ЧТО, КАК И ПОЧЕМУ ПОСЛЕ ПУТИНА

Так уж случилось, что предложение поделиться соображениями о восьми годах пребывания Владимира Путина на посту Президента Рос­сии, упало на благодатную почву, на которой в пору не то что сеять, а собирать обильный урожай. Пожалуй, уже лет двадцать пять с лишним прошло с тех пор, как я взял за правило подводить итоги минувшим событи­ям лишь в одном единственном ракурсе – прогности­ческом. А что они, – эти события, – сулят нам в гряду­щем? Иначе, как мне представляется, обращение к про­шлому, будь то давнему или совсем свежему, будет носить сугубо академический характер. Исторические хроники – удел летописцев, а не политических экспер­тов, к которым себя причисляю.

Нам следует, если и пускаться в воспоминания, то только о будущем, усматривая его признаки в том, что уже случилось. Работая таким образом, ещё в 1983 году, удалось разглядеть предпосылки распада СССР, в де­кабре 1990 пришёл к выводу о неизбежном политичес­ком крахе Горбачёва и попытке Г. Янаева сотоварищи захватить власть, возглавив так называемый Комитет спасения Отечества (на самом деле его название ГКЧП). Весной 1996 года в ответ на просьбу ельцинского шта­ба, руководившего избирательной кампанией по вы­борам президента, я высказал убеждение, что если даже Ельцин и победит, что на самом деле сделать было не так уж и трудно, полностью свой президентский срок отработать не сможет. Осенью 1999 для меня уже пред­ставлялся очевидным приход к власти Путина, а глав­ное достаточно точно предугадать функциональное на­полнение выпавшего на его долю очередного истори­ческого этапа развития страны.

В принципе в прогнозе, если подходить к нему на­учно, решающим достоинством должно считаться точ­ное предсказание содержания политического процес­са, а не угадывание имён и обстоятельств. Политичес­кие биографии и актуальные экспертные хроники все­гда бывают изрядно обременены текущей конъюнкту­рой, в них слишком многое зависит от стечения обсто­ятельств, в том числе и случайных. В то время как в политическом процессе находят воплощение прежде всего устойчивые тенденции, а в идеальном прогнозе, закономерности и неизбежности.

В этом смысле время, проведённое В. Путиным на посту главы государства, было не слишком насыщенно новыми именами и яркими событиями. Я бы охарак­теризовал этот период в пику двум предыдущим раз­рушительным этапам накопительным. Когда Россия, её лидер, да, пожалуй, и само общество, что называется, сосредотачивались для предстоящей работы, но пока ещё не приступая к ней. Путин и себя, и страну, и власть во всех её ипостасях, и общество тщательно и кропот­ливо готовил к новому историческому этапу.

В России, причём, без видимой натуги, были при­остановлены разрушительные тенденции тех этапов, которые были связаны с именами двух предшествен­ников В. Путина – М. Горбачёва и Б. Ельцина (подроб­нее об этом чуть ниже). Социально-экономические и общественно-политические сферы упорядочены. Не­посредственно по инициативе В. Путина стала восста­навливаться управленческая верти кадь. Сформирова­лась устойчивая бюджетная политика. Определились я консолидировались приоритетные направления раз­вития, обретя форматы национальных проектов.

В стране сформировался стратегический матери­альный ресурс, открывавший возможность для круп­ных преобразований, а может быть даже и прорыва во всех сферах жизни – экономики, пауки, просвещении, здравоохранении и вообще всестороннего повышения благополучия и благосостояния страны и народа.

Короче, налицо вроде бы все предпосылки и фак­торы не только для того, чтобы высоко оценить итоги президентской деятельности В. Путина, но и прийти к убеждению, что ему необходимо сохранить за собой пост главы государства и довести начатое дело до кон­ца. Но Путин, почему-то, как только появились сюже­ты о такой возможности, сразу же эту перспективу для себя лично отверг и заявил, что на третий президентс­кий срок не пойдёт. Спрашивается, почему?

