Во имя правды и справедливости

Принято считать, что тот кит, на котором держится все разумное на земле, – диа­лектика. Глубочайшее заблуждение. На самом деле никакой диалектики никогда не было, нет и быть не может. Единство и борьба противополож­ностей не более чем злонамеренная выдумка Арис­тотеля, Гегеля, Белинского, Маркса, Ленина. То, что они называли диалектикой, всего лишь промежуточное, сумеречное состояние ума, попытка примирить непримиримое, совместить несовместимое. Если ди­алектика что и отражает, то исключительно состоя­ние житейской смуты, социально-психологических комплексов неполноценности, потери ориентиров конструктивной мысли и целеустремленных действий. Неудивительно, что диалектика стала опорой левоориентированного сознания, исповедующего босяцкий популизм и социальную демагогию.

В действительности миром, его прогрессом уп­равляет здравый смысл. Именно он показывает, что основой всякого движения, всякого развития явля­ется не единство и борьба противоположностей, завершающаяся взаимным проникновением, или, как было модно это называть, «конвергенцией», а их, этих самых противоположностей, непримири­мое столкновение по манихейскому принципу «либо – либо». Никаких переходов из одного со­стояния в другое не происходит. Такие превраще­ния либо заведомое вранье, либо самообман.

Диалектика не признает возрождения Христа именно потому, что в его смерти и воскрешении нет превращения, перехода из одного состояния в дру­гое. Смысл выражения «смертью смерть поправ» в том и состоит, что смерть побеждена смертью же, а не жизнью. Смерть была повержена, побеждена сама собой, погибла сама в себе. Без всяких там единств и борьбы противоположностей. Силы добра и зла накапливают потенциал, обретают упругость вовсе не в борьбе друг с другом. Не борются же воздух с водой, а земля с небом. Условие победы – в преодолении. А суть – в отрицании. Чтобы победить, необходимо направлять энергию не вовне, а внутрь, не на борьбу, а на самосовершенствование.

Лев Толстой, перед гением которого склоняется весь мир, призывал не противиться злу насилием, а стремиться к победе над ним за счет самосовершен­ствования. За это наши доморощенные диалектики, считавшие, что «добро должно быть с кулака­ми», с «Аврорами», «Катюшами» и прочей смерто­носной стратегической и тактической атрибутикой «добра», обозвали Л. Толстого «непротивленцем». Но где сегодня изможденные борьбой со злом диа­лектики и где «непротивленец» Толстой?!

Добро не должно вести изнурительной и бессмыс­ленной борьбы со злом. Оно должно подниматься, набирать вес на собственных дрожжах. Тогда его бу­дет становиться все больше и больше, оно заполнит собой все пространство, просто вытеснит зло за пре­делы житейской квашни. И наоборот, чем активнее зло проявляет себя, тем оно быстрее погибает. Имен­но в его собственной активности источник самолик­видации зла. (Надеюсь, хотя бы умеренно интеллигентные читатели понимают, что речь идет не о бан­дитах с большой дороги, варварах и вероломных агрессорах, а о духовной, нравственной стороне дела).

К чему это я, однако? А все к тому, что привер­женность диалектике стала первопричиной многих бед, которые постигли человечество. Причем самых масштабных, острых и глубоких. Одна из последних таких бед, переживаемых на наших глазах и с нашим непосредственным участием, – демократия. Диалек­тика – идейная основа, интеллектуальное горючее демократии. Диалектика, ее понятия и категории навязывают человеческому сознанию, обществу наркотическую тягу к постоянному поиску альтернати­вы, в котором «нет» не означает категорического отрицания, а «да» – безусловного утверждения.

В результате получается шизофренический кок­тейль: «да, но вместе с тем...» «нет, хотя с другой сто­роны...». Выбор по логическим и математическим законам демократии консервирует неопределенность, нечеткость, неясность. Поэтому демократия – самая недееспособная власть, демократическое диалекти­ческое сознание в жизни и в политике в конечном ито­ге всегда ведет в тупик. Нельзя постоянно жить в со­стоянии выбора. Надо когда-то его сделать и действо­вать в соответствии с логикой победы, отметая действия и аргументы, противоречащие этой логике.

Но ведь просуществовала же демократия не одно столетие? Сколько конкретных достижений на ее счетах! Значит был в ней какой-то позитивный смысл. Конечно же был, но, как говорится, весь вышел. Демократия долгое время была сопутству­ющим интеллектуально-психологическим антура­жем для целого ряда технологических революций – промышленных, экономических, информационных, научных и прочих, прочих, прочих. Душевное состояние людей не поспевало за творениями их же пытливого, раскованного разума. Нужны были ис­торические «заминки», компенсирующие быстрые темпы и высокое напряжение качественных соци­ально-политических и научно-технических револю­ций. На преодоление этих «заминок» ушло несколько сот лет. Последняя из «заминок» завершилась разрешением так называемого исторического спо­ра двух мировых систем – социализма и капитализма. То есть между идейно-политической абстрак­цией, порожденной болезненным диалектическим сознанием, и капитализмом, воплощением сурово­го, временами даже жестокого, здравомыслия.

