Играет диджей Янис (Рига) 14 страница

 

Андрей и Миша вернулись в Петербург на триумфальном поезде, полном возвращавшейся с «Gagarin-party» публики. Эхо прогремевшей вечеринки обогнало поезд, и, достигнув северной столицы, весть о космическом уикенде с неимоверной быстротой распространилась по городу. Те, кто не смог поехать в Москву, завидовали очевидцам, а те, кто был там, без устали пересказывали друг другу и всем желающим бесконечные подробности увиденного. Событие всколыхнуло молодежь, стало самым значимым из всего, что происходило за последние два года. Все было настолько замечательно, что даже те, кто принимал участие, до конца не верили в случившееся. Первый канал российских новостей показал репортаж с вечеринки, некоторые газеты (в первую очередь, иностранные) поместили объемистые статьи, все звонили друг другу, поздравляли, разговаривали только об этом, история была у всех на слуху. Футболки «Gagarin -party» стали настолько популярны, что оставшийся у «Танцпола» комплект разлетелся в мгновение ока.

 

Прошло три дня, и из Москвы вернулся Алексей. Лучезарно улыбающийся Андрей встретил его в дверях и с удивлением обнаружил на лице брата печать заботы и сомнения. Алексей выглядел уставшим. Он прошел в гостиную и, усевшись в кресло, поведал Андрею и Мише о своих последних днях в Москве.

- По-моему, нас кинули, — сдержанно сообщил он товарищам.

— То есть как кинули? — энергично переспросил Миша и нервно задвигал желваками на скулах.

— Кинули — это кинули. Это означает: обманули, шваркнули, продинамили, выставили. Как тебе больше нравится? Два дня я сидел в гостинице и ждал результатов, потом пришел Бирман и показал итоги вечеринки. По его бумагам выходило, что мы заработали столько, сколько потратили. Он выдал мне двести долларов и сказал, что денег больше нет. Вот, можете посмотреть.

Он достал из сумки папку и выложил на стол ее содержимое. Это был финансовый план вечеринки на общую сумму пятьсот двадцать шесть тысяч двести восемьдесят пять рублей.

— Он, ко всему прочему, обвинил меня в том, что мы устроили вторую кассу при въезде на ВДНХ, ну, там еще было много всякого бреда. Заработали все кроме нас: спонсоры из «Кринта», звуковики, свет, лазеры, бары, ВДНХ, менты, пожарники. Короче, как он говорит, все деньги ушли на уплату расходов. Такие дела.

— Ты шутишь? — не унимался Миша.

— Какие, к черту, шутки? Я посмотрел его интервью для английского телевидения, так там он ни словом не упоминает о «Танцполе», заявляет, что «Gagarin» подготовлен единственной в стране компанией подобного рода «Block Limited». Честное слово, я хотел ему морду набить, но так устал, что плюнул и уехал.

Желая приободрить брата, Андрей взял его за руку и сказал:

— Не расстраивайся, Леха! Кинули — не кинули, это только нам понятно и обидно. Но вечеринка-то состоялась. Все остальные счастливы. Люди до сих пор звонят и днем и ночью, благодарят. Ну не Бирману же они звонят — нам.

— Правда? — усталым голосом спросил Алексей.

— Я тебе говорю!

Алексей улыбнулся и стал задумчиво вытряхивать табачок из папироски.

 

 

 

Тяжело громыхая на рельсовых стыках, поезд, состоявший из шестнадцати закопченных вагонов, медленно тащился через заснеженные пустоши новостроек Петербурга. Состав давно проехал дачные предместья, миновал промышленные районы и приближался к замерзшем у Обводному каналу, за которым начинался старый, погруженный в зимнюю стужу город. Через некоторое время поезд заскочил на освещенный прожекторами цельнометаллический клепаный мост, который неизвестно почему именовался Американским, и шум, производимый стальными колесами, на какое- то время стих. Переехав через канал, поезд сбавил скорость, затрясся на стрелках и стал вползать в запутанный лабиринт стояночных путей Московского вокзала.