Мне представляется, что в ответе на этот вопрос кроется как раз суть понимания того, как оценивает достигнутое сам В. Путин, в чём он видит смысл даль­нейших преобразований, какой ему представляется стратегия дальнейшего развития страны. В одном из обращений к избирателям, накануне выборов в Госу­дарственную Думу В. Путин, на мой взгляд, дал ключ к пониманию того, о чём идёт речь; «Страна, – сказал Путин, – стоит на пороге важнейшего события, полно­го обновления исполнительной и представительной власти. И это надо осознать».

Двух толкований сказанного быть не может: В. Путин не идёт на третий срок не потому, что этому препятствует Конституция. Это решение предопределено другим обстоятельством. «Все восемь лет, которые В. Путин находился в президентском крес­ле, во всех его начинаниях и решениях преследовалась главная стратегическая цель – построить в стране на­дёжную и эффективную систему управления и поло­жить конец извечно существовавшему в России режи­му личной власти. Остаться на третий президентский срок значило обратить процессы создания нового уп­равленческого механизма вспять, дать импульс возрож­дению застарелых пороков политического и обще­ственного сознания, когда судьба страны и народа, будь она плохой или хорошей, ассоциировалась с одним человеком.

В конечном итоге, все, что делал В. Путин в минув­шие восемь лет, сводилось к созданию в стране совер­шенно нового механизма управления как в структур­ном, так и в кадровом смысле. Этап, который последу­ет за Путиным, должен будет ответить на вопрос: уда­лось ли создать для таких коренных перемен необхо­димые предпосылки и условия или нет. Заработает со­зданная В. Путиным государственная машина хорошо без него, значит, историческая задача решена, страна действительно встала на новый путь развития. Heт – значит не судьба.

К этому новому, четвёртому по счёту этапу Путин подводил страну исподволь. О содержании первых трёх мне уже не раз приходилось писать в разное время и в разных изданиях, поэтому сейчас коснусь этой темы лишь в тех пределах, в которых она имеет непосредственное отношение к так называемому «человеческо­му фактору», а если точнее – кадровой политике пре­зидента по подбору полномочного преемника.

Первый семилетий цикл, продолжавшийся с 1985 по 1991 год, решал задачи идейно-политической диск­редитации того строя, при котором мы в ту пору жили, называя «развитым или зрелым социализмом». В те годы главными действующими лицами на антикомму­нистическом и антисоциалистическом поприще были говоруны: сам Горбачёв, его ближайший сподвижник Яковлев, даже целых два (Александр и Егор), Собчак. Травкин, Старовойтова, Говорухин, Афанасьев, Поно­марёв, Коротич... Короче, что ни имя, то златоуст.

Потрудились они на славу: коммунистическую идеологию раскурочили вдрызг, хвалёные «преимущества» социализма «опустили» ниже некуда, духовные и нравственные ориентиры поменяли практически на противоположные. К августу 91-го страна не только в идейно-политическом, но даже в мировоззренческом, духовно-нравственном смысле раскололась на два враждующих лагеря, столкновение между которыми становилось неизбежным. И оно, это столкновение, произошло...

Второй семилетний цикл пришёлся на 1991-1998 годы. Если завершение первого семилетнего цикла было ознаменовано военно-политическим путчем, то второ­го – финансово-банковским дефолтом. Он, как и пер­вый, был демонстративно разрушительным. Но теперь атакам была подвергнута социально-экономическая основа всё того же социализма, его командно-админи­стративная, плановая система. Для такой работы па­фос и красноречие были уже не нужны. Ликвидаторы народ суровый, немногословный. Им всё равно, что водка, что паровоз, лишь бы с ног валило. Главное, что­бы на месте прежнего управленческого механизма, ре­гулирующего как производство, так и распределение, пустое место образовалось, чтобы товарно-денежный смерч спроса и предложения смёл с магистрального рыночного пути всё без остатка.

