В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ «РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ»

Э. К. МЕТНЕРУ

 

[1]/14 января 1910 г.

[Нью-Йорк]

 

Многоуважаемый Эмилий Карлович,

Сердечно благодарю издательство «Мусагет» за желание выпустить в свет небольшую книгу о моих сочинениях¹.

Только, как мне ни лестно и приятно появление подобной книги, я должен отказаться от указания критика, который мои сочинения «знает» и «ценит» и который мог бы написать статью обо мне. Такого лица я не знаю.

Должен также отказаться от указания «отрывка из моего письма», где бы выяснилось мое profession de foi².

Могу только помочь редакции в вопросе о моем портрете, причем с удовольствием не только укажу на хороший портрет, а просто дам редакции один из имеющихся у меня портретов, когда приеду в Россию. (Приблизительно через пять недель.)

Итак, не сердитесь за многие отказы и верьте мне еще раз, что появление такой книги мне крайне приятно, но я бы только не хотел принимать такого деятельного участия в ее издании.

С искренним уважением к Вам С. Рахманинов

Мой поклон и привет Николаю Карловичу.

 

 

Л. ПРИБЫТКОВОЙ

[20 января]/2 февраля 1910 г.

[Нью-Йорк]

 

Милая моя Зоечка, твое второе письмо получил, но адрес позабыл твой и поэтому отвечаю на дядю Сашу. Хотя я и не остановлюсь у Вас, но все-таки надеюсь, что ты придешь меня на вокзал встретить.

В Петербург приезжает Наташа, и мне хочется остановиться с ней где-нибудь поближе к Двор[янскому] собр[анию].

После концерта ¹ думаю выехать в Москву.

Крепко тебя обнимаю и целую.

С. Р.

С И. ТАНЕЕВУ

18 февраля 1910 г.

[Москва]

 

Дорогой Сергей Иванович,

Из того рубля, который охотник дал двум рыбакам за кашу, — первый рыбак ничего не получает, так как он имел только один фунт крупы, который сам и съел. Весь же рубль поступил второму рыбаку, имевшему 2 ф[унта] крупы и съевшему только один ф[унт]. Более справедливого решения не существует¹.

Чуть не вернулся к Вам с половины дороги...

С. Рахманинов

ДИРЕКЦИИ РУССКОГО МУЗЫКАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА

23 февраля 1910 г.

[Москва]

 

Спешу известить Дирекцию Императорского Музыкального Общества, что я, к сожалению, не могу принять на себя руководство четырьмя симфоническими концертами в будущем сезоне в Петербурге.

С совершенным уважением С. Рахманинов

 

М. Л. ПРЕСМАНУ

24 февраля 1910 г.

[Москва]

Милый мой друг Матвей Леонтьевич,

Письмо твое, программу и критику получил и душевно благодарю за все это. Собираюсь к тебе приехать в Ростов в будущем сезоне¹, приблизительно в январе или феврале, и сейчас уже радуюсь повидать тебя там «на месте» в твоем училище, в твоей семье и т. д. Я возвратился из Америки уже две недели назад², и все, что пока могу сказать про Америку, это то, что я постарел там, так как действительно ужасно устал. Сейчас здесь, стараюсь себе устроить покой, но, по правде сказать, это плохо удается. Слишком здесь много знакомых, друзей, родных и т. д.

Говорю тебе все-таки «до свиданья» и крепко тебя обнимаю.

Твой С. Рахманинов

 

 

С. И. БОГОМОЛОВОЙ

4 марта 1910 г.

[Москва]

 

Многоуважаемая Софья Ивановна, Позвольте от души поблагодарить Вас за великолепный подарок...

С искренним уважением к Вам С. Рахманинов

Н. Д. КАШКИНУ

26 марта 1910 г.

[Москва]

 

Многоуважаемый Николай Дмитриевич, Не будете ли Вы так добры позвонить ко мне по телефону. Мне очень надо переговорить с Вами о деле¹.

Мой номер телефона— 10-84.

Мой адрес: Страстной бульвар, д[ом] 1-ой женской гимназии.