В купейном вагоне за номером двенадцать царило утреннее оживление, означавшее скорое прибытие на перрон, а с ним и конец всего шестисоткилометрового путешествия из Москвы в Ленинград. За полчаса до этого проводник с помятым лицом прошелся по спящему вагону, бесцеремонно стуча кондукторским ключом в двери купе и монотонно восклицая: «Подъезжаем, подъезжаем! Сдавайте белье!» После этих криков в купе зажигался свет и люди, спавшие в жарко натопленных кельях, приходили в движение.

Неожиданности, которыми одаривает кратковременное путешествие с незнакомыми людьми, сам и по себе никогда не бывают приятными. Впервые встретившиеся люди обычно начинают скорбно молчать, утыкаются в газеты, а потом, по одному переодевшись и не желая друг другу спокойной ночи, молча ложатся спать. Бывает и иначе. Попутчики внезапно знакомятся, много шумят, острословят, клянут власти и времена, после появляется потребность выпить, и самый опытный достает из портфеля бутылку теплой водки. Граждане оживляются, достают дорожную снедь, и начинается полуночный пир с бесконечным и выбеганиями в прокуренный тамбур и непременным в таких случаях конкурсом бородатых анекдотов.

Именно такая компания ехала в купе номер четыре. Пробуждение для троих утомленных предновогодней попойкой мужчин было не самое приятное, так как, приговорив изрядное количество спиртного, они заснули мертвецким сном лишь около трех ночи, а прибытие поезда было означено расписанием в семь сорок утра. Поздно разлепив заспанные глаза, эти трое смущенно поприветствовали друг друга и, уж е не имея времени на умывания и туалет, принялись поспешно сдергивать постельное белье. И без того спертый воздух в купе наполнился клубами хлопчатобумажной пыли, оседавшей на лицах и одежде белыми пушинками. Собутыльники наскоро привели себя в порядок, по-хозяйски забрали каждый свои газеты и, поздравив друг друга с наступающим, поспешно выбрались вон.

После того как их хрипловатые голоса затерялись в шуме вокзальной суеты, с верхней полки свесились нога четвертого пассажира этого купе, не принимавшего участия в дорожной гулянке и терпеливо дожидавшегося того момента, когда ее участники покинут поезд. В проем между диванчиками спрыгнула девушка. Она потянулась всем телом, обернулась и стала рассматривать себя в зеркале двери. На вид ей было лет двадцать пять. Это была жгущая брюнетка среднего роста с большими темными глазами, чувственным ртом и приятными чертами лица, в котором угадывался отпечаток неславянского происхождения. Девушка пропутешествовала, не раздеваясь, в джинсах и свитере, и поэтому перед выходом ей оставалось лишь поправить прическу, надеть короткое шерстяное пальто и захватить спрятанную под подушкой сумочку. Удовлетворенная своим видом, она надела вязаную шапочку с вышитым на ней вензелем города Нью-Йорка, натянула на руки кожаные перчатки и, взявшись за замысловатую ручку, открыла дверь. Последний пассажир с коробками мелькнул в тамбуре, коридор был пуст. Пробираясь по вагону к выходу, девушка повстречала проводника, шустрого молодого человека в синем кителе, который, согнувшись над кучей мятого белья, торопливо запихивал его в полотняные мешки. Проводник, не ожидавший, что в вагоне еще кто-то есть, вздрогнул и, резко обернувшись, спросил:

— Белье сдали, гражданочка?

— Бел-ё? — переспросила девушка, на всякий случай улыбаясь.

Ухватив правой рукой горсть мятых простыней, проводник потряс ими у себя перед лицом и повторил по слогам:

— Бе-лье сда-ли!? Белье?

Поняв, что от нее требовали, девушка еще раз улыбнулась и сообщила:

— Я не ползавалась, оно там! — при этом она указала рукой в сторону своего купе. — До свидания! С Новым годом!