Понятно, что и сугубо внешне, по облику, мане­рам поведения социально-экономические ликвида­торы второго семилетнего цикла были совершенно иными, чем их идейно-политические предшествен­ники. Те – жар и пламень, эти – лёд и камень: Чу­байс, Гайдар, Авен, Начаев, Немцов, Христенко, Куд­рин, Греф, Зурабов. От представителей разрушите­лей «первой волны», особенно по темпераменту, они отличались разительно. По не надо думать, что они чужды друг другу по происхождению и духу. Вовсе нет. И те, и другие порождены предшествующей ком­мунистической эпохой. Просто па их долю выпали совершенно разные конкретно-исторические задачи. На смену пламенным трибунам периода «гласности» пришли новые люди, тоже рождённые в недрах со­ветской системы, но уже готовые её не «перестраи­вать», а просто рушить, без какого бы то ни было со­жаления, не говоря уже об угрызениях совести, ко­торую они сподобились прикрыть ваучерами, как фиговым листком.

Практически все вышеперечисленные фигуры, от Чубайса и Гайдара до Грефа и Кудрина, должны быть отнесены к числу именно таких профессиональных революционеров-ликвидаторов. Я глубоко убеждён: не в цифрах, не в масштабах происходящего, а именно в людских характерах, в поведении политиков и госдеятелей воплощаются наиболее важные опознавательные черты времени, его содержания. Именно такой подход помог мне с первого предъявления опознать и в Пути­не будущего президента.

Мне помогло здесь вовсе не то, что я как политолог пристально присматривался к Путину и его окруже­нию. Я прислушивался не к тому, что там говорили, а к тому, чего требует время... А он, этот запрос, давал по­нять, во главе государства после постигших его двух разрушительных циклов должен оказаться человек, который ещё лет семь ничего не должен будет делать кроме того, чтобы производить, причем буквально на всех – на «правых», «левых», «центристов», «национа­листов», на «патриотов» и на «идиотов» – благоприят­ное впечатлен не. Это, собственно, и должно было стать его работой.

Уже в октябре 1999 года в «Независимой газете» под рубрикой «Карт-бланш» появились мои размыш­ления о В. Путине и его времени под заголовком «От­чизна-мать в предвкушении нового мученика». Поче­му мученика? Да потому, что нет горше муки, чем ими­тировать бурную деятельность и глубокую озабочен­ность за судьбу страны и народа, когда па самом деле никакого участия в обеспечении этих судеб и отстаи­вании интересов принимать не можешь. Это всё равно, что бросаться грудью на амбразуру, г. которой, кроме самой дыры, ничего нет. Со стороны, быть может, этого и не видно, но ведь самого-то себя не обманешь.

Изменить же ситуацию совершенно невозможно. Два предшествующих разрушительных цикла не остав­ляли надежды даже на попытку совершить что-либо значительное, реально осязаемое, ни физически, ни политически. Для этого в наличии не было ни кадров, ни идей. Пока разрушали, над тем, куда идти и что стро­ить, не задумывались. Да и смысла задумываться не было. Из двух, даже мощных бульдозеров одного подъемного крана, даже плохонького, не соорудишь, как ни старайся. Это и без размышлений ясно. Значит, без ещё одного семилетнего цикла, теперь уже имитацион­ного, было не обойтись.

Стране нужно было дать время, чтобы всё «устака­нилось», то есть упорядочилось. Причём не под воз­действием какой-то специальной целенаправленной политики, а что называется, само собой. В этом, если хотите, состояла на тот момент высшая политическая мудрость.

Это только кажется, что стихия, выпущенная на волю, действует как ей заблагорассудится или злоумыслится. Закономерности стихийных процессов на самом деле оказываются ещё жёстче, чем, планово-орга­низованные и административно-управляемые. Вот только человеку они не подвластны.

Мне пришлось написать на эту тему за время пре­бывания Путина в Кремле не один материал. Недавно статьи эти вышли в свет, будучи объединены в само­стоятельную главу под названием: «Исторический при­говор. Семь лет имитации» в моей книге «Я знаю Who is Putin & что есть Россия».