С уважением к Вам С. Рахманинов

 

 

Е. Г. САКСЕН-АЛЬТЕНБУРГСКОЙ

31 марта 1910 г.

[Москва]

 

Ваше высочество.

Ваши письма от 24-го и 28 марта получил. Вчера получил также повестку о первом заседании комиссии, а сегодня «Материалы»¹. В ответ на письмо от 24-го марта, спешу уведомить Ваше высочество, что мне удалось уговорить Н. Д. Кашкина приехать на заседание, причем Дирекции надо будет принять на себя все расходы по его поездке. Это собрание подтверждается также письмом Вашего высочества.

Мысль о привлечении Кашкина считаю превосходной: он может быть очень полезен. Это живой календарь!

Я приеду в Петербург 6-го утром и очень бы хотел быть принятым Вашим высочеством в какой-либо час до заседания.

Очень прошу Вас разрешить мне, по приезде, позвонить в телефон, чтобы узнать, могу ли я приехать и в какое время?

С глубоким почтением к Вашему высочеству.

С. Рахманинов

А. А. БРАНДУКОВУ

1 апреля 1910 г.

[Москва]

 

Многоуважаемый Анатолий Андреевич, Я получил сейчас известие, что Императорский хор не может принять участие в концерте 4-го апреля¹. Так как количество любезно предоставленного мне Филармонического хора не удовлетворяет размерам зала Благородного собрания и так как, за поздним временем, приглашение другого хора не представляется возможным— я должен, к своему великому сожалению, отказаться от исполнения в концерте 4-го апреля хорового номера. Вместе с отказом спешу выразить всему Филармоническому хору и их руководителям мою глубокую благодарность за понесенные труды и мое искреннее извинение за даром потраченное время.

С искренним уважением С. Рахманинов

 

 

Г. Л. КАТУАРУ

5 апреля 1910 г.

[Москва]

Многоуважаемый Егор Львович.

Получил вчера Вашу записку, которая меня очень, очень обрадовала и тронула ¹.

Это все, что я хотел сказать Вам.

Преданный Вам С. Р.

 

Н. С. МОРОЗОВУ

1 мая 1910 г.

[Москва]

 

Прости, Никита Семенович, что пишу на этой карточке— другой не оказалось... Сегодня уезжаю в Ивановку. Детей беру с собой. Жена, ради ремонта квартиры, остается до 10-го мая. Не заходил к тебе, так как у нас вот уже две недели больны ангиной: Fräulein сперва, потом Наташа и наконец Танечка. У последней только вчера нормальная температура. Доктор посоветовал все-таки уехать. Очень жалею, что вас не видел, а также, что ты ко мне не позвонился.

Поклон, привет и лучшие пожелания всем на лето!

Твой С. Рахманинов

Н. С. МОРОЗОВУ

4 июня 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Милый друг Никита Семенович, открытку твою получил и, по правде сказать, не удивлен, что ты и Рижским взморьем недоволен. Летом тебя ничто не может удовлетворить, кроме своей постоянной комнаты в Гранатном пер[еулке] в д[оме] Риттих, с своим старым заслуженным пианино и с томом «Götterdämmerung»¹. Так уж ты создан. Все-таки интересуюсь, что дальше будет?! Примиришься ли ты хоть немного и с Ассерн.

 

 

 

Я живу в Ивановке уже месяц. Вчера начал заниматься ², а то ничего ровно не делал. Пью кумыс (тоже неприятное занятие, когда его надо, например, восемь бутылок в день выпить) и впрыскиваю себе мышьяк. К концу лечения ожидаю великих благ. Пока же весь месяц провел в гулянье. Ловил часто проволочкой рыбу и сажал ветлы. Последним делом увлекался и увлечен до сих пор. Для этого дела приобрел себе бурав, которым буравлю на аршин вглубь и сажаю туда большой кол ветловый, аршина три над землей. Посадил 120 штук таких. Поливал и поливаю их с аккуратностью, терпением и настойчивостью, достойной лучшей участи. Зато мой и восторг велик, когда увижу свежую почку или молодой зеленый листок. Веду строгую отчетность принявшимся деревьям. Теперь их у меня уже 43. Поздравь меня!

