Роль А. Микояна в урегулировании кризиса

К концу октября 1962 угроза все еще оставалась актуальной. Дело было в том, что участники Карибского кризиса по каким-то причинам вычеркнули зону конфликта, с территории которой могла начаться Третья мировая война. А именно Советский союз договаривается с Соединенными штатами в обход Кубы, не просто не считаясь с ее мнение, но, даже не уведомив Фиделя Кастро о принятых решениях. Данное обстоятельство отсрочило мирное разрешение на некоторое время. Для проведения договоренностей между СССР и США необходимо было создать комфортные условия, позволившие без помех разрешить кризис, возможно, именно этим мотивом руководствовались сверхдержавы.

Обмен мнениями между Кастро и Хрущевым начался еще 30 мая 1962 года. Когда к 22 октября ситуация в мире стала взрывоопасной, советский лидер приободрял революционера в защите острова, более того, не было ни намека на то, что ракеты в скором времени будут вывезены. Когда к 25 октября Хрущев осознал степень угрозы и усвоил, что ракеты с территории Кубы, возможно, придется убрать, Кастро находился в лихорадочном состоянии, ведь в последние несколько дней самолеты-разведчики летали на сверхмалой высоте, вероятно, собирая данные для целей атак. Молодой революционер готовился к неминуемой схватке. Кубинская артиллерия была приведена в состояние боевой готовности, было приказано минировать дороги, неподалеку от Гуантанамо.[146]

Тревожные действия Ф. Кастро выступали явным противовесом пассивности Кремля. Кубинскому правительству нужно было убедить Москву в отстаивании жесткой позиции по отношению к Вашингтону. В личном разговоре с Алексеевым Кастро было интересно, почему же СССР продолжает отрицать нахождение ракет на острове и почему Хрущев терпит нахождение американских военных баз вдоль своих границ? Революционер рассчитывал на некоторые указания Москвы, как справиться с ситуацией перед тем, как отдать приказ сбивать самолеты. Его терпению приходил конец.[147]

Прежде всего, премьер-министр искал защиты и спасения от «империалистов», а также продолжения дружбы с коммунистами, т.к. Советский союз был единственным выгодным партнером, который не «выжимал соки» с кубинской территории, как это делали Соединенные Штаты до революции, а импорт товаров, по сравнению с предыдущим опытом, был взаимовыгоден для обеих стран, что спасало остров от экономического краха. Потому усиление позиции СССР на мировой арене, т.е. жесткая политика в отношении США, гарантировало усиление позиции Кубы, ведь далеко идущей целью Фиделя Кастро было проведение социалистических революций в странах Латинской Америки, что позволило бы в будущем Кубе стать гегемоном и создать единое экономическое пространство.

Но с течением времени ситуация постепенно становилась все более взрывоопасной. 27 октября был сбит U-2 силами русских зенитчиков. Однако агрессивное, по мнению Кремля, письмо от Кастро, где он, по некоторым источникам советует нанести удар первыми, заставило Председателя Совета Министров понервничать; он решил, что кубинский лидер потерял чувство меры и жаждет ядерного самоубийства. Ситуация в тот момент требовала уверенности, что революционер не создаст ситуацию, способную сорвать начавшийся диалог между Москвой и Вашингтоном, поэтому настоятельно ему советовал воздержаться от применения оружия.[148]

28 октября Хрущев публично объявляет по радио, что полностью согласен с требованиями США, в т.ч. и инспекциями ракетных объектов, которые планируется вывезти с острова. Именно это условие оказалось неожиданностью для Фиделя Кастро. Более того, Кремль практически вынуждал через посла Алексеева согласиться революционеру на компромисс. Другими словами, соглашение имеет такой смысл: либо Кастро делает в скором времени публичное заявление о готовности к демонтажу и вывозу ракет под надзором нейтральных наблюдателей ООН, либо США не собираются убирать военные корабли с юга от побережья острова, направленных против Кубы.[149] Премьер-министр Революционного правительства в письме от 28 октября 1962г. обещает не применять оружие, но выступает категорически против инспекций кубинской территории.[150] Также 28 октября Кастро делает публичное заявление в присутствии советского представителя о том, что Куба не только ничего не потеряет из-за снятия ракет, но она уже многое выиграла. Более того, Кастро в высшей степени надеется на помощь международного сообщества в преодолении экономической блокады со стороны Америки.[151] Сам факт того, что дипломатические решения на мировой арене принимались без участия Гаваны, вызывали гнев у кубинского лидера; для амбициозного революционера данное поведение было унизительным, возможно, Кастро думал, что это ударит по авторитету самого государства.

