Играет диджей Янис (Рига) 9 страница

Неожиданно на вход прибежал Вова с перекошенным от злости лицом.

— Чего ваш Миша сказал Роману? Я сейчас видел его у бара, он уже набухался и хочет этого Мишу порвать.

— Роман избил тут наших гостей и постоянно пропускал непонятно кого. Миша сказал ему, что это за его счет, - сдержанно пояснил Андрей.

— Кого непонятно кого? — допытывался Вова, нервно бегая глазками по сторонам.

— Ну не наших танцоров, точно. Каких-то спортсменов — я не знаю, не присутствовал.

— Ну и чё?..

В этот момент, раскидывая с громкими криками людей, из зала выскочили несколько человек. Один толстый, увешанный золотом и с расчерченным шрамами лицом, а за ним еще двое молодых и одинаковых, в черных рубашках. У одного из этих чернорубашечников кровоточила свежая ссадина на виске, а у другого был разорван ворот. Вид у них был яростный, как у посланцев ада. Молодые люди, толкавшиеся на входе, в ужасе разбежались, а Андрей и Вова только и успели, что прижаться к стене. Разметав преграждавшие путь столы, бешеные выскочили на террасу и стали там орать друг на друга. Дикая сцена продлилась минуту, после чего троица демонов попадала в «БМВ» и с огромным ускорением унеслась в темноту парка.

Их появлению на входе предшествовала некая история, которую, задыхаясь от волнения, стали рассказывать несколько прибежавших очевидцев. Из их путаного рассказа выходило, что пять минут назад в центре танцпола вспыхнула драка. Бандиты били какого-то молодого человека, пытались отнять у него девушку или что-то вроде того. Молодой человек сейчас в туалете, смывает кровь, ну а не готовые к его решительному отпору бандиты, позорно ретировались.

Не зная, как ко всему услышанному относиться — как к победе или как к поражению, Андрей поморщился при мысли, что центр танцпола прекрасно виден сверху и что эту драку вполне мог заметить ВестБам. Если это так, то это было уже действительно ужасно.

Неожиданно появился красный от волнения Миша. Он вплотную подошел к растерянному Вове и стал возмущенно кричать:

— Мало того, что этот Роман устроил драку на входе и пускал непонятных людей, так он сейчас стал со мной заводиться! Зачем нам такая охрана? Он вообще офигел. В зале драка. Быки бьют нашего товарища, а этот урод хватает меня за одежду и дышит перегаром в лицо!

— А где он сейчас? — резко спросил Вова, азартно втягиваясь в накал событий.

— Да вот он, — с ненавистью крикнул Миша, махнув рукой в сторону зала.

Хватая воздух руками, шатающейся походкой ко входу приближался невменяемый Роман. Тяжелый осоловевший взгляд на его анемичном лице не предвещал ничего хорошего. Вова отлепился от стены и, расставив руки, пошел на сближение. Под воздействием стресса и алкоголя Роман, очевидно, мысленно вернулся в горячий Карабах и, не видя ничего перед собой, ринулся в рукопашную. От первого удара Вова увернулся, а второй настиг его по полной. Хрипя проклятия, они сцепились и упали на пол в тамбуре между дверями. Андрей с Мишей поспешно ретировались, а следом за ними на террасу выкатился надсаживающийся от мускульных напряжения клубок из координатора и исполнителя охранных мероприятий. Наблюдая этот производственный конфликт с безопасного расстояния, Андрей и Миша увидели, что постепенно ревущий от ярости Вова стал одерживать верх над пьяным Романом. Сбив противника ударом в живот, он уселся на него сверху и стал методично охаживать своими тяжелыми кулаками-гантелями. Через пять минут был зафиксирован полный нокаут. Роман был размазан по полу и окончательно сброшен с занимаемых позиций. Тяжело поднявшись на ноги, Вова утер пот и выплюнул розовую слюну. Вытерев об одежду поверженного свои окровавленные руки, он торопливо прикурил сигарету и, ухватив за ноги героя Карабаха, потащил его в тихий уголок подальше от входа.

