Глава четвертая. Кошмары из прошлой жизни

 

Пока мы ехали по лесному тракту, собираясь к обеду добраться до Кенсана, я смотрел на волчонка Криса и очень серьезно думал, получив возможность погрузиться в свои мысли после насыщенного событиями прошлого дня и наступившего утра. Меня до сих пор смущало и даже пугало, что маленький зверенок, находящийся уже в сознательном возрасте, с ходу назвал незнакомых ему взрослых мамой и папой. Этот вопрос очень сильно меня занимал, и я не мог найти на него ответ. Крис тронулся умом от долгой разлуки? Нет, он производил впечатление вполне адекватного маленького волчонка – шаловливого, заинтересованного в окружающем мире. Может, мы с Вейлин похожи на его настоящих родителей, и он нас с ними элементарно перепутал?

Все мои мысли сводились к тому, что этот зверенок мне скорее мешался, чем шел на пользу. Я нисколько не был детоненавистником, но сложившаяся ситуация казалась мне неправильной, требующей исправления. И внезапно мне в голову пришла безумная идея, которая могла спасти ситуацию.

Я тихо отозвал едущего Коула в сторону и прошептал ему:

– Коул, я хотел поговорить с тобой по поводу тебя и Джесс. У меня есть к тебе вопрос. Ты сделал ей предложение, и она ответила согласием. Я очень рад этому, но ответь мне: как ты представляешь себе семейную жизнь с Джесси? Пока я жив, вы не сможете просто так уединиться в тихом деревенском домике где-нибудь в окрестностях Ландара и жить вместе до старости – потому что не захотите.

Тигр улыбнулся:

– Мне не обязательно жить с ней в одном жилище, чтобы чувствовать себя счастливым. Мы воины, и для нас понятие семьи столь же важно, как и для гражданских зверей, разница лишь в том, что мы готовы терпеть большие лишения. Случится так, что мы будем постоянно в разъездах – так тому и быть, мы подписались на это еще в подростковом возрасте. В любом случае мы будем вместе, хотя бы ради обеспечения вашей безопасности.

На следующих словах Цепной хитро подмигнул:

– А если понадобиться уединиться сами знаете для чего – есть куча способов, как и где это сделать. Я не такой параноик, как Джесси, и считаю, что вы не хлюпик и в случае чего накостыляете обидчикам сами, особенно если Кон-Сай закончит ваше обучение.

– Я хотел поговорить с тобой и по поводу «уединиться». Коул, ты волен вступать в связь с Джесс, как посчитаешь нужным. Но ты понимаешь, что у вас не может быть своих детенышей? Я не знаю, разрешат ли вам вообще брак, так как вы принадлежите к различным семействам, а уж про детенышей я вообще молчу.

Воин немного опустил взгляд:

– Я думал об этом пару раз, отец Мирпуд. Мы можем рискнуть завести детеныша, может, он будет жизнеспособным, даже будучи тигроволчонком.

Я мягко улыбнулся:

– Есть вариант проще и лучше. Усыновление. И я даже знаю, кого.

Я перевел взгляд на Криса, сидевшего на холке лошади Джесси и с радостным писком трогавшего лезвия кинжалов охотницы. Тигр с сомнением посмотрел мне в глаза:

– Но ведь этот волчонок называет своими родителями вас с Вейлин.

– Возможно, мы просто похожи на его родителей, поэтому он нас с ними перепутал. Мы с Вейлин сможем стать родителями нормального волчонка одной крови с каждым из нас. Так почему же вам не стать родителями для маленького зверя?

Цепной покачал головой:

– Мне нужно обсудить это со своей будущей супругой. Если она согласится с этим, и нам удастся убедить Криса, что мы возьмем его к себе – тогда я согласен.

Коул свернул на коне поближе к Джесс, и стал что-то шептать ей на ухо, видимо не желая говорить вслух при Крисе. Волчица слушала тигра с недоумением, но очень внимательно, периодически поглядывая то на меня, то на Криса, который, не зная ничего о сути разговора, все еще игрался с кинжалами Кон-Сай.

Наконец, когда Цепной выжидающе посмотрел на охотницу, закончив объяснение, красноглазая самка молча передала малыша Коулу и подъехала ко мне:

– Мирпуд, ты действительно наговорил Коулу все, что он мне только что передал? Ты серьезно намерен отдать нам Криса как приемного детеныша?

Я заметил краем глаза, как Чойг-Ма’л начал что-то рассказывать подъехавшей Вейлин, после чего снова сосредоточился на Джесс:

– Да, я совершенно серьезен. Хоть ты и воительница, но я в жизни не поверю, что у тебя ни разу не возникала мысль о близости с Коулом и о том, что у вас могут быть детеныши. Вот признайся же в этом.

