтобы вернуться в то место, куда Оно намеревалось послать Билла… или спряталось, ожидая их ухода? Чтобы умереть? Или спастись?

– Господи! Огни! – закричал Ричи. – Огни исчезают! Что случилось, Билл? Где ты был? Мы думали, что ты умер!

Частично Билл осознавал, что это неправда: если бы они действительно думали, что он умер, они бы убежали, разбежались по одному, а Оно с лёгкостью ловило бы их одного за другим. Или правильнее было бы сказать, что они думали, что он мёртв, но верили, что он жив.

Мы должны убедиться! Если Оно умирает или возвращается туда, откуда пришло и где находится оставшаяся часть Оно, то это хорошо. А что если Оно только ранено? Если Ему станет лучше? Что…

Стэн отмахнулся от своих мыслей, как будто выбросил разбитый стакан. В сумеречном свете Билл увидел, что одна из нитей паутины коснулась плеча Стэна. И прежде чем Билл успел дотянуться до него, Майк рывком бросился на мальчика. Он отбросил Стэна от куска Паутины, часть которой упала на рубашку.

– Убегайте, – крикнул им Бен. – Убегайте, она вся падает! Он схватил Беверли за руку и стал тянуть её к маленькой двери, пока Стэн вставал на ноги, озираясь вокруг, а потом схватил Эдди. Наверху разрывалось в агонии паучья паутина, теряя свою страшную симметричность. Тела лениво извивались в воздухе, как кошмарное ожерелье. Лопнувшие нити падали, как гнилые ступеньки какой-то странной стремянки. Более прочные нити повисали на камнях, шипя как коты, теряли форму и уползали.

Майк Хэнлон пробирался сквозь них, как будто прокладывал путь через линию противника при игре в футбол в школьной команде, наклонив голову, уклоняясь и увёртываясь. Ричи догнал его. Невероятно, но Ричи смеялся, хотя волосы его стояли дыбом, как иглы у дикобраза. Огни меркли, фосфоресцирующие искорки на стенах уже погасли.

– Билл! – кричал Майк. – Давай! Бросай всё!

– А что если Оно не умерло? – кричал Билл им. – Мы должны бежать за Ним, мы должны убедиться!

Спутанные клубки паутины опускались как парашюты, а когда они падали, раздавался звук, как от разрываемой на части кожи.

– Оно уже умерло! – кричал Эдди, догоняя их. Глаза его лихорадочно горели; дыхание клокотало в груди. Упавшие нити паутины оставили множество шрамов на его гипсовой повязке. – Я слышал Его, Оно умирает, Оно не издавало бы таких звуков, если бы всё было хорошо, Оно умирает, я уверен!

Руки Ричи появились из темноты, схватили Билла, сжали в объятиях. И он стал тащить Билла обратно в полном экстазе.

– Я тоже слышал – Оно умирает, Большой Билл! Умирает… а ты не заикаешься! Совсем не заикаешься. Как ты этого достиг? Как, чёрт побери?

Голова у Билла кружилась. Изнеможение охватило его. Он не помнил, чтобы когда-нибудь так уставал… но в голове крутились слова Черепахи: Я бы покончила с этим сейчас. Не давай Ему исчезнуть… то, что ты смог сделать в одиннадцать лет, может не получиться больше никогда.

– Но мы должны удостовериться…

Тени скрывали их руки, и темнота была почти полная. Но прежде чем стало совсем темно, он подумал, что увидел такое же сомнение на лице Беверли… и в глазах Стэна. И пока не исчезли последние проблески света, они продолжали слышать мрачные шепчуще-шелестящие звуки непередаваемого распадения на части паутины Его.

 



2015-11-07 1524 Обсуждений (0)
Билл в Пустоте (начало) 2.68 из 5.00 22 оценок









Обсуждение в статье: Билл в Пустоте (начало)

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Как распознать напряжение: Говоря о мышечном напряжении, мы в первую очередь имеем в виду мускулы, прикрепленные к костям ...
Как вы ведете себя при стрессе?: Вы можете самостоятельно управлять стрессом! Каждый из нас имеет право и возможность уменьшить его воздействие на нас...
Личность ребенка как объект и субъект в образовательной технологии: В настоящее время в России идет становление новой системы образования, ориентированного на вхождение...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (1524)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.011 сек.)