Услышав ее характерный акцент, проводник окинул ее непраздничным взглядом, а девушка вышла в тамбур и, сделав осторожный шаг, оказалась на перроне.

В морозном воздухе над платформой носился единственный в своем роде д у х железнодорожных путешествий: угольный дымок вагонных печек, перемешанный с мазутным запахом путей. Сновали грузчики с тележками, сотни людей, отягощенных чемоданами, медленной колонной двигались к зданию вокзала, издавая при ходьбе приятный звук хрустящего снега. Через несколько минут девушка оказалась в огромном прямоугольном зале, заполненном сотнями людей и гулким эхом голосов. Она прошагала его во всю длину и приблизилась к высившейся на прямоугольном постаменте гранитной голове Ленина. Ее никто не встречал.

Вчера в Москве, не сдав ключи администратору интуристовской гостиницы, она отправилась в ресторан через дорогу и уже оттуда позвонила в Ленинград Ирэне Куксенайте и Сергею Африке. Подобные сложности с переговорами были вызваны тем, что телефон в ее номере прослушивался, а ей не хотелось, чтобы стало известно, что, не предупредив никого из американских друзей, она уехала на уикенд в Ленинград и оставила с носом приставленных к ней наблюдателей из КГБ. Билета на момент разговора у нее не было, и поэтому, отправляясь на вокзал, она просто сказала Ирэне, что попытается приехать, и записала адрес Африки на Фонтанке.

Постояв возле памятника, девушка улыбнулась хитро щурившемуся Ленину и пошла к телефону-автомату. Улыбнуться ее заставило то обстоятельство, что ситуация, сложившаяся с ней сейчас, была зеркальным отражением приездов ее ленинградских друзей к ней в гости в Ныо-Йорк, когда, пройдя паспортный контроль, они набирали ее номер и радостно сообщали: «Марина, мы приехали!».

Еще в середине восьмидесятых Марина Алби Мод — так звали эту улыбчивую американку — во время визитов первых перестроечных лет познакомилась в Москве со Стасом Наминым, Борисом Гребенщиковым, Жанной Агузаровой и Артемом Троицким. Потом она часто приезжала в Москву. Совершенствуя свой выученный в колледже русский язык, она много общалась с интересными людьми из СССР, помогала своим русским друзьям находить полезные контакты в Америке и, когда случалось, принимала их у себя в Нью-Йорке. Три года назад при довольно забавных обстоятельствах Марина познакомилась с Африкой и Сергеем Курехиным. 1989 год ознаменовался интересным событием, осуществление которого стало возможно благодаря разгару горбачевской перестройки. Десять стран мира устроили телемост с эволюционирующей Россией. В той части передачи, которую показали гражданам СССР, принимали участие Дэвид Боуи, Сергей Курехин со своей «Поп-механикой» и Бугаев-Африка. Съемки проходили в ленинградской студии передачи «Музыкальный ринг», куда ведущая этого шоу Тамара Максимова и пригласила Марину Алби. Подружившись с Мариной, Африка познакомил ее с Тимуром Новиковым, и, частенько наведываясь в Нью-Йорк, они держали Марину в курсе ленинградских культурных новостей.

 

Набрав номер мастерской Африки, Марина долго слушала гудки, а потом динамик в трубке скрипнул, и искаженный голос Африки незаинтересованно поведал: «Привет! Никого нет. Оставьте сообщение, если оно у вас есть».

— Привет! Это Марина, я приехала на вокзал, не знаю, что делать, попробую ехать к вам...

Трубка ожила, и Марина услышала голос Ирэны:

— Алло, алло! Марина, привет! Мы дома, еще спим. Возьми такси и приезжай. Д о встречи, дорогая!

Выйдя из здания вокзала и оказавшись на огромной площади, Марина увидела грандиозный монумент. Этот увенчанный золотой звездой памятник, напоминающий гигантское зубило, поразил девушку еще но время первого визита в Ленинград. У его подножия была сооружена затейливая конструкция, украшенная хвойными ветками, гигантскими снежинками и транспарантом «С Новым 1992 годом!». В утренней полутьме было прекрасно видно, как всю длину Невского проспекта перерезают мерцающие нити гирлянд.