Охотница опустила взгляд:

– Мирпуд, от тебя ничего не скрыть. Когда мы только встретили малыша в лесу, я на долю секунды представила, как мы с Коулом ведем его вместе за лапу, и я ощущаю, что это наш сын. Я даже тогда почувствовала мимолетное огорчение, что ничего не выйдет из-за разницы в видах.

Я нежно обнял Джесс и шепнул ей:

– Так почему бы не помочь вам? Что ты в итоге ответила на его предложение?

Кон-Сай откинулась назад в седле:

– Я уже столько раз смущалась за последние дни, что даже не знаю, что смутит меня в следующий раз. Я не против, если что.

Перед тем, как вернуться к Коулу, Джесс улыбнулась:

– Спасибо, Мирпуд. Я никогда не думала, что Иерарх может так заботиться о своих подчиненных.

 

Спустя час езды ко мне приблизилась Вейлин:

– Миро, отдашь свой плеер?

Я удивленно поднял бровь:

– Отдать-то могу, только к чему он тебе сейчас?

Ответом была легкая улыбка:

– Может, в этот раз ты позволишь мне выбрать песню для фестиваля?

После возвращения из Москвы в Ландар волчица пристрастилась к прослушиванию музыки на моем плеере. Прошел буквально месяц, спустя который магесса успела прослушать абсолютно все треки – а их было более полутора тысяч. Так как мои наушники были плохо предназначены для фуррей, мне пришлось обращаться за помощью к Первусу Солрею, продавцу механизмов на Ландарском рынке. С его помощью мне удалось сделать амбушюры наушников подходящими анатомически под волчьи уши, при этом получившееся творение было выдержано в духе стим-панка: с шестеренками и металлическими деталями. Получившийся продукт вышел невероятно стильным, и я был уверен, что с ним я произвел бы фурор даже в Москве, не говоря уж и о Ландаре.

Кроме того, Вейлин настолько увлеклась музыкой моего мира, что порой даже не засыпала, не прослушав предварительно подборку своих любимых треков. Особенно ей нравились песни, которые исполнялись на английском – а их у меня было большинство. Порой я приходил домой и заставал Вейлин, с удовольствием слушавшую тяжелый рок, после которого следующим же треком могла идти спокойная или лиричная мелодия. Музыка у меня была самая разная, на любой вкус, но мне казалось, что Лин готова слушать все, что у меня только ни было на плеере. С того момента, как я только научился играть на гитаре, я пробовал наигрывать на ней сотни и сотни мелодий, поэтому я мог бы исполнять абсолютно любое произведение, которые бы ни выбрала волчица.

И когда прошло полчаса, лапа Вейлин коснулась меня:

– Я выбрала. Пусть это будет песня «Влюбленная».

Я порылся в закромах памяти, не сразу поняв, что именно имела в виду. И лишь после раздумий я вспомнил – среди прочих у меня на плеере была песня испанской певицы Малу, которая как раз и обладала таким названием. Я недоуменно поднял взор:

– Довольно странный выбор. Эта песня только по названию добрая. На деле текст там как раз о расставании и тоске по любимому.

Глаза магессы по-доброму сузились:

– Да, текст не очень веселый, но она мне чертовски нравится. Да и что ты примеряешь текст на реальность? Поверь, если ты исчезнешь из моей жизни, эта песня станет отражением всей той боли, что будет в моей душе. Пусть это будет моим признанием тебе в любви, даже через горький текст.

Я почувствовал, как мои щеки наливаются жаром. Лин нечасто говорила мне комплименты, предпочитая выражать их не словами, а делом, и поэтому такое признание вогнало меня в краску, и я чувствовал, как смущаюсь все больше и больше. Похоже, Джесс заметила мое состояние:

– Смотрите, какой у нас прелестный красноватый волк. Того гляди, загорится скоро.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться, после чего я произнес более-менее внятно:

– Как пожелаешь, Лин, я сыграю эту песню. Только я не буду повторять опыт прошлого года и играть мелодию на исходном языке. Я напишу ее стихотворный вариант на простом и понятном общезверином, чтобы каждый мог понять, о чем песня.

 

Брамбл проводил очередной вечер в библиотеке Цитадели. Он сбился со счету, которую книгу он пролистывал в поисках информации – и откладывал в сторону, понимая, что там нет нужного объяснения.

У любого монаха был свободный доступ в библиотеку, и хранитель книг, не зная истинных причин такого поведения, был очень доволен тем, что Брамбл проводил целыми днями за столом с книгами, отказываясь порой от обеда или ужина.

Прошел целый месяц с момента получения новости от Скарлат по поводу перевода в Кенсан. В один из дней лис обессилено откинулся в кресле и потер красные от напряжения глаза. Информации упорно не было, а времени оставалось все меньше и меньше.