Тут все и дела мои и интересы кончаются. Слава богу, дети здоровы. Жена тоже.

С пожеланием тебе и всем твоим всего лучшего.

Твой С. Р.

М. А. СЛОНОВУ

13 июня 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Милый друг Михаил Акимович.

Будь добр, ответь мне поскорее на следующие вопросы:

1) в моем молитвиннике, в котором я проглядывал Литургию Иоанна Злат[оуста], после слов Иерея: «яко подобает Тебе всякая слава» и т. д. Лик отвечает «Аминь» и затем сказано буквально так: «Поется первый антифон: Благослови, душе моя, Господа (пс. 102), после которого Диакон: паки и паки» и т. д.

Так вот! Что это за антифон? Не можешь ли ты сообщить мне его подлинные слова? И, наконец, нужен ли он? У Чайковского, например, в обедне его совсем нет. Я склоняюсь к тому, что его все-таки нужно писать,

 

 

Дай, ради бога, эти слова! (что значит самое слово «антифон»?).

2) Через четыре возглашения Диакона и Иерея сказано: «Поется второй антифон: Слава отцу и сыну и св[ятому] духу. Хвали, душе моя, Господа (пс. 145), после которого и ныне и присно» и т. д.

Так вот опять дай мне эти слова. Хотя здесь я думаю, что Лик может пропустить этот антифон, так как сейчас после слов «и ныне и присно» у него имеется номер: «Единородный сыне» и т. д. У Чайковского так и сделано, и повторять, на этот раз, мне кажется, правильно. Все-таки давай слова!

3) Еще через четыре возглашения сказано. «Поется третий антифон: Во царствии твоем помяни нас, Господи, егда приидеши во царствии твоем» (почему тут, кстати, повторено два раза «во царствии твоем». Правильно ли это?) и затем идут заповеди Блаженства. Что эти заповеди Блаженства и есть третий антифон? У Чайковского опять нет этого. У него прямо «Отверзаются двери на малый вход» и затем «Приидите поклонитеся». Но на этот раз я опять стремлюсь к тому, чтобы заповеди писать. Прошу только твоих объяснений.

И наконец.

4) После «Святый Боже, святый крепкий» и т. д. идет по моему молитвеннику так: «Дьякон: Вонмем. Иерей: Мир всем. Дьякон: Премудрость. Чтец: Прокимен, из псалма Давида (что значит, во-первых, это слово?) Лик поет прокимен». Это что же значит? У Чайковского этого тоже нет.

Итак, будь добр и оповести меня скорей обо всем этом, чем премного меня обяжешь¹. Сообщи также свой адрес летний. Если мне что еще понадобится, разреши к тебе обратиться еще раз.

До свиданья. Привет, поклон.

Мир ти!

Твой С. Р.

Ст[анция] Ржакса, Тамбово-Камышинской ж[елезной] д[ороги], Ивановка.

 

 

А. Д. КАСТАЛЬСКОМУ

19 июня 1910 г.

[им. Ивановка. Тамбовской губ.]

 

Многоуважаемый Александр Дмитриевич.

Простите меня, бога ради, что я Вас решаюсь беспокоить. У меня есть к Вам большая просьба. Дело в следующем: я решил написать Литургию¹. Вас же хочу просить разрешить мне некоторые недоумения, касающиеся текста — это, только, во-первых. (Так как мне еще очень хочется просить Вас просмотреть ее, прокритиковать и высказать мне Ваше мнение². Это во-вторых). Решаюсь беспокоить именно Вас, так как от всего сердца Вам верю и буду стараться идти по той же дороге, по которой Вы идете и которая только Вам одному и принадлежит. В надежде на то, что Вы мне н е откажете в моей просьбе, приступаю, по пунктам, к вопросам.