Такси не было. Пройдясь по морозцу, Марина оказалась на Лиговском проспекте, замерзла и решилась на действие, не рекомендуемое иностранцам в России: стала голосовать частникам. Из реденького потока машин, цвет которых невозможно было различить от налипшего грязного снега, выскользнул и «Жигули», и после непродолжительного торга майор в черном кителе согласился подвезти гражданку США по адресу, который она указала. Расположившись на заднем сиденье и разглядывая четко, по-офицерски подбритую шею водителя, крупные латунные звезды на его погонах, Марина размышляла над тем, возможна ли подобная ситуация в Америке, где, к примеру, в канун Нового года офицер армии США подвез бы русского туриста в надежде подзаработать. Получалось что-то очень забавное, и это немыслимое несоответствие рассмешило ее. Легкое чувство свободы и раскрепощенности постепенно проникало в сознание и начало доставлять невероятно приятные ощущения.

С первого визита Марины в страну Советов спецслужбы обеих стран по-разному оценили ее порыв знакомиться и дружить с людьми из СССР. Размышляя над складывающейся ситуацией , Марина не исключала того, что русские могли видеть все интенсивных контактах многоходовые интриги идеологических служб ЦРУ, а родные цэрэушники наверняка подозревали, что КГБ втягивает ее в свои козни. Своими сомнениями на этот же счет с ней поделился и родной брат Лук, помощник сенатора.

Согревшись в машине, Марина с интересом разглядывала плывущую над ней непрерывную вереницу красивых фасадов, украшенные елочками витрины магазинов, появившихся на улицах горожан, заснеженные тротуары, пустые троллейбусы с замерзшими стеклами. В это предновогоднее утро большой проснувшийся город неторопливо выходил на улицы, зажигались огни, в общественном транспорте пахло мандаринами, а у сетчатых клеток последние нерадивые покупатели с тревогой осматривали оставшиеся на их долю куцые елочки. Вскоре машина покатилась по Фонтанке, и в морозном воздухе, наполненном снежной пылью, взгляду открылась прекрасная картина встававшего над городом солнца.

Покрутившись по Фонтанке и заехав наконец с нечетной стороны, они нашли нужный дом. Марина расплатилась, зашла в подъезд и в лифте, напоминающем малюсенький шкаф, поднялась на последний этаж.

— Какой приятный новогодний сюрприз! — воскликнула Ирэна, обнимая Марину в дверях. Подруги расцеловались. — Я совершенно не поняла твоего звонка вчера вечером, у тебя был такой взволнованный голос, что можно было подумать, будто стряслось что-то невероятное!

Марина засмеялась и сообщила подруге:

— Шпионский детектив. Я просто сбежала из Москвы от всех. Если бы я это не сделала, у меня, наверное, был бы нервный срыв. Очень не хотелось встречать Новый год в гостинице. Я ужасно устала от Москвы и от всего, что там происходит.

— Правильно сделала, что приехала! — согласилась Ирана. — Здесь безусловно интересней и спокойней. Мы всей компанией идем к нашим друзьям в «Танцпол». Сбор около одиннадцати, ну а до того времени можно еще успеть отдохнуть.

— Это там, где клуб? Да? А я знаю, мне Тимур в Нью-Йорке много рассказывал про это место, очень интересно посмотреть.

— Трудно сказать, клуб это, или квартира, или что-то еще. Одним словом, посмотришь.

Марина уселась на кухне в кресло у стола, поджала нога и с удовольствием обнаружила возле себя чашку горячего чая. Ирэна хлопотала вокруг подруги, пододвигая к ней яблоки, мед и прочие вкусности. Девушки, давно не видевшие друг друга, проговорили около часа, и в конце концов стало ясно, что обеим нужно еще поспать. Ирэна выдала все Необходимое для умывания и исчезла в глубине квартиры. Уставшая от мучительной поездки в поезде, Марина ощутила приятную истому и необоримое желание спать. Забравшись в постель, она практически сразу уснула.