Из дверей показался растерянный Виктор Фролов. Увидев похороны Романа, он все понял и быстро направился к Вове.

— Миша, что же все-тайн там произошло? — напряженно спросил Андрей, продолжая наблюдать за беседой Фролова с Вовой. — Я вижу драку сегодня уже не в первый раз.

— Я пошел посмотреть вечеринку. Все было нормально. Молодежь, похоже, вся обожралась кислот, но все очень красиво и вставляет. В зале орут, свистят, творится что-то нереальное. ВестБам играет, и все пляшут, как сумасшедшие. Я смотрел полчаса, а потом пошел на второй этаж. Увидел Леху, он выплясывает на балконе. Там вообще все наши танцуют. Все счастливы. Георгий, красавец, голый по пояс, танцует прямо у перил. И тут меня хватает этот выродок и начинает бредить. Он уже вдрызг пьяный, наваливается на меня. Пока я с ним разговаривал, световики врубили Колин стробоскоп, представляешь, что началось. Смотрю: внизу драка на танцполе. Все мигает, ничего не понятно.

— Что за драка? — переспросил Андрей, начиная увязывать в одно целое события последних десяти минут.

— Быки, которых пропустил этот Роман, бьют какого-то парня в черном костюме, он падает, встает, снова падает, хотя, может, мне показалось в этих вспышках. Я побежал вниз, ну а дальше ты сам все видел.

Отряхивая брюки и облизывая разбитую губу, к друзьям подошел Вова. Он тяжело дышал и прихрамывал. Андрей и Миша молча воззрились на него. Вова уселся на ступеньку террасы и, утерев пот со лба, сообщил:

— Ка-ароче, с ним все.

— Умер, что ли? — испуганно поинтересовался Миша.

— Да завязуй, умер. Отдыхает.

— А он сейчас отдохнет и снова придет? — спросил Андрей.

— Не, харэ. Я буду тут.

— Слушай, Вова, — обратился к нему Виктор, — остался час до окончания, давай доедем до финала без трупаков.

— Пошло, — устало согласился Вова.

 

Оставив Мишу, Вову и Виктора на входе, Андрей устремился вглубь зала проверить свою догадку. Он добрался до мужского туалета и увидел там несколько человек, сгрудившихся у умывальника. В центре стоял Олег Назаров. Нагнувшись над раковиной, он ронял красные капли крови в шумящий поток воды. Потом повернул свое разбитое лицо к стоявшему рядом человеку, попытался улыбнуться и с неузнаваемой дикцией сказал:

— Видите, Виктор, какая классная вечеринка и какое у меня лицо!

— Да-а! Да! Да! Все беды из-за баб, — наставительно забормотал Виктор, бережно поглаживая Олега по плечу. — Я давно говорил, лучше бы вы, Олег, были гомосексуалистом.

Олег полностью погрузил свою голову под поток холодной воды. Денис, стоявший рядом с растерянным видом, увидел Андрея и подошел.

— Представляешь, мы все в эсиде. Танцуем. Нереальная музыка, и вдруг какой-то бандит говорит своим быкам: «Тащите эту бабу ко мне в машину». Они хватают Аннету за руки и волокут в сторону. От неожиданности рвет башню. Олег дает одному из них в рыло, а другой бьет его. Олег падает, встает и снова бьет. Во второй раз он упал головой на каменный пол. Народ расступился, Олег встает, и его снова сбивают. Крики. Аннета вырвалась, а эти бандиты вдруг как заорут: «Он неугомонный!» — и стали валить с танцпола. — Сделав неожиданную остановку, он снял кепку, утер лицо накрученным на запястье платком и, влажно дыша, закончил рассказ: — Прет нереально.

