Играет диджей Янис (Рига) 20 страница

Под натиском обычных заводских проблем директор позабыл о забавных ребятах, хлопотавших об искусстве и о том, чтобы увести молодежь с улиц. Художники поразили его своей оторванностью от нынешней реальности, странным смещением жизненных ценностей, внешним видом и речами. Умом он понимал, что они несолидные бездельники, но сердцем чувствовал в них бурлящий поток творческой энергии. В том, о чем они просили, не было ничего невыполнимого: это самое убежище вот уже как десять лет уныло дремало, и лишь изредка, для галочки, там проводились штатные заводские учения. Учитывая средний возраст рабочих завода — пятьдесят лет, эти учения всегда походили на групповое чаепитие для женщин и поголовный перекур для мужчин. Но клуб под землей — это было непонятно. Не разобравшись в этой ситуации до конца, обстоятельный директор отправил странных просителей к Зуфаровичу, надеясь, что суровый татарин покажет им подземелье и они, убоявшись трудностей, сбегут. Тем большим было его удивление, когда, снимая на ходу пальто, он вошел с утра в секретарскую и увидел двух посетителей.

- А! Это вы! - заулыбался директор.

Молодые люди как по команде встали и вытянули руки по швам.

— Леночка! — обратился директор к молоденькой секретарше. — Ко мне еще никого?

Леночка промолчала и дипломатично скосила глаза в сторону вытянувшихся во фронт художников.

— У меня есть минутка, заходите, — пригласил директор, распахивая двери своего кабинета. — Ну что? Чем порадуете?

Друзья переглянулись, и слово взял уравновешенный Денис:

— Мы посмотрели убежище...

— Лучшего и быть не может! — не в силах сдержать восторга, воскликнул Олег.

Оптимистичное начало так понравилось директору, что он от души рассмеялся. Что-то в этих ребятах было такое, что по-доброму забавляло, умудренного жизнью мужчину. Лихие времена капитализации ежедневно приводили к нему разных людей, большая часть из которых пыталась за бесценок купить его завод, некоторые предлагали заманчивые многоходовые аферы, попадались и такие, от которых за версту несло уголовщиной. А эти были обуреваемы только своей идеей и просили такую безделицу, на которую еще никто не зарился.

Выслушав до конца доклад о посещении убежища, директор задал Денису несколько вопросов, услышав ответы, ненадолго задумался. В конце концов он пристально посмотрел на Дениса и спросил:

— А почему вы, собственно говоря, хотите танцевать именно под землей? У нас, например, на этой же улице есть заводской Дом культуры «Красный маяк». Может, вам туда?

— Нет, ну что вы. Наша музыка очень специфичная, - доверчиво сообщил ему Денис. — Мы думаем, что вместо того, чтобы постоянно объяснять посторонним, что это такое, лучше забраться под землю и ни с кем не пересекаться.

Директор снова рассмеялся. Это было действительно забавно. Он специально предложил им площади Дома куль туры - надеялся, что у них разыграются аппетиты и они возжелают целое здание. Но ничего подобного не произошло, и художники продолжали стоять на своем:

- Мы андеграунд! — малопонятным словом заверил директора Денис.

- И следственно, нам под землю! — добавил Олег, указательным пальцем тыча себе под ноги.

Мало-помалу секретарская наполнялась деловым гомоном, и в кабинет все чаще стали просовываться головы заводских.

- Однако мне пора работать, — произнес директор, поднимаясь из за стола и становясь безучастно серьезным.

Олег и Денис машинально вскочили и, стоя на ватных ногах, приготовились к самому худшему. Видя их близкое к обмороку состояние, директор усмехнулся в последний раз и пожал художникам руки:

— Готовьте документы для договора аренды. Будем работать! — коротко бросил он.

Олег еле сдержался, чтобы не броситься директору на шею. Ему показалось, что он в жизни не видел человека добрее. Резко и сладко сжалось сердце, и в голову ворвался пульсирующий ток горячей крови. Мысли разорвались трескучей петардой, и в ушах запрыгало эхо: «Будем работать!» Испытав секундное головокружение и необыкновенный душевный подъем, он вознесся над терзавшими его сомнениями и понял, что все получилось. Денис, судя по всему, пребыв ал в сходном состоянии. Бессознательно совершая головой круговые вращения, он сиял улыбкой такой интенсивности, что ее сила выдавила из кабинета серенький свет утреннего солнца.