 

Новогодняя вечеринка надвигалась, а танцполовцы все продолжали подготовительные хлопоты. Поздно проснувшись, они долго завтракали, потом рыскали по району, докупая шампанское, после дела занесли их на Садовую площадь, где у бетонной башни вечно строящегося метро был устроен елочный базар.

— Ну что? Какую? — спросил Андрей у ссутулившегося от холода Миши.

Густо усыпанные пушистыми хлопьями снега, они притопывали на месте и, согнувшись, нетерпеливо рылись в колючей куче оледеневших елок. Куча была не то чтобы велика — просто она была неряшливо навалена- множество других покупателей, явившихся к елочному базару раньше, как попало раскидали не приглянувшиеся им елочки. Порядком измарав руки пахучей смолой, молодые люди наконец-то выбрали новогоднее деревце и стали придирчиво осматривать свою покупку со всех сторон.

— Сколько стоит? — поинтересовался Миша у подскочившего торговца, одетого на манер разбойника из новорусских сказок.

— Дэсат рублэй, — добродушно ответил обладатель валенок, спортивных брюк и драного тулупа.

Торговец, судя по всему, уже был навеселе и нетерпеливо ожидал последних в уходящем году рубликов.

— Держи.

— Дэсат рублэй — мэтр, — уточнил тот, поднимая с земли длинную доску с нарисованными делениями.

Он выхватил у Миши елочку и произвел вычисления:

— Двадцат пят.

Андрей взглянул на часы — пять часов вечера. До Нового года оставалось совсем немного времени. На поиски елки они вышли после долгой дискуссии с Алексеем, утверждавшим, что все эти елки и прочие атрибуты традиционного новогоднего вечера — полная чушь. Андрей, не представлявший Нового года без привычной с детства елки, схлестнулся с братом. Горячая аргументация и художественное описание смешанного запаха мандаринов и ели победили, и неисправимый скептик сдался.

Ухватив обвязанную шпагатом елочку, друзья поспешили домой. Заснеженные улицы опустели, редкие прохожие, отягощенные сумками, спешили к праздничным столам. Молодые люди торопливо прошли по Садовой до Никольской церкви, свернули на Крюков канал и, практически никого не встретив, добрались до своего дома.

— Ну что, лесорубы? — встретил их в дверях Алексей с добродушной издевкой. — Чего притащили? О-о!!! Миша, а у нас не мало шампанского?

Миша отряхнул с куртки крупицы снега и вместо ответа открыл дверь кладовки. Алексей заглянул в полутемную комнату и удовлетворенно присвистнул — квадратная колонна из ящиков с вином подпирала потолок. Елочку установили в ведро, засыпали мокрым песком и оставили отогреваться у теплой батареи. Через час она оттаяла, расправила веточки, и в помещении запахло лесом. Усевшись в кресле и закурив, Алексей придирчиво осмотрел дерево и после некоторого раздумья подвел черту под украшательской суетой:

— Только давайте договоримся. Никаких этих дурацких игрушек. Просто елка — это я еще понимаю, а вся эта мишура и дождики — это бред.

Подыгрывая его добродушному настроению, спорить никто не стал, да и украшать елку, собственно, было нечем. Оставшиеся до полуночи часы провели за неспешными разговорами и затейливым ужином.

За исключением нескольких самых близких друзей, до наступления Нового года гостей не ожидалось. Закончив трапезу, на круглом столе оставили лишь огромное блюдо с фруктами , ананас, шоколад и шампанское. Алексей прошелся по всей квартире, зажег свечи и вернулся из спальни с картонным пакетом в руках.

— Катя прислала нам подарок из Берлина! — сообщил он с довольной улыбкой, показывая черный конверт пластинки.

Андрей с интересом уставился на пластинку:

— Что там?

— «Энигма»!

- Что?