Меня уже не раз спрашивали: «Почему и на прези­дентство В. Путина отводится семь лет? Ведь ему по конституции для этого отведено восемь. Пытаетесь и его подогнать под идею о трёх семилетних циклах?» Отнюдь, отвечаю. Не ради того, чтобы подогнать, а что­бы точно обозначить объективную логику выпавшего на долю В. Путина периода правления. На весь срок путинского президентства приходится всего одна, зато грандиозная задача – полностью «зачистить» полити­ческое пространство, создать условия для радикально­го обновления российских политических элит. Это нужно было делать аккордно, либо в начале президен­тского срока, либо в конце.

Никакого практического смысла в кадровой «за­чистке» на стартовом этапе путинского президент­ства не было. Формировать новую команду, с кото­рой можно было бы хоть что-то строить, а не ломать, всё равно было не из кого и не из чего. Значит, реши­тельные действия нужно было перенести ближе к окончанию президентского срока, то есть на 2007 год, последний перед сменой кремлёвского караула. А до этого вести скрытую подготовку к этой акции. Что В. Путин и делал...

Вот и получается – семь лет на имитацию и на «устаканивание», год – бурной деятельности. Чему мы как раз и являемся свидетелями.

Преодолев два разрушительных и один имитаци­онный цикл, Россия созрела для перехода в новую фазу развития, где о крупных масштабах созидатель­ной работы речь ещё не пойдёт, но уже появятся чёт­кие контуры послепутинской управленческой моде­ли. На это указывает объективная логика развиваю­щихся процессов.

Вообще основные направления социально-эконо­мического и общественно-политического развития складываются не в умах политиков и аналитиков. Они формируются самой жизнью, возникновением необ­ходимых предпосылок для решения тех или иных на­сущных задач, в решении которых оказываются объективно заинтересованы не только политические элиты, а, главным образом, народные массы, люди, граждане, избиратели. Настоящая политика начина­ется не там, где десятки, сотни и даже тысячи людей, а там, где миллионы. Так вот, судя по объективным запросам времени и наличию необходимых предпо­сылок удовлетворения этих запросов, предстоящий этап российских реформ будет отличаться, следую­щими особенностями.

Первое. В управленческом смысле это будет режим умеренного утилитарно-прагматического авторитариз­ма («мягкий чилийский вариант»). Влияние предста­вительных органов власти, вообще демократических функций и процедур, будет сведено к минимуму. Эта модель втихую уже отрабатывалась на имитационном этапе, но она оставалась ещё очень громоздкой, крайне затратной, практически непригодной для решения за­дач ускорения.

Однако все эти очевидные изъяны компенсирова­лись «подставным» предназначением Госдумы, Рост недовольства имитационной политикой, когда произ­носились правильные, хорошие слова, совершенно не подтверждавшиеся конкретными делами, где есте­ственным образом, а где-то, полагаю, и специально орга­низованным, переадресовывался на Думу, Это В. Пу­тина до перехода к решительным действиям по поли­тической ликвидации кадрового наследия двух пред­шествующих разрушительных этапов вполне устраи­вало.

Претерпит серьёзные изменения и характер взаи­моотношений не только с представительной, но и с ис­полнительной властью – правительством и кремлёвс­кой администрацией. Авторитарный режим эффекти­вен только тогда, когда ориентирован на поддержание «добрых отношений» с населением, а не ближайшим окружением. Его-то, это окружение, как раз необходи­мо хотя бы для вида держать «в чёрном теле».

Если иметь в виду не содержательную сторону, а технологические характеристики грядущего утилитар­но-прагматического авторитаризма, то она, эта модель, конечно же, относится к разряду кризисных способов управления. Это совершенно закономерно для стадии перехода от имитационного цикла к формированию дееспособного управленческого механизма, способно­го обслуживать не стабилизационное, а ускоренное раз­витие. Но этого придётся дожидаться ещё лет семь.