1) В начале Литургии, после первых возгласов «Господи, помилуй» мой молитвенник говорит так: «Поется первый антифон: Благослови, душе моя, Господа (пс. 102), после которого Диакон: Паки и паки» и т. д. Так вот что это за антифон? Я отыскал 102-ой псалом. Он очень длинный. Неужели его надо писать весь? Между тем совсем не писать его (как сделал Чайковский) я считаю не желательным. Мне представляется необходимым именно здесь вставить номер, чтобы разделить первые «Господи, помилуй» от последующих. Нельзя ли тут какие-нибудь другие, более короткие слова? (Кстати, скажите мне еще, что значит само слово «антифон»?) Это мое первое недоумение. Тут же прибавлю, что второй антифон я решаю пропустить, так как у «Лика» есть номер «Единородный сыне», что мне представляется достаточным как интермедия между возгласами. Третий антифон буду опять писать, согласно своему молитвеннику; только правильно ли это, что перед «заповедями блаженства» есть слова: «Во царствии твоем помяни нас, Господи, егда приидеши, во царствии твоем» и затем уже «Блажени» и т. д.?

Теперь 2) После «Святый Боже» у меня идет буквально так: «Диакон: Вонмем. Иерей: Мир всем. Диакон: Премудрость. Чтец: Прокимен, из псалма Давидова. Лик поет прокимен». Это что же

 

 

такое? Слов никаких не дано! У Чайковского также нет этого. Надо ли это писать? И что это за слова? И что значит опять само слово «Прокимен»?

Вот, Александр Дмитриевич, пока это все! и... решаюсь ждать ответа. Сообщите мне, пожалуйста, Ваш летний адрес. Я буду тогда, с Вашего разрешения, присылать Вам частично, по мере написания, Литургию. Возможно ли это?

Итак, не сердитесь на меня, пожалуйста, за все это.

С искренним уважением к Вам С. Рахманинов

Мой адрес: ст[анция] Ржакса, Тамбово-Камышин-ской ж[елезной] д[ороги], Ивановка.

Р. S. Еще вспомнил: на каком слоге ударение в слове «Приидите, поклонимся» и т.д.?

Я написал: Приидите. А верно ли это?

 

А. Д. КАСТАЛЬСКОМУ

6 июля 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Многоуважаемый Александр Дмитриевич, Посылаю Вам 24 стр[аницы] Литургии. Очень прошу Вас просмотреть ее и высказать мне свое мнение, которое буду с волнением и нетерпением ожидать¹. Обратите, пожалуйста, внимание также на звучность и пометьте места, которые звучать не будут.

По поводу этих 24-х страниц следующие вопросы:

1) возможно ли заставлять петь совместно два клироса, как это у меня сделано. Практически эти примеры н е представляют на мой взгляд трудности.

2) Как называть их? 1-ый или 2-ой клир [ос]—или правый и левый, или помечать этого совсем не надо.

3) В запов[едях] блаженства боюсь ошибиться в ударениях.

4) В молитвеннике у меня — «и Духови твоему», а мне помнится «и Духови твоему». (У Чайковского так.)

Литургию я вчерне давно кончил, но начисто не смогу скоро приготовить, так как теперь у меня на это дело определен только час в день.

Еще одна просьба. Не можете ли Вы, после просмотра, отдавать присылаемую партитуру в перепись? (только

 

партитуру). Наверно в Синодальном училище есть опытные переписчики! Мне же возвращать только оригинал. А осенью мы с Вами сочтемся... Итак, буду ждать Вашего мнения.

С искренним уважением к Вам С. Рахманинов

Н. С. МОРОЗОВУ

6 июля 1910 г.

Ст. Ржакса Тамб[ово]-Камыш [инской] ж. д.

 

Милый друг Никита Семенович, твое письмо получил, но сомневаюсь, что ты получишь эту открытку. Твой подробный адрес затерял, а сегодняшний адрес вряд ли достаточно определенный. За границей есть обыкновение в каждом письме писать сверху свой адрес (тем паче летний, случайный). Хорошо бы было, если бы ты это обыкновение перенял.

Итак, прошу адрес, а пока шлю привет и поклон тебе и всем твоим.