29 октября кубинская газета «Революсьон» публикует план Кастро, с требованиями из 5 пунктов, способных урегулировать ситуацию вокруг острова:

1. Снятие экономического эмбарго

2. Ликвидация военной базы в Гуантанамо

3. Прекращение подрывных действий на острове

4. Ликвидация нарушений воздушного пространства над территорией Кубы

5. Недопущение нападений с моря[152]

Тем временем в Москве было принято решение послать доверенного человека в Гавану. Потребность возникла в связи с ухудшением отношений с Фиделем Кастро, а также необходимостью договориться с премьер-министром о контроле над вывозом ракет сторонними наблюдателями. Эта тяжелая миссия досталась Анастасу Микояну. Ситуация осложнилась тем, что США добавили новый пункт «Ил-28» к тому перечню вооружения, которое нужно было вывезти.

Прием на острове ожидался холодным в связи с посланием Хрущева к Кастро от 30 октября, в котором Председатель Совета Министров СССР пытается доказать, что консультация с Кубой имела место быть, и необходимость срочных безотлагательных действий была оправдана тем, что в случае войны ответственность легла бы, прежде всего, на руководителей двух стран, что Советский союз предотвратил.[153] Такое заявление оскорбило Кастро, уже в ответном письме он критикует действия Кремля за способ разрешения кризиса, обвинив Хрущева в проигрыше, который стал унизительным для советских и кубинских солдат.[154]

А. Микоян прилетел в Гавану 2 ноября, 3 ноября состоялся первый важный диалог с Фиделем Кастро, он оказался достаточно теплым и доброжелательным, кубинский лидер называет Анастаса «единственным кубинцем в Президиуме ЦК». Далее он повторяет все то же самое, что и Хрущеву в последних письмах октября, но более мягкой форме. Микоян преследовал в беседе две цели:

1. Убедить кубинцев убрать ракеты с Кубы в обмен на нейтрализацию угрозы США.

2. Обосновать необходимость инспекций.

Однако вскрывается любопытная вещь, в выдержке из записи беседы от 3 ноября из русскоязычного ресурса Архива Национальной Безопасности им. Дж. Вашингтона, Кастро упоминает, что кубинский народ разочарован в том, что СССР соглашается на вывоз ракет в обмен на турецкие.[155] Данное заявление доказывает очевидный факт негласной сделки США-СССР, известный не только руководителям двух сверхдержав. В связи с этим непонятны причины, по которым эта сделка тщательно скрывалась от Ф. Кастро. Хотя Фурсенко и Нафтали утверждают, что она находилась в строжайшем секретевсе время кризиса и вплоть до конференции участников Карибского ракетного кризиса 1992 года.

Уже 5 октября у Микояна создалось впечатление, будто он начал убеждать союзников, но Кастро вдруг заявил, что не согласен на водные инспекции ООН, увозящих ракеты с Кубы, связано это было с тем, что кубинский лидер не желал, чтоб досмотр судов производился в территориальных водах Кубы.[156]

Новое требование США о вывозе Ил-28 усложнили задачу Микояну. Председатель Совета Министров СССР шлет шифротелеграмму тов. Микояну. Хрущев упоминает, что еще 22 октября Кеннеди в своем телеобращении говорил об угрозе реактивных бомбардировщиков, которые представляют такую же опасность, как и сами ракеты.[157] Таковых на Кубе не было, а существовали лишь ИЛ-28, которые во многом уступали по техническим характеристикам современным бомбардировщикам, однако могли нести 15 килотонн ядерного заряда. Президент Кеннеди пообещал американскому народу, что любое атомное оружие покинет территорию Кубы, другими словами, он повязал себя обязательствами, их невыполнение отрицательно сказалось бы на дальнейших американских выборах. Здесь встал вопрос «президентского престижа». В противном случае, существует вероятность, что Джон Кеннеди полностью откажется от договоренностей от 27-28 октября. Но это была единственная последняя уступка, на которую Хрущев был согласен, о чем свидетельствует шифротелеграмма Хрущева к Микояну.[158] Для решения вопроса отводился месяц, на это время было заключено джентельменское соглашение Хрущева – Кеннеди. Ожидался ответ с Кубы.