Ухо Брамбла уловило разговор немного левее от него, за одним из столов. Лис поднял голову и увидел, как спорят два монаха: высокий и худой волк и среднего роста павиан. Первый говорил последнему:

– Не смей меня обманывать, Розуэл!

Павиан шипел от злобы:

– Да не было ничего!

Волк не унимался:

– И что ты мне рассказываешь? Я тебе давал барра, чтобы ты купил выпивки и принес ее сюда? Давал. Ты ее купил? Нет, ты пришел с пустыми лапами и без денег, а от тебя разило маркарой за полмили. И после этого ты говоришь, что ты не потратил деньги на то, чтобы нажраться? Я более чем уверен, что историю про потерянный барра ты придумал на ходу!

Мозг Брамбла начал работать. Если информации в открытом доступе нет, то следовало дойти до необходимых данных самому. И внезапно его озарило. Аналогия! Волк-монах сделал исключительно правильный вывод, хотя он не видел, как павиан пропивал барра в таверне. Ему было достаточно видеть пьяного дружка, чтобы понять, что произошло.

Лис задумался сильнее. Что ему было нужно? Понять, как воспользоваться Монолитом, не будучи Иерархом. Аналогия подсказывала, что Монолитом может воспользоваться либо Главный Магистр… либо существо, обладающее теми же способностями, что и Верховный Иерарх.

Брамбл бегло просмотрел стопку книг, которую он собрал для оценки за сегодняшний день и вытащил тоненькую книгу, которая больше напоминала тетрадь. Название ее гласило «Иерарх. Значение для Ордена». Перелистывая пожелтевшие страницы, монах чувствовал, что именно это он и искал. Текст внутри говорил предельно ясно:

«…следует заметить, что избрание Верховного Иерарха в должности – не такая простая процедура, как кажется на первый взгляд. Не каждый даже самый достойный зверь может занять этот пост, ведь существуют определенные ограничения для каждого кандидата. Во-первых, монах и только монах может становиться главным церковником Священного Ордена. Ежели нет в его магическом спектре зеленого оттенка – не видать ему власти. Во-вторых, даже зеленый спектр – не единственное условие. Нужно, чтобы в способностях кандидата проявлялось и серебро в виде цвета в магическом спектре. Пусть мало его будет, но этого уже более чем достаточно…»

Брамбл ткнул пальцем в строчку. Вот оно! Серебряный спектр. Он позволяет запускать Монолит! Вкупе с очень похожей на погибшего Иерарха внешностью это должно убедить прихожан в том, что именно Брамбл – настоящий Иерарх. Осталось только проверить, есть ли серебряный спектр в его ткани магии.

Подумав, лис встал со стула и впервые за неделю вышел из библиотеки с твердым намерением больше в нее не возвращаться.

Прошла еще неделя. Проверка, которую устроил себе Брамбл, показала, что в его спектре магии, на удивление, оказалось вкрапление серебряного цвета, что позволяло ему воспользоваться Монолитом. Открывшийся факт только придал оптимизма заговорщикам – теперь им не составляло никакого труда убедить паству в том, что именно лис является Иерархом, а не кто-то другой.

Другое беспокоило монаха – Верховный Иерарх на удивление долго тянул с приказом на перевод Брамбла и Скарлат в Кенсан. Веласко только разводил лапами в стороны и говорил, что создание и подписание приказа зависит не от него, и он никоим образом не может ускорить его создание. Лису оставалось только скрипеть зубами и ждать очередной день, каждый раз вскакивая с выжидающим взглядом при подходе Веласко в келью бунтовщиков.

И вот, когда монах был готов сам идти к Гимеону и напрямую спрашивать, когда будет создан приказ о переводе, ожидаемое событие случилось. В одно утро Веласко буквально ворвался в келью Брамбла, пока Скарлат не было на месте:

– Наконец-то! Мастер Скортекс сообщил мне, что приказ будет подписан сегодня в шесть вечера, и в это же время тебе нужно подойти, чтобы забрать его лично!

Брамбл облегченно выдохнул:

– Отлично, хоть какая-то хорошая новость! Итак, до вечера у нас есть время. Порядок действий сейчас такой: за два часа до того, как я заберу приказ, ты портишь артефакт. Ты должен сделать так, чтобы Гимеону сообщили о поломке артефакта за полчаса до того, как я появлюсь у него в кабинете. Еще полчаса уйдет на то, чтобы вызвать монахиню, обладающую знанием об открытии Сокровищницы. Как только она покидает кабинет, я захожу к нему спустя несколько минут, забираю приказ, после чего догоняю ее по пути в хранилище вместе с Герсом. Там либо он отвлекает их внимание, чтобы я смог зайти в Сокровищницу после того, как замок будет открыт, либо мы убиваем стражника и оглушаем послушницу. Крадем Монолит, после этого сразу же покидаем Цитадель. Группа Цепных вместе с Жаннет и Триром должны ждать меня возле северных ворот Ландара. После этого мы, не мешкая, выдвигаемся в Кенсан, пока в Цитадели не будет поднят серьезный переполох.

