Строительно-техническая экспертиза

Глава 3.

ОБРАЗЦЫ ЗАКЛЮЧЕНИЙ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ

Психологическая экспертиза.

Вариант №1.

На разрешение экспертизы поставлен вопрос:

Находился ли Иванов С.О. в состоянии аффекта в момент совершения инкриминируемого ему деяния?

Обстоятельства дела.

Согласно материалам дела, следствием установлено, что Иванов Сергей Олегович, 1980 г.р., в ночь с 17 на 18 июля 2000 года, в квартире по месту своего жительства в г. Владимир, будучи в состоянии алкогольного опьянения, совершил убийство гр. Каранова О.Е., 1967 г.р., после чего вынес труп в расположенную неподалеку лесопосадку.

В ходе следствия Иванов показал, что убил Каранова по причине сексуального домогательства со стороны последнего. Оставшись ночевать в его квартире после совместного распития спиртного, Каранов пришел к нему в спальню и попытался склонить к сексуальным отношениям – стал гладить его по груди, животу, брал в рот половой член. Он отказывался, но тот настаивал, не давал ему подняться. Решив, что Каранов «по-хорошему не понимает», он пошел в туалет, где в кладовке взял нож. Когда Каранов вновь стал приставать к нему, «воткнул нож ему в горло по самую рукоять»”. Сообщил: «Я хотел его убить, Олег захрипел, начал отмахиваться руками, я тогда еще раз полосонул ему по горлу. Сильно пошла кровь... Олег упал, и я тогда нанес ему 6-7 ударов ножом в живот. Олег сопротивлялся все слабее. Бил я его до тех пор, пока он не затих. Я не жалею, что я его убил, была бы возможность, я бы еще раз убил». (Л.д. 44-45.)

Аналогичным образом Иванов излагал события при осмотре места происшествия с его участием. При этом не упоминал, что Каранов вновь стал к нему приставать, когда он вернулся в комнату с ножом (л.д. 60-63).

Суду Иванов пояснил, что данные им показания на следствии не соответствуют действительности. Нож он взял не с целью убийства, а с целью устрашения Каранова. Что делал затем, не соображал, однако последовательность действий воспроизводит: махнул ножом - увидел кровь – оттолкнул Каранова – тот упал в угол – наносил удары, боясь, что Каранов встанет (л.д. 171-173).

Из заключения СМЭ следует, что смерть Каранова наступила от проникающего колото-резаного ранения груди (длина раневого канала около 15 см). Кроме того, погибшему были причинены 7 проникающих колото-резаных ранений живота, 5 резаных ран на кожных покровах шеи (в том числе на ее задней поверхности) и одна на ладони левой кисти. (Л.д. 34-38.)

В ходе следствия по данному делу была назначена первичная судебно-психологическая экспертиза, которая проведена экспертом-психологом бюро медико-социальной экспертизы №2 г. Владимира Смирновым В.М. Эксперт пришел к выводу, что в момент совершения инкриминируемых Иванову С.О. деяний тот находился в состоянии аффекта (Акт экспертизы от « » представлен в деле на листах 106-112).

Повторная экспертиза назначена судом на основании ходатайства потерпевшей, выразившей недоверие заключению первичной экспертизы.

И С С Л Е Д О В А Н И Е

В ходе проведения экспертизы изучены материалы уголовного дела и проведено психологическое обследование Иванова С.О. с использованием общих и частных (экспериментальных) методов исследования.

Анализ обстоятельств совершенного преступления.

Анализ обстоятельств дела был проведен с использованием психологического и ситуалогического метода анализа материалов дела и клинической беседы с подсудимым.

1. Известно, что накануне случившегося Иванов распивал спиртные напитки у себя дома. Поповы свидетельствуют, что примерно с 17 до 23 часов они вместе с Ивановым распили две бутылки самогона. Каранов пришел к Иванову при Поповых. (Л.д. 50, 67) По показаниям Иванова, с Карановым они выпили бутылку самогона. Иванов был задержан 18 июля в 10.30 ч. (л.д. 23). Согласно протоколу № 607 медицинского освидетельствования, в 16.05 того же дня Иванов еще находился в состоянии алкогольного опьянения (л.д. 143). В крови же трупа Каранова концентрация этанола соответствовала физиологической норме (л.д. 38). Все эти факты указывают на то, что незадолго до совершения преступления Иванов употребил большое количество крепких спиртных напитков, и состояние алкогольного опьянения у него не было легким.