Второе. С экономической точки зрения четвёртый реформаторский цикл может быть охарактеризован как социально ориентированный либерализм. Не только в такой специфической стране, как Россия, но вообще всюду и всегда, в смысле общих объективных законо­мерностей, за фазой революционных преобразований, – они в нашей стране больнее всего ударили по соци­альным гарантиям и общественным приоритетам, ори­ентированным на коллективизм и государственный патернализм, – обязательно должен последовать «от­кат» на прежние позиции. Так гласит знаменитая «тео­рия маятника».

Конечно, действие этой закономерности не обес­печит полного возврата к дореформенной социальной политике, но либеральный «фантомас», разбушевав­шийся на стадии второго разрушительного цикла и пе­решедший в вялотекущую фазу на цикле имитацион­ном, с приходом режима утилитарно-прагматического авторитаризма сдаст свои позиции, станет толерантней. Это могло бы случиться и раньше, но для этого пришлось бы убирать из правительства Кудрина, Гре­фа, Зурабова прежде, чем для этого созрели благопри­ятные условия.

Для того, чтобы их убрать с пользой для дела, нуж­но было сначала запустить в действие социальные ме­ханизмы, против которых «записные либералы» кате­горически возражали. Это и функциональное преоб­разование Стабилизационного Фонда, и запуск не­скольких социально ориентированных национальных проектов, и реставрация некоторых весьма важных принципов социального государственного патернализация, включая пенсионное обеспечение и систему по­ощрения рождаемости.

Третье. В плане внутренней государственной поли­тики механизм утилитарно-прагматического автори­таризма будет, скорее всего, работать в усиленном ре­жиме на поприще универсально-патриотического фе­дерализма. После решения не избирать, а назначать гу­бернаторов никакой другой политики ожидать не при­ходится. Процесс выстраивания управленческой вер­тикали пока не форсируется. Да это и понятно. На дан­ном этапе создаётся лишь нормативно-правовая сис­тема координат, а реализация стратегического замыс­ла наверняка резервируется на то время, когда полити­ческая система в стране будет подвергнута полному кадровому обновлению.

В общем содержательном смысле, объединяющем все три важнейшие перечисленные особенности, как, впрочем, конечно, многие другие, о которых речь пока не велась, прежде всего, из-за экономии места и време­ни, предстоящий четвёртый реформаторский цикл должен будет обеспечить перегруппировку сил, накоп­ления общественно-политического и социально-эконо­мического потенциала не только для действительного стабилизационного, но, возможно, и ускоренного раз­вития России,

Но для этого нужны люди, способные такой про­ект реализовать. Всё упирается именно в это. В. Пу­тин за шесть лет своего президентства, после пер­вых самых необходимых кадровых замен наиболее одиозных фигур, вроде А. Волошина и П. Бороди­на, никаких серьёзных действий на этом направле­нии не предпринимал. Даже совершенно перезрев­шую отставку М. Касьянова, которого в народе на­зывали не иначе, как «Миша-два процента», В. Пу­тин затянул до промежуточных выборов. Повторно став президентом, но сути дела на без альтернатив­ной основе, В. Путин назначил председателем Пра­вительства М. Фрадкова. Человека – это видно по­литически невооружённым глазом – абсолютно ли­шённого административного темперамента и власт­ных амбиций.

Было ясно, Фрадков, конечно, борозды не испор­тит, но и на глубокую вспашку не посягнёт. Типичный представитель имитационного цикла. Фрадкову, ко­нечно же, предстояло уйти со своего поста вместе с либеральным ядром нынешнего правительства. Но уйти без политической эпиталамы. Он делал не толь­ко то, что мог, а главное – что должен: создавал де­монстративный противовес радикал-либералам Гре­фу, Кудрину, Зурабову, Христенко, При этом на побе­ду над ними не претендуя. Эта роль заведомо зарезер­вирована за обладающим на сегодняшний день высо­чайшим рейтингом В. Путиным. Без такого заоблач­ного рейтинга о радикальных кадровых преобразова­ниях нечего было бы и думать. Под решение задач полной «политический зачистки»

Но, повторяю, завершение имитационного цикла должно предполагать не только выдворение неугодных, но и водворение на освободившиеся посты людей, при­годных для решения новых задач. Есть ли у В. Путина необходимый для этого кадровый резерв? Долгое вре­мя я затруднялся со всей определённостью ответить на этот вопрос.