Твой С. Рахманинов

Если получишь это письмо, пришли форму финала.

 

М. А. СЛОНОВУ

13 июля 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Милый друг Михаил Акимович,

Твое письмо от 23-го июня получил и очень благодарен тебе за объяснение и тексты. Случилось так, что воспользоваться чем-нибудь из твоего письма мне не пришлось. Узнав через Гутхейля, что тебя в Москве нет и что мое письмо ¹ отправлено тебе на Кавказ, я обратился за объяснением к Кастальскому², от которого их и получил (об них ниже!), а между тем я продолжал работать и уже 21-го июня кончил Литургию вчерне³. У вас с Кастальским есть разногласие. Привожу его. Я спрашивал у вас про «Антифон» и «Прокимен» и вы сошлись на том только, что «Прокимен» поется обыкновенно на определенные напевы. И тут кончается ваше

 

 

сходство. Так ты пишешь, Что «Антифон» значит «впереди звучащее», а Кастальский пишет, что это значит пение по хорам или клиросам и тут же добавляет, что «Прокимен» значит «впереди лежащее», т. е. «пение, предшествующее чтению Апостола, Евангелия» и т. д. Кто из вас прав, утверждать не берусь (кажется, ты!), но так как письмо Кастальского пришло раньше, то его советами и воспользовался, т. е. «Антифоны» писал по хорам (иногда даже соединяя их, что мне представляется несколько рискованным), а «Прокимен» выбросил из головы совсем.

Ужасно мне нравятся присланные тобой слова: «Хвалите его», т. е. хвалите его во гласе трубном, хвалите его во псалтири и гуслях и т. д. Очень жалею, что эти слова мной поздно получены. Я же воспользовался обыкновенными словами «хвалите Господа с небеси, хвалите его в вышнем».

Я упомянул выше, что Литургию окончил уже давно вчерне. Начисто это будет идти гораздо медленнее, так как на эту работу определил один час в день только. Остановился сейчас на «Иже херувиме» и до конца, таким образом, раньше, как недели через три, не доеду.

Теперь относительно твоей просьбы, т. е. продажи тебе в собственность Литургии. Это вряд ли возможно, Михаил Акимович! т. е. я не могу уйти от Гутхейль, а если бы на этот раз ушел, то должен бы был неминуемо попасть не к тебе, а в Р[оссийское] Муз[ыкальное] Изд[ательство], которое, вот уже около двух лет, вроде как «за нос вожу» (с моей стороны, конечно, невольно). Вообще, чтобы попасть к тебе, мне надо взять два «препятствия», очень трудно одолеваемые — это во-первых; а во-вторых, печатать что-либо у близких людей воздерживаюсь, так как невольное нанесение материального ущерба друзьям более неприятно и неловко, чем таковое же «фирмам», с которыми ты связан только деловыми отношениями.

Да, и на что это тебе нужно? Что касается моей личной жизни — то живем понемножку.

К сожалению, после Литургии, работа ⁴ пошла тяжелее и хуже, что портит настроение и мешает «дышать легко». Мои все здоровы и я тоже немного поправился.

До свиданья. Будь здоров. Всем твоим привет.

Твой С. Р.

 

Й. 6. ЯКОВЛЕВУ

21 июля 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Редакция журнала «Русская старина». Фонтанка, 18, Петербург. Многоуважаемый Василий Васильевич. Очень тронули меня Вашим письмом, вниманием и присылкой заметок¹. За все это очень Вас благодарю и душевно радуюсь, что «Остров смерти»² Вам понравился.

С величайшей охотой отвечу Вам также на все вопросы³, которые имеете мне предложить.

С искренним уважением к Вам С. Рахманинов

А. Д. КАСТАЛЬСКОМУ

30 июля 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Многоуважаемый Александр Дмитриевич, Посылаю Вам вторую половину Литургии и боюсь, что она вызовет больше нареканий с Вашей стороны.

