Правда, Сланского всё-таки казнили. 5 страница

Статья практически в неизменном виде пролежала в авторском архиве несколько месяцев, пока не помог совершенно неожиданный случай. Где-то в верхах, по некоторым признакам, в кремлёвской администрации, родилась идея к моменту смены президентского караула выпустить специальный аналитический сборник, предназначенный для презентационного вручения участникам президентской инаугурации. Поскольку среди гостей предполагалось наличие иностранцев, одним из принципов подбора потенциальных авторов стали итоги запроса, организованного в 2007 году справочной поисковой компанией «Google». В результате проведённого информационного запроса я совершенно неожиданно для самого себя попал в пятёрку российских политических экспертов, на которых наиболее часто ссылаются в зарубежной печати. По этой причине я и получил предложение выступить в качестве автора в презентационном издании. С присущей мне авторской наглостью предложил для публикации не столько взгляд на минувшие восемь лет, сколько наперёд, лет, эдак, на десять-пятнадцать. В итоге статья «Что, как и почему после Путина» в презентационном издании появилась, но без заголовка, как и у всех других публикаций презентационного издания.

Их заменили авторскими декларациями, ещё более обязывающими, чем заголовки. Моя выглядела так: «Я говорю и пишу только о том, в чём абсолютно уверен. При этом всегда готов обосновать свои суждения конкретными фактами и реальными политическими обстоятельствами».[21]

После выхода книги «Россия. Восемь лет с Путиным» я иногда демонстрирую её любопытной публике. Увесистый том, килограмма три с лишним веса, вощённая золотая суперобложка, да к тому же ещё специальный кожаный контейнер для транспортировки и хранения, вроде портфеля без ручки. Один из приятелей сообщил, что видел книгу в продаже в букинистическом магазине на Варварке. Стоимостью в несколько тысяч рублей. Правда, откликов на публикацию не последовало никаких. Всё тот же приятель заметил: «Чего же ты хочешь, ни о российских политиках, ни о самой российской власти слова доброго не сказал. За рубежом это может кому-то и нравится, дома вряд ли».

Что правда, то правда. О российской политике и российской власти в моих публикациях, действительно, только худо, либо – ничего. Я вообще считаю, если о властях и писать, то только так. Неважно, российская она или какая либо другая. Функциональное предназначение власти – обслуживать и обеспечивать интересы людей и их запросы. Если она исполняет свои обязанности хорошо, это нормально и благодарить здесь не за что. Если плохо, как чаще всего и случается, власть критикуют, порицают и даже свергают. В истории ещё не было власти, которая под эту критическую гильотину не попадала…

В одном из материалов, принадлежавших к опубликованной прогностической серии я прямо говорю, что сегодня не только Россия, но и весь мир выходят на рубеж, когда отношения между властью и гражданами будут строиться не на партнёрской основе, как это делалось при демократии, пока она не исчерпала свой управленческий потенциал, а на базе острой, самовоспроизводящейся конфронтации по принципу «консолидированный протест против консолидированной власти».

Это только на первый взгляд выглядит страшным, даже ужасным, на самом же деле, вполне рабочая модель, если заранее знать, что отношения в этом противостоянии строятся на базе обоснованных взаимных требований и никаких поблажек или льгот не предусматривают.

«Перспектива возникновения конфронтационной модели, – говорилось в статье «Зачистка власти»,[22] – соответствует объективному вызову времени, тому состоянию, на котором находится сегодня уровень общественного развития. Этап, связанный с реализацией ресурсов представительско-посреднического управления, где всё было построено на использования возможностей выбора между различными претендентами, миновал. Сегодня развитие общества вышло на рубеж, когда во главе угла оказываются не пожелания, запросы и поручения, а непосредственные требования, адресованные властям напрямую. Так что конфронтационная модель, о которой идёт речь, по сути дела, несёт в себе не разрушительный, а созидательный потенциал… Пора привыкать к тому, что противоборство между властью и народом с использованием методов не компромиссного, а прямого конфронтационного воздействия на власть, включая манифестации, пикеты, акты гражданского неповиновения становятся делом обычным. Чем скорее эти отношения противоборства формализуются, воплотятся в конфронтационный механизм управления, тем лучше. Хотя, конечно, понимаю: процесс формирования такой модели не обойдётся без серьёзных издержек и потерь».

