Воображение и фантазирование

Нередко наши мысли и мысленные образы отрываются от реальной действительности. Такой режим работы ума называется фантазированием или мечтательностью, и представляет большую опасность для духовной жизни. Круг сценариев внутренних фантазий у обычного человека довольно ограничен:

Страшилки. Воображение яркими красками рисует человеку бедствия и несчастные случаи, могущие случиться с ним или его близкими, особенно с детьми. Распаленный собственным воображением, человек так сильно переживает, что мечется туда-сюда не находя себе спокойного места.

Смешилки. Мы выдумываем или вспоминаем смешные ситуации, истории, анекдоты, и их мысленно «смакуем».

Победилки. Мечтательное представление победных окончаний своих споров, соревнований, конкурсов, ссор и драк. Представление себя вместо главного героя в остросюжетных происшествиях, прочитанных книгах, кинофильмах.

Подобные фантазии докучают человеку не только в обыденной жизни, но и на богослужении в храме. Заметив и осознав, их надо быстро обрывать Иисусовой молитвой.

Такие любимые многими жанры литературы как фантастика, детектив, приключения чаще всего также являются плодом фантазирования с целью разжечь воображение, возбудить страсти и пощекотать нервы читателя. Увлечение ими надолго отодвигает достижение настоящих благодатных состояний, напротив, прокладывает путь состояниям прелестным.

Отрыв от реальности способен мало-помалу переместить центр жизнедеятельности человека в виртуальный мир, созданный его воображением. Тогда он все чаще начинает смешивать реальный мир с воображаемым. Толчок к этому процессу и подает фантазирование, возбуждаемое и растимое через книги, фильмы и компьютерные игры, за которыми дети и взрослые просиживают часами, забывая обо всем на свете.

Святоотеческое учение запрещает использовать при молитве воображение и представлять с его помощью образы рая, ада, ангелов, святых, Богородицы, Господа даже в таком виде, как они написаны на иконах. Трудовая молитва должна быть безвидной. Святитель Феофан Затворник пишет: «Самый простой закон для молитвы - ничего не воображать, а, собравшись умом в сердце, стать в убеждении, что Бог близ, видит и внимает, и в этом убеждении припадать к Нему»[19]. О тех образах, которые возникают при молитве не по нашей воле, разговор особый, но мы, чтобы не впасть в прелесть, не должны вызывать их самовольно и неосмотрительно принимать все, что нам является.

Способность ума к образному мышлению повреждена грехопадением и находится под бесовским влиянием более чем прочие умственные способности. К воображению бесы очень легко примешивают свое действие и накручивают любителям пофантазировать такие сюжеты, что они начинают «вспоминать» свои прежние существования, участвовать в звездных войнах, общаться с «ангелами», «святыми», инопланетянами и, наконец, попадают в больницу для сумасшедших.

Вы скажете: «Ну вот, опять бесы!» Да, возлюбленные мои, опять. Мы думаем, что если мы их не видим, то они где-то очень далеко от нас. Между тем, они – наши частые, даже постоянные гости. Их воздействие на наш внутренний мир происходит ежедневно и еженощно, наряду с действием собственной нашей души и действием Духа Святого, Которым всяка душа, в том числе и наша, живится. Наш внутренний мир является полем непрерывного действия этих трех сил.

 

Доносительство

 

С детства мы знаем неписанную норму коллективной жизни, что ябедничать и доносить друг на друга старшим нехорошо. Это – не заповедь Божия, и даже не гражданский закон, но, тем не менее, в ней есть рациональное зерно и с ее существованием надо считаться.

Непросто проследить происхождение такого отношения к доносительству, у этого есть и внутренние и внешние причины. К внутренним причинам можно отнести голос совести, который говорит: «Не делай другому того, чего не хочешь себе». В детском возрасте ябедничество считается постыдным проявлением слабости. Ребенок или подросток, если может сам постоять за себя, не пойдет жаловаться. Жалуются слабые, чаще девочки. У детей мотивация доносов проста, во взрослом же возрасте она сильно усложняется: здесь мы находим зависть, мщение, страх, карьеризм, сложные интриги. Вспомним, как иудеи пригрозили Пилату доносом, чтобы добиться распятия Христа.