Не видя ничего перед собой, друзья выбрались из здания заводского управления и оказались на улице. Все накопленные за эти дни переживания грозовым разрядом ушли в заснеженный тротуар этой тихой улицы. Со звоном хлопнув ладонями, они расхохотались и, не сговариваясь, направились на соседнюю улицу - к убежищу.

 

Прошло несколько дней, и к ним пришло полное осмысление случившегося. Художники сделались одержимы. Чуть ли не ежедневно они появлялись в убежище, раздражая до нервного тика предчувствовавшего большие беды Зуфаровича. Старикан поздно сообразил, какая катастрофа надвигается на его тихий департамент пыльных противогазов и просроченных аптечек. Он провел в этом подземном мире долгие годы бесхлопотной службы и был уверен, что никто и ничто не в состоянии поколебать его размеренной жизни.

И вот пришла беда. Пришла в виде этих молодых прохвостов, одурманивших разум директора, опутавших его невидимыми сетями, поработивших его волю и превративших цветущее оборонное сооружение в вертеп. Но это будет позднее, а пока бурчащий Римлян Зуфарович был вынужден приходить в неурочный час и подолгу просиживать в своей кладовке, дожидаясь, пока художники закончат свои малопонятные действия. Странные ребята бродили по убежищу и вслух фантазировали: пряный дым травы будил фантазию, и они, размахивая руками, чертили в воздухе контуры будущего бара, гардероб, сцену, диджейский стол, кассу, офис. Все нужно было придумать, вообразить, представить.

Головы кружились от счастья, однако нахождение атомного убежища до поры до времени решили держать в строжайшей тайне. В курс дела были введены лишь несколько особо приближенных лиц: Аннета Лангер, Маша Малое — возлюбленная Одинга, Штейн и Аня Корнеева, общая подруга. Но так продолжалось недолго. Так не могло долго продолжаться, — нужно было действовать. Постепенно информация о скором открытии клуба стала расползаться среди общих знакомых и вскоре стала известна многим.

Время шло, и все ближе наступал час, когда нужно было предпринимать конкретные шаги. Пронянчив месяц новорожденную идею, напитав фантазиями и воображением, нужно было начинать кормить ее деньгами и действиями. Проспорив массу времени, Олег с Денисом пришли к выводу, что самостоятельно им этого дела не осилить, и начались осторожные, выверенные переговоры. Из ближайшего окружения они попытались выбрать человека, способного на партнерские отношения, который бы не просто дал деньга на этот проект, но и не стал в будущем большой проблемой. То, что творилось во внешнем мире бизнеса и лжи, простыми словами описывать было невозможно. Новое русское предпринимательство было сплошь замешано на жестоком обмане, бандитизме, «кидаловах», «стрелках!», «разводках», «подставах» и прочих мало приятных вещах. Страх держал мелких бизнесменов в стальных тисках. Бесконечно меняющиеся хороводы бандитов, лязгая зубами, ежедневно напрыгивали на их фирмы, требуя денег и оперируя лагерными понятиями, людей перемалывали вместе со всем их имуществом, пытали, без счета пропадали они при невыясненных обстоятельствах в сырой земле холодных ленинградских лесов.

Никто, никого и ни от чего не мог спасти или уберечь. Уповать в бизнесе можно было только на друзей или родственников, хотя примеры из жизни показывали, что даже на этом пуповинном уровне порой случались совершенно несусветные изуверства.

Всмотревшись, насколько это было возможно, во тьму предстоящих трудностей, друзья определились с искомой суммой и стали осторожно нащупывать почву под ногами.

 

 

С того времени, как летом 1992 года первый танцевальный клуб на реке Фонтанке прекратил свое существование, прошло около полугода.

 

Когда «Танцпол» покинул дом, рыботорговцы из «Крипты», получившие документы на право им распоряжаться, очевидно, в насмешку над заносчивыми «клаберами», поселили в знаменитой квартире секту каких-то богомольцев. Позднее выяснилось, что это было некое буддистское братство, или еще некое душеспасительное общество, инспирир ованно е в нашу безбожную страну религиозным аферистом Оле Нидалом, но безутешным поклонникам «Танцпола» легче от этого не стало. В том месте, где еще недавно звучал а электронная музыка и танцевали счастливые люди, эти волосатые, увешанные побрякушками хипашоги расстилали свои грязные коврики и камлая горловые напевы, бились лбами о паркет.