2. После совершения преступления Иванов оставался возбужденным, проявлял беспокойство, был озабочен тем, как избавиться от тела. На это указывает свидетельство Попова. Примерно в 4.40 ч. тот пришел к Иванову. Последний выглядел испуганным, бегал, сказал, что убил человека, и показал ему труп с множеством ранений, вытащив его в зал, просил помочь вынести труп. (Л.д. 68, 175)

3. Показания Иванова по поводу своих действий после совершения преступления довольно подробны и последовательны. Он обстоятельно изложил, что предпринял для того, чтобы скрыть тело убитого, в том числе пытался расчленить труп, искал человека, который бы помог вынести тело из квартиры, сооружал носилки, обвязывал и укрывал труп, транспортировал его к лесополосе. Там же оставил нож, которым убил Каранова и его записную книжку, что было впоследствии обнаружено. (Л.д. 45, 52, 2-4)

4. Из показаний Иванова известно, что Каранов остался у него ночевать, что противоречит показаниям матери погибшего, согласно которым Каранов звонил ей от Иванова и предупредил, что в 1 час будет дома (Л.д. 173)

5. В момент совершения преступления Иванов признаков психического расстройства не выявлял, находился в состоянии простого алкогольного опьянения, мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, как следует из заключения амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы № __ от «__» (л.д. 91).

6. По показаниям матери Иванова, отношения последнего с Карановым строились на обмене компьютерными играми. Матери было известно, что оба вместе собираются поехать на рыбалку и договорились созвониться 17 июля. В день случившегося их с мужем дома не было. Ранее сын рассказывал о своих подозрениях в отношении сексуальной ориентации Каранова, говорил, что тот похож на «голубого». (Л.д. 69-70)

7. Погибший характеризуется положительно – не конфликтный, добрый, отзывчивый. Близким было известно о его бисексуальности, но в сексуальных отношениях он никогда не проявлял напористости и не был склонен к насилию, был разборчив в контактах, имел определенный круг партнеров. В состоянии алкогольного опьянения повышенной сексуальной активности не проявлял. (Л.д. 71-72, 101)

Биографические и анамнестические сведения об Иванове (по данным беседы и из материалов дела).

Русский, уроженец села Ананьево Иссык-кульского района Киргизской АССР. Младший ребенок в семье. Воспитывался в полной семье с приемным отцом. С отчимом связан близкими отношениями. Рос спокойным. Посещал детский сад, от детей отличался замкнутостью, любил уединение. В школу пошел своевременно. Окончил 9 классов. Учился удовлетворительно. Испытывал затруднения в усвоении учебного материала, всем предметам предпочитал уроки рисования. Круг интересов скудный. С 15 лет занимался боксом. Перенес неоднократные сотрясения мозга, травмы челюсти, одна из которых подтверждается справкой (л.д. 94). По свидетельству матери, после травмы головы стали возникать беспричинные вспышки ярости, которые быстро проходили (л.д. 69). За некоторое время до преступления, так же со слов матери, «перенес психотравму – в него стреляли у бара», имелось огнестрельное ранение (л.д. 70) Близких друзей не имел, любил быть один. Мать отмечает, что всегда испытывал затруднения в контактах с людьми, имел свой небольшой круг общения. Во взглядах и убеждениях постоянен, категоричен. Основной чертой своего характера считает замкнутость. Тянется к общительным, веселым людям. Не любит «показухи». Смысл жизни видит в материальном достатке и развлечениях. Имеет специальность автослесаря, но нигде не работал. Со слов, «занимался своими делами», однако сферу своих деловых интересов не желает раскрывать. Со слов, имеет гетеросексуальную ориентацию. На учете у психиатра и нарколога не состоит (л.д. 156, 158). Не скрывает, что склонен к неумеренному употреблению алкогольных напитков. До ареста проживал с родителями. По месту жительства характеризуется отрицательно: вспыльчив, груб в обращении с гражданами, состоит на учете у участкового как лицо, нарушающее общественный порядок (л.д. 142). Ранее не судим, но в 1998 г. привлекался к уголовной ответственности по ст. 228 ч. 1 (л.д. 140).

В процессе обследования Иванов напряжен, недоверчив, осторожен. Тревогу и неуверенность пытается скрыть демонстративностью поведения и напускным безразличием, внешней «непринужденностью». Стремится произвести о себе благоприятное впечатление Позиция пассивно-оборонительная. Эмоционально сдержан, фон настроения адекватен ситуации.