Напомню, что написано это было весной 2004 года, когда до нынешних революций, прокатившихся по целому ряду северо-африканских и арабских государств, включая, прежде всего, Египет, Тунис, Ливию, оставалось ещё более пяти лет и, казалось бы, ничего не предвещало краха Мубарака и Кадафи. Против них поднялись не политические соперники, ни конкурирующие партии или политические заговорщики. На улицы со своими требованиями убрать неугодных правителей вышел народ, и оказалось, что у властей совершенно нечего таким выступлениям противопоставить. Даже вчерашние западные союзники, вроде США и Франции, перешли на сторону восставших. Вовсе не потому, что воспылали вдруг к ним политическими симпатиями. Взвесив все «за» и «против» они встали на сторону наиболее вероятного победителя схватки. Прагматические, не обременённые идейными пристрастиями власти в таких случаях действует всегда одинаково: «То, что нельзя предотвратить, следует возглавить». По этой же схеме действуют и российские власти, когда пытаются нарастающие массовые настроения протеста канализировать в отводные протестосборники, вроде Общественной палаты, Общероссийского народного Фронта, Открытого правительства, разного рода Союзов и ассоциаций содействия и т.д. и т.п.

На сегодняшний день Россия представляет собой испытательный полит-технологический полигон по совершенствованию системы управления обществом.

Единственное функциональное предназначение сформированного в стране в последние годы утилитарно-прагматического авторитарного режима, если иметь объективную логику, – выстроить управленческую исполнительную вертикаль, освободив её от идейно-политических механизмов, действующих на основе принципа осуществления власти «от имени и по поручению». Исполнительная вертикаль должна напрямую замыкаться на повелительную горизонталь народного самоуправления, формирование которой идёт исподволь, причём, впервые в истории не посягая на ниспровержение исполнительной власти. Если полномочия принятия решений переходят непосредственно на уровень горизонтального самоуправления, нужда в ликвидации уже сформировавшейся, деидеологизированной, деполитизированной, департизированной исполнительной вертикали, действующей в утилитарно-прагматическом режиме полезности и целесообразности, отпадает.

Создание новой системы управления на основе существования двух осевых координат – исполнительной вертикали и повелительной горизонтали – обещает стать первой в истории человечества революцией, ничего не отменяющей и никого не свергающей. Право принимать решения в руках тех, кому это и положено делать, то есть самих граждан, а право исполнять поступает в распоряжение власти исполнительной. По определению.

Когда утилитарно-прагматическая вертикаль выстроена, на что могут потребоваться годы и десятилетия, повелительная горизонталь может формироваться спонтанно, поскольку для её возникновения ничего кроме политической воли и самодеятельности самих граждан не требуется. Им нужно только вспомнить и осознать, что они по сравнению с жителями древнегреческих полисов не стали менее умными, менее ответственными, менее образованными или менее заинтересованными в обеспечении собственного благополучия. Так почему же сегодня, когда научные, производственные и технологические достижения человечества на новом витке исторической развития вновь открыли возможность любому количеству людей объединиться для совместного принятия решений, не вернуться к практике непосредственного участия в управлении, как собой, так и страной. Видимых преград, кроме иждевенческо-паразитической коросты представительной демократии, для этого нет.

Внимательный читатель, наверняка, держит в памяти высказанную чуть ранее мысль, что в основе научного прогноза обязательно должна лежать концепутальная идея, устанавливающая между прошлым, настоящим и будущим прочные логические связи. Каким бы сюрпризом возникшее, казалось бы из ничего, событие, какая бы фигура не вырвалась, что называется «из грязи в князи», при ближайшем рассмотрении оказывается, что в подспудной основе происходящего всегда лежат, если не тенденции и закономерности, то вполне здравые мотивы и надёжные предпосылки.