Веласко кивнул:

– Будет сделано!

Очередной рабочий день мастер Гимеон встречал в трудах, как и всякий день за прошедший год с момента падения прежней религии. Варан отказывался отдыхать больше, чем это было необходимо, чтобы не рухнуть от усталости, и секретарь Скортекс изумлялся удивительной работоспособности нового Иерарха.

Маг заглянул в свой ежедневник, густо исписанный пометками на каждый день. Сегодня ему предстояло разобраться с документами на поставку комплекта новых хламид для послушников, а также подписать заранее подготовленный Скортексом приказ о зачислении монахов Брамбла и Скарлат в должность проповедников в Кенсане. Варан почувствовал легкие угрызения совести за то, что подумал об этом только сегодня, хотя приказ стоило создать еще месяц назад. Представитель Ордена в Кенсане несколько раз тактично намекал главе Ордена о том, что он ожидает выезда проповедников, и на этот раз варан решил не откладывать дело в долгий ящик. Отложив в сторону накладные на хламиды, Гимеон неожиданно зычным голосом крикнул:

– Дол!

Щелкнула створка двери, и в проеме показалась голова Цепного:

– Слушаю, отец Гимеон.

– Вызови сюда Скортекса, и пусть принесет мне готовый приказ о переводе Брамбла и Скарлат в Кенсан. Медлить более нельзя.

Воин козырнул и исчез за дверью. Спустя десять минут ожидания в кабинете Иерарха уже стоял невысокий енот в оранжевом одеянии, смешно размахивающий лапами по время движения:

– Отец Гимеон, вот приказ, как вы просили.

Варан взял из лап секретаря свиток, развернул его, мельком посмотрев на написанный текст, после чего свернул бумагу обратно:

– Вызови сюда Брамбла, пусть забирает приказ.

Енот только собрался покинуть кабинет, как вдруг за дверью началась какая-то возня, в процессе которой раздавался недовольный высокий голос.

Иерарх хмуро встал из-за стола и подошел к двери, открыв ее. Его глазам предстала картина того, как один из магов алхимической лаборатории пытался пройти в кабинет, держа в руках странный металлический куб, но Дол пресекал любые попытки посетителя войти в кабинет, не получив разрешения его владельца.

Маг, пожилой сервал, поднял глаза, и они радостно заблестели, стоило ему увидеть Иерарха:

– Ваше Святейшество, хорошо, что вы вышли сами. В алхимической лаборатории катастрофа. Кто-то испортил трансмутационный куб, и теперь мы не можем проводить реакции по изменению металлов. Никто из нас не знает, как починить его, поэтому мы и пришли к вам.

Скортекс собрался обойти посетителя и пойти по своим делам, когда Гимеон положил ему лапу на плечо:

– Постой, ты мне еще будешь нужен.

Варан бегло оглядел артефакт, сходу заметив повреждения. Иерарх успел подумать, что поломка носила искусственный характер, и повреждения были нанесены явно тем, который понимал, что делает. Поняв, что без специального инструмента устранить неисправность ему не удастся, и, не желая тратить время на поиск загадочного вредителя, Гимеон посмотрел на мага:

– Можете идти, Ристо. Я разберусь с поломкой.

Алхимик почтительно поклонился и ушел, шурша балахоном. Варан перевел взгляд на Скортекса:

– Пусть ко мне придет послушница Алесса и скажи, что дело не терпит отлагательств. После этого можешь вызвать Брамбла.

Енот отступил по коридору мелкими шажками, семеня и размахивая лапами. Кивнув Долу, Гимеон закрыл за собой дверь и вернулся в кресло, внимательно рассматривать трансмутационный куб.

Лежащий перед ним артефакт был в высшей степени занимательным. С виду он представлял собой практически идеальный металлический серебристый куб, поверхность которого покрывали трещины, рисунки, впадины и выпуклости. Варан провел когтем по неровностям артефакта, вглядываясь в его рисунок и структуру. Ему не раз доводилось держать артефакты, подобные этому, еще когда он был монахом Ордена, и он даже умел чинить их, не прибегая к помощи специальных инструментов, используя лишь свою магическую силу. Но в этот раз все было иначе. Повреждения, нанесенные принесенному артефакту, были сделаны умышленно, и Гимеон с удивлением понимал, что смещенные и испорченные грани рисунков выглядят прекрасно в своей простоте и четкости. Загадочный вредитель был похож на искусного хирурга, сделавшего лишь столько порезов на теле больного, сколько это было необходимо, не нанося ни одной лишней раны.