В ходе беседы Иванов рассказал, что Карановым был знаком поверхностно. Не видел того более 5 лет. При встрече оставил ему свой номер телефона с тем, чтобы как-нибудь встретиться, сходить вместе в бар. Вечером 17 июля 2000 г. Каранов позвонил ему и затем по его приглашению приехал. До появления Каранова он вместе с другом и его женой выпил бутылку водки. С Карановым распили пол-литра самогона. Спать легли около 24 часов, в разных комнатах. Когда он уже задремал, пришел Каранов и стал активно склонять его к интимной близости. Поначалу спокойно просил, чтобы тот отстал. Но Каранов был настойчив, «лез напролом», обнажил его половой член, стал брать его в рот. От этого он пришел в «какое-то нервное состояние - злость, раздражение, отвращение», стал ругаться и ногой оттолкнул Каранова. Пошел в туалет, зная, что там есть нож, взял его, вернулся в комнату и сразу накинулся на Каранова. Дальнейшее помнит, со слов, фрагментарно: махал руками, ножом... Каранов падал на него... кровь, особенно много – на кровати... Каранов лежит в углу... «тыкал» ему в живот ножом. Не помнит, в каком темпе совершал действия, но все делал молча. После этого долго (около 3 часов) сидел в кухне, ни о чем не думал. Затем несколько раз ходил смотреть на Каранова, боясь, что тот окажется жив. Зачем-то перетащил тело в зал. Задумываться, что делать с телом, стал к утру, т.к. вскоре должны были вернуться родители. От тела избавился, но в квартире порядок не навел и следов преступления не скрыл. Сам скрыться так же не пытался, сидел в соседнем дворе, пока не был задержан сотрудниками милиции. Почему совершил это преступление, не понимает. Говорит, что его переклинило, был «нервный срыв», не любит «голубых». При этом свое состояние в период преступления оценивает как безэмоциональное, спокойное, безразличное. Только испытывал затруднения дыхания и давящее чувство в груди. После убийства оставался таким же спокойным и безразличным. Выказывает непонимание своих деяний, говорит, что ему достаточно было выгнать Каранова или просто побить его. Вины своей не отрицает.

Экспериментально-психологическое обследование.

В процессе исследования были использованы следующие экспериментальные методы: 10 слов, диагностические опросники Собчик (ИТО), Леонгарда-Шмишека, Мини-Мульт, фрустрационный тест Розенцвейга, шкала реактивной и личностной тревоги Спилбергера-Ханина, шкала психической активации, напряжения, интереса, эмоционального тонуса и комфорта Курганского, метод опосредованной ретроспективной диагностики психического состояния (ОРДПС Шипшина С.С.), метод выбора цвета Люшера.

Перед изложением результатов обследования следует отметить, что тенденция испытуемого выглядеть в лучшем свете проявляется наряду с установкой на ухудшение своих результатов (попытка показать «тяжесть», болезненность своего состояния).

По результатам обследования установлено.

Память и интеллект без грубых нарушений (динамика непосредственного запоминания словесного материала: 5-7-8-8, продуктивность отсроченного (спустя час) воспроизведения высокая – 8 слов). Индивидуально-типологические особенности испытуемого определяются стеничностью (силой и выносливостью), стойкостью негативных переживаний, в том числе аффективного (эмоционального) напряжения, замкнутостью, скрытностью, социальной пассивностью, стремлением опираться на собственные установки и опыт при повышенной восприимчивости к внешним оценкам и воздействиям (особенно задевающим самолюбие), тревожности, подозрительности, с тенденциями к проявлению агрессии (ИТО). По данным Леонгарда-Шмишека, обращают на себя внимание присущие испытуемому возбудимость, склонность к колебаниям настроения по незначительным поводам. Профиль Мини-Мульт выявляет проблему сдерживания внутренней агрессии, взрывчатость реакций, эмоциональную напряженность и выраженные затруднения в сфере межличностных отношений ввиду замкнутости и подозрительности к окружающим (склонности приписывать им недоброжелательность). Повышенную тревожность испытуемого демонстрируют результаты шкалы Спилбергера-Ханина. Данное свойство может выражаться в повышенной чуткости к опасности с тенденцией переоценивать реально существующую угрозу. По данным Люшер-теста, испытуемый скептичен, недоверчив, упорен в отстаивании собственных установок, нуждается в сохранении личностного реноме в глазах окружающих. Отмечается рассудительность, трезвость суждений, ориентировка на собственное мнение. Потребность в признании, любви, общении сталкивается с замкнутостью, скрытностью, потребностью в защите своего внутреннего мира, ощущением своей уникальности, особенности, а также с чувством обособленности, изолированности. Исследование фрустрационных реакций тестом Розенцвейга показало, что в затруднительных, фрустрирующих, конфликтных ситуациях испытуемому свойственны внешнаправленные обвиняющие и самозащитные реакции с прямым проявлением агрессии. Уровень социальной адаптации при этом в пределах нормы, что свидетельствует о способности испытуемого разрешать конфликты социально приемлемыми способами.