Оставив друзей в туалете, Андрей пробрался к центру зала и стал рассматривать танцующих. Его взгляд тяжело двигался по колышущейся массе людей. Состояние духа было тревожное, а вечер катался испорченным. Кто бы мог подумать, что вечеринка, которую все так ждали, наделе обернется таким кошмаром. Постояв минут десять и не замечая ничего опасного, Андрей стал постепенно успокаиваться и настраиваться на другой лад. Несколько виденных им драк, по большому счету, никого не смутили и охоту веселиться не отбили.

Прекрасная музыка лишала способности подолгу размышлять над проблемами. Все вокруг исступленно двигались. Молодежь действительно объелась препаратами, судя по тому, что у большинства танцы были просто бешеные.

 

Был шестой час утра, и вечеринка медленно катилась к завершению. Балкой, полностью превратившийся в танцпол, был полой людьми. Места для того, чтобы встать и спокойно понаблюдать, просто не было. Справа и слева от ВестБама счастливо танцевало огромное количество знакомых. Немного удрученный тем, что ему уже не достичь их счастливой расслабленности, Андрей пробрался к бару.

— Двести шампанского, — скомандовал он уставшей девушке.

Пока наливали шампанское, к нему подошел полный печали барный организатор.

— Андрей, тут какие-то люди надергали бутылок из бара, не знаю, что и делать.

— Какие люди?

— По-моему, какие-то бонды.

— Ну знаешь, это сейчас уже не самое неприятное, — допивая вино, закончил разговор Андрей.

 

Несколько десятков свистков буравили уши, люди вокруг кричали и выли, перевозбуждение достигло максимальной точки. ВестБам разогнал локомотив с танцующими до предельной скорости и, издав паровозный гудок, стал оттормаживаться, постепенно вытравливая пары из котлов и испуская из-под визжащих колес яркие искры. Ритм замедлялся. Яростный оскал у многих танцующих постепенно пропадал, лица мягчели, очеловечивались, движения выстраивались в общий ритм.

На какой-то песне зал разучил мелодию и стал хором подпевать. Стало понятно, что диджей заканчивает свой сет, что это конец, и предстоит прощание.

Но последовавшие вслед за этим звуки смяли ожидаемое представление о привычном финале. ВестБам поставил последнюю пластинку, но играть ее не стал. Удерживая пальцами диск, он заставлял иглу скрежетать в бороздке, издавая при этом страстный визжащий звук — пугающий и кричащий, что всему наступает конец, что это последний звук во вселенной и сейчас он пропадет навсегда. Навсегда.

Скретч оборвался, и медленно, с ленивыми потягиваниями, из гудящих от мощности колонок, стала вытекать последняя фраза. Женские голоса растягивали этот напев, и какое-то время он подрагивал в душном воздухе, висел, не падал.

— The party is over, — обрезал тишину мужской голос.

 

Чем был хорош вечер наступившего вслед за этим воскресенья, так это тем, что по воскресеньям «Танцпол» никогда не устраивал вечеринок. В этот день молодежь не имела привычки являться в гости, и потому к двенадцати ночи по личным приглашениям в квартиру пожаловали только самые близкие.

Диджейский стол установили в эркере, зал подсветили несколькими приборчиками, в остальных же комнатах был полумрак, горели свечи.

Практически все собравшиеся в этот вечер на Фонтанке были на вчерашней вечеринке и только сейчас смогли сообщить друг другу подробности пережитых там чувств.

Несмотря на опасения, никто не поминал те несколько моментов страха, которые кое-кому из присутствующих пришлось пережить. Эта тема не то что бы замалчивалась — она не затрагивалась. Немцы либо действительно не видели драк, либо почли за благо не обсуждать все это, возможно списывая увиденное на местный колорит и темпераментность русских. Неизвестно.

Было около часа ночи, за пультом еще никого не было, играла запись, и маленькое общество радостно бурлило. В гостиной все смеялись, шутили и угощались морем выставленного на столах шампанского. После вечеринки с ВестБамом Алексей, недолго думая, выставил все припасенное для продажи шампанское и щедро предоставил гостям неограниченное угощение.