Утешаю себя только тем, что не ошибается только тот, кто ничего не делает. За Ваш просмотр первой половины, за Ваши пометки, поправки, советы — душевно Вас благодарю. После того как я эту часть сам внимательно просмотрю и поправлю, Вы увидите, в чем я позволил себе с Вами не согласиться. Буду теперь ждать обратно сегодняшнюю посылку.

С искренним к Вам уважением С. Рахманинов

Н. С. МОРОЗОВУ

31 июля 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Милый друг Никита Семенович, буду стараться писать яснее. Письмо твое получил и очень жалею, что ты не сообщил, кто автор прилагаемой формы. Мне

 

 

показалось, не особенно ясно и я очень интересуюсь познакомиться с оригиналом. Сделаем это уже в Москве при свидании.

Ты меня спрашиваешь, что я написал... Работаю я довольно много, вернее, очень много, но законченного у меня — довольно мало, или вернее очень мало.

Я кончил только Литургию (к твоему великому удивлению, вероятно). Об Литургии¹ я давно думал и давно к ней стремился². Принялся за нее как-то нечаянно и сразу увлекся. А потом очень скоро кончил. Давно не писал (со времени «Монны Ванны»³) ничего с таким удовольствием. Вот и все. Затем все намерения и благие пожелания. Но хуже всего идет дело с мелкими ф[орте]п[ианными] вещами. Не люблю я этого занятия и тяжело оно у меня идет. Ни красоты, ни радости.

Живем тихо и пока благополучно, но с Ириночкой у нас большая неприятность. (Это неудачное изложение напомнило мне письма здешнего приказчика к дяде, которые начинаются непременно все так: «по имению, слава богу, все благополучно. Точка. Околело столько-то и столько-то скотины» и т. д.). Между тем, мне, право, совсем не до смеху. Ириночка у нас глохнет. И глохнет она точно с каждым днем сильнее. Надо тебе сказать, что мы это замечаем за ней вот уже около года. Я, обыкновенно, относил это к ее рассеянности и даже часто бранил ее немало. Теперь же ее глухота очевидна не только для нас, но также и для всех окружающих. Мы с Наташей решили, что это явилось следствием нарывов в ушах, которые были у Ириночки в Дрездене. Вероятно, на самом деле это так и есть. Самое ужасное то, что болезнь плохо поддается лечению и что хорошие специалисты отсутствуют. Хочу ее везти осенью в Петербург, где славится какой-то Поляков. Но, по присущему мне пессимизму, плохо верю в удачный исход. По правде сказать, очень меня это мучает. Таня, слава богу, здорова. Мы, старики, тоже в порядке.

Ну-с, еще что!? Урожай у нас весьма и весьма скверный. Дожди, дожди и бури. Уборка ужасно дорогая, а цены на хлеб очень низкие. Если ты это все сложишь, то итог получится у Сатиных на «десять нулей с минусом», как говорит Наташа. Ну вот и все наши новости. Надеюсь, что у вас и с вами лучше.

Твой С. Рахманинов

 

Обещаюсь это сделать в следующий раз. Сейчас очень занят.

Преданный Вам С. Рахманинов

Хочу еще добавить, что первая комбинация чисел мне удобнее.

 

Н. В. АРЦЫБУШЕВУ

15 августа 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Многоуважаемый Николай Васильевич.

Я не могу, к сожалению, принять Ваше приглашение. Из предложенных Вами трех чисел: 7, 14-е января и 11 февраля, — последние два неприемлемы (15-е января Филарм[онический] концерт¹ —Москва, 12 февраля симфонический концерт — Петербург — Зилоти²), а первое число крайне неудобно, так как в это время между 4-м и 8-ым января у нас предполагаются заседания по редактированию консерваторского] устава³.

С искренним уважением к Вам С. Рахманинов

В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ «РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ»

15 августа [1910 г.]

Ржакса, Тамбовской губернии

 

Только что прочел в № 184-м «Русских ведомостей» статью г. Гр. Пр[окофье]ва о V международном конкурсе им[ени] Ан[тона] Григорьевича] Рубинштейна, в которой, между прочим, автор статьи упрекает некоторых русских музыкальных деятелей (в том числе и меня) за «странное отношение» к конкурсу, выразившееся в уклонении от участия в жюри конкурса ^!.