Раздался стук в дверь. Варан отложил куб в сторону и поднял глаза на дверь из красного дерева с орнаментом:

– Войдите.

В проеме показалась невысокая и очень хрупкая послушница, кошечка по имени Алесса. Монахиня почтительно склонилась в реверансе и устремила взгляд пронзительных зеленых глаз на Иерарха:

– Отец Бойдул, монахиня Алесса прибыла по вашему вызову.

Гимеон встал из-за стола и приблизился к самочке:

– Сейчас тебе нужно сходить в Сокровищницу и принести оттуда граверный нож. Он будет лежать в левой секции в первом шкафу на третьей полке снизу. Советую не задерживаться, нож мне нужен в течение часа.

Кошечка снова склонила голову:

– Я сделаю все как можно быстрее, Ваше Святейшество.

Алесса скромно улыбнулась и исчезла за дверьми. Гимеон вернулся за рабочий стол, и тут же подписал приказ о переводе монаха Брамбла и его сестры Скарлат в Кенсан. Сам монах не заставил себя долго ждать. Он появился на пороге кабинета уже через минуту после Алессы, и его колючий взгляд в сочетании с усмешкой на губах не предвещали ничего хорошего:

– Я прибыл за приказом на перевод, магистр Бойдул.

 

К моему большому удивлению, наше продвижение до Стиндала проходило намного быстрее, чем прошлогодное турне в Мариссу в попытках сбежать от преследовавших нас Кон-Сай и Цепных. Хотя мы и не были в столь большой спешке, наши лошади покрывали большее расстояние, чем обычно. Кроме того, памятуя о времени начала Фестиваля в Стиндале, мы старались не сворачивать с основного тракта, чтобы заночевать в городах или деревнях по пути движения. По этой причине мы пропустили родной город Коула и Джесси, Кенсан, и не стали останавливаться в Калимоне.

Когда наш путь снова стал проходить через леса, я стал чаще дежурить по ночам, не желая нагружать этой работой только Джесси и Коула. Более того, в одну из ночей, когда я сидел на посту и наслаждался тишиной ночной леса, я осознал, что Коула и Джесс нет на поляне. Я сначала испугался, но потом где-то за границей поляны раздался томный вздох самочки, в котором я опознал голос охотницы. На секунду я застыл, но после лишь усмехнулся и повернулся спиной к действу, тактично не мешая парочке.

 

Джесс проводила очередное ночное дежурство, и в этот раз она была на страже не одна – Мирпуд тоже не спал, но следил он за другой стороной поляны. Вейлин и Крис уже давно видели седьмые сны под одним одеялом, а Коул уснул совсем недавно, примостившись на земле за спиной Кон-Сай.

Дежурство обещало быть вполне обыденным, если бы внезапно на плечи волчицы не легли теплые лапы, а ставший родным для Джесс голос не прошептал ей на ушки:

– Глядите-ка, кого я поймал. Да у нас тут прелестная волчица! Ларесса, я, пожалуй, украду вас, чтобы свершить над вами темные и страшные дела!

Охотница даже не успела ничего сказать, как мощные лапы Цепного подхватили ее и унесли за пределы поляны. Уже по дороге Коул страстно поцеловал Джесс в губы, прижав ее голову к своей, и запустил пальцы в густую русую гриву самочки. У волчицы не было ни сил, ни желания сопротивляться столь резкому наступлению со стороны своего будущего мужа.

Пройдя десяток метров после поляны, Коул впился губами в шею Джесс и, распаляемый желанием, прижал ее спиной к себе, усевшись прямо на траву. Обычно сильная и гордая, в этот раз Кон-Сай была охвачена страстью. Часть ее гордости все еще пробовала противиться неизбежному:

– Коул… Мирпуд же нас наверняка слышит, да и мы должны быть на дежурстве…

Тигр обнажил клыки и прихватил волчицу за загривок:

– В таком случае попробуй меня остановить, милая.

Джесс поняла, что обмякает в лапах воина. Стоило ему прикусить охотницу, как та осознала абсолютное нежелание сопротивляться. Волчица стала настолько беспомощной и податливой, что в тот момент была готова исполнить все, что бы ей только ни сказал Коул. Не выпуская загривок Кон-Сай из захвата, Цепной провел лапой по ее обнаженному животу, между мини-юбкой и топом. Каждое движение отзывалось в волчице взрывом ощущений, заставляющих ее пушиться от удовольствия.