Анастасу Микояну осталось убедить Фиделя Кастро в необходимости убрать советские бомбардировщики. В новой беседе 12 ноября премьер-министру республики был предложен вариант удаления ИЛ-28 в обмен на обязательство Вашингтона снять карантин и ликвидировать напряженность в Карибском море, а также обещания не нападать на Кубу. Эти самолеты являются единственным препятствием на пути достижения поддержки со стороны ООН. Кастро тянул время и хотел более детально обсудить этот вопрос. Его настораживало, что будет происходить инспекция на территории острова, чего он не позволит сделать.[159]

Ситуацию осложнило прошедшее 7 ноября торжественное застолье, посвященное 45-летию Октября. Конфликт возник по причине того, что один из близких людей премьер-министра Кубы хотел произнести тост за Ф. Кастро и И.Сталина. Однако присутствующие отказались это делать, более того, информация дошла до Москвы, до Н.С. Хрущева, который счел упоминание Сталина оскорбительным для себя: «...этот человек…поднимает на щит то, что нами осуждено. Это в какой-то мере нарушение доверительных отношений между Кубой и Советским Союзом».[160]

Наиболее значимым событием для дальнейшего разрешения кризиса является встреча А.Микояна, Ф.Кастро, Э. Гевары и К. Родригеса от 13 ноября. Повесткой встречи стало заявление премьер-министра о том, что ему все сложнее убеждать кубинцев в необходимости облета территории Кубы U-2 на низкой высоте. По сути, этот факт его раздражал. Незадолго до встречи он послал ноту У Тану, в которой выразил откровенный протест таких полетов и предупредил, что не может гарантировать безопасность полетов, т.е. грозится сбивать самолеты. Микоян был шокирован этим заявлением и пытался убедить Кастро в необходимости пойти по мирному пути. Касаемо вывоза ИЛ-28 у Че Гевары возникли сомнения в благородных намерениях США и их честности. Кубинцы боялись повторения Плайя Хирон, даже если конфликт будет урегулирован письменными соглашениями. А советское оружие служило гарантом безопасности страны.[161] Американские самолеты - разведчики уже усиленно совершали облет территории Кубы еще до самого кризиса, в случае обстрела в США неминуемо было усиление милитаристских сил: тогда и нависла бы угроза нападения на Кубу. Тем более Кастро понимал, что хоть военной техники стало в разы больше, но противостоять силам США – чистой воды самоубийство. Такими действиями республика пыталась «надавить» на обе сверхдержавы, с целью извлечь для себя выгоды. Несмотря на вспыльчивость кубинского народа, Фидель Кастро вряд ли пошел бы на такой шаг, имеет место быть шантаж. Видимо, Премьер-министр республики решился на требование, по крайней мере, 3-4 пунктов, опубликованных 29 октября в газете «Революсьон». Однако «игра с огнем» грозила как эскалацией конфликта с Соединенными Штатами, так и отказом в помощи от Советского Союза.

Ситуация практически зашла в тупик, Председатель Совета Министров СССР отказался от личных консультаций с Кастро. На заседании Президиума 15 ноября он был крайне рассержен на премьер-министра. Хрущев склонялся к тому, чтобы отослать всех советских специалистов, если Кастро не даст положительного ответа в ближайшее время. Было решено передать через несколько дней устное сообщение Кеннеди, относительно бомбардировщиков Ил-28, с одобрением вывоза их с территории Кубы. Премьер-министру предложили три варианта инспекций:

- представителями ООН.

-представителями 5 дружественных Кубе латиноамериканских стран.