Если вы сумели разобраться в главном, то предположить, как будут развиваться события дальше, вплоть до деталей, становится не так уж и сложно. Это проектировать и прокладывать железнодорожные магистрали дорого и трудно, многое заранее нужно знать и уметь, а перемещаться по ним в комфортабельном вагоне одно удовольствие. Большая политика строится точно также, как железнодорожные магистрали. Все титанические усилия до поры до времени остаются скрытыми, если о них кто и знает, то лишь ограниченный круг лиц, непосредственно причастных к проектированию и строительству. Но вот открытие движения по проложенной дороге – праздник для всех. Политику, чтобы быть понятным миллионами, чтобы получить поддержку, приходится подавать свои решения практически в готовом виде, да к тому же они должны выглядеть простыми и естественными.

Всё мудрёное и тайное надо заранее маскировать под привычные стереотипы массового сознания. В этом суть любой целенаправленной политической имитации, и имитация президентская здесь не исключение.

Мысль о Путине как кандидате в президенты и, хотя по формальным признакам он вовсе не годился для этой роли, была подсказана находившейся в моём аналитическом распоряжении уже не один год концептуальной идеей о трёх семилетних циклах реформирования России.

Цикл первый. С 1985 по 1991 годы, когда мы разрушали идейно- политическую основу того строя, который называли «зрелым, или развитым социализмом». Особенности этого цикла мне приходилось описывать в многочисленных публикациях.

Цикл второй. С 1991 по 1998 годы. Тоже разрушительный, когда мы крушили социально-экономическую базу социализма и его централизовано-плановую экономику.

Цикл третий, с 1999 по 2007 годы, ещё до пришествия В. Путина, был назван «имитационным», исходя из того, что после двух разрушительных периодов ничего созидательного совершить не удастся.

Из двух бульдозеров, как ни старайся, один подъёмный кран не соорудишь. Кто бы ни оказался президентом на третьем «имитационном» цикле на его долю выпадала незавидная, по сути мученическая роль – создавать впечатление, что он всё понимает, всё видит, всё замечает, всем, кто испытывает трудности сочувствует, со всеми готов договариваться. Хотя ничем существенным помочь не сможет.

Смысл той «муки», под угрозой которой оказывался будущий президент, сводился к тому, что нет горше участи, чем сесть в президентское кресло, знать и понимать, чего от тебя ждут, но не иметь возможности воспользоваться для решения насущных задач ни одним из предоставленных тебе властных полномочий.

Наиболее подходящим кандидатом на такую роль из всех реальных претендентов мне представлялся именно В. Путин – прежним опытом, внешней неприметностью, манерой смотреть, говорить, шутить и отшучиваться, даже смущаться. Так и появился на свет в «НГ» в ноябре 1999 года под рубрикой «Карт-бланш» прогностический этюд о Путине – «Отчизна-мать в предвкушении нового мученика. Досужие размышления о политической судьбе В. Путина».[23]

К моменту завершения первого срока пребывания В. Путина на президентском посту в одной из публикаций и я даже рискнул сочинить на него ироническую эпиграмму.

Вот она:

«Я же всё же хучь не свят,

Либерал и демократ.

Коммунистам я как свой,

Для «центристов» – брат родной,

А когда тоска берёт,

Я ещё и патриот.

Да к тому же «силовик»,

Я к законности привык.

Если кто тому не верит,

Пусть пойдёт в сортир проверит!»

В третьем выпуске прогностических очерков, изданных в 2005 году под явно провокационном названием «Я знаю Who is Putin и что есть Россия», глава, посвящённая В. Путину, так и называлась «Исторический приговор: семь лет имитации», что на встречах с читателями порождало неизменный вопрос: «Почему, собственно, семь? Ведь Путин был президентом восемь лет. Уж не подгоняет ли автор, таким образом, под свою концепцию о трёх семилетних циклах реформирования и путинское пребывание у власти?»

В этот период в стратегическом смысле решилась лишь одна политическая задача – сохранение федеративной целостности России, подход ко всем остальным проблемам только обозначался.