Вносит свою лепту в негативное отношение к доносительству также обычное в миру противостояние начальства и подчиненных. По своему назначению, начальство вынуждено заставлять, наказывать, ограничивать свободу, ущемлять интересы подчиненных. А последние очень часто подчиняются первым не по доброй воле, а по необходимости. На фоне этого противостояния, отношение простых членов коллектива к доносчикам из своей среды всегда негативное, почти как к предателям, причем пострадать можно не только душевно, но и телесно. В свою очередь, и начальство заинтересовано в том, чтобы подчиненные не бегали к нему по пустякам, и не одобряет мелкого доносительства. Для него желательно, чтобы мы сами решали мелочи личной и бытовой жизни, которые невозможно определить правилами и инструкциями, и в которых зачастую невозможно разобрать, кто прав, кто виноват.

Правило «ни в коем случае начальству не доносить» имеет свои отрицательные стороны, и не может не иметь их вследствие своего человеческого, а не божественного происхождения. Оно ставит стену отчужденности между начальством и подчиненными, позволяет существовать теневым лидерам и неформальным группировкам, физически сильным и порочным притеснять слабых и богобоязненных, и в результате не дает сложиться здоровому коллективу. Поэтому, не во всех случаях надо бежать к начальству, так же, как не всегда имеет резон скрывать от начальства происходящее. Попробуем обозначить общие мысли, которыми следует руководствоваться в решении этого действительно непростого вопроса.

Предположим, идет судно с командой на борту. Если член экипажа видит, что некто что-то пролил, разбил, намусорил, опоздал, забыл, не положил на место, нагрубил, но делает это не систематически и не преднамеренно, об этом нет нужды доносить. Но если кто-то сверлит корпус судна, разводит открытый огонь, откручивает гайки у главного двигателя – надо обязательно известить начальство, и никто за это не осудит.

Подобно и в монастыре: можно и нужно носить тяготы друг друга, терпеть общечеловеческие немощи, самостоятельно решать между собой мелкие конфликты, но не следует скрывать смертные грехи и поступки, грозящие крупными неприятностями всей обители. Кто не может жить по монастырскому законоположению – пускай живет в миру. Это будет лучше и для его собственного спасения, и для монастыря со всеми его обитателями. Однако, обращаясь к начальству, надо следить за чистотой своих намерений. Бывает, что личные греховные мотивы настолько сильно примешиваются к благовидным причинам, что предпочтительнее оставить дело на Волю Божию и подождать, когда оно само собой решится каким-либо другим образом.

Кто затрудняется самостоятельно определить, нужно или нет обратиться в высшую инстанцию, может посоветоваться с духовником.

 

Болтуны

 

Как в мирской, так и в церковной среде встречаются, и не так уж редко, люди особого склада. Они весьма начитаны и готовы подолгу рассуждать и спорить почти на любую тему: о молитве, о церковной истории, о богослужении, о приходской жизни, о состоянии иерархии, о нынешнем положении Церкви и путях его улучшения, о подвигах св. Отцов, расколах и ересях, о новостях науки, техники и политики. Правда, разсуждения болтуна не отличаются большой глубиной и точностью, так как почерпнуты из беспорядочного чтения, своих незрелых рассуждений, рассказов разных людей и слухов, и не проверены собственным опытом. Но одолеть такого болтуна в споре невозможно. Его слабое место, ахиллесова пята, – обычные нормы христианской жизни, как то: воздержание от курения и излишнего винопития, регулярное посещение храма, подчинение богоустановленной иерархии, дисциплине, исполнение келейного правила, признание своей вины при согрешении и испрашивание прощения. Это ему никак не удается осуществить на практике. Он подобен человеку, который решил было сораспяться Христу для спасения своей души. Человек этот начал изучать устройство и виды крестов, из какого дерева они изготавливаются, куда вбиваются гвозди, куда помещается табличка. Наконец, став в этих вопросах большим знатоком, он готов часами с жаром спорить о том, как это правильно сделать. Но самому распяться – никак.

