ВОЙНА ПРОТИВ ХОРЕЗМА И ПОРОДНЕНИЕ С ЧИНГИСИДАМИ

Оазисы Хорезма, нижнее течение Окса со множес­твом рукавов имели для Мавераннахра выдающееся стратегическое значение. У низовья Яксарта была боль­шая дельта реки южнее Аральского моря, если ею владеть, то это мощная преграда проникновению кип­чаков, чья столица Сарай была расположена там, где Волга впадает в Каспийское море. Сын Казагана Абдаллах подчинил на короткое время Хорезм внезапным набегом²⁸, признанным впоследствии самоуправством; эмир Хусейн, напротив, предпочел породниться, что­бы обеспечить там свое влияние. Выкуп за невесту, который потребовал правитель Хорезма, намного пре­высил средства князя, пришедшего к власти как раз после долгой войны; попытка все же его собрать от­пугнула от него сторонников. Хорезм был, как уверя­ли Тимура ученые Самарканда, «куполом ислама, гор­достью мусульман», его «чистая почва была местом пребывания мудрецов этого времени, садом благород­ных шейхов» ²⁹. Причина для объединения с местным правителем Хусейном Суфи появилась быстро; Тимур отправил ему послание, в котором сообщал, что по воле Чингисхана местечки Шива и Кат перешли во владе­ние Чагатаев. Неоспоримым был тот факт, что земля Хорезма целиком была прирезана к области Джучи; но это означало, что Чингисхан оба названных местечка выделил Чагатаю, так как в каждой из областей мира, которые были присуждены одному из его сыновей, другому принадлежали отдельные ее районы, лежащие вне основной территории, для того чтобы каждый из братьев был внимателен к интересам других. За про­шедшие годы неурядиц Хусейн Суфи, человек из мон­гольского рода Конгиратов, приноровился противоза­конно собирать налоги в обоих упомянутых местах. Теперь наступил момент возврата. Хусейн и не думал добровольно отказаться, что и следовало ожидать. Он ответил холодно, что свою страну завоевал мечом и мечом придется ее у него снова отнимать³⁰.

В действительности Чагатай вместе со своим братом Угедеем участвовал в штурме Хорезма³¹; это и извес­тие о распоряжении Чингисхана дали Тимуру истори­ческое оправдание его притязаний. Видимо, в фиктив­ном переделе завоеванных стран он видел законную схему политического строя мира; конечно, эта схема всегда должна была толковаться только в пользу Ти­мура, но никогда во вред ему. И если какой-то Хусейн Суфи выступает против священного порядка Чингисхана и собственные военные удачи считает тем, чем следует руководствоваться, то он может быть толь­ко деспотом, тираном, из рук которого нужно осво­бодить Хорезм, жемчужину ислама, и местных му­сульман. Эту точку зрения представляли также самар­кандские правоведы, у которых Тимур спрашивал со­вета по поводу неудачи с посланниками. Один из них, Джелал-ад-дин Кеши — как показывает прозвище, выходец с родины Тимура, — предложил свои услу­ги, чтобы еще раз усовестить жестокого Хусейна Суфи. Однако тот не думал о том, чтобы слушать многослов­ные предостерегающие проповеди, в которые подмеша­ли цитаты из Корана и слова Пророка. Он арестовал назойливого посланника. Этим был создан достаточный повод для войны.

Весной 1372 года Тимур как раз вернулся снова из Моголистана и позволил себе только немного поохо­титься на своей родине, где он принял посланника Картида Джият-ад-дина, последователя Мутдж ад-дина. Таким образом, представители Герата все еще придер­живались соглашения, которое они заключили в 1351 году с Казаганом. В теперешнем положении — война против Хусейна Суфи была решенным делом — эта миссия была для Тимура особенно ценной. Он мог рассчитывать, что Картиды во время его отсутствия не нападут на него с тыла. Но он не был доверчивым. Отправив гератского посланника, он подчинил «мир­ное объединение» рода Боролдай, которое рыскало повсюду на территории между Кундузом и Кабулом, своему старому доверенному, эмиру Секу, а защиту Самарканда поручил надежному Саиф-ад-дину. Затем он выступил, через Бухару продвинулся к Оксу, где скоро наткнулся на авангард врагов, одолел их и дви­нулся дальше в Кат. Гарнизон местной крепости полагал­ся на надежность рвов и стен. Тимур, однако, не хо­тел терять здесь много времени; Хусейн Суфи не должен дожить до вечера, если окажется пленником за­воевателя. И Тимур велел кое-как заполнить ров гус­тым кустарником, сам поскакал к его краю, находясь под угрозой выстрелов из крепости, и, прежде чем доставили достаточное количество кустарника, попы­тался загнать одного из своих офицеров в ров; тот отказался, несколько других послушались, добрались до цоколя крепости, сцепились с защитниками. Такой смелой атакой нападающим, которых Тимур нетерпе­ливо подгонял, удалось взять крепость. А тех, кто провинился, отказавшись выполнить приказ, он при­судил к наказанию: бить палками и потом вести в Са­марканд привязанными к хвосту осла. Нападавшие втор­глись дальше в Хорезм. Тимур велел своему войску раз­вернуться в цепь для грабежа. Хусейн Суфи увидел, что не может встретиться с врагом в открытом бою, и спасался в крепости своей столицы; вскоре после это­го он послал посредника к Тимуру.