«Трудно ли найти ту или иную отговорку, — говорит автор, — и в результате у всех оказались налицо непреоборимые препятствия». Это не совсем точно. Ни к каким отговоркам лично мне не было и надобности прибегать, так как единственным «непреоборимым препятствием» для меня был тот факт, что я никакого уведомления или приглашения участвовать в вышеупомянутом жюри конкурса не получал доныне.

Примите и пр[очее] С. Рахманинов

А. Д. КАСТАЛЬСКОМУ

22 августа 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Многоуважаемый Александр Дмитриевич, Посылаю Вам исправленную и законченную Литургию. По точному подсчету, Вы сделали мне 41 замечание. Из них я согласился с Вами в 25 случаях. В 16-ти нет! Разрешите кое о чем поговорить подробнее:

1) Я написал (в вариантах) согласно Вашему совету Антифоны для одного хора. Но на бумаге разрешите мне сделать их так, как мне бы всегда хотелось их слышать — т. е. на два хора.

Голоса будут также напечатаны для одного хора (в приложении).

2) Согласно Вашему замечанию переписал «Святый Боже».

3) Ваше замечание, что единичное «Господи, помилуй» перед тройным должно быть в духе последнего — принял во внимание. Что же касается «тройного» — то за него крепко держусь (в частности и за то, чтобы длинные ноты были бы у басов (а не теноров) с альтами) *. С одним только готов согласиться: в скверном исполнении — будет карикатура.

4) В «Херувимской» удвоение басов («Трисвятая песнь») для меня очень не желательно.

5) Крупнее всего отказ с «Верую». И каденций и мелодии (взятых из одного хорала) умышленно держусь. Кое-где все-таки изменил (не мелодию, а гармонию), но мало, так что от Вашего недовольства не спасусь.

6) «Милость мира» оставил так, как написал, и ограничился изменением темпа. Пусть это будет «довольно медленно», а не «очень медленно». Мне все равно в данном случае.

7) «Достойно и праведно» заключительные слова пока не переменил. Очень бы хотел так оставить. Если запретят — легко изменить. А может, так пройдет??

8) «Свят» увеличил на 6 номеров. Простите! — больше не могу.

9) В «Достойно богор[одицу]» обратите внимание на вариант № 21. Так, по-моему, лучше и в этом случае конец выиграет, при уходе басов на низы,

 

 

10) Кой-где есть вопросы: «будет ли это звучать!?» На это я отвечу: а) не знаю; Ь) предполагаю, что будет— раз написал и с) что об этом Вас хотел спросить, так как Вам «с горы» видней. Все!

Примите мою искреннюю и душевную благодарность за внимательный просмотр. В заключение две просьбы:

1) Не можете ли Вы испросить мне разрешение на напечатание Литургии?

2) Не можете ли Вы разобрать ее всю с хором в моем присутствии около 20-го сентября?

Известите меня одним словом о получении манускрипта. А то буду очень беспокоиться.

До свиданья. С искренним уважением С. Рахманинов

Приеду в Москву в середине сентября.

* В крайнем случае изменение может быть оговорено в примечании.

 

М. А. СЛОНОВУ

27 августа 1910 г.

[им. Ивановка, Тамбовской губ.]

 

Милый друг Михаил Акимович,

За твое любезное и милое желание переписать всю «Литургию» крайне благодарен тебе. Пока это не оказывается все-таки необходимым. Она сейчас находится в Синод[альном] училище, где и переписывается литографическим] способом.

Я приеду в Москву в 10-х числах и пробуду (перед отъездом за границу) около недели. Дам тебе знать тогда, или ты сам понаведайся.

До свиданья. Очень тороплюсь. Много работы¹ и мало времени.

Твой С. Р.

А. В. ЗАТАЕВИЧУ

[17 октября 1910 г.]

[Москва]

 

Проеду [в] понедельник вечером¹.Жду.

Рахманинов