Возможно, здесь мы имеем дело с каким-то видом психического расстройства, так как подобные люди обычно неспокойны, непоседливы, непослушны и не способны к длительному целенаправленному труду. Покуда знакомство с ними ограничивается застольными беседами, они производят впечатление ярких, незаурядных личностей. Но стоит приняться с ними за какое-то общее дело, как обнаруживается их непригодность к коллективному труду, а часто и вообще к какой-либо практической деятельности.

 

Милостыня

 

«Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут»(Мф.5, 7). Оказание милостыни ближнему является, кроме христианского долга, непременным условием духовного совершенствования и достижения благодатной любви. А если любовь достигнута, то милостыня и тогда не престает, но пребывает выражением этой любви.

При всем том, означенная добродетель требует осторожности и рассудительности, так как и здесь врагом нашего спасения приготовлены ловушки, расставлены сети. Об опасности тщеславия при благотворительности предупреждает нас уже Евангелие. Надо избегать и внешней похвалы от людей, и внутреннего «трубления» пред самим собой. Но есть и другие опасности помимо тщеславия.

Внешняя милостыня предназначена для обеспечения необходимых телесных потребностей человека, а не для удовлетворения его греховных страстей и прихотей, как пишет апостол Павел: «Имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1Тим.6, 8). Чтобы не сделаться соучастниками чужого греха, не следует давать милостыню, когда мы точно знаем, что она будет использована на грех, например, на пьянство или наркотики. Равно не стоит давать деньги в долг для безнравственных предприятий, покупки предметов роскоши, дачи взяток. Умиляясь видом просящего милостыню ребенка и давая ему деньги, мы провоцируем использование детей в этом качестве взрослыми, которые не останавливаются и похищать детей для этой цели. Мы не задумываемся о том, что давая милостыню не в меру, можем соблазнить человека и даже пострадать сами.

Просители милостыни, особенно «профессиональные», как правило, не являются носителями высокой нравственности. Они терпят нищету поневоле и мечтают совсем о другой жизни. Когда им в руки вдруг попадает значительная сумма, они не могут устоять перед открывшейся возможностью хотя бы несколько часов, несколько минут провести как состоятельные люди, удовлетворить не телесные потребности, а мучащие их страсти: прокатиться на такси, сходить в ресторан, купить лучшие сигареты, целый ящик спиртного, дорогие безделушки и т.д. А затем, когда деньги подходят к концу, вновь возвращаются к обычному образу жизни. Между ними за «прибыльные» места у входа в храм, в монастырь, в магазин идет ожесточенная борьба, в которой бывают не только угрозы и побои, но и убийства. Регулярно получая от кого-то крупные купюры, они думают, что эти деньги или «легкие», или «грязные», и даются владельцем для облегчения своей совести. Поэтому особой благодарности к дарителю они не чувствуют. С любопытством собирая слухи и факты из его личной жизни, они дополняют их своими догадками и домыслами самого нелепого свойства, и распространяют в своей среде. Затем, узнав адрес, самые смелые приходят за подаянием прямо к его жилищу, подстерегая его на каждом шагу. А просьбы их все больше становятся похожими на требования.

Поэтому опытные священники советуют своим духовным чадам подавать не самым назойливым, и не тем, которые становятся у дверей первыми, а напротив, тем, которые не лезут вперед и ведут себя скромно, по которым видно, что они оказались в положении просителей случайно. Советуют давать милостыню продуктами или одеждой. Незнакомым людям не давать много, чтобы не обращать на себя их особого внимания. Часто на лице человека ясно отображается его образ жизни. Конечно, мы не можем всегда точно распознать внутренние качества просителя, нас можно обмануть трогательной историей, показным благочестием, притворной наружностью. В случае невольной ошибки Бог примет наш поступок по намерению, но какую-то первичную оценку ситуации мы все-таки должны делать, и не закрывать глаза на очевидные вещи.

Крупные суммы опасно давать в долг даже давним знакомым. Когда приходит время отдавать долг, хорошие знакомые вдруг изменяются, предпочитая лучше испортить с нами отношения, чем расплачиваться. Особенно в тех случаях, когда передача денег не была юридически оформлена. Давать можно столько, чтобы потеря этих денег не была для нас катастрофой.

