Во-первых, тебе нужно познать Меня,

Но я думал, что знаю Тебя.

Только поверхностно. Ты еще не знаешь Меня близко. У нас состоялась хорошая беседа — наконец — но, чтобы уз­нать Меня, нужно гораздо больше.

Прекрасно. Так как же мне узнать Тебя лучше?

Готовность.

Готовность?

Ты должен быть по-настоящему готов. Ты должен быть готов увидеть Меня там, где находишь Меня, а не только там, где ты ожидаешь Меня найти.

Ты должен видеть Меня там, где находишь Меня, — и на­ходить Меня там, где видишь Меня.

Я не понимаю, что это значит.

Много людей видят Меня, но не находят Меня. Это похоже на космическую игру «Где Уолдо»? Они смотрят прямо на Меня, но не находят Меня.

Но как нам узнать Тебя?

Ты употребил замечательное слово. «Узнать» — это «поз­вать снова»*. (Англ. recognize —узнавать, дословно — «еще раз познать». — Прим. пер.)

Вам нужно снова познать Меня.

Как нам это сделать?

Во-первых, вы должны поверить, что Я существую. Как инструмент познания Бога, вера предваряет готовность,

Вы должны верить, что существует Бог, которого нужно познать.

Большинство людей верят в Бога. Опросы показывают, что за последние годы количество верующих на нашей планете воз­росло.

Да. С удовольствием должен признать, что очень много людей действительно верят и Меня. Значит, проблемы возникают не из-за вашей веры в Меня, а из-за того, в какого Меня вы верите.

Вы, например, верите, что Я не хочу, чтобы вы познали Меня. Одни верят, что вы даже не смеете произносить Мое имя. Другие полагают, что мы не должны писать слово «Бог», но, чтобы показать свое уважение ко Мне, писать «Б-Г». Третьи говорят, что можно произносить Мое имя, но это должно быть правильное имя, так как, произнося Мое имя неправильно, вы совершаете богохульство.

Но зовете ли вы Меня Иегова, Яхве, Бог, Аллах или Чарли, Я остаюсь тем, Кто Я Есть, Что Я Есть, Где Я Есть, и не перестану любить вас потому что вы неправильно поняли Мое имя.

Так что можете перестать спорить о том, как Меня назы­вать.

Грустная ситуация, не так ли?

Это твои слова, они выражают суждение. Я же просто ви­жу то, что есть.

Даже многие из религий, которые не спорят о Моем име­ни, учат, что стремиться к познанию Бога неразумно, а говорить, что Бог на самом деле говорил с тобой, — ересь.

Итак, в то время как вера в Бога необходима, не менее важно то, ВО ЧТО вы верите О Боге.

Тут на сцену выходит готовность. Чтобы познать Меня, мы должны не только верить в Бога, но и быть готовыми по-настоящему познать Меня — а не просто о знать то, что, по-вашему, вы знаете обо Мне.

Если ваши представления обо Мне не позволяют вам по­знать Меня таким, каков Я есть в действительности, вся вера в мире не поможет. Вы будете знать только то, что сами для себя определили, а не то, что есть на самом деле.

Вы должны быть готовы отрешиться от того, что, по-ва­шему, вы уже знаете о Боге, чтобы познать Бога так, как вы никогда и не предполагали.

Это ключевой момент, ибо большая часть ваших пред­ставлений о Боге не соответствуют действительности.

Как мне обрести такую готовность?

У тебя она есть, иначе ты бы не тратил времени на эту книгу. Теперь продолжай развивать этот опыт. Откройся новым идеям, новым возможностям познать Меня. Поду­май, что бы ты сказал Мне, что бы ты попросил у Меня, если бы Я был твоим лучшим другом, а не твоим «отцом»!

Чтобы познать Бога, ты должен быть «предрасположен­ным, готовым и способным». Вера в Бога — это начало. Твоя вера в какую-то высшую силу, в какое-то Божество делает тебя «предрасположенным».

Далее, твоя открытость новым мыслям о Боге — мыслям, которых раньше у тебя никогда не было, мыслям, которые могут тебя даже немного обескуражить, как, например, «Друг наш, сущий на небесах», — свидетельствует о том. что ты «готов».

Наконец, ты должен быть «способным». Если ты не спосо­бен увидеть новый образ Бога, которому ты открылся, техника, при помощи которой ты смог бы по-настоящему познать Бога, будет для тебя совершенно непригодной.

Ты должен быть способен принять Бога, который любит и принимает тебя без каких-либо условий; быть способным пригласить в свою жизнь Бога, который приглашает тебя в свое царство, не задавая вопросов; быть способным прекратить наказывать себя за то, что ты признал Бога, который не наказывает тебя; и быть способным гово­рить с Богом, который никогда не прекращал разговора с тобой.

Это радикальные идеи. Но церкви называют их ересью. И самая большая ирония в том, что вам, возможно, придется покинуть церковь для того, чтобы познать Бога. В любом случае, вам придется отказаться от некоторых наставле­ний церкви. Ибо церкви учат о Боге, которого вы не може­те познать и которого вы бы не захотели видеть своим другом. Ибо что же это за друг, который наказывает за каждую оплошность? И что за друг считает оплошностью неправильное произнесение его имени?

В «Беседах с Богом» я услышал много такого, что противоречи­ло всему, что я раньше знал о Тебе.

