Екатерина II – «философ на троне» или «казанская помещица»

Именно в годы правления Екатерины II было окончательно покончено с петровским идеалом «регулярного государства», с равными обязанностями и равным бесправием всех сословий перед верховной властью. При ней дворяне получили все, что хотели, включая право на созыв дворянских уездных и губернских собраний (по «Жалованной грамоте дворянству» 1785 года). В первые годы своего правления Екатерина II была готова даже пойти на некоторое ограничение самодержавной власти. В августе 1762 года по инициативе ее ближайшего советника Н.И. Панина был подготовлен документ о создании Верховного Императорского Совета с законодательными функциями. Но когда в работе созванной правительством Уложенной комиссии выяснилось, что дворянству в основной его массе абсолютно чужды идеи представительной власти, она тотчас приостановила действие этого уже подписанного указа.

Вместе с тем ей очень не повезло в отечественной историографии. По отзыву П.Я. Чаадаева, её правление приобрело «столь национальный характер, что, может быть, ещё никогда ни один народ не отождествлялся до такой степени со своим правительством, как русский народ в эти годы побед и благоденствия»[19].

Может быть, именно по этой причине российское общество отдало ей предпочтение перед законным императором Петром III, за полгода своего правления продемонстрировавшего такую неприязнь к России и её жителям, что, по мнению его жены, «во всей империи у него не было более лютого врага, чем он сам». В отличие от своего импульсивного и недалёкого супруга у неё была конкретная программа действий и воля для проведения её в жизнь.

Потому и возникает вопрос, почему Екатерине II Великой, сравнимой по своим деяниям на благо своего нового отечества с Петром I Великим, так не повезло в отечественной исторической литературе. Во многих исторических сочинениях, особенно советского периода нашей истории, её реформы, дипломатические успехи, победоносные войны и обширные территориальные приобретения оказались заслонены бесчисленной чередою фаворитов, расправой над пугачёвцами и восставшими поляками, борьбой с революционной Францией и ужесточением крепостных порядков. Иными словами, оценка личности Екатерины II и её роли в российской истории оказались явно неадекватна успехам, достигнутым страной за годы её правления, которые окончательно закрепили за Россией ведущее место в мировой политике.

Вполне возможно, что многих дореволюционных и советских историков в их оценке роли самой знаменитой императрицы объединяло их общее активное неприятие тех либеральных идей, которые она высказывала и которые, хоть и безуспешно, но пыталась провести в жизнь. Может быть, сыграл свою роль и чисто мужской шовинизм, нежелание смириться с тем очевидным фактором, что эта женщина на троне принесла России больше воинской славы и территориальных приобретений, чем иные правители-мужчины в более поздние времена.

Даже сейчас нередкими являются попытки умалить результаты её преобразовательной деятельности, представив их простым продолжением прогрессивных мероприятий в духе «просвещённого абсолютизма», начатых ещё при Елизавете Петровне, что представляется не вполне правомерным. У Екатерины II была собственная политическая программа, которую она пыталась реализовать на протяжении всех лет своего царствования. В самом общем виде эту программу можно определить как попытку ускорения социально-экономического и культурного развития России, добиться её дальнейшей интеграции в мировую политику, но при сохранении в неизменном виде основ существующего социально-политического строя. В нём она видела прочную гарантию сохранения политической стабильности в стране и незыблемости своей личной власти. Но не только это удерживало императрицу от более решительных действий.

Здесь Екатерина II преподаёт нам урок политической мудрости, основанной на умелом сочетании искусства субъективно желаемого и объективно возможного. Известно её отрицательное отношение к крепостничеству, но тронуть крепостное право она не посмела, как сама объясняла из страха, что дворяне просто побьют её камнями. Императрице в своей деятельности приходилось учитывать интересы дворянского сословия, от поддержки которого зависела не только её судьба, но и решение всех остальных проблем страны. Однако в массе своей российское дворянство, за редким исключением (и то из числа ближайших друзей императрицы), было весьма косным и консервативным, чтобы можно было подвигнуть его на большие свершения.

С другой стороны, Екатерине II, почитательницы трудов французских просветителей, очень хотелось выглядеть «просвещённой государыней» и править соответственно духу времени – эпохе разума и просвещения. Но вначале надо было предстать перед своими подданными в образе защитницы национальных интересов страны, попранных ранее её незадачливым супругом, отказавшимся от всех завоеваний России в Семилетней войне (1756-1763 годы).