Как показала практика, умелая политическая имитация не всегда чревата плохими последствиями. Во всяком случае, Путин, уходя с президентского поста после восьмилетнего пребывания в Кремле, обладал высочайшим рейтингом и яростно отбивался от настойчивых просьб и предложений остаться на третий президентский срок. Ссылка на то, что этого не позволяет соответствующая статья Конституции, не более чем отговорка, формальное соблюдение морально-политических приличий. Организовать внесение и принятие парламентом соответствующей поправки в Основной закон не составило бы труда, если бы Путин, действительно, видел в этом смысл. Но он перспективу остаться на третий президентский срок категорически отверг. Спрашивается почему?

В политике, особенно большой, фактически на уровне закономерности работает принцип: если имеешь много, а хочешь получить ещё больше, найди в себе мужество отказаться от того, что имеешь. Властолюбцы, действующие по такому принципу, всегда выигрывают. Срабатывает точный психологический расчёт: друзей он сплачивает, противников озадачивает, иногда даже обезоруживает. В истории примеров, когда уходят именно для того, чтобы в итоге вернуться, не счесть.

Я уже обращал внимание, что за годы президентского правления В. Путин изподволь, но настойчиво и целенаправленно создавал нормативно-правовые, административные и организационные предпосылки для перехода России к авторитарному утилитарно-прагматическому режиму управления страной. Некоторые из этих публикаций воспроизведены в качестве документального приложения к книге. Читатель легко может ознакомиться с ними.

Незадолго до своего ухода с поста президента в 2008 году В. Путин обронил такую фразу: «Страна стоит на пороге важнейшего события, полного обновления исполнительной и представительной власти, всей политической системы. Это надо осознать».

Сегодня с полной уверенностью можно утверждать, что сказанное В. Путиным ориентировало общество вовсе не на приход к власти Д. Медведева в 2008 г., а на собственное возвращение в Кремль в 2012 г. Покидая ключевой государственный пост, грандиозных задач перед страной не ставят.

Судя по действиям, которые были предприняты обоими участниками властного тандема В. Путиным и Д. Медведевым, идея ротационной смены друг друга на посту президента созрела ещё лет пять-шесть назад, а её реальное воплощение, за счёт совместных согласованных усилий, должно было произойти как раз в 2012 году.

Что касается конкретной оценки нынешнего этапа развития политической ситуации в России и вопроса, который нынче задают, куда, став президентом, поведёт Россию В. Путин, постараюсь ответить коротко: не поведёт, а уже привёл. К установлению в стране режима утилитарно- прагматического авторитаризма. Во всяком случае в статье «Что, как и почему после Путина?», опубликованной весной 2008 года были предъявлены основные характеристики такого режима.

«Первое. В управленческом смысле это будет режим умеренного утилитарно-прагматического авторитаризма. Влияние представительных органов власти, вообще демократических функций и процедур, будет сведено к минимуму. Эта модель втихую уже отрабатывалась на имитационном цикле, но всё ещё оставалась очень громоздкой, крайне затратной, практически непригодной для решения задач ускорения.

Если иметь в виду не содержательную сторону, а технологические характеристики режима, то он, конечно же, относится к разряду кризисных моделей управления. Это совершенно закономерно для стадии перехода от имитационного цикла развития к формированию дееспособного управленческого механизма, способного обслужить не стабилизационное, а ускоренное развитие.

Второе. С экономической точки зрения, утилитарно-прагматический авторитарный реформаторский цикл может быть охарактеризован как социально ориентированный либерализм. Не только в такой специфической стране, как Россия, но вообще всюду и всегда, в смысле общих объективных закономерностей, за фазой радикальных преобразований, а они в нашей стране больнее всего ударили по социальным гарантиям и общественным приоритетам, ориентированным на коллективизм и госпатернализм, – обязательно должен последовать «откат» на прежние позиции. Так гласит знаменитая «теория маятника».