Страсть и наслаждение заполнили Джесс до отказа, и самочка упустила момент, когда она схватила находящегося за спиной Коула за мускулистое бедро и сжимала коготки на шерсти тигра всякий раз, когда ее бросало в жар от очередного поглаживания. Голос волчицы утратил всякие черты разумного зверя, и она фырчала и стонала как дикий зверь, даже не пытаясь приглушить раздававшиеся звуки.

Лишь через какое-то время голос разумного зверя вернулся к ней, но и он не был спокойным и рассудительным:

– Коул, гад такой, возьми меня, иначе я взвою на весь лес!

Тигр давно отпустил ее загривок, но его вкрадчивый властный тон никуда не делся:

– Не так быстро, моя хорошая, у меня есть на тебя планы. Я тебя возьму, когда пойму, что ты это заслужила.

Еще год назад такая ситуация была бы невозможна – Цепной Коул указывал Кон-Сай, что ей делать и как ей поступать. Более того, тогда тигр даже не посмел бы ставить себя выше волчицы. Но в тот момент все изменилось – и Джесси была вынуждена покориться Коулу.

Стоны наслаждения Кон-Сай перемежались с мольбами овладеть ей прямо сейчас. Лапы тигра уже давно залезли ей под униформу, разминали ее пышную грудь, гуляли между лап, проникая в самое лоно, отчего Джесс только сильнее сжимала пальцы на бедрах Коула, прокалывая когтями кожу воина до крови.

И когда волчица уже отчаялась получить то, что так жаждала уже не первый десяток минут, она почувствовала, как Коул, не меняя позы Джесс, снял с нее мини-юбку и вошел в охотницу. Волчица что-то хрипло прорычала – и ее сознание потонуло в бездне нескончаемого удовольствия.

Мое дежурство было самым оригинальным из всех, что мне когда-либо припоминались. Я пытался сосредоточиться, но стоны Джесс за границей поляны становились все громче, и в какой-то момент они превратились в хриплый рык, переходивший в крик. Похоже, Коул полностью взял охотницу в оборот, и той ничего не осталось, как отдаться в лапы Чойг-Ма’л и позволять ему делать все, что только захочется.

Стоны Джесс раздавались очень долго, пока в какой-то момент не сорвались в звериный крик – после которого наступила полная тишина. Я наконец-то получил возможность отдежурить свою стражу, не отвлекаясь на звуки близости моих охранников. Я нисколько не был против того, что происходило, но порой похотливые крики Джесс были слишком громкими, чтобы их игнорировать.

В кустах позади меня раздался шорох. Я обернулся и увидел, как на поляну на пошатывающихся лапах выходит Коул, держа на лапах спящую Джесс со свесившимся языком. Грива волчицы была спутана, и зеленая лента, которая обычно перетягивала их, затерялась в густых прядях и была практически незаметной. Коул одел Кон-Сай обратно, но по состоянию униформы было понятно, что охотница была до этого раздета. Цепной положил волчицу на землю и укрыл ее одеялом, после чего выдохнул, произнеся со сбившимся голосом, как после марафона:

– Прошу простить, отец Мирпуд, я не смог удержаться.

Я лишь улыбнулся в ответ, не произнеся ни слова. Тигр нежно погладил спящую Кон-Сай по голове:

– Я действительно счастлив, как не был счастлив очень давно. Джесси просто чудо.

Я с трудом не рассмеялся:

– То, что Джесси просто чудо, как ты выразился, было слышно на весь лес, причем не из твоей пасти.

Дыхание тигра пришло в норму, но его лапы все еще дрожали, когда он поправил сбившуюся цепь от меча:

– Она была ненасытной. Так, как устал с ней, я обычно уставал только после серьезных спаррингов с опытными Цепными. Возникало ощущение, что Джесс получала удовольствие за то долгое время, что у нее не было самца.

Я похлопал тигра по плечу:

– Иди, ложись спать, ты очень устал. Мы с Вейлин отдежурим остаток ночи.

Похоже, Коул был не в настроении спорить, и он тут же завалился спать под одеяло рядом с Джесс. Тем временем я разбудил Вейлин и оставил ее следить за лесом, после чего занял нагретое место под пледом рядом с волчонком Крисом и тут же заснул.

 

Когда я проснулся утром, я стал свидетелем интересной картины, как Джесси сидела на траве, вычесывая густую гриву. Все, кроме меня и нее спали, свернувшись под одеялами. Морду Джесс украшала улыбка, обнажающая клыки, а ее щеки были пунцовыми, и это было видно даже сквозь шерсть. Заметив, что я проснулся, волчица отложила гребень в сторону и стала перетягивать гриву зеленой лентой. Ее голос был необычайно приподнятым:

– Доброго утра, Мирпуд.

Я лишь усмехнулся в ответ:

– Оно очень доброе, судя по тебе.