Вскорости в квартире произошло движение, сопровождаемое оживленными возгласами. Из мастерской Георгия вернулись ВестБам, Вильям, Рокки, Георгий, Катя, Леша, Тимур, княжна Голицына (недавно приехавшая из Англии, где ее семья обрела вторую родину после Октябрьской революции), Егельский, Монро, Рубик и еще несколько человек, приехавших на вечеринку из Москвы и Риги. Успевший отдохнуть ВестБам оказался в центре внимания и, мило улыбаясь своим ленинградским поклонникам, увлек желающих танцевать за собой в зал. Танцпол мгновенно наполнился людьми.

С первой пластинки стало ясно, что звезда находится в отличном настроении и желает показать собравшимся все, на что способен. ВестБам заиграл, и зал послушно пустился в пляс. Скромный танцполовский звук был выжат до последнего ватта — да так, что динамики надрывно хрипели.

В уютном камерном зале диджей был прекрасно виден всем собравшимся. Его руки свободно парили над столом, он выкручивал ручки на пульте, менял скорости и заставлял звучащие песни постоянно изменяться. Звуки перемешивались в микшере, пропадали, сплетались друг с другом и всячески трансформировались. Он выхватывал из целых пластинок даже не части, а короткие реплики, кусочки, звуки, уснащая и дополняя ими звучащую музыку. Пульт превратился в музыкальный инструмент, на котором он самозабвенно играл для танцующих. У него была настоящая техника, техника профессионала, наработанная тренировками и сотнями выступлений. Он разыгрался, завел зал и стал выкладывать один за другим настоящие бриллианты. Танцпол ликовал.

 

Усталый, но довольный, Андрей стоял у эркера и смотрел, как ВестБам играет. Танцевать уже не хотелось. Прошедшая накануне вечеринка забрала все душевные силы, произошло энергетическое обезвоживание. Он практически спал с открытыми глазами, но продолжал при этом слушать и наслаждаться. Разные мысли проносились у него в голове. Более всего его занимала невероятность того, что в эркере его бывшей спальни, где он еще так недавно подолгу просиживал с книжкой или рисунком, стоит берлинский диджей и играет спои миксы. ВестБам играет. Зал полон друзей, а в Катиной светелке (бывшей Лешиной спальне), в коробке из-под папирос «Три богатыря» лежат заработанные восемь тысяч рублей...

Кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел улыбающегося Инала Савчеикова.

— Андрей, привет! Я как-то говорил тебе про «А—Я», помнишь? Это организация, берущая под крыло художников и музыкантов.

— А, ну да, помню.

— Захар сейчас здесь. Хочешь, познакомлю. Ты же хотел какие-то документы справить... Или нет?

— Да, да, спасибо.

Инал отыскал в каминном зале человека в зеленой безрукавке с кисточкой волос на затылке. Захар оказался мужчиной лет тридцати пяти, носил усы и был приветлив. Он внимательно выслушал пространный рассказ Андрея о проблемах «Танцпола» и обещал помочь. Пожав друг другу руки и довольные друг другом, Андрей и Захар расстались.

 

В гостиной расположилась компания, сторонящаяся танцев и активности вообще — компания, избравшая себе утехой разговоры вокруг стола с шампанским. На столе стояла старая бронзовая лампа. Её колпак из разноцветных стекол был скреплен свинцовыми прожилками, лампа освещала лица сидящих вокруг и бросала на потолок замысловатые пятна желто-красного света.

Тимур рассказывал собравшимся новость о приезде в Ленинград художников Пьера и Жиля.

— Да, господа, представьте себе, — утвердительно отвечал Тимур на удивленно поднятые брови.

— А когда это произойдет? — спросил Егельский. — Если это вообще может произойти...

— Может. Сейчас такое время, что все может произойти.