Ретроспективный анализ психического состояния Иванова в исследуемый период (на 4-х этапах развития ситуации, по 22 параметрам, косвенно, опосредованно, с помощью метода ОРДПС, МВЦ Люшера, цветоассоциативных эталонов и шкалы Курганского) показал следующее.

На первых этапах ситуации, когда Каранов стал склонять его к интимной близости, состояние испытуемого характеризовалось сочетанием внешнего спокойствия, равнодушия с неудовлетворенностью, напряженностью, чувством неприязни.

В период, когда Иванов, оттолкнув Каранова, пошел за ножом и, вернувшись, стал наносить удары, его состояние обнаруживало прямую связь с гневом, раздражением, возбуждением, отвращением, чувством силы, решительностью, а также характеризовалось высокой напряженностью и гиперстеническми (сверхактивными) тенденциями с выраженным чувством неприятия ситуации, агрессивной реакцией.

Во время нанесения ударов в живот лежавшему на полу Каранову, состояние испытуемого тяготило его, характеризовалось развитием усталости в сочетании с сохранявшейся напористостью.

В последующий период, после совершения преступления у Иванова выявлялись такие переживания, как безразличие, равнодушие, с элементами некоторой, растерянности, подавленности, а также тенденцией рационализировать происходящее.

Анализ криминальной ситуации (по материалам дела и данным, полученным в процессе настоящего исследования) показал, что

– данных о неприязненности отношений, каких-либо конфликтах между Ивановым и Карановым не имеется, их знакомство носило поверхностный характер;

– сексуальная ориентация Каранова (о которой можно судить по свидетельствам его близких) не противоречит показаниям подсудимого о его действиях;

– действия, ущемляющие его половую неприкосновенность со стороны лица того же пола, могли являться для Иванова психотравмирующими, затрагивать его достоинство; к тому же, если исходить из показаний обвиняемого, Каранов был навязчив, вел себя настойчиво, несмотря на протестующие реакции Иванова, что придавало ситуации конфликтный характер. При этом Каранов не последовал за Ивановым, когда тот вышел из комнаты, и не удерживал его, а также, как следует из ряда показаний самого подсудимого (в том числе сведений, данных эксперту), Каранов не возобновил своих действий, когда тот вернулся в комнату.

Таким образом, имеющиеся данные позволяют рассматривать сложившуюся ситуацию в качестве стрессогенной для Иванова. При этом внезапность возникновения ситуации могла быть снижена тем, что Иванов заведомо предполагал наличие у Каранова нетрадиционной ориентации. Учитывая физические и индивидуально-психологические данные Иванова, его спортивный опыт в качестве боксера, характеризующие сведения о Каранове, вероятность того, что действия последнего могли представлять реальную опасность для него, мала.

Анализ действий и поведения Иванова в период совершения преступления показал:

– действия были развернутыми во времени и пространстве (оттолкнув Каранова, он направился за ножом в другое помещение, вернулся и стал наносить удары);

– повреждения потерпевшему наносились различными способами по различным частям тела (полосонул по горлу, ударил в грудь, бил в живот), действия изменялись вслед за изменением положения тела жертвы, что свидетельствует о сохранности ориентации Иванова в окружающем;

– поведение испытуемого было произвольным, действия имели последовательный, целенаправленный (в том числе не исключен устрашающий), завершенный характер;

– большое количество повреждений может указывать на наличие психомоторного возбуждения в момент их причинения и полуимпульсивный характер действий (особенно при причинении повреждений живота), но не исключает волевого контроля;

– способ реагирования и агрессивная направленность поведения соответствовали имеющемуся у испытуемого стереотипу разрешения конфликтов (внешнеобвиняющие реакции агрессивного содержания).