Джесси опустила глаза и убрала лапы от перевязанной гривы:

– Наверное, я привыкаю к мысли, что в моей жизни появился действительно любящий меня зверь, который поступает так не по принуждению или из страха, а из-за действительно сильных чувств ко мне.

Кон-Сай перевела взгляд на спящего Коула, нежно проведя лапой по его плечу:

– Наверное впервые в жизни я нисколько не жалею, что поддалась чувствам, а не думала о долге или своей работе. Это было… приятно.

Я по-дружески подколол Джесс:

– Если это было приятно, как ты выражаешься, что я боюсь представить, что должно произойти, чтобы это было отлично!

– Неужели я так сильно шумела? Я совершенно ничего не помню.

Мои губы тронула улыбка:

– Могу сказать, что на дежурстве мне было сосредоточиться очень сложно. Надеюсь, больше ты не будешь говорить, что не дело Кон-Сай отвлекаться от своего долга?

Улыбка покинула мордочку Джесс, но она не стала грустнее или строже:

– Мирпуд, Кон-Сай создавали как идеальных и послушных воительниц, которые буду исключительно преданы Ордену и будут делать ровно то, что им прикажут. Жизнь охотниц регламентирована, и в ней нет места посторонним вещам. Служба стоит на первом месте, и ничто не должно отвлекать от нее. По этой причине Кон-Сай не имеют чувств. Они не способны любить, сопереживать, бояться, грустить, скорбеть, радоваться. У них атрофия чувств, чтобы в сухом остатке оставалась только преданность, ум и способность принимать решения самостоятельно. А я… я другая. Когда меня сделали охотницей, моим главным страхом оказалось то, что я на всю жизнь останусь одинокой, никому не нужной. Мне не хотелось, чтобы вплоть до последних дней на меня смотрели как на идеальную машину, которая будет выполнять любой приказ. Я втайне мечтала о том, что рядом со мной будет спутник жизни, и не потому, что я заставила его быть рядом, а потому, что он сам так хочет. И то, что я нашла Коула, а он – меня, стало настоящим чудом. Раньше я не знала, что такое счастье, потому что не осознавала в полной мере смысла этого простого слова. А сейчас я прониклась им до глубины души. Я все еще предана тебе, и я отдам жизнь, чтобы Иерарх был в безопасности, но теперь не только это составляет смысл моего существования. Теперь у меня есть любимый зверь, с которым я буду до конца. Хорошо, что мы не просто хотим быть вместе, а мы обязаны быть вместе – опять же ради твоей безопасности.

Волчица попробовала встать на лапы, но тут же рухнула обратно, не устояв на дрожащих лапах. Несмотря на конфуз, хорошее настроение не покинуло Кон-Сай:

– Надо же, как меня обработал Коул, что я даже после ночи, проведенной во сне, все еще не могу твердо стоять на лапах. Похоже, без посторонней помощи в седло я не залезу. Надеюсь, к тому моменту, как проснутся остальные, я буду в состоянии хотя бы сделать завтрак.

Я встал на лапы и прошелся, разминая затекшие после сна мышцы:

– Коул, когда принес тебя обратно на поляну и укрыл одеялом, рассыпался в комплиментах в твою сторону. Да и ты его здорово уработала, Джесс – у него сильно дрожали задние лапы, когда он тебя нес.

Джесс усмехнулась:

– Кон-Сай просто так не взять, какой бы она хрупкой ни казалась. А как я выглядела?

– Я даже слова не подберу для описания. Одетая, но со спутанной гривой, свешенным языком и улыбкой во всю пасть. И при этом ты еще умудрялась настолько крепко спать, что ты не реагировала даже на самые сильные раздражители.

– Так вот почему я чувствую себя более свежей и отдохнувшей, чем в прошлые дни. Хороший сон и близость с любимым зверем. Этого мне точно не хватало в прошлом, и я часто чувствовала себя уставшей, хоть и не признавалась никому в этом. Похоже, в будущем нужно больше и того, и другого.

Я картинно вздохнул:

– Я уже год пытаюсь тебя в этом убедить, а до тебя это дошло только сейчас!

– Не забывай, что я была и остаюсь Кон-Сай, и моя главная цель – обеспечивать безопасность Иерарха и оказывать ему необходимую помощь во благо Ордена и церкви. И ради этого охотницы порой терпят серьезные лишения, среди которых малое время сна – наилегчайшее неудобство.

Я взял Джесс за лапу и внимательно посмотрел ей в глаза:

– Я хочу тебе сказать. Я превосходно понимаю, что у тебя есть служба, и что хочешь оградить меня ото всего. Я прекрасно понимаю, что я не могу запретить тебе это делать. Но я тебя прошу – не надо быть такой рьяной. Мне кажется, что порой твое желание спасти меня от опасностей превращается в паранойю. Я смогу при желании постоять за себя, и поэтому тебе лучше каждую ночь ложиться спать, как и всякому уважающему себя зверю. Уверен, Коул сказал бы тебе то же самое, что и я.