— Время сейчас действительно странное, — поддержала Тимура Ирэна. — Происходят такие вещи, о которых мы раньше и подумать не могли. Достаточно вспомнить, к примеру, городские культурные события пусть даже пятилетней давности.

— Да! Да! — согласно зашумело общество.

— Оглянитесь вокруг! — весело предложил Тимур, поводя вокруг себя рукой. — Вот даже сегодняшний вечер, возьмем его. Год назад за этим же круглым столом собиралось не более десяти человек послушать кассетник и покурить травы. А сейчас мы сидим в той же компании, но вместо кассетника для нас играет лучший диджей континента. Так что я нисколько не сомневаюсь, что они приедут. И не только они.

— Было бы интересно с ними пообщаться, — сказал Хлобыстин. — Так когда же это будет?

— Трудно сказать, когда это будет. Но будет точно. Может, через три месяца, может, через полгода, — сообщил Тимур.

— Да, в нашем городе начинается настоящий зв е зд о пад,

— с улыбкой произнесла Ирэна.

Андрей, к своему стыду, не знал, кто такие эти Пьер и Жиль, и поэтому не смог оценить невероятности поведанной Тимуром новости. Однако если Тимур что-то рассказывал, то делал это с такой убедительностью, что все слушающие начинали верить ему безоглядно.

— Очень забавная история произошла вчера с Артемом Троицким, — продолжал Тимур. — Троицкий приехал из Москвы с телевизионщиками на ВестБама и еще до начала вечеринки записал собственное интервью, где говорил, что электронная музыка — гадость, ВестБам — бездарь, ну и прочее в том же духе.

— Так и что же? — смеясь, поинтересовалась Ирэна.

— Ну а потом он оказался на вечеринке.

— И?

— А часа через два прибежал, велел стереть свое интервью и записал новое.

Компания, слушавшая эту поучительную историю, дружно рассмеялась.

— А что он записал во второй раз? — спросил Алексей.

— Что электронная музыка — супер, а ВестБам — просто герой, — с улыбкой сообщил Тимур.

Почти бегом из танцпола в гостиную, вырвался Гарик. Налив в первую попавшуюся кружку вспенившегося вина, он жадно выпил глоток и, окинув веселым взглядом присутствующих, воскликнул:

— Напрасно сидите! Такой музыки вы теперь еще долго не услышите!

Он махнул в себя остатки вина и умчался в гудящий зал. Восторгаясь его преданностью музыке и умению развлекаться, все присутствующие радостно засмеялись и стали подниматься.

— Действительно, — заметила Ирэна, вставая, — какой смысл приятно сидеть, когда можно приятно потанцевать.

— Пойдемте, пойдемте! Все, все! Без исключений! Отправляясь вместе со всеми, Тимур доверительно взял

Алексея за плечо и негромко сказал:

— Помните, Алексей, наш с вами разговор в этой же комнате примерно год назад?

— Да, что-то такое припоминаю, — заулыбался Алексей, пытаясь вспомнить, о чем же они говорили.

— Вы тогда спрашивали у меня совета, и мы с вами разоткровенничались по поводу будущего...

— A-а! Да, конечно, прекрасно помню. Вы сказали, что этим сейчас никто не занимается и что это безграничная перспектива.

— По-моему, у вас все получилось. Судите сами: вы не бросили заниматься вечеринками, это оказалось нужным всем друзьям, и это стало вашим делом.

— Да, Тимур, спасибо, это был мудрый совет, мы действительно не знали, чем себя занять.

— Будущее, о котором мы говорили, Алексей, уже стоит у вас за дверью.

— Красиво сказано, Тимур.

— Пойдемте танцевать.