Анализ психического состояния Иванова показал следующее:

– он находился в состоянии алкогольного опьянения, употребив непосредственно перед случившимся крепкие спиртные напитки в значительном количестве;

– в ходе следствия испытуемый не выявлял признаков запамятования случившегося, давал подробные показания по поводу собственных действий как непосредственно в период совершения преступления, так до и после него. Способность к достаточно полному и последовательному воспроизведению обстоятельств дела и собственных действий свидетельствует о неискаженности восприятия событий и отсутствии признаков аффективной суженности сознания;

– имевшее место возбуждение (в том числе моторное) сопровождалось переживанием сильных негативных эмоций (гнева, ненависти), не было внезапным и не носило взрывной динамики (качественные различия в протекании состоянии были сглажены, имелся разрыв между стимулом и реагированием, возбуждение нарастало уже в период нанесения ударов, а не непосредственно после психотравмирующего воздействия, имелась многоэтапность поведения);

– в посткриминальный период у испытуемого не выявлялось признаков общей истощенности, напротив, отмечались напряженность, суетливость, связанные с реакцией на содеянное и попытками скрыть улики, т.е. проявлялся мобилизующий эффект эмоций.

Таким образом, в период совершения преступления в состоянии Иванова не выявлялось признаков сужения сознания и дезорганизации психической деятельности, характерных для аффекта. Динамика развития состояния так же не соответствовала динамике аффекта (не имелось характерной трехфазности развития с сужением сознания на пике возбуждения).

Проведенное исследование позволяет прийти к следующему заключению. В связи с тем, что в исследуемый период Иванов находился в состоянии простого алкогольного опьянения в степени, отличающейся от легкой (об этом свидетельствует значительное количество употребленного крепкого алкоголя, а также длительно сохранявшиеся признаки алкогольного опьянения, на что указывает акт освидетельствования, проведенного на следующий день), то исключается возможность диагностики физиологического аффекта и иных существенно влияющих на психическую деятельность непатологических эмоциональных состояний. В таких случаях детерминирующую роль в дезорганизации сознания и психической деятельности играет алкоголь. К тому же у испытуемого не обнаруживалось признаков аффективной суженности сознания, поведение было произвольным (совершал развернутые, последовательные, целенаправленные, завершенные действия). В период совершения преступления Иванов выявлял признаки состояния эмоционального возбуждения неаффективной глубины. Это состояние могло быть связано с психотравмирующими действиями Каранова. Облегчить возникновение указанного состояния и усилить его дезорганизующее влияние (в виде роста возбуждения, переживания эмоций гнева, двигательной расторможенности и несдержанности в проявлении агрессии) могло алкогольное опьянение. Кроме того, повлиять на поведение подсудимого могли следующие его индивидуально-психологические особенности: аффективная ригидность (стойкость негативных эмоциональных переживаний, в том числе эмоционального напряжения), стеничность, восприимчивость к внешним воздействиям, подозрительность, тенденция переоценивать опасность и враждебность окружения, внешненаправленный тип поведения в конфликтах, приемлемость агрессивных форм реагирования.

В Ы В О Д Ы

В период, относящийся к инкриминируемому ему деянию, Иванов С.О. в состоянии аффекта не находился.

Вариант №2.

На разрешение экспертизы поставлены следующие вопросы:

1. Возможно ли с психологической точки зрения рассматривать исследуемую дорожно-транспортную ситуацию (с момента обнаружения разрытия и до момента наезда на опору контактной сети) как внутренне согласованную, в единстве и взаимосвязи ее составляющих?

2. Учитывая психофизиологические, психологические особенности водителя, его психическое состояние, мог ли он обнаружить неустановленный следствием предмет примерным размером 0.2 метра на 0.3 метра на расстоянии примерно 25 метров, после маневра и разъезда с разрытием, при скорости 60 км\час, а также предпринять какие-либо действия по избежание наезда на препятствие?