Третье. В плане внутренней государственной политики механизм утилитарно-прагматического авторитаризма предназначен работать в усиленном режиме на поприще универсально-патриотического федерализма. После решения не избирать, а назначать губернаторов никакой другой политики ожидать не приходится. Процесс выстраивания управленческой вертикали уже обозначен, но не форсируется. Да, это и понятно. Пока создаётся лишь нормативно-правовая система координат, а реализация стратегического замысла наверняка резервируется на то время, когда политическая система в стране будет подвергнута полному кадровому обновлению (Прямой намёк на намерение В. Путина вернуться в президентское кресло в 2012 году. – В.Г.). Претерпит серьёзные изменения и характер взаимоотношений, как главы государства с представительной, так и с исполнительной властью – правительством и кремлёвской администрацией. Авторитарный режим эффективен только тогда, когда ориентирован на поддержание «добрых отношений» непосредственно с населением, а не с ближайшим аппаратным окружением и элитами. Его-то, это окружение, как раз необходимо хотя бы для вида держать «в чёрном теле».

В общем содержательном смысле, объединяющем все три важнейшие перечисленные особенности, как, впрочем, и многие другие компоненты, объединённые понятием авторитарный утилитарно-прагматический реформаторский цикл должен будет обеспечить перегруппировку сил, накопления общественно-политического потенциала не только для стабилизационного, но, возможно,и ускоренного развития России».

Такой ситуация в стране виделась в 2008 году к моменту прихода в Кремль Д. Медведева. Кстати, для меня лично ни новое президентское пришествие В. Путина, ни сам способ, которым это предполагалось сделать, сюрпризом не были. Иначе, простите, какой же из меня был бы аналитик. Ведь на самом деле вся «политическая интрига» с возвращением В. Путина в Кремль отчётливо просматривалась задолго за 2012 года, вплоть до мельчайших деталей! Об этом только по сложившейся в России медийной традиции до официального выдвижения кандидатов на президентский пост не принято говорить.

На этот раз сугубо в методологических целях я решил нарушить политический этикет 10 декабря 2010 года, ровно за год до официального выдвижения кандидатов на президентский пост, опубликовал на Интернет-сайте ForumMSK.ru прогностический комментарий «Сегодня Медведев с Путиным. Завтра Путин с Медведевым».[24]

Комментарий невелик, всего странички 2,5-3, но в нём читатель найдёт всё, что фактически стало известно только через год – в ноябре 2011 года. Чуть позже об особенностях заложенной в комментарии прогностической логике я намерен коснуться подробнее.

Однако, признаюсь честно и откровенно, даже предъявляя заинтересованной аудитории неопровержимые доказательства успешного научного подхода к анализу действительности под углом зрения грядущих событий, мне до конца никого не удавалось убедить, что такое умение вполне может стать прикладным инструментом освоения мира и принятия ответственных решений.

История, ни устная, ни письменная, не знает ни одного примера, когда бы людская или даже полубожественная мифологическая прозорливость приносила хоть какую-то пользу.

Вспомните хотя бы Кассандру, дельфийских оракулов, пифий. Все они, по сути дела, были олицетворением грядущих огорчений, разочарований. Никто даже не попытался воспользоваться их пророчествами во избежание беды или зла. Наверное, именно это обстоятельство навеяло кому-то из великих поэтов, имя которого не приходит на память, печальные строчки: «Как страшно знать, когда от знанья нету пользы…»

Истории из жизни пророков и сами их судьбы как бы специально сохраняются в народной памяти в назидание. Появление пророка всегда предвестие беды. Так считается потому, что радужные, просветлённые счастливые предсказания – это вообще мелодия опереточная. Благоприятные перемены находят людей напрямую, за них не принято кому либо пенять, принёсший добрую весть всегда желанный гость и в лачугах, и во дворцах.