 

 

Невероятно жаркое лето 1991 года, доставившее столько мучений изнывавшим от духоты горожанам, к концу августа постигло неожиданное фиаско. Пылающее красное пятно на небе разогрело температуру до максимума и как-то резко сломалось, сникло. Балтийский ветер нагнал бесчисленную армию туч, порывисто задул, и из поднебесной пропасти полили затяжные дожди. Долгие, серые, еще не холодные, эти дожди низвергались с неба миллионами тонн воды, растекались по улицам, шумели и с утра до вечера барабанили по жести подоконников унылой дробью. Пытка этим звуком продолжалась день за днем. Этот август стал лих еще тем, что в Кремле происходила дележка власти. Народ волновался, и у всех на слуху было загадочное ГКЧП. Горбачева сместили, и в Москве началась такая неразбериха, что, глядя на все это, страна загудела тягостным шепотком. Невероятные события происходили и на берегах Невы. Новоизбранный мэр города Анатолий Собчак замкнул историческую ленту Мебиуса, и городу было возвращено его историческое название Санкт-Петербург. Но несмотря на навеваемое погодой уныние, путч в Кремле и реформаторские настроения в Смольном, события на Фонтанке, 145 шли своим чередом, неспешно разматываясь, как нитяной клубок.

Производство крупных вечеринок стало для «Танцпола» идеей-фикс, основным занятием, поглощающим всё время и силы. За два месяца, прошедшие после вечеринки с ВестБамом, были проведены еще два праздника в Планетарии. Играл Янис, оба раза с полным залом и с трудно контролируемым бандитским разгуляевом. Охрана в лице Вовы практически уже ни от чего не спасала. Получая деньга, он саботировал дело, все больше и больше раздражая «Танцпол» своей некомпетентностью. Помимо всего прочего, этот Вова стал нагло и напористо лезть в дела придираться к расчетам и требовать увеличения своей доли. Он приводил все новых и новых «защитников», и раз от разу они становились все гаже и бесполезнее.

Августовским вечером не имевшие телевизора и не следившие за политическими катаклизмами Алексей, Андрей и Миша сидели в своей квартире перед распахнутым окном и, прислушиваясь к потокам дождя, обсуждали проблемы, весьма далекие от страданий отечества.

— Послушайте, почему только Планетарии? — спрашивал у всех Алексей. — Нам нужно что-то предпринимать дальше. Это уже неинтересно. Наши друзья уже почти не ходят, всем надоело.

— Согласен, — поддержат его Миша — Но я от другого отталкиваюсь. Мне кажется, что Планетарий стал коммерческим. Мы прикормили там бандитов. Люди ходят, но многие боятся. Если менять места проведения и мобильно информировать свою публику, то, может быть, будет спокойнее. Андрей выслушал эти разумные доводы и сообщил друзьям:

— Чтобы двигаться, дальше необходимо самим подписывать договоры аренды и прочее. До этого дня этим занимались «Композиторы». Все наши вечеринки официально устраивал клуб «Научная фантастика». Нам нужны бумага.

— Ты же познакомился с этим дядей, который обещал помочь с документами, — спросил Алексей.

— С Захаром?

— Ну, я не знаю. Сходи к нему, реши вопрос.

 

Экспансия в новые места стала необходима. Так уж сложилась ситуация, что не только у мемберов «Танцпола», но и у обычных посетителей Планетария стала отчетливо заметна кислая реакция на однообразие постановочного замысла.

Из пространства Планетария были выжаты все соки.

Не помогало ни перетаскивание колонок, ни новая развеска света, ни что-либо другое. Планетарий просто приелся. Молодежь попривыкла к бандитам и их бабам и ходила в Планетарий, как в спортзал, со сменной обувью — потанцевать и домой. Единственное, что спасало, — так это музыка Яниса, хотя и он уже стонал от наседавших на него качков. Несколько раз ею просто вынудили поставить на вечеринке кассету с блатняком, и никто ничего не смог поделать.

Подвыветрились первый дух и душевность замысла. Встав на коммерческие рельсы, сама идея начала приобретать единственно возможную в данных условиях форму. Как нельзя выкинуть слов из песни, так же было невозможно исключить присутствие на вечеринках неприятных для молодежи прибандиченных спортсменов. Реалии времени были таковы.