Обстоятельства дела:

Из материалов дела известно, что « » апреля 200_ года, около 22 часов 45 минут, в г. , на ул. М., у дома №_ Васильев С.В., управляя автомобилем «Фольксваген-Пассат» (гос. номер _____), со скоростью 60 км\час. двигался со стороны ул.___ в направлении ул.__в левом ряду. В свете фар на полосе движения, на проезжей части Васильев С.В. увидел яму разрытия, а также в качестве разрытия воспринял яму, накрытую сверху металлическим листом. На проезжей части отсутствовали дорожные знаки, а также приборы освещения, которые могли сигнализировать о разрытии проезжей части. Не имея возможности предотвратить наезд торможением, Васильев предпринял правый маневр для объезда разрытия. Примерно на расстоянии 25 метров от разрытия Васильев С.В. почувствовал, что автомобиль задним правым колесом наехал на посторонний предмет, которого не видел ранее на проезжей части. После этого автомобиль стал смещаться вправо в сторону обочины, выехал за пределы проезжей части и допустил наезд на опору контактной сети и на дерево. В результате ДТП пассажир Р. скончался, а сам Васильев и пассажир У. получили телесные повреждения.

По данным судебно-автотехнической экспертизы (Заключение эксперта № ___ от «__»), по условиям видимости дороги скорость движения автомобиля превышенной не являлась. Водитель автомобиля не располагал технической возможностью предотвратить наезд на опору контактной сети. Правый маневр, который применил Васильев для объезда «ямы», в данном событии следует считать вынужденным. В его действиях нет оснований усматривать несоответствия требованиям ПДД РФ, которые могли находиться в причинной связи с фактом ДТП (л.д. )

При производстве экспертизы использовались следующие методические материалы и специальная литература:

1. Иванов Л.А., Мазуркевич В.Б., Мельник. Я.М. Судебно-психологическая экспертиза при расследовании дорожно-транспортного происшествия. – Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1993.

2. Безопасность движения: психологические аспекты (заседание «круглого стола») // Психол. журн. 1989. Т.10. № 1.

3. Гордеева А.К. Психофизиологические особенности водителей автотранспорта, различающихся по показателям безопасности дорожного движения: Автореф. дисс. канд. психол. наук. – М., 1979.

4. Шипшин С.С. Методические вопросы судебно-психологической экспертизы по фактам дорожно-транспортных происшествий // Криминалистика. ХХI век // Мат-лы Всерос. Науч-практ. Конференции – Ростов-на-Дону, 2001. – С. 147-157

5. Инженерная психология в применении к проектированию оборудования. – М., 1971.

6. Надежность комплексных систем «Человек – техника», – ч. 3. – Л., 1970.

7. Боровский Б.Е. Условия безаварийной работы. – Л., 1971.

8. Шипшин С.С. Ретроспективная диагностика психического состояния в судебно-психологической экспертизе: Методическое пособие – Ростов-на-Дону, 2000. – 51 с.

И С С Л Е Д О В А Н И Е

Исследование проведено в соответствии с методикой, разработанной в ЮРЦСЭ (автор – Шипшин С.С.)

1. Анализ материалов дела.

Из материалов дела следует, что место, где произошло ДТП, не было должным образом освещено. (Л.д. ). Установлено, что в районе разрытия проезжей части отсутствовали предупреждающие знаки и аварийное освещение с левой стороны по движению транспорта (л.д. ). Как следует из показаний следователя СО УВД _____, при выезде к месту происшествия никаких дорожных знаков, никакого освещения разрытия не было; не было также электропроводки к месту разрытия. В районе места происшествия не горели фонари городского электроосвещения и видимость разрытия была только в свете фар (л.д. ).

Согласно справке о результатах исследования № _____ от «____», вмятина внутренней закраины диска правого заднего колеса автомобиля «Фольксваген-Пассат» возникла до столкновения автомобиля с электроопорой и деревом при движении автомобиля в направлении, близком к прямолинейному. Данная вмятина не могла образоваться при наезде автомобиля на бордюр. Причиной отделения правого заднего колеса автомобиля послужило разрушение его ступицы при контакте с жесткой преградой и воздействии ударной нагрузки, превышающей предел прочности металла ступицы на изгиб. Повреждение данного колеса произошло до столкновения автомобиля с электроопорой и деревом. Сброс давления в шине представленного колеса произошел практически мгновенно (л.д. ). Аналогичные выводы имеются и в заключении судебно-трасологической экспертизы № _________от «__» (л.д. ). При дополнительном осмотре места происшествия обнаружен фрагмент бетонной конструкции прямоугольной формы, размером 15х25х35 см, похожий на отломок бордюрного камня (л.д. ).

Результаты исследования № ___ от «___», свидетельствуют, что определить скорость, с которой двигался автомобиль, не представляется возможным. Через 2-3 секунды автомобиль должен был находиться от разрытия на удалении примерно 33-50 м, а от опоры контактной сети троллейбуса – примерно в 18.0–1.2 м. Васильев не располагал технической возможностью своевременным торможением ручным или ножным тормозом предотвратить наезд на опору контактной сети троллейбуса (л.д. ).