Было очевидно лишь то, что в кадровом отноше­нии президент крайне бережлив, даже скуп. Порой вро­де бы себе же в ущерб. Объяснение здесь может быть только одно: для чего-то, какого-то особого случая В. Путин людей берёг. Всюду понасажали «питерских», которые кроме личной преданности В. Путину ника­ких других примечательных качеств не продемонстри­ровали. Настоящими профессионалами среди них про­явили себя лишь немногие. Полагаю, «питерский при­зыв» был необходим в качестве «растопочного мате­риала». Какое-никакое, а мерцание в очаге надо было поддерживать.

В этом контексте я бы обратил внимание на ещё одно немаловажное обстоятельство: уж коли В. Путин решил не баллотироваться на третий президентский срок, предстояло определиться по вопросу: по какому сценарию передачи власти отдать предпочтение – пре­емнику но высочайшему назначению или же «народ­ному избраннику» по так называемой воле избирате­лей, «Избранник», собственно, тоже должен был оли­цетворять «путинский курс» и принадлежать к «путин­ской команде», но в то же время обладать политичес­ким имиджем самостоятельной персоны.

Поскольку заранее сказать, какой из сценариев ока­жется предпочтительней на решающем этапе, было трудно, подготовительную работу стали вести сразу по двум направлениям.

Одновременное назначение вице-премьерами Дмитрия Медведева и Сергея Иванова многими было воспринято как своеобразный «праймариз» на русский манер – рейтинговое оглашение претендентов на заня­тие высшего государственного поста в результате вы­боров 2008 года.

Полагаю, что эти кадровые назначения пресле­довали совершенно иную цель: сосредоточить на за­вершающем этапе путинского правления два наибо­лее важных направления хозяйственного развития страны – промышленного и социального – в руках наиболее преданных соратников, чтобы при их ак­тивном участии и уже только потом решать, кто именно – Д. Медведев или. С. Иванов – будут назва­ны кандидатами в президенты. Это обстоятельство само по себе заведомо исключало непосредственное соперничество Д. Медведева и С. Иванова за президентский пост в ходе предстоящих выборов. Д. Мед­ведев и С. Иванов – краеугольные камни постамен­та, а не сама скульптура.

По второму сценарию, предполагавшему появле­ние во главе государства «народного избранника», тоже делалось всё необходимое. Очевидные признаки этой работы дали о себе знать в июне 2005 года, когда один из ближайших сподвижников В. Путина В. Якунин стал президентом крупнейшей российской компании «Рос­сийские железные дороги». Хотя работа с ним с прице­лом на участие в президентских выборах 2008 года на­чалась гораздо раньше.

Есть очень хороший способ определить репертуар любой вновь формируемой властной команды: при­глядитесь, кого подбирают в исполнители и какие в их руках оказываются инструменты. Если перед вами люди, привыкшие сопровождать марширующие на ар­мейском плацу роты, дуя в медные трубы и колотя в барабаны, то в их исполнении даже адажио из балета «Лебединое озеро» прозвучит как «Гром победы раз­давайся!» Они просто ничего другого играть не умеют, даже в том случае, если ими руководит искуснейший дирижер. Не оркестру к нему, а ему к оркестру, хочет он того или нет, придётся приспосабливаться.

Всё это наводит на мысль, что при внедрении В. Якунина в МПС еще в 2000 году речь, собственно, шла не столько о занятии руководящей должности, сколь­ко об испытании человека на функциональную при­годность к формированию новой управленческой мо­дели.

В этой связи вспомнился такой эпизод: на пресс- конференции сразу после избрания на второй прези­дентский срок В. Путину задали вопрос: «Не задумы­ваетесь ли Вы о том, кто придёт Вам на смену?». На что В. Путин ответил молниеносно, как если бы заранее такой вопрос ожидал: «Я думаю над этим с первого дня своего прихода к власти».