— Сейчас послушаем.

Стойка с аппаратурой осветилась множеством лампочек, Алексей поставил пластинку и опустил иглу проигрывателя. Тихая и грустная мелодия, возникшая в пустоте, стала разрастаться, набирать мощь и заполнила квартиру проникновенным церковным хоралом. Эту композицию можно было бы назвать сплавом католической мессы и электронной танцевальной музыки. Развалившись в кресле, Андрей нафантазировал себе колючее пространство давящего своей масштабностью готического собора, рвущиеся внутрь потоки пламенного света и возносящееся к небесам пение серых монахов. Наполняясь возвышенными настроениями, пластинку прослушали несколько раз, мало-помалу добавляя громкости. Неожиданно в комнате появился Георгий. Он выжидающе остановился в дверях, и когда Алексей уменьшил звук, спросил со смехом:

— У вас тут религиозная оргия?

Вопрос был задан с тем осторожным участием, которое всегда граничит с вежливым насмехательством. Проникшийся остротой момента Алексей оторвался от пластинки и, протягивая руку, вышел навстречу другу. Настроение у Георгия было самое приподнятое, он приветливо улыбался и был, как всегда, необыкновенно элегантно одет. Пожав всем руки, он уселся в кресло, обвел помещение критическим взглядом и взял в руку бутылку вина.

— Катрин прислала в подарок из Берлина, — сообщил Алексей, подсаживаясь к столу и передавая Георгию конверт от пластинки.

Повертев конверт в руках, Георгий отложил его в сторону и откупорил стрельнувшую пробкой бутылку.

— Катя! Как она? — спросил он, оживляясь. — Я ужасно по ней соскучился.

— Шлет всем привет, тоже скучает и обещает в скорости приехать, — ответил ему Алексей.

— Отлично! Давайте выпьем! Сегодня же Новый год, нужно веселиться!

— Прекрасная идея! Проводим старый!

— Да, это был неплохой год. Но он прошел, и забудем о нем. С Новым годом!

— С Новым годом!

Зазвенели бокалы, и друзья поздравили друг друга. Бокал шампанского произвел в голове Андрея свое обычное освежающее действие, чем-то напоминающее легкое дуновение ветра после изнурительного полуденного зноя. Полумрак, сгустившийся в этой старой квартире, и расставленные во множестве горящие свечи успокаивали его. Оставив минутной стрелке полчаса пути, время медленно приближалось к торжественной полуночи.

— Послушайте, может быть, стоит растопить камин? — обратился он к друзьям.

— Конечно, как это мы забыли! — откликнулся Алексей.

— Прекрасная праздничная идея! Супер!

Андрей принес дрова и занялся растопкой, и через какое-то время среди поленьев заплясал язычок пламени. То ли из-за сырости дров, то ли из-за того, что дымоход серьезно промерз, камин отчаянно задымил и наполнил гостиную горьковатым запахом костра. Но тепло разогрело трубу, тяга наладилась, и уже через несколько минут дрова весело затрещали. Комната осветилась колышущимися всполохами и стала наполняться приятным теплом. В это время в прихожей раздался нетерпеливый звонок, и Миша отправился открывать. Послышались выстрелы хлопушек, смех, и в гостиной появились обсыпанные конфетти Африка и Прока, а за ними в комнату вошла неизвестная девушка, закутанная по-русски в платок с матрешками. Новоприбывшие принесли с улицы морозную свежесть н плачущие на плечах снежинки. Сняв верхнюю одежду и торжественно поприветствовав присутствующих, они присоединились к обществу.

— Знакомьтесь, — пригласила всех Ирэна, растирая раскрасневшиеся от мороза щеки. — Наша подруга из Нью-Йорка, Марина. Прошу любить и жаловать.

Здороваясь , девушка в платке всем по очереди протягивал а руку и очаровательно улыбалась.

Компания перемешалась в комнате, хлопнула очередная бутылка шампанского, и Ирэна торжественно сообщила:

— Господа! До Нового года остается двадцать минут! Предлагаю высказываться по поводу года прошедшего, ну и, собственно говоря, попрощаться с ним.