Согласно протоколу дополнительного осмотра места происшествия, проведенного с участием Васильева, от «___», при движении технически исправного автомобиля «Фольксваген-Пассат» с ближним светом фар и при наличии встречного автомобиля с дальним светом фар, дефект на дороге в виде новой укладки асфальта с водительского места виден с расстояния 14.3 м; при условии движения встречных транспортных средств с ближним светом фар указанный дефект виден с расстояния 25.4 м. (л.д. )

При определении видимости фрагмента бордюрного камня высотой 20 см, лежащего на проезжей части дороги, установлено, что при ближнем свете фар с водительского места он виден с расстояния 25 м. Как пояснил следователь Р., видимость исследовавшихся препятствий была установлена для так называемого среднего водителя. Следственный эксперимент с участием Васильева не проводился. (Л.д. )

По свидетельству Васильева в ходе предварительного следствия, в исследуемый период он был трезв, чувствовал себя хорошо. Его автомобиль двигался с включенными фонарями ближнего света. Во встречном направлении, за разделительным газоном двигался автомобиль с ближним светом. Ослеплен он не был. Дорога просматривалась хорошо. Неожиданно, примерно в 15-20 метрах перед автомобилем, увидел яму, преграждавшую дорогу. Тормозить не стал, так как не успел бы остановиться, а поэтому предпринял правый маневр. При объезде ямы почувствовал, что автомобиль на что-то наехал, потерял управление и стал резко смещаться вправо. Попытки выровнять автомобиль к успеху не привели, т.к. он «не слушался». Увидел, что выезжает за пределы проезжей части в сторону столба и деревьев. После сильного удара практически ничего не помнит. Осталось смутно в памяти, что находился в салоне автомобиля и ничего не видел (л.д. ). Васильев отмечает, что удар был настолько сильным, что ноги соскочили с педалей управления, после чего он уже не смог попасть ногой на педаль тормоза. Как показалось Васильеву, после проезда разрытия до наезда на неизвестный предмет прошло 2-3 секунды. В ближнем свете фар никаких посторонних предметов на дороге не заметил («может что-то и было, но из-за резкого маневра вправо при объезде разрытия в свет фар этот предмет не попал») (л.д. ). Во время допроса «__» пояснил, что при маневре смотрел внимательно, чтобы не «въехать» в яму, а вперед по ходу движения смотрел боковым зрением. Что за предмет был на дороге, заметить не успел. Точно помнит, что когда проехал ямы разрытия, но еще маневрировал вправо, автомобиль правой стороной наехал на какой-то предмет. Васильеву казалось, что в момент наезда на посторонний предмет автомобиль находился в 20 метрах от опоры. Васильев считает, что если бы не возникла внезапно яма разрытия, то обязательно заметил бы тот посторонний предмет. Не мог его заметить «именно по причине того, что после появления ямы в поле моего зрения в свете фар все мое внимание было приковано к этой яме... Я видел и чувствовал, что смогу управлять спокойно автомобилем и после ямы опасности никакой для движения не было...»( л.д. )

По свидетельству потерпевшего У., ямы на проезжей части дороги он увидел примерно за 15-20 метров. Помнит, что во время маневрирования автомобиль «обо что-то ударился и резко стал смещаться вправо». Это произошло на середине дороги («был удар, похожий на наезд колеса на крупный предмет») (л.д. ).

2. В процессе экспертного психологического исследования Васильев Сергей Владимирович контактен, подробно рассказывает о себе и случившемся. Фон настроения адекватен ситуации. О себе сообщил, что родился « » г., является младшим из двоих детей в семье. Рос и развивался правильно. В школу пошел своевременно, окончил 11 классов. Затем поступал в Школу милиции, однако не прошел по конкурсу. Окончил автошколу. В 1995-1997 годах служил в армии во внутренних войсках, в должности водителя. После демобилизации работал водителем. Имеет водительский стаж 3 года (на легковых автомобилях). В 1997 году попал в ДТП (машину развернуло на льду и ударило о дерево). Со слов, примерно раз в неделю в его практике случались непредвиденные сложные дорожно-транспортные ситуации. Согласно служебной характеристике, показал себя с положительной стороны, общителен и добросовестен. По месту жительства характеризуется положительно.