Иное дело пророки. Мало того, что их предсказания не сулят добра, так в большинстве случаев, как утверждают исторические хроники, чаще всего сбываются. Опять же в этой констатации преуспели поэты: «Провидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах». Братья А. и Б. Стругацкие в своих «Гадких лебедях» писали: «Ежели подумать, все пророки были пьяницами, потому что уж очень тоскливо: ты всё знаешь, а тебе никто не верит. Если бы в департаментах ввели штатную должность пророка, то им следовало присваивать звание не ниже тайного советника, и всё равно, наверное, не помогло бы…»

Жизненный опыт, будь то личный или общечеловеческий, подтверждает: люди до сих пор не научились извлекать практическую выгоду из навыков и умения предвидеть будущее, главным образом потому, что примеряют к будущему не конкретную силу реального знания, а прекраснодушные «мечталки» и «хотелки». В придачу к беззаботным «авоськам» да «небоськам».

Единственная задача, которую я, как автор книги, перед собой ставлю – попытаться снять с научного предвидения мистическую порчу и подвести под суждения о будущем научно-методическую базу, открывающую возможность заявить: будущее достижимо, потому что постижимо. Воплощение непредвиденного, не несущего на себе печать целенаправленных усилий, называться будущим вообще не имеет права. Это – не будущее, а снизошедшее.

Предсказывать, предвидеть следует только то, что требует упорной целенаправленной подготовки. Благополучие расслабляет. Раскрытию прогностического таланта способствуют экстремальные ситуации, вплоть до смертельной угрозы. Инстинкт самосохранения – самая чуткая часть организма, настроенная на предвидение будущего. И он реагирует только на угрозу, на неизбежную беду. При снисхождении на нас благодати, мысль и воля расслабляется.

Хорошие вести, из будущего ли, с порога ли, пусть вообще из далёкого прошлого, всегда кстати. Чем меньше рассчитываешь на благополучие, тем ярче мысль, тем приятней сюрприз. Единственно, чего в таком благоприятном случае может и не хватить, – это двух бутылочек хорошо охлаждённого, для большей искристости и аромата, шампанского. Держите его наготове в холодильнике и можете считать, что вы всегда готовы к любому благоприятному повороту судьбы без всяких оптимистических прогнозов.

Я понял это достаточно давно. Примерно лет 30 назад. Последующие годы ушли на то, чтобы осознанное аргументировано доказать. Сначала самому себе, а потом и другим. Сделать же можно было только на вполне конкретном материале. Для этого, в методических целях я пошёл на довольно рискованную, если не сказать, наглую политическую выходку – взял за правило работать на опережение. Благо исходного материала в конце 1980-х – начале 1990-х гг. было вполне достаточно. Куда ни посмотри, сплошь необозримые проблемы и безысходные ситуации, Российские власти, Федеральное собрание, Кремль и Белый дом, ещё только присматривались к ним, а я уже успевал в каком-нибудь из печатных средств массовой информации высказать точку зрения на то, как будут развиваться события. В этих рассуждениях обязательно должен был присутствовать сюжет о ключевом событии, от которого в дальнейшем и придётся танцевать.

Читатель найдёт в книге немало примеров, когда ещё задолго до принятия, действительно важных правительственных решений на свет появились мои прогностические комментарии на ту же тему. Практически я делал лишь то, что и положено делать человеку, считающему себя политическим экспертом, с той лишь разницей, что содержательная композиция прогностического материала выстраивалась с учётом последующей контрольной сверки, как самого материала, так и властного решения, которому он был посвящен. Преодолевая сопротивление ложной скромности, могу сказать, российские власти при подведении итогов такой сверки, как правило, проигрывают. Начиная этот эксперимент, я конечно же не предполагал, что он растянется на двадцать с лишним лет.

С самого начала расчёт строился на том, что главное в материале не сам по себе факт предвидения, а научное обоснование достигнутого результата. Для этого в научный прогноз уже на стадии его предъявления должна была быть заложена аргументация, указывающая на методологическое обоснование предсказанного, как с точки зрения причинно-следственных связей, так и мотивационных факторов грядущих событий. Иными словами, прогноз, претендующий называться научным, должен давать не только исчерпывающий ответ на вопросы «что?», «где?», «когда?» произойдёт, но и раскрывать «как?», «зачем?» и «почему?»

В конечном итоге, научный прогноз это результат, полученный при удачном сочетании информационного ясновидения с аналитическим яснопониманием. Только предвидение, заранее выстроенное по этой формуле, может претендовать на право называться научным. Иначе ему никогда не избавиться от снисходительно-скептической ремарки: «Ну, вот, кажется, опять угадал!»