Кон-Сай пригладила мех на морде и вздохнула:

– Порой у меня возникает ощущение, что ты либо подслушиваешь все наши разговоры с Коулом, либо умеешь читать мысли. Ты практически слово в слово сказал то же, что и он произнес вчера – про то, что я параноик и ты вполне можешь защититься от опасности. Или вы с ним вдвоем сговорились, чтобы я меньше тебя контролировала, а, Мирпуд?

Волчица снова включила режим язвительной самки, и мне осталось только развести лапы в стороны:

– Ну разумеется, а как же иначе? Хватит шуток, пора будить остальных, нам нужно снова выдвигаться.

Я собрался встать с земли, но, переведя взгляд на Джесси, произнес необычайно тихим голосом:

– И постарайся проводить больше времени не только с Коулом, но и с Крисом, чтобы он лучше привык к вам обоим.

 

Отдав в лапы Брамбла приказ, Гимеон незамедлительно вернулся в исследованию трансмутационного куба, даже не дожидаясь того, как лис покинет кабинет. Мысли о том, что он только что встречался с одним из монахов, тут же исчезли из его головы. Не умея бездельничать и не зная, чем занять себя в те полчаса или час, пока Алесса не вернется с граверным ножом, варан решил пристальнее изучить артефакт.

Проводя когтем по одной из граней куба, Гимеон отметил про себя интересный факт: неровная поверхность этой стороны артефакта, которая как будто была обсыпана мелкой крошкой серебристого цвета, представляла собой подвижные элементы плоскости, наподобие крышки картонной коробки. Сам этот факт не был в новинку для варана, но само перемещение элементов было очень странным, как будто им мешало что-то, находящееся внутри самого куба. Пытаясь понять причины такого странного поведения, Гимеон случайно нажал на одну из граней – и вся плоскость куба с шорохом развернулась, словно пружина, и теперь артефакт представлял собой коробочку кубической формы, одна из граней которой развернулась на девяносто градусов, очень напоминая крышку.

Внутри Иерарх увидел странное зерно желтого цвета, ярко светившего и омывающего слепящим потоком металлические внутренности трансмутационного куба. Гимеон осторожно извлек необычный элемент наружу при помощи когтей, и весьма удивился тому, что постороннее вкрапление представляло собой кусок янтаря, в центре которого покоилось темное и продолговатое тело с загадочными штырьками по центру предмета. Гимеон сжал зерно пальцами – и со стоном выронил его на стол, потому что оно обожгло его пальцы нестерпимым огнем. Из янтаря вырвалось золотистое облако, поплывшее в сторону огневика. Варан только собрался отскочить от стола, чтобы избежать всполоха магии, но он был недостаточно проворен. Пелена обволокла его полностью, лишив возможности двигаться. Облако искрилось все сильнее и сильнее, после чего в последний раз достигло ослепляющей яркости – и исчезло. А вместе с ним исчез и мастер Гимеон. Кабинет Иерарха опустел, и лишь разобранный трансмутационный куб остался лежать на столе Иерарха рядом с накладными на хламиды для послушников.

 

Я пошел будить Вейлин, и заметил, что та свернулась под одеялом в маленький клубочек, всхлипывая и шмыгая носом, неразборчиво шепча слова вроде «Уйди» и «Прочь». Глаза волчицы были закрыты, и я растолкал ее:

– Милая, проснись, что с тобой?

Лин с трудом расклеила зареванные глаза и произнесла тихим, упавшим голосом:

– Миро, мне снился Коннор. Он сказал мне, что выследит меня и заберет обратно в Пассар, чтобы насильно сделать своей женой.

Я обнял поникшую магессу и стал успокоительно шептать ей на ушки:

– Любимая, не переживай, никакого Коннора нет. Твой любимый волк рядом с тобой и не даст тебя в обиду.

Завозившийся Крис смотрел на нас с Вейлин голубыми глазками-пуговками, силясь понять, что происходит. От созерцания малыша отвлека подошедший Коул:

– Ну что, волчонок, устроим полеты с утра?

Тигр взял Криса на лапы и поднял, после чего несколько раз подкинул его, ловя его обратно в широкие ладони. Волчонок сначала было засопел, готовясь заплакать, но стоило ему пару раз взлететь над землей, как он стал пищать от восторга. И когда Цепной собирался спустить волчонка на землю, тот упорно отказывался это делать и просил «еще полетать».

Оставив Криса на попечении Коула и Джесси, я поднял мордочку магессы со следами