Непосредственно о криминальном событии сообщил, что 2 апреля 200_года, около 22 часов, ехал на машине на стоянку. Чувствовал себя хорошо, ощущения усталости не было; также не было сонливости либо, наоборот, перевозбуждения. В этот день ездил «не больше обычного». Двигался примерно со скоростью 60 км\час. по ул. М. в 1.0-1.5 м от левого края дороги (от разделительной полосы, газона). По полосе движения в свете фар «внезапно появилась яма». Сразу не понял, что это – увидел два темных пятна. Подъехав ближе, понял, что это ямы. Поскольку тормозить не было смысла, т.к. не сумел бы погасить скорость, применил правый маневр. В этот момент помех для движения со стороны других транспортных средств не было. Не тормозил, только сбросил газ. Передним и задним левыми колесами проехал рядом с краем ямы. Еще до окончания маневра, «секунды через 2-3, а может и меньше» машина подпрыгнула. Испытуемый, по его словам, «еще толком не успел отвести взгляд от той ямы». Пытался предпринять экстренное торможение, однако «или педаль провалилась, или нога соскочила». Машина резко начала смещаться вправо. Пытался выровнять ее, но это не помогло. После удара потерял сознание. В результате ДТП получил закрытую черепно-мозговую травму, а также травму левого глаза. Считает, что в сложившейся дорожно-транспортной ситуации сделал все, что от него зависело.

3. Экспериментально-психологическое исследование.

В процессе исследования были использованы следующие методы:

тест Мюнстерберга, тест Тулуз-Пьерона, таблицы Шульте-Горбова, тест Готтшальда, CF-2A Кэттелла, опросники Стреляу, EPI, 16-PF Кэттелла, УСК, фрустрационный тест Розенцвейга, шкала реактивной и личностной тревожности Спилбергера-Ханина, исследование мотивации достижения успеха и избегания неприятностей по Элерсу, шкала состояний Курганского, СУПОС-8, метод опосредованной ретроспективной диагностики психического состояния (ОРДПС Шипшина С.С.).

По результатам экспериментального исследования установлено следующее.

Зрительное восприятие значимой информации на фоне гомогенных помех у Васильева - в пределах нижней границы нормативного диапазона[1] (Мюнстерберг, Готтшальд). Внимание устойчиво, хорошо распределяется. Скорость выполнения работы при устойчивом внимании недостаточно высока. Следует отметить крайнюю инертность переключения внимания (особенно на фоне гомогенных помех) (Шульте-Горбов).

Уровень поленезависимости (интегративного свойства, обусловливающего устойчивость деятельности в изменяющихся и усложняющихся ситуациях) невысок (в пределах нижних границ нормативного диапазона) (Готтшальд). Интеллектуальное развитие соответствует средним значениям возрастной и профессиональной нормы (IQ=95, Кэттелл).

Исследование типологических свойств нервной системы (по Стреляу) показало слабость процессов возбуждения, силу по торможению, предельную инертность нервных процессов, а также выраженную неуравновешенность нервных процессов в сторону торможения. Подобные выраженность и сочетание свойств определяет тормозимый тип нервной системы. В экстремальных ситуациях это обусловливает стремительное истощение возбуждения при столь же стремительном нарастании заторможенности. Резерв активности в сложных условиях деятельности у людей с подобным типом нервной системы очень ограничен. Эмоциональным фоном настроения в экстремальных ситуациях выступает стремительно нарастающая тревога.

Уровень реактивной и личностной тревожности умеренный, что свидетельствует об адекватности восприятия и оценки ситуации (Спилбергер-Ханин).

Изучение профессионально значимых индивидуально-психологических особенностей показало, что Васильеву свойственны серьезность, целеустремленность, педантизм, осторожность (порой излишняя), умеренная тревожность, практичность и реалистичность, о в то же время - недостаточно выраженная эмоциональная устойчивость, невысокий уровень самоконтроля (Кэттелл, Айзенк).

Уровень субъективного контроля, определяющий силу личности, независимость решений в различных ситуациях, уверенность в себе - в пределах средних значений (но наиболее выражен в производственной сфере) (УСК). В то же время отмечается дисбаланс между мотивациями достижения успеха и избегания неудач (в сторону выраженного преобладания последней)(Элерс).

В конфликтных и затруднительных ситуациях Васильев обнаруживает активные формы реагирования и разрешения проблем. Отмечается повышенная подверженность стрессовым состояниям (Розенцвейг).

4. Исследование психическ<