-представителями нейтральных государств. [162]

В течение трех дней Микоян должен был добиться положительного ответа от революционера, иначе устное послание Кеннеди будет послано без одобрения Кубы. В указаниях Заместителю Председателя Совета Министров СССР Хрущев открыто выражал свое недовольство политикой Кубы, говоря, что они своими действиями форсируют начало войны. Единственным способом образумить Кастро – напугать их полным уходом с Кубы советских специалистов. Если революционное правительство отказывается принимать один из трех вариантов инспекций и соглашение по Ил-28, то «…они хотят взять всю ответственность на себя. Это их право. Мы сделаем соответствующий вывод, и не будем навязывать себя».

Времени оставалось все меньше, в США президент 20 ноября должен дать пресс-конференцию, на которой не обойдется без вопросов по поводу советско-американских отношений. В срочном порядке Вашингтон требовал решения вопроса по ИЛ-28 в связи с сильным давлением «крайних сил» на Джона Кеннеди: если Хрущев согласен с условиями сделки, то нажим на президента ослабнет и удастся сгладить обстановку, выиграв позиции у милитаристов. В зависимости от ответа из Кремля будет определена тональность выступления президента. В очередной раз пришлось воспользоваться «второй линией»: Роберт Кеннеди встретился с Добрыниным и выразил надежду на благоприятный ответ с Кубы и Кремля, более того, Вашингтон согласился на то, что еще раз может устно подтвердить обещанные гарантии ненападения на Кубу и готов отказаться от проведения инспекций на месте, в случае если это решит все остальные вопросы. Фотографирования на море вывозимых объектов было бы достаточно.[163]

16 ноября вечером Н.С. Хрущев присылает письмо Микояну в связи с решением Президиума санкционировать устную сделку с Кеннеди. Соответственно, вопрос уже не затрагивал согласия кубинских властей.[164]

19 ноября ситуация постепенно менялась. Телеграмма, отправленная Микояном Хрущеву в тот же день сообщает, что Ф. Кастро после длительных переговоров со своими советниками одобряет решение вывезти ИЛ-28 с территории Кубы и соглашается на выезд инспекторов – представителей от ООН, т.е. инспекция приобрела немного другой оттенок: она представляла собой посты ООН на территории острова. Для премьер-министра такой вариант был приемлем, прежде всего, потому, что он лишал возможности США проводить аэрофотосъемку и исключал присутствие американских представителей. Но заставило Фиделя Кастро не отдавать приказ сбивать самолеты-разведчики, а согласиться на сделку безвыходное положение Кубы следующее: с одной стороны, на намечавшейся пресс-конференции Кеннеди 20 ноября может «…допустить заносчивые и оскорбительные высказывания в отношении Кубы и попытается сделать из нас «грязную тряпку», а это может сказаться на моральном состоянии народа и армии».[165] С другой стороны, Кастро не имел намерения ухудшать отношения с СССР, иначе бы это плохо сказалось на его политической карьере, другими словами, это было более логичное решение.

Куба соглашается на следующее:

1. Вывоз стратегических ракет средней дальности и бомбардировщиков ИЛ-28.

2. Проведение инспекций ООН на территории острова и фотографирование советских судов силами разведки США на море.

Соединенные Штаты были обязаны:

1. Отменить «карантин».

2. Гарантировать ненападение на остров.

3. Отметить полеты самолетов-разведчиков.

Одновременно Советский союз гарантировал Кубе:

1. Оформляются юридические договоренности, в результате которых Куба приобретает возможность свободно развиваться как социалистическая республика.

2. Терпимость по отношению к острову со стороны США.

Данные обязательства гласят о завершении основной миссии Микояна. Согласно договоренностям, в течение 30 дней были вывезены ИЛ-28, а последние тактические боеголовки удалось ликвидировать к концу декабря 1962 года. Сверхдержавы дали инструкции своим представителям в ООН окончательно оформить урегулирование кризиса. На этом операция «Анадырь» закончилась.

Но, к сожалению, не все требования удалось выполнить: U-2 так же продолжали полеты, но уже на большей высоте, план «Мангуста» мог быть воплощен уже в середине 1963 года, а развитию острова будет мешать все еще действующее торговое эмбарго со стороны США.[166]