 

Еще до того, как она оказалась в этой квартире, Марина со слов Ирэны и Тимура уже составила некоторое представление о том, что увидит в этом приватном клубе, но увиденное в действительности абсолютно ни на что не походило. Закрыв глазницы окон, на берегу замерзшей реки спал старый дом. Но в глубине этого призрака теплилась жизнь, и эта жизнь мерцала в окнах огоньками свечей — их Марина заметила еще с заснеженной набережной. Безжизненный и тихий , у крашенный роскошной лепкой, этот спящий дом с первой минуты произвел на нее глубокое впечатление. Оторванный от нынешнего времени, дом обладал памятью стен, он хранил очертания былой роскоши, в нем угадывались наслоен и я разных возрастов, были видны шрамы и увечья, нанесенные ему людьми. Но самое сильное и в то же время странное впечатление произвели на нее люди, находившиеся тут, — четверо сидевших у огня и медитировавших в задымленной комнате. Девушка ожидала увидеть клуб, наполненный музыкой, светом и пестрой публикой, а оказалась в освещенном свечами призрачном месте, воздух которого был пропитан плавающими звуками какой-то грустной мелодии. Все странности последних дней, сложившиеся в одну цепь неслучайных событий, за несколько минут до Нового года привели ее к этому пылающему огню, и, вглядевшись внутрь себя, она с радостью осознала, что больше не чувствует того отчаянного одиночества, которое неотступной тенью ходило за ней весь последний год. Все стало просто и понятно. Волнение, которое она неосознанно испытывала, приближаясь к этому дому, растворилось. Марина успокоилась и вдруг осознала, до какой же степени он а устала от Москвы. Она подошла ближе к камину, протянула озябшие руки к огню и стала греться в исходивших о т него потоках тепла. Рядом с ней оказался тот молодой человек, который слушал музыку в наушниках. Он придвинул ей кресло, она благодарно улыбнулась и опустилась в него.

— Хочешь вина? — спросил он учтиво.

— Да, спасибо... — неожиданно оробев, ответила Марина.

Ирэна, представлявшая ей обитателей квартиры, так бы стро произнесла их русские имена, что сейчас она не могла вспомнить, как кого зовут и, что самое неудобное, как зовут этого улыбчивого молодого человека. Очевидно, поняв ее замешательство, он представился еще раз:

— Я Леша.

— Леша. А я Марина, — смутившись собственной забывчивости, произнесла она и улыбнулась.

— Я знаю.

Где-то далеко квартира ожила, наполнилась звуками и голосами, а уже через минуту в гостиной появились новые гости, наполнившее все вокруг радостными возгласами и смехом. В числе многочисленных новоприбывших Марина узнала Тимура и, невероятно обрадовавшись, поднялась ему навстречу. Тимур заключил ее в объятия, они расцеловались, и после этого он представил ей своих спутников.

— Мы едва поспели! — радостно сообщил Тимур. — Ни машин, ни людей. Шли пешком. Господа! Прошу всех сюда поближе, остаются считанные минуты.

Веселая компания сгрудилась вокруг стола, все наполнили бокалы, и, поглядывая на часы, Тимур звонким голосом начал отечет:

— Пять, четыре, три, два, один!!! С Новым годом!

— С Новым годом!!! — веселым хором подхватили все собравшиеся.

Обсыпав всех дождем конфетти, разом выстрелили несколько хлопушек, гости разожгли бенгальские свечи и стали дарить друг другу припасенные подарки. Обнявшись со всеми друзьями, Алексей перехватил счастливо улыбающегося Андрея и, отойдя с ним в сторону, сказал:

— Андрюша, с Новым годом! Я пошел играть, встречайте с Мишей гостей. Сегодня будут все свои, но все равно присматривай за входом.

— Не переживай, все будет нормально. С Новым годом!