 

В какой-то мере ситуацию спас Марат. Его кипучей энергии хватило на то, чтобы захватить на последнем этаже со среднего шестиэтажного дома большую пустующую квартиру. Марат сломал там все стены, навел идеальный порядок, и в этой белоснежной мастерской еще полгода проходили вечеринки. Но это было уже не то — наступал новый период.

Потеряв собственный клуб, Алексей Хаас и его брат Андрей, переключились на производство разовых вечеринок. Первыми в ту летнюю пору прогремели две ночи в киноцентре «Родина». Как ни странно, но организовал все и подготовил тот самый Костя — фанат house-музыки, кассетный диджей и гоу-дансер с «Гагарина». Желая разделить труды и славу, он с глубочайшим пиететом обратился к «Танцполу», и предложил клубу партнерство. Однако Алексей, перманентно пребывавший в легком пафосе, счел предложение молодого человека неадекватным и, сваливая все дальнейшиехлопоты на Андрея, дал наказ взять ситуацию с «Родиной» под полный контроль. Поначалу мягко и вежливо, а в процессе проведения энергично и четко, Андрей повернул ситуацию таким образом, что все нити управления, а впоследствии и вырученные финансы оказались в руках «Танцпола». Костя был плавно отодвинут от контроля над вечеринками, а под конец довольствовался лишь тем, что два дня подряд играл на них до полного изнеможения. В первую ночь он работал вместе с Грувом, но тот, насмотревшись на происходящие баталии, играть во вторую ночь решительно отказался, и счастливый Костя играл один. «Танцпол» выставил в фойе киноцентра свой новый звук, малобюджетный спет и - что было ново и очень примечательно — четверых омоновцев. Две ночи подряд каменное ф ойе киноцентра лопалось от напиравшего народа, и лишь эти самые омоновцы с большим трудом удержали ситуацию с криминально настроенными посетителями в рамках допустимого.

Драк на дискотеках тон поры вообще было множество: спортсмены дрались между собой, били молодежь, приставали к охране, провоцировали друг друга, нагнетали страх и отвращение. Но несмотря на их мерзость и жестокость, молодежь постепенно научилась не бояться и в массе своей продолжала веселиться, невзирая на творившиеся рядом ужасы. Воспринимая присутствие бандитов, как неизбежное зло, основная часть модников окрестила их «лысыми» и старалась по возможности игнорировать. Два дня подряд битком набитый киноцентр трясся от звука. Эти первые летние вечеринки после долгого зимнего затишья мощными толчками раскачали маятник большого вечериночного бума.

 

Вскоре после вечеринок в «Родине» от гранитных стен Адмиралтейской набережной отчалил новый теплоход «Чайка» . В начале рейса от перегрузки пассажирами веселое судно едва не затонуло, но, к счастью, все обошлось благополучно и, к всеобщему удовольствию, закончилось очень мило. С полуночи до самого утра, раскачиваясь на черных волнах и надрывая ревом музыки ночную тишину, плавающий клуб бороздил невскую дельту, скандализируя при этом разбуженных жильцов из домов на набережных. Из Лондона на это водное увеселение приехал играть Кэмден Логан. Малыш Кэмден, как его любовно прозвали питерские поклонники, доводился племянником всемирно известному дизайнеру Эндрю Логану и сам оказался стильным парнем. Милый и обаятельный, он сотворил настоящее чудо и влюбил в свою музыку петербургскую публику, которой посчастливилось оказаться на борту «Чайки».

 

 

В конце лета Алексей и довольно округлившаяся от беременности Марина улетели в Нью-Йорк. Житье в сквоте без мебели и горячей воды, так утомило Марину, что она предпочла до родов уехать в Америку. Квартира в соседнем доме, куда они переселились после потери клуба, была огромна, но настолько не устроена, что временами погружала в депрессию даже такого оптимиста, как она. К тому времени бизнес Марины в России достиг значимых масштабов, и она стала президентом компании. Компания «Белка» занималась телефонизацией, снимала огромный офис в центре Москвы и, захватывая рынок безбрежных просторов бывшего СССР, шаг за шагом превращалась в крупный телекоммуникационный консорциум. Оставляя шумную Москву, она приезжала в Петербург на уикенды, и такая жизнь между двумя городами продолжалось до самого отъезда.