Я знаю, что ты веришь в Бога, в противном случае ты никогда не стал бы беседовать с Богом. То есть ты был «предрасположен» обрести дружбу со Мной, но был ли ты «готов»? Я вижу, что был, так как готовность требует боль­шой смелости, и ты проявил эту смелость, не просто изу­чив иной, нетрадиционный взгляд на вещи, но признав это публично. Таким образом, твой разговор позволил от­крыться новому образу Бога не только тебе, но и миллио­нам других людей. Им удалось открыться через твои кни­ги, которые увлеченно читают во всем мире — явный признак того, что теперь широкие массы тоже готовы по­знать Бога.

«Способен» ли ты теперь познать Меня, и не только гово­рить, но и дружить с Богом?

Да, потому что у меня не было трудностей с переходом от старых представлений к новым идеям о Тебе, которые были даны в «Беседах». Откровенно говоря, многие из этих идей были мне знакомы.

В этом смысле трилогия была не столько откровением, сколько подтверждением.

Почта, которую я получил за прошедшие пять дет, свиде­тельствует, что так было с тысячами людей. И сейчас совсем неплохой момент для того, чтобы рассказать, как были написа­ны «Беседы».

Я не писал диалог «Беседы с Богом» как книгу. В отличие от материала, который я излагаю сейчас. Когда начался разговор с Богом, у меня не было ни малейшего представления о том, что он выйдет в печать. Я считал нашу беседу конфиденциальной и не предполагал, что в нее будет еще кто-либо посвящен.

Она началась ночью, в феврале 1992 года, когда я был на грани хронической депрессии. Моя жизнь разваливалась. От­ношения с женой были разрушены, карьера зашла в тупик, и даже здоровье ухудшалось.

Обычно в жизни случалось то одно, то другое, но тогда все случилось одновременно. Все рушилось, и мне казалось, что я ничего не могу сделать.

Не в первый раз я беспомощно стоял и наблюдал за тем, как прямо у меня на глазах распадаются связи, которые я считал постоянными.

Случилось это и не во второй, не в третий и не в четвертый раз.

Я был очень зол на себя из-за своей неспособности поддер­живать отношения, за то, что совершенно не понимал, что для этого нужно, и за то, что у меня ничего не получалось, как я ни старался.

Мне казалось, что мне просто не дали инструментов, чтобы игратьв игру по имени Жизнь, и я был в ярости.

С работой дела обстояли не лучше. Все мои старания прак­тически свелись к нулю. Тридцать лет работы в сфере радиове­щания, телевидения и журналистики принесли плачевно скуд­ные плоды. Мне было сорок восемь лет, и после полстолетия на Земле мне нечем было гордиться.

Не удивительно, что мое здоровье тоже катилось под откос. За несколько лет до того я повредил шею в автомобильной аварии и еще не совсем оправился. Еще раньше у меня был коллапс легкого, я болел язвой, артритом и страдал от жестокой аллергии. В сорок восемь лет мне казалось, что мое тело просто разваливается. И той февральской ночью я лежал в постели, не смыкая глаз, и в сердце моем был гнев.

Я вертелся и крутился, стараясь уснуть, а в душе бушевала гроза. Наконец я отбросил одеяло и потопал из спальни. Я пошел туда, куда всегда отправляюсь посреди ночи в поисках мудрости, но в холодильнике ничего приличного не оказалось, поэтому я уселся на кушетку.

Там я сидел и варился в своем собственном соку. Потом в лунном свете, льющемся через окно, я разглядел на столике передо мной желтый блокнот. Я взял его, нашел ручку, включил лампу и начал писать злобно-страстное письмо Богу.

Почему моя жизнь не складывается????? Как заставить ее наладиться? Чем я заслужил такую жизнь, которая состоит из непрекращающейся борьбы'! И какие в ней правила? Кто-нибудь, сообщите мне эти ПРАВИЛА! Я буду играть, но вначале кто-то должен сообщить мне правила. И после этого не менять их!!!

Я все писал и писал, яростно царапал бумагу огромными буквами — когда злюсь, я так давлю на бумагу, что написанное можно прочитать на пятом листе, если поднести его к свету.

Наконец я выдохся. Злость, горечь, истерика рассеялись, и, помню, я еще подумал, что нужно рассказать об этом друзьям. В конце концов, блокнот посреди ночи может оказаться самым лучшим лекарством.

Я хотел было положить ручку, но она осталась у меня в руке. Это поразительно, подумал я. Несколько минут напряженного письма, и рука так немеет, что ее невозможно разжать.

Я ждал, пока расслабятся мышцы, но внезапно возникло чувство, что мне нужно еще что-то написать. Я наблюдал за собой, поднося ручку к бумаге, поражаясь сам себе, потому что понятия не имел, что я хотел написать. И все же я действовал так, как будто мне нужно было писать еще.

Как только ручка коснулась бумаги, мой ум заполонила мысль. Она была продиктована мне каким-то голосом. Это был самый мягкий, самый добрый, самый нежный голос, который я когда-либо слышал. Только это был не голос. Это был... я могу назвать его только беззвучным голосом... или, может быть, чувством, в котором были слова.

Слова, которые я так «услышал», были:

Нил, ты действительно хочешь узнать ответы на все эти вопросы или просто выпускаешь пар?

Я помню, что подумал: Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выпускаю пар, но если у тебя есть ответы, я чертовски уверен, что хочу знать их. На что я получил ответ: