ВЫДЕЛЕНИЕ ФИГУРЫ ИЗ ФОНА

Почему, как образно выразился Коффка, мы видим вещи, но не дыры между ними? Когда я протягиваю руку с распростертыми пальцами и смотрю на «ее, рука, ко­нечно, выглядит фигурой, вещью, а различные другие объекты в поле зрения становятся бессмысленными слитными в невыразительную аморфную массу, которую мы и называем фоном. В исключительных обстоятельствах мы способны видеть «дыры» так, как если бы они вдруг стали фигурой, например, когда через темную массу скал видится 'пронзительно яркий кусок голубого неба; одна­ко мы подозреваем, что в таких случаях многие факторы, нормально связанные с фигурами, переносятся на то, что обычно выступает как фон. В обычном видении нашего трехмерного мира имеется целый ряд чисто физиологи­ческих факторов, содействующих выделению того, что фиксируется. «Вещь», на которую мы смотрим, видится как единичная, тогда как объекты, расположенные бли­же и дальше в поле зрения, выглядят как неясно двоя­щиеся; аккомодационный механизм настраивается на по­верхность вещи, на которую мы смотрим, и это делает зрительно ясным один объект за счет других. Но сущест­вует много других сил, обеспечивающих различие фигу­ры и фона, и большинство их наилучшим образом может быть проиллюстрировано на двумерных формах (возмож­но из-за этого передача научных 'идей в нашей культуре осуществляется большей частью через посредство плос­ких поверхностей книжных страниц).

В процессе образования фигуры прежде всего нахо­дят общее выражение уже изученные нами феноменаль­ные законы группировки. Чем ближе друг к другу эле­менты, образующие фигуру, тем легче она может быть изолирована. Фактическим доказательством этого может быть то обстоятельство, что системы звезд, получившие наименования, содержат звезды, расположенные близко друг к другу, и не содержат тех, которые не составляют часть общей конфигурации.

Аналогично, чем больше сходство между элементами, образующими фигуру, тем легче она воспринимается как таковая. Другой параметр стимуляции, еще не обсуж­давшийся нами как образующий «целостность», — конт­раст: при прочих равных условиях, чем сильнее контраст между элементами фигуры и фона (либо по яркости, ли­бо по цвету или форме), тем легче образуется фигура. То же справедливо в отношении непрерывности и замк­нутости: чем более легко элементы, образующие фигуру, следуют закономерным и зрительно предсказуемым на­правлениям, чем более они образуют замкнутые про­странства, тем с большей легкостью возникают фигуры. Осмысленность является еще одним определяющим фак­тором. Если просвечивающие сквозь скалы куски неба имеют характер знакомой формы: профиля, животного, привычной геометрической формы, — они с большей го­товностью приобретают качество фигуры.

Как правило, большинство «хороших» фигур, подоб­но черному кругу на белом фоне, сочетает в себе все эти качества организации: части фигуры плотно скомпоно­ваны (близки), в высокой степени сходны и отделены резким контрастом от частей фона; их контуры непрерыв­ны и правильны по форме; кроме всего, они представля­ют привычные формы как целые.

Каковы феноменальные характеристики, различаю­щие фигуру и фон?

Рубин (1915, 1921), используя перевертывающиеся изображения фигуры и фона, подобные тем, кото­рые приведены на рис. 41 и 42, выделил следующие различия.

1. Части фигуры име­ют характер объекта или «вещи», фон же относи­тельно аморфен и имеет характер материала или субстрата.

2. Части фигуры ка­жутся лежащими феноме­нально ближе к наблюда­телю чем фон; хотя этот пространственный эффект не первый по значению,

он вполне отчетлив, так что фигура кажется лежащей поверх фона. В самом деле, когда обратимые фигуры перевертываются, нередко возникает впечатление движе­ния назад и вперед в третьем измерении.

3. В соответствии с этим пространственным эффек­том фон кажется непрерывно простирающимся за фигу­ру, приводя к тому, что Коффка называл «двойствен­ной репрезентацией». Так, часть географического поля, представляющаяся нам как фигура, в психологическом поле выступает дважды: один раз как поверхность фигу­ры и второй — как (подразумеваемая) поверхность фона.

4. Контуры воспринимаются принадлежащими фигу­ре, а не фону. Это еще одно отчетливое впечатление, ко­торое возникает при восприятии перевертывающихся фи­гур (см. рис. 41). Хотя каждый контур является общим для обеих возможных фигур, он как бы «прилипает» к той части поля, которая выступает в данный момент как фигура.

Рис. 41. Иллюстрация двойственного

изображения меняющихся

фигуры и фона

Коффка (1935) приводит множество примеров этого эффекта, высказывая мнение о том, что эта «односто­ронность» контуров является важным аспектом формо­образующих процессов в восприятии.

Выводы Рубина получили подтверждение и развитие в работах Уивера (1927). Используя черные фигуры на белом фоне и ограниченное время экспозиции (при помощи тахистоскопа Доджа), он дополнительно обнаружил, что в то время как фигура имеет вполне определенную локализацию в пространстве и структуру поверхности, фон плохо локализован и обладает поверхностью «плен­ки». Уивер нашел также, что при постепенном уве­личении длительности экспозиции различные характе­ристики фигуры (контур, форма, выступы и т. д.) обна­руживаются с различным успехом. Становление контура является необходимым условием любого феноменологи­ческого опыта в отношении фигуры. Кроме того, как уже отмечалось, восприятие фигуры облегчается наличием «хорошей» формы, а также фактором осмысленности (Эренштейп, 1930). Особенно интересным в наблюдениях Рубина (1921) было то, что испытуемые с трудом узна­вали конфигурации стимулов, если отношения фигуры и фона были перевернуты. Обычной иллюстрацией этого факта может служить вид знакомой карты, на которой массы воды и земли закрашены противоположным обра­зом, а также рассматривание негативов.