Тогда ответ В. Путина сочли остроумной шуткой, сегодня уже так не кажется. Уже слишком многое в биографии В. Якунина наводит на мысль, что он на­верняка был среди имён, которые В. Путин имел в виду когда обмолвился о своих размышлениях но поводу будущего президента.

Железные дороги – это не просто народнохозяй­ственный комплекс, пусть даже исключительно могу­чий, но и колоссальный организационно-политический ресурс. Даже КПСС как политическая сила не была организована так чётко, даже она не имела такого дис­циплинарно-вышколенного состава, как РЖД. Тот, кому в России обеспечена поддержка РЖД, тому под силу любые политические вершины. Когда в 1996 году позиции Ельцина выглядели крайне слабыми, поддер­жку ему оказал аппарат РЖД. Именно отсюда исходи­ла инициатива о сборе подписей за его выдвижение. Здесь, на железнодорожном пассажирском транспор­те, активнее всего проводилась агитация за переизбра­ние Б. Ельцина.

Да и сегодня, если откровенно, самой крупной по­литической силой обладает вовсе не «Единая» или «Справедливая» Россия, не КПРФ или ЛДПР, а имен­но РЖД. Другого такого полигона, который бы отве­чал всем требованиям обкатки грандиозных социально-экономических и объективно-политических проек­тов, в России не было, нет и, скорее всего, никогда не будет. Росси некие железные дороги – это государство в государстве. Всё, что хорошо для РЖД, хорошо для России. Так было при царях-батюшках, так было при коммунистических генсеках-дедушках. Так остаётся и при их внучатом преемнике, нынешнем российском президенте.

Всегда, как только в стране назревали радикально-стратегические перемены, железная дорога оказывалась в центре внимания. Да это и понятно: здесь сосредото­чен самый крупный ресурсный потенциал, экономичес­кий, социальный, политический. На этом участке слу­чайные, непродуманные назначения и увольнения ис­ключены. Слишком тесно отрасль связана с большой государственной политикой.

Биографический и политический бэкграунд В. Якунина не занятная. Служебный реестр не содержит необъяснимых стремительных взлётов и столь же не­мотивированных падений. По жизни В. Якунин шёл уверенно, полагаясь лишь на собственные силы, а пена дружескую протекцию, в которой ему, случись попро­сить, скорее всего, не отказали бы. О том, что В. Путин и В. Якунин близкие друзья, знали почти все и давно – у одних эхо вызывало удивление: такой большой друг, а особой пользы для себя из этой дружбы не извлёк, у других – искренние симпатии.

В одном из опросов, проведённом Агентством по­литических и экономических коммуникаций (АПЭК), В. Якунин ещё до назначения на нынешний свой пост вошёл в четверку самых близких В. Путину людей. Но Грызлов, Иванов и Шойгу оказались в этом списке ско­рее по должности, а вот В. Якунин действительно по дружбе. Хотя и очевидной, но явно бескорыстной.

На протяжении всего предвыборного срока В. Якунин держал себя и своё поведение строго в рамках того сценария, по которому он в случае необходимости дол – жен был предстать перед страной в роли «народного избранника», ничем при этом не мешая претендентам на первый пост из числа «назначенцев» отыгрывать свои предвыборные роли.

С интересом прочитав первое интервью В. Яку­нина в качестве президента «РЖД», посмотрев пер­вое выступление но телевидению, с удовлетворени­ем обнаружил, он с абсолютной точностью подтвер­дил те соображения, которые были высказаны о со­держательном и кадровом предназначении того эта­на российских реформ, который ожидает Россию после В, Путина,

В. Якунин, по сути дела, признал, что на долю Пу­тина действительно выпала неблагодарная задача «за­чищать» российское политическое пространство от кадрового наследия двух предшествующих разруши­тельных циклов, а на их место даже не набирать, а спе­циально выращивать людей, способных исполнять со­зидательные функции.