Мы должны понять, что не можем удовлетворить всех просящих. Наши средства ограничены, а просителей очень много. Кому же подать в первую очередь? Посмотрим, какие приоритеты намечены по этому вопросу в Священном Писании.

«Доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Галат.6, 10).

«Если же кто о своих, и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры, и хуже неверного» (1Тим. 5, 8).

«Если ты делаешь добро, знай, кому делаешь, и будет благодарность за твои благодеяния. Делай добро благочестивому, и получишь воздаяние, и если не от него, то от Всевышнего» ( Сирах.12, 1-2).

Если мы православные, то должны в первую очередь благотворить православным, особенно благочестивым; прихожанам своего храма, попавшим в трудное положение; своим домашним, родственникам, нуждающимся из своего народа, а потом уже, если останется, иноверцам, иноплеменникам, ненавидящим и обидящим, и всем-всем прочим.

Не следует брать в долг, чтобы подать милостыню. Также не следует отдавать просящему вещей, без которых мы сами не сможем обойтись, не нарушая установившегося порядка своей жизни[20].

В подаянии вещественной милостыни есть два момента. Один – приятный, когда мы не отказываем, даем, помогаем, другой – не очень приятный, когда приходится чем-то для этого жертвовать. Поэтому люди нередко пытаются разделить их: приятное сделать самим, а неприятное переложить на другого, то есть сделать добро за чужой счет.

– Вася, мама купила нам по шоколадке! Но твою я отдал Шарику. Он был голодный, и мне стало его очень жалко.

– Почему же ты не отдал ему свою?

– А свою я уже успел съесть.

Порой среди наших знакомых встречаются люди, которые, заметив наши попытки поступать по Евангелию, начинают выпрашивать у нас разные вещи и деньги, загружать нас своими делами. И они не могут остановиться, но требуют все больше и больше, пока не получат отказ в резкой форме. Иногда мне казалось, что такие люди сознательно принимают на себя роль искусителей, чтобы испытать предел нашей добродетели, увидеть, где и как мы «сорвемся.». Перед такими и не надо метать бисер, но во всех их бессовестных просьбах решительно и без смущения отказывать.

Как же относиться к словам Евангелия: «Всякому, просящему у тебя, давай»? (Лк.6, 30) Надо признать, что слово «всякий» имеет ограниченный смысл. Не может Закон Божий требовать, чтобы мы дали ребенку заряженный пистолет или пузырек с ядом, хотя бы он и просил их со слезами. Не думаю, что мы обязаны отдать случайному просителю квартиру, в которой мы живем, своего ребенка, почку для пересадки и т.д. Будем творить добро по силе своей с разсуждением, и восполнять смирением свою недостаточность в исполнении Заповеди о милостыне.

Написанное здесь о внешней милостыне является не вершиной этой добродетели, а первой ступенькой, реально достижимой в современных условиях. Утвердившись на ней, можно идти и дальше, совершая отдельные поступки более высокого уровня самопожертвования и надежды на Бога по требованию обстоятельств и нравственного чувства.

Подобно телу, душа и дух человека требуют сообразной себе пищи и попечения о них, а потому, кроме вещественной милостыни, бывает милостыня душевная и духовная. Помочь человеку душевно или духовно является делом не менее важным, чем милостыня вещественная.

Дела душевной милостыни: ободрить человека, когда он находится в состоянии печали, болезни или в затруднительном положении, посочувствовать, успокоить, дать полезный совет, предупредить об опасности. Каждый из нас испытал на себе силу слов, сказанных с участием: «не переживай, все будет хорошо», «держись, ты же мужчина», «потерпи, мой дорогой». Сколько людей, благодаря им, вышли с честью из трудных ситуаций, а если бы они не были вовремя сказаны – не известно, какой бы был финал.

Дела духовной милостыни – помочь ближнему в том, что касается богопознания и спасения: помолиться за него, потерпеть его немощи и простить ради заповеди Христовой, научить истинам веры, помочь креститься, исповедаться, причаститься, разобраться в духовных вопросах, устоять в искушении, вернуться к благочестивой жизни.

Для того чтобы давать душевную и духовную милостыню ближним, мало одного желания. Необходимо сначала развить свои душевные и духовные силы, благоустроить свой внутренний мир, дабы было, чем поделиться. Часто люди, не имея этого багажа, пытаются помочь другим по действию гордости, переоценивая свое духовное состояние, воображая себя учителями и даже старцами. Это подобно тому, как если бы кто, увидев нищего, дал ему щепку, камушек, фантик от конфеты. Если нищий подслеповат, то выбросит не сразу, а сначала попробует съесть.

В наше время, как, впрочем, и во все времена, вещественная и душевная милостыня в цене. Высоко ценится и духовная милостыня в форме исцеления от болезней, прозорливости, чудотворений. В малой же духовной милостыне мало кто чувствует нужду – едва воцерковившись и полистав духовные книги, люди уже считают себя достаточно богатыми в духовном отношении.

 

Странничество

 

В древности странниками называли путешествующих с различными целями. Путешественником, нуждающимся в пище и ночлеге, мог стать и, время от времени, бывал каждый в то время. Отсутствие транспорта, гостиниц и магазинов в их современном виде, делало прием странников общественной необходимостью, и даже законом. Хозяева знали свои обязанности, а гости - правила поведения в чужом жилище. Людей, проводящих постоянную бездомную жизнь, среди них было немного. Пожизненными странниками были св. Апостолы и проповедники, распространившие христианство в концы вселенной. Усердие к приему таких странников считалось большой добродетелью и отмечено в Священном Писании. Благодаря усердному гостеприимству, некоторые сподобились принять в свой дом не только св. Апостолов, но даже и Ангелов.

Однако к нашему времени ситуация сильно изменилась. Сейчас странниками, в отличие от путешественников и паломников, стали называть почти исключительно людей, ведущих бездомный образ жизни, не имеющих духовной цели своих странствий, с расстроенной нравственностью, с непредсказуемым поведением, часто больных душевными и иными опасными болезнями. Принимать их на ночлег и даже просто пускать в дом желающих не находится.

Оттого написанное древними Отцами о странничестве стало почти неприложимо к современной жизни. Как внешний подвиг благочестия, странничество к нашему времени исчерпало себя и выродилось в бродяжничество, которое не приносит добрых плодов. Остатки богоугодного странничества сохранились в виде путешествий по святым местам и приема паломников на ночлег в монастырских гостиницах или прихожанами храмов. Снова прошу прощения у благочестивого читателя за жестокие слова, но они отражают печальную действительность. Очень хотелось бы, чтобы всё было иначе, но для этого требуется нравственное перерождение всего нашего общества в целом. Ситуация может измениться и в случае гонений на Церковь, когда ее лучшие чада и священнослужители будут нуждаться в прибежище.

Вопрос же о странничестве как состоянии человеческого духа не потерял своей актуальности и сегодня. Все мы странники и пришельцы во время своего земного существования, и должны помнить об этом, чтобы не привязываться чрезмерно к земному и не предпочитать временных ценностей вечным. В книгах о монашеской жизни встречаются рекомендации вести себя в монастыре подобно страннику. Но и здесь необходима осмотрительность. Когда духовные писатели призывают нас уподобиться детям, овцам, голубям, змеям, купцу, идолу, страннику, надо понимать, что имеются в виду лишь некоторые их лучшие качества, а не полное уподобление им. Желая стяжать лучшие качества странника в духовном смысле, современный монастырский подвижник может:

избрать себе обитель вдали от знакомых и родственников,

всегда вести себя, как будто только что пришел в монастырь,

считать себя последним из братий,

не критиковать распоряжений начальства,

не заводить ни с кем отношений близкого знакомства и дружбы, особенно с нерадивыми братьями,

не обзаводиться множеством вещей сверх необходимости, и не огорчаться, лишаясь их,

избегать пустословия.