Враги Тимура, которые находились в его собствен­ных рядах, решили, что настал удобный момент ос­лабить власть «господина счастливых обстоятельств». Кайхосров из Хотталана, который уже в войне эми­ра Хусейна против Тоглук-Тимура предал дело граж­дан Мавераннахра³², позже чрезмерно прославлял Тимура в Моголистане, вступил с ним в братское объединение³³ и был ему в борьбе против эмира Ху­сейна одной из самых крепких опор³⁴, посчитал, оче­видно, что появилась последняя возможность подре­зать уже четко ощутимое превосходство этого выскоч­ки. Его целью было никому не позволить стать та­ким сильным, чтобы остальные эмиры унизились до получателей его приказов. Он отправил Хусейну Суфи послание, в котором советовал продолжать пе­реговоры о сдаче и одновременно вооружаться для нападения. Если будет так, то он, Кайхосров, хочет со своими войсками напасть на Тимура с тыла. Рас­считывая на готовность Хусейна Суфи к переговорам, Тимур велел части своего войска порыскать по стра­не. Вдруг ударили в литавры, раздались воинствен­ные крики. Спешно собирал Тимур оставшихся при нем воинов для битвы. Противники выстроились на берегах реки, друг против друга. Мужественные эми­ры Тимура гнали лошадей в воду и нападали.

Господин счастливых обстоятельств, благословлен­ный на успех, хотел также погнать в воду своего быстрого как ветер горячего коня, но тут шейх Му­хаммед, сын Байяна Зюлдуса, стал поперек дороги: С сегодняшнего дня борьба — только наше дело, а тебе надлежат трон и пиршественный стол!

И бросился на своем коне в воду, переплыл ее и добрался благополучно до противоположного берега; и Ханзаде Абу ль Маали из Термеза выбрал, следуя за ним, этот путь, и все, смелые герои, ремеслом которых является победа, наступали со всех сто­рон, обратили врагов в бегство и преследовали до самых городских ворот³⁵.

Хорезмийцы снова заперлись в своей крепости. Хусейн Суфи не намного пережил это поражение; он умер, что называется, с тоски. Его преемником стал его брат Юсуф. Он претворил в жизнь то, что пер­воначально намеревался сделать Хусейн: вступил в переговоры с Тимуром. Он быстро сообразил, что тот хотел потребовать. Ак Суфи, еще один брат Хусейна, был женат на дочери умершего в 1341 году в Сарае хана Синей Орды Узбека³⁶, и от этого брака родилась дочь, которую назвали Севин Бек.

«С тех пор как Адам воспылал любовью к Еве,

Никогда не рождалась такая красавица —

благородная жемчужина из моряЧингисидов,

по сути ангел, по виду фея!

В своей проницательности, украшающей Вселен­ную, господин счастливых обстоятельств считал правильным ту жемчужину ракушки королевства вместе с драгоценным камнем из рудника власти, принца Джангира, нанизать на нитку брака, так как он узнал в союзе Венеры сферы ханства с Марсом неба султаната указание на счастье и успех. Сло­ва, которыми посланники Юсуфа Суфи предлагали ему свою покорность, принял он с одобрением и пос­троил фундамент примирения и чистой дружбы для того счастливого союза. Юсуф Суфи рассматривал этот оборот дела как выигрыш и с большим жела­нием взял на себя обязанность держать наготове для той девы, спрятанной под покрывалом невинности и неприступности, достойное снаряжение, чтобы в любое время, если будет дано указание свыше в от­ношении этого, позволить ей ехать ко двору, под за­щитой которого скрывается все человечество. Таким образом был улажен спорный случай и на место раз­доров и ненависти пришли дружба и любовь, и привыкшее к победам, удачливое, с надтесанным лозун­гом триумфа знамя вернулось из Хорезма³⁷.