С отбытием брата за океан Андрей и сам съехал с Фонтанки. На далеком от центра участке Литовского проспекта он нашел крохотную квартирку, навел там тряпочный фэн-шуй и, завалив ее горой танцполовской техники, спокойно зажил на оставшемся клочке свободного места.

 

Не пропал и Миша. Он всегда был немного роботизированным человеком: поднимался рано, ложился поздно, не пил, не курил, не ставил над собой психоделических опытов, имел ясный ум и не замутненную травой память. Но все эти прелестные достоинства и правильные черты характера делали его в молодежных компаниях белой вороной. Так он и жил рядом со всеми, долговязый как жердь, странный и непонятный, но, как показала жизнь, сосуществование с этой вороной не могло продолжаться долго. Романтическая необузданность Алексея и прагматичный цинизм Михаила в конце концов встретились. Результатом этой встречи стала такая личная антипатия, что вчерашние друзья разлетелись в стороны, как бильярдные шары.

И вот Миша остался один. На какое-то время общие друзья выпустили его из виду, он затаился, приготовился и, объявившись лишь к середине лета, представил публике небывалое увеселение. Все, даже те, кто частенько над ним потешались, признали: Миша попал в десятку. Ему удалось заполучить здание огромного бассейна на Петроградской стороне, а идея состояла в том, чтобы совместить музыку, свет, танцы и купание С первой же вечеринки стало ясно, что это фееричное сочетание.

«Акваделик» запомнился всем: под куполом дышащего влажным эхом бассейна гулко грохотала музыка, потоки яркого света расцвечивали колышущуюся воду, а ее бурлящую толщу пронзали зеленые нити лазеров. Полуголые танцоры извивались, как черти в аду. Прямо с танцпола, с небольшим разбегом один за другим, все желающие улетали в воду. Одеяния у танцующих были столь символические, что плотный эротический туман стоял над всем происходящим и в головах присутствующих. Свет превращал бассейн в необыкновенно красивое зрелище. Миллиардами световых отражений цветные отсветы плясали по стенам, над водой стлался дым, сумрачная пелена рвалась стробоскопами и озарялась ослепительными вспышками. Музыка и вода настолько расслабляли, что эффект превзошел все ожидания: на этих вечеринках всё поголовно купались, большая часть развлекалась шампанским, некоторые курили «башетунмай», ели грибы, а кое-кто прямо в воде занимался сексом. Но закончились «Акваделики» все же трагически: на одной из этих вечеринок какой-то молодой человек принял немыслимую дозу героина, у него остановилось сердце, и несчастный тихо опустился на дно сверкающего светом бассейна.

 

Вечеринки, вечеринки, вечеринки! Ночь вытеснила день и стала главным временем суток. День превратился в работящую падчерицу, разбивающуюся в трудах, чтобы с последним лучом солнца наступил праздник для беспрестанно веселящейся ночи. Вечеринки в мастерской у Марата, вечеринки в Домах культуры, вечеринки у друзей, по несколько раз в неделю, в Петербурге, в Москве, по поводу и без повода, платные, бесплатные, милые, с кровью. Осенью наступил сезонный рецидив, и вечеринки окрасились невероятно яркими фракталами галлюциногенных переживаний. Молодежь бросилась на поля, и очень скоро под руководством Леши Чернорота образовался клуб «Стоз». Сутью этого забавного сообщества экспериментаторов было отсутствие временного промежутка между нахождением псиллоцибинов и их употреблением в пищу, а называлось оно так потому, что обычной нормой всех его членов была сотня поганок, съедаемых как правило прямо на поле.