— Где-то в час Монро будет петь песню. Лучше всего это, наверное, сделать в гостиной, я подам тебе сигнал.

Через несколько минут Алексей встал к аппаратуре и, точно зная, с чего начать, взял Первую пластинку. Испытывая необыкновенный эмоциональный подъем от зарождающегося праздника, он улыбнулся пустому залу, сделал хороший глоток из стоящего рядом бокала и, согнувшись над вертушками, поставил диск «Энигма». Постепенно подвижная ручка мастера громкости поползла вверх, и динамики начали послушно выдыхать из себя равномерные толчки. В освещенном свечами пустом зале вспыхнул белый луч и стал чертить по стенам нервные линии. На звук ожившего барабана стали подтягиваться гости, они понемногу заполняли зал и прохаживались с бокалами в руках.

Не прошло и получаса, как квартира наполнилась людьми. Встретив Новый год в кругу семьи или друзей, все приглашенные на вечеринку и все желавшие туда попасть устремлялись на Фонтанку, используя все возможные средства передвижения. Уже к часу ночи плотно забитый танцпол счастливо отплясывал. На новогоднюю вечеринку собрался самый близкий, дружеский круг, и хлынувшее радостной волной новогоднее настроение затопило все вокруг.

 

 

Марина, забыв обо всем на свете, танцевала в центре зала. Музыка, соединившаяся с происходящим вокруг нее, образовывала легкую волну, и эта новая, радостно пульсирующая волна наполняла ее душу восторженностью, легкостью и счастьем. Сквозь густые ресницы полуприкрытых глаз она исподволь наблюдала за танцующими вокруг нее неизвестными людьми и в полумраке зала видела их счастливые улыбки и горящие радостью глаза. Изредка она примечала некоторых своих знакомых, пляшущих рядом, но чаще всего ее увлажнившийся взгляд останавливался н а пятне света, в котором играл склонившийся над столом диджей. Маленькая лампочка кидала отсветы на его фигуру, а двигающиеся тени иногда полностью скрывали черты задумчивого лица. Присматривая за этим пятном света, она видела, как время от времени молодой человек разгибался, взмывало вверх его лицо, взгляд становился более мягким, он улыбался кому-то в зале, одобрительно качал головой и, прижимая наушник к уху, снова проваливался в музыку.

 

 

В это самое время Тимур разыскал Андрея и, передав ему кассету с фонограммой, кратко рассказал суть подготовленного Владиком Монро выступления. Из гостиной вынесли стол и кресла, а из маленькой спаленки, превращенной в гримерную, выпорхнула блондинка с ярко накрашенными алыми губами. Владик проследовал сквозь гудящую толпу в каминный зал и, образовав там круг, встал, сложив руки на груди. Музыка на танцполе остановилась, и разгоряченные танцоры шумным потоком устремились в соседний зал. Марина вместе со всеми проследовала в ту комнату, откуда началось ее знакомство с клубом и, оказавшись там, подивилась случившейся перемене: мебели не было стены были расчерчены яркими неоновыми линиями, а на полу, в углу у камина горел огромный белый шар, заливавший амфитеатр зрителей перламутровым свечением. В свободном пространстве, оставшемся в углу комнаты, склонив голову, стояла девушка. Ее трогательная и в то же время полная драматизма поза заставила всех смолкнуть, и когда в переполненном пространстве повисла театральная тишина, фигуру артистки осветил яркий луч.

Марина стала во все глаза рассматривать эту странную девушку и те мельчайшие детали, из которых обычно и состоит индивидуальность женщины. Светло-желтые волосы были уложены летящим набок волнистым потоком, она была в длинной ярко-красной юбке и красных перчатках; в ушах раскачивались пластиковые клипсы, а руки и плечи покрывал черный с блестками газовый платок, сквозь который просвечивало розоватое тело артистки. Заиграла музыка. Достаточно бодрое барабанное вступление показалось всем совершенно незнакомым, но когда блондинка обвела зрителей влажным любящим взглядом и запела, зал немедленно заиграл улыбками.