Первая публикация, выстроенная по авторской прогностической схеме статья «Объективная логика политического краха Горбачёва», относится к началу 1991 года. Материал был целиком пронизан предчувствием предстоящего Августовского путча 1991 г., в нём содержался анализ его причин и оценка неизбежных последствий. Вплоть до того, что в тексте было названо имя и обозначена роль, которую должен был сыграть в развитии грядущих событий предводитель будущих «гекачепистов» Г. Янаев.

Заявление слишком серьёзное, чтобы можно было оставить его без подтверждения, поэтому привожу соответствующую выдержку из публикации: «В выборе Г. Янаева вице-президентом как в капле воды отразился измельчавший политический масштаб личности М.С. Горбачёва. То качество Президента СССР, которое довершает его политическую гибель, – непродуманность предпринимаемых ходов с точки зрения их неизбежных последствий. Сделав своей правой политической рукой Янаева, М.С. Горбачёв не только нанёс невосполнимый урон своему авторитету и репутации государственного деятеля, но вновь – в который уже раз! – способствовал обострению конфронтации, усилению дестабилизации обстановки, чреватой для него и для народа тяжелейшими бедами».[25]

К сожалению, всё предсказанное свершилось. Вплоть до деталей, что дало, по всей видимости, основание той же «Независимой газете» воспроизвести упомянутую статью ещё и в 2001 году в качестве наиболее точного политического прогноза минувшего десятилетия.[26]

С марта 1991г. в моём авторском архиве уже не было ни одной публикации, которая не претендовала бы не только на предвидение, но и на последующую научно-методическую сверку сделанных выводов, предлагаемых рекомендаций с реальным положением дел.

С течением времени прогностическая методика опережения совершенствовалась, пока не обрела почтичто атрактивный характер. С её демонстрацией можно было выступать перед заинтересованной публикой, что по мере накопления эмпирического материала я и делал время от времени.

Оглядываясь назад, могу с полной ответственностью подтвердить, за минувшие 20 лет в стране не случилось ни одного события, которое оказалось бы для меня сюрпризом. На большинство из них я откликался в предусмотренном научном порядке – есть властное решение, произошло крупное политическое событие – получите прогностический комментарий. Сегодня их накопилось десятки, а может и сотни. Назову важнейшие.

Начну с упомянутой уже публикации об августовском путче, несколько изменив акценты. По прошествии 20 лет, на мой взгляд, гораздо важнее заострить внимание не на объяснении происшедшего, а на рекомендациях по предотвращению наиболее опасных последствий случившегося.

Главное, говорилось в статье, не поддаться соблазну на место Горбачёва, дни пребывания которого на посту главы государства уже сочтены, выдвинуть представителя того же самого политического клуба под названием «политбюро ЦК КПСС». Имя Б. Ельцина в качестве наиболее вероятного преемника М.С. Горбачёва не называлось, но совершенно очевидно имелось в виду. Особенно в контексте утверждения, что сменить Горбачёва на посту Президента должна фигура, обладающая не столько выдающимися политическими способностями, сколько духовными и нравственными качествами, какими в России обладали такие выдающиеся люди, как Владимир Высоцкий, Андрей Сахаров, Дмитрий Лихачёв. Их имена в статье были перечислены.

После августовского путча в России наступило «смутное время». С одной стороны, вроде бы ещё сохранялась надежды на возрождение, а, с другой, явно нарастала тенденция сползания, даже скатывания страны к очевидной деградации. Чтобы возобладал благоприятный курс, как мне тогда представлялось, важно было сосредоточить усилия не на экономических, социальных и политических экспериментах, чем увлечённо занимались пришедшие в России к власти «младореформаторы» во главе с Е. Гайдаром, а на консолидации так называемого «духа нации». Проще говоря: нужно было вернуть людям чувство национального единства, гражданского достоинства, патриотического ощущения принадлежности к великой, а не всё утратившей стране.