После одной из вечеринок Миша Палтус вывел формулу, согласно которой молодежь может находиться в наполненном быками Планетарии и не обращать на них внимания. Стоя перед баром, Миша громко поведал своим друзьям:

— Я знаю, что в Планетарии нужно делать!

— Что? — спросили у него собравшиеся.

— Нужно куражиться и покупать шампанское... Надоело бояться.

В известной мере он был прав. Ни молодежь, не принимающая грубость и задыхающаяся в присутствии уголовных элементов, ни сами бандиты, полагающие, что главное в жизни — это физическая сила, не могли договориться. Модникам вечеринки нужны были для души, а быкам — для тела Первые наслаждались музыкой и красотой, а вторые приходили, чтобы поизмываться над кем-нибудь. Как ни странно, возраст тех и других был примерно одинаковый: двадцать — двадцать пять лет. Различие было лишь в направлении и скорости движения сознания. Но как бы мало ни было это различие, между двумя этими направлениями лежала пропасть.

Разговор, состоявшийся в квартире на Фонтанке, был прямым следствием этих обстоятельств. Было решено действовать. Миша и Алексей стали рыскать по городу, присматриваясь к загнивающим домам культуры и старым кинотеатрам, а Андрей отправился за документами.

 

Общество «А — Я» размещалось на первом этаже ничем не примечательного дома на Фонтанке, полностью занятого кооперативами и фирмочками. Захар Коловский радушно встретил посланца «Танцпола» и пригласил в свой кабинет. Комната, обставленная конторской мебелью, была украшена несколькими картинами. Зарешеченные окна выходили на Фонтанку. За разговорами и прояснением ситуации выпили чаю. Захар Михайлович подробно объяснил Андрею процедуру вступления в общество новых участников и задал кучу важных вопросов. Через какое-то время Андрей перекочевал в соседнюю комнатку, где долго сочинял тезисы к будущему уставу молодежного клуба.

Те вещи, которыми они занимались, и те, которыми хотели бы заниматься, нужно было назвать сухими и казенными фразами, мысли расползались по чистому листу, Андрей злился и грыз карандаш. Не закончив труды в один прием, он откланялся и отправился домой.

Походы в «А—Я» продолжались несколько дней, и в результате Андрей принес на Фонтанку сброшюрованную папку, в которой были: устав Общества «А—Я» и Положение о молодежном клубе «Танцпол», имеющем выборного директора и концепцию деятельности. Бумаги были скреплены печатями и имели все необходимые формальные данные, позволяющие вести переговоры и некоторую хозяйственную деятельность.

Алексей с Мишей тоже не теряли времени. В результате проведенных поисков был обнаружен Дворец культуры на Васильевском острове. Гибнущее в тисках финансового кризиса огромное здание сталинского периода было мертво и обескровлено. После развала СССР интерес к социалистическим ценностям угас, и финансирование монструозного института культурного развития строителей коммунизма прекратилось. Дворец культуры влачил жизнь, больше похожую на смерть.

Построенное в форме вытянутого параллелепипеда, здание имело длиннющее фойе с двумя рядами квадратных колонн, кое-как пригодное к использованию. Все увиденное в здании производило угнетающее впечатление затхлости и упадка. Директриса этой богадельни, старая комсомольская мымра, долго присматривалась к молодым людям, недоверчиво слушала их красноречивые байки про молодежь и светлый праздник. Ее горящее отвращением нутро чувствовало, что эти напористые ребята — враги, и не просто врага, а враги идейные. Новая формация врагов, еще не описанная в разъяснительных брошюрах. Желая получить деньги, тетка страдала, и от этого все время врала, запутывала переговоры, срывалась на визг, а после уморительно лебезила. Алексей с Мишей были в шоке от этой страшилищи, сидящей под портретом Ленина в кабинете, набитом рукодельным пионерским мусором.