Екатерина II просто обязана была стать большей русской, чем сами русские, и действовать в национальном духе, чтобы восстановить национальное достоинство России, попранное её предшественником. Потому её политика как бы включала в себя три не просто различные, а прямо противоположные направления: национальное, либеральное и сословно-дворянское. В ходе их реализации она проявила недюжинный прагматизм. Будучи не в состоянии их разрешить разом и сообща, императрица их просто разделила, и каждую проводила в особой сфере государственной деятельности. Национальный интерес чётко проводился во внешней политике. Внутренняя политика была подчинена исключительно интересам дворянского сословия. Своя сторона была отведена и либеральным идеям: на них строилась система законодательства, то есть их принципы проводились в отдельных законах, а свободное изложение собственных суждений допускалось в литературе, школах и светских салонах.

Но главное, что позволило Екатерине II стать самой знаменитой правительницей России, так это то, как уже отмечалось, что она проводила свои политически решения сообразуясь с реальными обстоятельствами, довольно часто поступаясь своими либеральными идеями, если они не находили должного отклика у представителей «благородного» дворянского сословия. Если попытаться представить её политический курс в самом цельном и обобщённом виде, то это будет: попустительство (на время) распространению либеральных идей и постоянное расширение сословных прав и привилегий дворян – главной опоры её власти.

В целом, реформаторская программа Екатерины II осталась незавершённой, многое из того, что было задумано, осталось только на бумаге, в нереализованных проектах. Но следует признать, то, что она успела сделать в стране, являло собой максимум возможного в конкретно-исторических условиях России второй половины XVIII века. Немка сделала свое правление одним из самых благополучных периодов в русской истории, дав пример осуществления серьезных реформ, не поколебавших общественную стабильность.

Оценивая государственную деятельность Екатерины II с позиций сегодняшнего дня, следует отметить, что она явилась достойной продолжательницей дел своего великого предшественника Петра Великого, окончательно устранив при этом некоторые негативные последствия его преобразовательной деятельности, препятствовавшие дальнейшему развитию страны и расширению западного уклада в российском обществе.

Ещё в большей мере Екатерина II способствовала укреплению международных позиций России, значительно расширила ее территориальные пределы. В том, что Россия в XVIII веке играла одну из ведущих ролей в европейской политике, были согласны как российские, так и европейские политики. Прусский король Фридрих II писал о ее «страшном могуществе», перед которым, по его мнению, через полвека будет трепетать вся Европа. Князь Безбородко на закате своей дипломатической карьеры говорил своим молодым коллегам: «Не знаю, как при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела»[20].

Одним из критериев деятельности правителя является состояние государства, в котором он его оставил. Так вот, Екатерина II оставила государство в гораздо лучшем состоянии, чем получила. Численность населения увеличилась с 19 млн. до 36 млн. чел., как за счет естественного прироста, так и за счет присоединения новых территорий. Более чем вчетверо увеличилась сумма государственных доходов. Число фабрик и мануфактур выросло с 500 до 2000. Была положено начало созданию банковской системы, и увеличилось число собственников. К предпринимательской деятельности потянулись как помещики, так и крестьяне, даже крепостные.

Однако в этот «блистательный, золотой век русского дворянства» не все представители этого сословия испытывали восторг от времён «матушки-императрицы». Не ускользнули от их внимания ни фаворитизм, когда огромные имения и сотни тысяч крепостных крестьян раздавались любимцам императрицы отнюдь не за заслуги перед отечеством, а совсем за другие подвиги; ни казнокрадство, достигшее астрономических размеров при добродушном отношении к этому злу самой Екатерины II, как-то заметившей в частной беседе, что Россия настолько велика и обильна, что, сколько её не обворовывают, а разворовать не могут.

В такой ситуации последних лет царствования Екатерины II, обязательно должны были найтись обличители наблюдаемого падения нравов и сторонники утверждения крепкого порядка. Свои надежды на укрепление порядка в стране все недовольные «повреждением нравов в России» возлагали на цесаревича Павла. За что им потом пришлось изрядно покаяться.