Хрестоматийно знаменитые диалектические вит­ки исторической спирали в результате разрешения этого спора вдруг обернулись лентой Мёбиуса, где с чего ни начни, тем и закончишь – собственность, капитализация, производство, рынок, товар, день­ги, прибыль. Выбирать, собственно, стало нечего. Надо исполнять. Демократия с диалектикой для этого не приспособлены. Но мы этого не поняли и пустились вдогонку за демократией с опозданием, когда бежать нужно было уже в совершенно дру­гую сторону. Особенно обидно, что мы сделали это, не будучи ни к демократии, ни к диалектике ни по природе, ни по рождению предрасположены.

Во-первых, исторически, по всем временным и качественным параметрам, включая духовные и нравственные, русский человек отличается природ­ным здравомыслием. Мы сильны и удовлетворены только тогда, когда все четко и ясно: вот «добро», вот «зло», вот «тьма», вот «свет», вот «царь», вот «народ», вот «бог», вот «порог». Переходные со­стояния, единство и борьба противоположностей – не для русского человека. Мы крепчаем, когда де­лаем выбор лишь между жизнью и смертью. Любой другой выбор нас расслабляет, деморализует.

Во-вторых, диалектика и демократия пришли на нашу российскую землю, когда они уже исчерпали свой функциональный ресурс. На Западе, на родине диалектики и демократии, обе эти категории сохраняются как предмет национальной гордости, памятник общественно-политической мысли и культуры. Наконец, как декоративный антураж в угоду консер­вативному потенциалу массового сознания. На са­мом деле на Западе уже давно ничто не решается в диалектически-демократическом режиме.

Жизнью правит сила воли, сила власти, сокруши­тельная мощь оружия и магическая сила денег. А вся­кие там выборы, парламенты, референдумы – маска­радная мишура, ярмарочные аттракционы для почтен­ной, но наивной публики. В действительности Запад развивается в направлении имперского авторитариз­ма, не имеющего ничего общего с диалектическим мышлением и демократическим жизнеустройством.

Мы же в России, исторически и по духу ближе все­го стоящие к идее имперского авторитаризма, вмес­то того чтобы быть впереди, оказались в хвосте. И это попятное состояние может оказаться навсегдашним, если мы самым решительным образом не покон­чим с диалектикой и демократией. Тем более что для этого и нужно-то всего ничего – отказаться от выбо­ра и выборов, которых от нас все равно никто не ждет, никто не требует. Да и нужды в них, как мы убеди­лись на собственном опыте, никакой нет.

Один из наших отечественных провидцев и муд­рецов, отличающийся особым природным здраво­мыслием, Николай Бердяев еще в 1923 году писал: «Демократия провозгласила свободу выбора, но нельзя долго задерживаться на этой свободе, нуж­но ею воспользоваться, нужно сделать выбор прав­ды, подчиниться какой то истине. А это выводит за пределы демократии. Единственным оправданием демократии будет то, что она себя преодолевает. В этом будет её правда. Современные демократии явно вырождаются и никого уже не привлекают. Веры в спасительность демократии уже нет...»

Мы должны, наконец, понять, что демократия, как и всякая другая общественно-политическая идея или явление, несет в себе не диалектические гены борьбы и единства противоположностей, а зародыш самоликвидации, который обязательно начинает активно проявляться, как только пробьет роковой час. Для диалектики и демократии этот роковой час пробил. Выбирать отныне стало нечего и, следова­тельно, некого. Поэтому сегодня самой главной гра­фой избирательных бюллетеней становится графа «против всех». Ведь в диалектически-демократическую политику ломятся сплошь непрофессионалы, заурядные люди, в большинстве случаев не заслуживающие ни уважения, ни доверия. Тех, кто питается падалью, не уважают нигде, никто и никогда.

Нынешние российские власти стараются не заме­чать, что протестный потенциал российского обще­ства, причем в его самых развитых и интеллектуаль­ных центрах, стремительно растет. Некоторым ка­жется, скорее они надеются, что высокий рейтинг президента нейтрализует антидемократические на­строения российского общества и спасет власть от «протестантов». Призрачные, напрасные надежды.

Высокий рейтинг президента – это лицевая сто­рона медали, у которой на оборотной отчеканено «против всех». Авторитет личности на фоне абсо­лютной дискредитации демократических органов власти и управления не может вести никуда, кроме как к «имперскому авторитаризму». Популярность президента и нарастающие антидемократические протестные настроения неизбежно сойдутся в одной точке. Это подсказывает нам всемогущий здравый смысл – величайший провидец на свете.

«Я знаю, who is Putin & что есть Россия», стр. 3-8,

Москва, 2005.