Но к сожалению, начинающие искатели духовного странничества подражают совсем не этому. Их привлекает состояние безответственности и безпопечительности странника по отношению к хозяйству обители, обособление от монастырского братства и попечение лишь о собственном спасении. Нужно ли объяснять несообразность и даже безнравственность такого поведения? Если кто-то мечтает проводить образ жизни странника или отшельника в прямом смысле, а не в духовном, если он считает, что монастырское начальство и другие братья мешают ему спасаться, зачем ему и идти в общежительный монастырь? Ничто не препятствует такому рабу Божьему странствовать или жить в пустынном месте, подальше от людей. Хорошо бы подумать ему и о том, что произойдет, если все будут вести себя в монастыре подобно путешественникам в гостинице. Кто же возьмет на себя роль содержателя гостиницы и обслуживающего персонала? То же, что о странничестве, можно сказать и о юродстве. Настоящее юродство Христа ради, как один из высших подвигов христианского подвижничества, недоступно правильному пониманию новоначальных.

Рекомендуя состояние странничества для насельника монастыря, св. Отцы в то же время заповедуют ему как можно теснее прилепиться к духовнику, которому надлежит подробно рассказывать обо всем, что происходит в его внутренней жизни, открывать помыслы, испрашивать совета даже в мелочах. Руководство духовника настолько необходимо для благополучного духовного странничества, что при отсутствии духовника оно становится неполезным.

Грустные опыты у нас перед глазами. Вот послушник берет в руки книгу «Руководство к духовной жизни прп. Отцев Варсануфия Великого и Иоанна» (Спб., 1905г.) и открывает ответ 256: «Сделайся мертвым для всякого человека; в сем-то и состоит странничество». Прочитав это, он обособляется от монастырского братства, включая начальство и священнослужителей. Но и духовника у него нет, или общение с ним крайне затруднительно. Далее начинается варение в собственном соку, духовное окормление самого себя, лишенное всех положительных влияний и помощи со стороны. Затем послушник находит «Изречения неизвестных старцев»: «Странничество ради Бога хорошо, когда ему споспешествует молчание, потому что странничество, соединенное со свободным обращением, не есть странничество»[21]. После этого, в ответ на любые, отнюдь не праздные, вопросы братий, а иногда и начальства, молодой подвижник начинает вести себя так, будто бы не слышит, что к нему обращаются. Или же пытается обойтись двумя словами: «простите» и «благословите».

Слова «простите» и «благословите» действительно полезны, и даже многополезны в монастырской жизни. «Простите» – если провинимся или станем жертвой несправедливого выговора, а «благословите» – когда нам назначают послушание трудное и которое не нравится. С помощью слова «простите» мы утверждаемся в покаянии и смирении, а словом «благословите» – в отсечении своей воли. Но как раз в этих-то случаях ни «простите», ни «благословите» из молодых подвижников не вытащить даже пытками. Обычно они произносят эти слова в других ситуациях, без смысла и невпопад, раздражая и возмущая этим ближних. Наместник звонит на проходную, дежурный послушник поднимает трубку:

– Кто дежурит на проходной?

– Простите.

– Я спрашиваю, кто дежурит, как твое имя?

– Благословите.

Между тем вышесказанные слова св. Отцов о странничестве и молчании сами по себе правильны, но они описывают данные добродетели частично, подобно тому, как клобук имеет отношение к монашескому облачению, но не дает представления о его виде в целом. Чтобы получить общее представление о какой-то добродетели, надо рассмотреть и объединить то, что сказано о ней в разных книгах у различных Отцов. Относительно молчания, например, в «Древнем патерике» есть прекрасное объяснение: «Новоначальный брат спросил монаха, говоря: что лучше: молчать или говорить? И сей отвечает ему: если слова праздны, то оставь их; а если хороши, то дай место добру и говори. А особенно, если они будут благи, то не медли, но тотчас произноси их». И еще у Иоанна Лествичника сказано: «Не будь безрассудно молчалив, чтобы не причинить другим смущения и огорчения»[22].

Новоначальному, особенно, не имеющему духовного руководителя, для того, чтобы приобщиться к подвигу странничества, вполне достаточно не общаться с нерадивыми, не участвовать в пустословии, осуждении и развлечениях. Но в то же время следует общаться с благонамеренными братьями и говорить по необходимости. Такое поведение позволит сохранять правильный внутренний настрой и сберегать силы для духовных занятий.