Снова на своей родине Тимур узнал о предательс­ких планах, которые замышлял Кайхосров. Князья и эмиры должны были устроить над ним суд; они пос­читали его виновным и в оковах послали в Самарканд. Там его отдали оставшимся и живых слугам эмира Хусейна, которые отомстили ему за смерть своего хо­зяина. Так он пал жертвой кронной мести, которую однажды сам привел и исполнение над эмиром Хусейном, и снопа руки Тимура остались чистыми. Коман­довать тумеиом Хотталана поручил он родственнику Кайхосрова и провел следующую зиму в радости и ве­селье «на месте трона султаната и расстелил ковер справедливости и милости на земле пространства и вре­мени»³⁸.

Однако несмотря на все успехи в Хорезме, на все хвалебные речи преданных ему сторонников, которые восхваляли в Тимуре уже нового хана, которому боль­ше не подобает собстненноручно вмешиваться в бой и подвергать опасности свою выдающуюся персону³⁹, не­смотря на уничтожение двух важных внутренних врагов, а именно Зинде Хазама и Кайхосрова, он должен был и дальше принимать в расчет скрытое сопротивление среди эмиров Мавераннахра. Ханы Тармаширин и Газан не могли его сломить; Казаган, Абдаллах и эмир Хусейн потерпели неудачу из-за сепаратизма князей и военачальников, из которых многие, пожалуй, поддер­живали Тимура в его борьбе против Хусейна только потому, что ожидали от этого ослабления, а может быть, и окончательного разрушения стоящей над ними власти. Неудивительно, что они создали Тимуру так много трудностей, сколько могли, даже посягали на его жизнь. Когда Тимур приказал арестовать эмира Кай­хосрова, после того как стали общеизвестны его пред­ательские связи, его сын Махмуд и два других эмира, среди них сын Хизира из ясавурьян, нашли возмож­ность бежать в Хорезм. Предложение Кайхосрова Хусейну Суфи не было, вероятно, шагом одиночки; за предателем стояло большое число заговорщиков. Еще осенью 1372 года Юсуф Суфи благосклонно выслушал беглецов. Он предпринял атаку на Кат и опустошил его окрестности. И этот вызов становится понятным, только если Юсуф Суфи после оценки положения и по опыту отношений эмиров друг к другу мог рассчи­тывать на то, что Тимур не выдержит нового похода в Хорезм, то ли оттого, что даст себя разбить, то ли оттого, что противники в его собственных рядах воз­ьмут верх над ним. Но Тимур, закаленный во многих, закончившихся для него неблагоприятно раздорах и проникнутый убеждением, что воспалившиеся раны нужно прижечь незамедлительно, а не тогда, когда они начинают нарывать, уже в марте 1373 года велел при­звать войско на территории Кирши и двинулся во вто­рой раз в Хорезм. И тут Юсуфу Суфи стало страш­но, так как у жителей Мавераннахра, очевидно, не было желания оказывать сопротивление. Он молил о снисхождении и милости, просил сообщить Тимуру, что он раскаивается в своей медлительности при подготовке поездки его племянницы в Самарканд; он просто хо­тел принять немедленно все необходимые меры. Ти­мур довольствовался этими заверениями и прекратил поход. И в Самарканде 1373 год прошел теперь в под­готовке к большому свадебному торжеству.

Следующей весной Тимур отправил в Хорезм пос­ланников, которые должны были привезти домой не­весту его сына Джахангира. Юсуф Суфи приложил много стараний, чтобы оказать все необходимые в та­ких случаях почести и не отказывать ни в чем дру­гом. Торжества в Хорезме, правда, не смогли затмить торжеств в Самарканде. Город был роскошно украшен к приему невесты, вся работа и торговля стояла и хож­дение прекратилось, и «принцесса, люлька⁴⁰, Кайдафа⁴¹ ее поколения, осыпанная драгоценными камнями божьей милости, увенчанная украшениями бесконечной благосклонности создателя, возвысила при господстве благословенной восходящей звезды сиянием своего излучающего счастье прибытия город Самарканд до предмета зависти трона царицы Савской»⁴². Церемония бракосочетания, проводимая соответственно шариату, состоялась во время, тщательно выбранное астролога­ми. Затем разбрасывались золотые монеты и благород­ные камни, мускус и амбра в толпу. Праздничный пир завершил торжества⁴³.