Самобытность России как научная проблема

Исключительно большое значение проблемы самобытности в культуре России объясняется тем, что ее возникновение было формой попытки ответить на вопрос о специфике России, русской культуры, народа среди других народов и культур и одновременно попыткой самоопределения места и роли интеллигенции в обществе, попыткой погружения интеллигенции в стихию народного духа. Славянофил К. Аксаков писал: "народности [...] самобытного воззрения и недостает нашей умственной деятельности"(1). Эта идея включала "сознание нравственной и умственной независимости...", надежду на то, что она "освободит и воздвигнет наше самостоятельное народное русское воззрение, и тогда только начнется самобытный, наш общечеловеческий подвиг, подвиг, невозможный без силы народности" (2). Это был шаг на пути углубления диалога между духовной элитой и народом, социокультурными группами. И действительно, славянофилы превратили народную культуру в неотъемлемый фактор движения мысли духовной элиты, интеллигенции, власти.

Тем самым открывался путь для дискуссий, для столкновений по поводу содержания этой самобытности Конкретное понимание народной культуры получало у интеллигенции различные интерпретации, от преклонения перед ее реальным или мнимым содержанием до попыток изобразить ее в лице фантастических гибридов, сочетающих стремление к всечеловечности, к вселенскому духу с проповедью изуверского национализма, отрицанием за Западом права называться христианским миром(3) и т. д. Эклектические представления о самобытности служили основой для различного рода столь же мало обоснованных интерпретаций истории России, например, для представлений о том, что

Россия, начиная с реформ Петра I, потеряла свою самобытность, что она шла с тех пор не по настоящему пути и т. д. Не касаясь содержательного анализа такого рода представлений, следует лишь обратить внимание на то, что они характеризуются слабым интересом к своим собственным научным основаниям и повышенными личными пристрастиями. Противоборствующие стороны всегда опирались на мифологические представления о самобытности, на общие или противоположные иллюзии.

Сегодня в условиях жестокого кризиса перед лицом неспособности овладеть ситуацией наблюдаются массовые (главным образом в газетах) обращения к проблеме самобытности разного характера: "это возможно только у нас", "неудачи реформ объясняются тем, что не учитывается своеобразие России", говорят также о "пресловутой самобытности" и т. д.

Наука практически не включается своим арсеналом в обсуждение этой проблемы, оставляя ее решение расхожим мифам. В этой ситуации в основу проектирования реформ неизбежно кладется иллюзорное, несбалансированное представление о мотивах социально значимых поступков людей, о механизмах изменений в обществе.

Назрел переход от мифологического этапа обсуждения, исторически связанного с представлением о "самобытности", к научному исследованию этой проблемы. При этом целесообразно перейти к понятию специфики. Оно встроено в современный научный язык и вполне отражает суть проблемы. Его применение не может носить механический характер. В каждом конкретном случае содержательное определение специфики должно включать установление ее меры, ракурса, уровня абстракции. В этом поиске необходимо избежать опасности слишком абстрактного подхода, например, совпадающего с поисками отличия человека от дочеловеческих форм жизни, специфики человека среди биологических видов. Но при этом необходимо избежать и слишком конкретного подхода, то есть он не может сводиться к специфике одежды, языка, антропологических черт и т. д.

Гигантская страна осмысляла свою специфику, сравнивая себя с целыми континентами.

Очевидно, нужен поиск меры абстракции этого подхода, уровня обобщения, адекватного поставленной задаче. Поиск специфики народа и общества должен вестись на том уровне, где в истории возникают существенные в масштабе мирового исторического процесса различия между странами и народами, между масштабными периодами самой истории.

Для этого нужно в мировой истории выявить максимально обобщенные, максимально значимые качественные сдвиги, необходимо сделать шаг в конкретизации абстрактного понимания мировой истории, то есть перейти на уровень цивилизаций, к изменениям, достигающим цивилизационного масштаба. Этот подход требует особой типологии цивилизаций, то есть выявления максимально обобщенных фаз, элементов, сторон мирового исторического процесса.

Под цивилизацией понимается основная, максимально обобщенная типологическая единица классификации стран и народов, которая фиксирует наиболее существенное их отличие между собой и одновременно объединяет их на основе представления о единстве человеческой истории. В основе типологии цивилизаций должно лежать достаточное основание, обоснованный принцип. Я рассматриваю цивилизации как особые проявления всемирно-исторического процесса, единого и одновременно расчлененного человечества, истории, постоянно порождающей различия в качестве своих этапов и форм. Без такой конкретизации истории само представление о ней, о ее единстве теряет реальное содержание процесса, который накапливает историческое разнообразие, самую возможность формирования специфики стран и народов(4).

Для различения типов цивилизаций необходимо нащупать некоторый тип качественных переломов истории. Их можно обнаружить в развитии воспроизводства, то есть массовой антиэнтропийной деятельности, направленной в конечном итоге на воспроизводство культуры, всей системы отношений, личности, самого воспроизводства. Оно включает постоянное воспроизводство ценностей, прежде всего ценности самого воспроизводства.

Переход от одной цивилизации к другой характеризуется массовым качественным сдвигом в ценности воспроизводственного процесса, в отношениях людей к своей собственной воспроизводственной деятельности, к самим себе. Я говорю о коренных сдвигах в ценностной ориентации миллионов людей, обеспечивающих сохранение и развитие жизненно важных параметров общества. Анализ коренного сдвига в этой сфере позволяет выявить в истории человечества две основных цивилизации: традиционную и либеральную.

Первая характеризуется господством массовой ориентации на воспроизводство исторически сложившихся форм жизни, стремлением подчинить принятие решений во всем обществе задаче удержать, сохранить исторически сложившийся уровень эффективности (включая хозяйственную) воспроизводства. Либеральная цивилизация возникла в результате усиления внутренних противоречий исторически предшествующей ей традиционной цивилизации, в результате исчерпанности возможности на ее основе отвечать на вызов истории. Господствующая форма воспроизводства либеральной цивилизации характеризуется стремлением нацеливать массовые решения на повышение своей собственной эффективности, на обеспечение конструктивного развития, на превращение развития культуры, социальных отношений, личности в высшую ценность.

Здесь, следовательно, имеет место коренной сдвиг в массовых ценностях, в изменении на этой основе вырабатываемых человеком определяющих решений, смыслов. Развитие рефлексии, то есть идеальной и одновременно практической способности субъекта превращать себя в предмет познания и совершенствования, становится здесь самоцелью.

Главным выражением этого процесса является возрастающая ценность личности, ее значимости как субъекта истории, ее способности выносить решения, формировать смыслы. Для традиционной цивилизации характерно растворение личности в целом, в некоторой слабо рефлектированной соборности, тогда как либеральная цивилизация превращает развитие личности в высшую ценность.

Категория цивилизации логически выступает как первая ступень конкретизации мировой истории. Она должна, следовательно, нести в себе значимую специфику и быть основой исследования специфики каждой страны, которая может быть идентифицирована с той или иной цивилизацией. Разумеется, на этом выявление специфики того или иного общества, культуры не кончается, но лишь начинается. Выявление цивилизационной специфики общества является методологически исходным пунктом в принципе бесконечного процесса конкретизации специфики стран, народов, культур.