Вот как это сформулировал В. Якунин: «В одной из бесед Владимир Владимирович Путин сказал, на мой взгляд, замечательную фразу о его личной кадро­вой работе. Смысл её заключается в том, что людей, назначаемых на высокие должности, необходимо вы­ращивать. И начиная с 1997 года, происходил, как я сейчас понимаю, процесс постеленного и очень не лас­кового выращивания из Владимира Ивановича Яку­нина управленца и человека, которому поручались сложные и ответственные участки работы... Что каса­ется РЖД, то задача, которая передо мной здесь стави­лась, сводилась к необходимости зашиты государствен­ных интересов. Мой участок ответственности вклю­чат обеспечение реформирования отрасли, создание новой экономической модели её работы, реорганиза­цию и, по сути, формирование корпоративного управ­ления компанией...

Я никогда не рассматривал свою работу в РЖД как промежуточный этан, перед тем как стать руково­дителем компании. Но в определённый момент я по­нял, что готов к выполнению и более сложных задач. И те кадровые разговоры, которые со мной проводились в этом году, показывали, что идёт процесс принятия решения».

Полагаю, в дополнительных комментариях и разъяснениях слова В. Якунина не нуждаются. В них чётко сказано, почему, как и с какими целями произош­ло его назначение, и что, собственно, оно собой допод­линно знаменует.

К тому же в последние месяцы перед выборами чуть ли не каждый день происходят события, которые лишь укрепляют уверенность. Пасхальные торжества 2007 года оказались по существу под опекой В. Якуни­на как руководителя Фонда Андрея Первозванного. Именно по линии Фонда было на этот раз организова­но массовое паломничество на Святую землю, именно Владимир Якунин доставил в Москву Благодатный огонь аккурат к торжественному богослужению в хра­ме Христа Спасителя.

Более впечатляющей демонстрации высокой ду­ховности, столь востребованной сегодня общественным сознанием, невозможно придумать. Вслед за Христо­вым Воскресеньем в путинской резиденции в Ново-Огарёво прошло высокопоставленное рабочее свида­ние, посвященное РЖД, на котором В. Якунин удосто­ился высочайшей президентской похвалы. Если мне кто-нибудь скажет, что это случайное совпадение, по­зволю себе с такими утверждениями не согласиться.

Зато совершенно убеждён в другом: из всех пре­тендентов на президентский пост, включая В. Зубкова, Д. Медведева, С. Иванова, В. Якунин единственный, о ком в последствии, стань он главой государства, мож­но будет сказать, что он действительно избран, а не на­значен на этот пост. В конечном итоге, вполне могло случиться так, что именно это обстоятельство могло оказаться главным как для Путина, так и для самих избирателей.

И в заключение, быть может, самое важное. С. Мед­ведевым, Ивановым, Якуниным, с РЖД и даже с Рос­сией, если согласиться с изложенными в материале суждениями, вес более или менее ясно. Одному из пе­речисленных путинских сподвижников – быть прези­дентом, два оставшихся будут «заряжены» на работу в правительстве, скорее всего в ранге вице-премьеров, но левую и правую руку В. Путина.

Согласие В. Путина возглавить кабинет министров, стать премьером, при том, что за ним будет закреплён символический титул национального лидера, не выг­лядит окончательным, В действиях и суждениях В. Путина чем дальше, тем больше проглядывают призна­ки стремления возродить Россию в имперском каче­стве, вернуть её в международное сообщество в роли Великой Державы. Движение в этом направлении, ско­рее всего, приведёт к обострению отношений соперни­чества е другими политическими центрами силы. Прежде всего США и ЕС, в меньшей степени с Японией и Китаем и может быть даже с Индией.

Понятие «империя» применительно к России – это вовсе не экономическая или социальная категория.

Российская Империя это, прежде всего, национально-патриотическое сплочение и державная мощь. К дос­тижению именно этих целей, как мне представляется, будут направлены усилия В. Путина. А уж в каком ка­честве он предстанет перед нами, если эти цели будут достигнуты, в чём я на самом деле глубоко сомнева­юсь, хотя в 1993 году сам был приверженцем этой идеи, я бы оставил на суд времени.

Сборник «Восемь лет с В. Путиным».

Москва, 2008г., стр. 162-169.