Отвечая на поставленный истеричной директрисой вопрос: «Что же вы тут у нас во Дворце хотите сделать?», утомленный Алексей посмотрел на нее сонными глазами и, радуясь сорвавшемуся признанию, ответил: «Мы хотим танцевать».

Нагородив кучу нелепиц, убитая суммой директриса воодушевленно отдалась. Свежеиспеченный молодежный клуб «Танцпол» взял развалины в аренду. Начался накатанный процесс подготовки. Пригласили Яниса. Юноша из Мурманска, уже два месяца выступающий на Фонтанке как ученик Алексея, напросился играть вторым номером. На вопрос Андрея «Как тебя обозначить в рекламе», он четко и ясно ответил: «Я — Грув».

Быстро-быстро последние дни августа понеслись на встречу с Дворцом культуры. В новом месте, безусловно, была своя интрига, что-то неизведанное и загадочное. По как-то так сложилось, что даже у самих устроителей не случилось былого воодушевления. Впрочем, никто и не ждал ничего немыслимого от этой пробной вечеринки. Да и само здание могло повергнуть в уныние любого оптимиста.

Применив все технические новации: светотехнику, дым, мощный звук и пару усатых ментов, — «Танцпол» стартовал на Васильевском острове.

 

Пути-дорожки хороши, когда они накатаны. Так вышло и на этот раз. По небольшому количеству розданных флаеров набилось столько людей, что часть из них так и не смогла потанцевать у колонок и веселилась где-то на лестнице. К полутора сотням приглашенных «Танцполом» близких друзей прибавились около трехсот человек, купивших билеты.

Помещение, напоминавшее длинный коридор, рассекалось цветными лучами, высвечивающими кашу из людей. Царили бардак и несуразица. Андрей и Миша всю ночь бегали по длинному залу, задыхались от духоты и не имели возможности на что-либо повлиять. Помещение было такое, что если находишься в одной его части, то совершенно непонятно, что происходит в другой. Янис с Грувом играли на специально приподнятом подиуме, а Алексей опекал их, отбиваясь от многочисленных желающих заказать медляк.

В какой-то мере Мишины предположения сбылись: ленивые до всего нового братки-спортсмены не сообразили, что за ДК, что за Б.П., какого такого В.О. Морд почти не было, но случилась другая напасть. Васильевский — обособленное место, остров. Кто там живет, тот им и владеет. Заполнившие танцпол василеостровцы в массе своей оказались курсанта ми мореходных училищ, простыми и охочими до балдежа пропойцами. Действовали они слаженными группками, а пили так, чтобы напиться, — то есть бутылками. Бары в буквальном смысле взорвали — к утру там там не осталось камня на камне, они представляли собой руины с мешками денег, политых слезами барменов.

Трудная вечеринка прошла почти полностью без контроля. Вова с его кооперативом охранных услуг в порядке эксперимента был послан к лешему, и в зале орудовали лишь василеостровскне менты. Андрей, Миша и Алексей наслаждались, наблюдая за тем, как пожилые прапорщики, когда надо, с оттяжечкой, взмахивали дубинами, охаживая ими заводил беспорядков и прочих любителей разборок. Насилие резины крепко, но эластично заменило насилие человека. Эффективность у ментов с дубинами была такая, что Вова со своими подручными и рядом не стоял.

Дворец сотрясался от культуры. Она была везде. Всюду. Куда ни плюнь. Друзья «Танцпола» и модники из материковой части города широко открывали глаза от удивления, постигая нравы василеостровских. Местные корифеи зажигали яростно. Самым популярным танцем был бой с тенью, при котором плохо координирующий свои прыжки танцор размахивал кулаками, вызывая у ближайшего окружения ответное желание потанцевать. Эффект местечковой танцульки усиливался еще тем, что по старой дискотечной традиции зверообразные юноши-подростки стояли вдоль стен, а девушки соблазнительно выплясывали, пробуждая у них мощное чувство соперничества и жажду обладания этой дешевой красотой.