 

Прожив эти яростно веселые полгода один, Андрей так умотался, что однажды, осматривая себя в зеркале, разглядел в густой массе своей шевелюры льняные нити первых седых волос. Алексей по-прежнему был в Америке и лишь иногда присылал короткие сообщения. Из его скупых на подробности открыточек было ясно, что в октябре он стал отцом, Марина родила девочку, и младенца назвали Софией. Счастливый отец отсиживался на Манхэттене, а свежеиспеченный дядя Андрей суетился в Питере, хлопоча по поводу их новой квартиры. Поняв всю безнадежную глубину их бытовой неорганизованности, Марина перевела в Россию нужное количество тысяч долларов, и на Суворовском проспекте в престижном генеральском доме была куплена трехкомнатная коммуналка. Андрей завез в пустую, пахнущую прежними жильцами квартиру грузовик танцполовской аппаратуры и стал дожидаться возвращения брата.

 

Примерно в это же время несколько ранее не связанные друг с другом событий, бежавших параллельными курсами, стали сходиться и в середине февраля 1993 года, пересеклись в одном времени и месте. Обстоятельства колотыми льдинами сбились в кучу и ненадолго образовали затор, годный для того, чтобы несколько человек с разных сторон отчаянно побежали по нему навстречу друг другу.

Началось все с того, что Андрей «красным гостем» отправился на вечеринку в рок-клуб. Старая культовая помойка, Ленинградский рок-клуб, к тому времени уже практически помер и, доживая свои безрадостные дни, ютился во дворе, а в бывших помещениях Театра самодеятельного творчества засела некая осовремененная структура. Именно эта шустрая структура нафантазировала себе, что на вечеринках можно заработать денег, наняла невесть кого и устроила в дорогих сердцу каждого рокера стенах коммерческую танцульку. Все было соблюдено в духе модного жанра: в крашенном маслом фойе ватно молотили колонки, подвижные лучики света плясали по наполненному людьми залу, в барах толкотня и дым коромыслом, билеты, касса, охрана. Все было прекрасно, и так бы, может, и закончилось, да на беду перед зданием на улице Рубинштейна остановилась одна машина — такие называют «американским крокодилом»: огромный и обвешанный хромом, нелепый «бьюик» семидесятых годов, местами мятый и проржавленный, с выбитой передней фарой, висящей под радиатором на проводах. Никто, возможно, и не обратил бы внимания на этот цирковой транспорт, если бы из него один за другим не вылезли семь человек. Прибывшие оказались мужчинами крепкого телосложения, с хмурыми лицами и тяжелыми взглядами, в которых плавали пугающие огоньки злобной решительности. Оставив свой автомобиль прямо на проезжей части, эти семеро задрали головы и, осмотрев здание, решительно направились к входу. Их напористый маневр и слаженность действий, а больше всего — навевающий размышления внешний вид, сразу не понравились двум милиционерам, до этого мирно курившим у входа. Одеты все прибывшие были в темно-серые плащи до пола, а у некоторых были еще и шляпы.

- У нас нужно в кассу! — неуверенно объявил один из сержантов, вяло преграждая им дорогу и оглядываясь.

В притихшей сзади толпе молодежи сержант попытался найти распорядителя мероприятия, еще минуту назад спокойно курившего рядом. Но напрасно - увидав приближающуюся группу, смышленый парень все понял и тут же нырнул в толпу.

— Ты, чё, мент? Мы только посмотреть! - дерзко выдохнул в лицо милиционеру один из плащей, хищно скалясь и обнажая золотой частокол вставных зубов.

Вытягивая голову вперед, он стал заглядывать внутрь.

— Волы есть? — громко спросил у него один из напиравших сзади. — Чё там?

— Да пидоры какие-то.

Бледный милиционер, потея и морщась от обилия свалившихся на него уркаганов, деликатно взял напиравшего на него человека за плечо.

— Купите билет, — уныло попросил он.

— Да слышь ты! — неожиданно громко и с яростной злостью крикнул останавливаемый.

Он оттолкнул схватившую его руку, откинулся корпусом назад и без зам ах а хлестко врезал сержанту в челюсть.

Ноги, как дырявые мешки с водой, просели и, стукнувшись спиной об угол дверного проема, покинутое сознанием тело милиционера упало. Все произошло настолько быстро, что другой милиционер даже не успел бросить недокуренную сигарету. Видя, как, злобно гогоча, люди в плащах перешагивают через его поверженного напарника, он враз оцепенел всем телом и понял, что если сейчас хотя бы шевельнется, то уже через миг будет лежать здесь же рядом на заплеванном полу.

— Саня! Паси мусора! — повелительно крикнул один из налетчиков последнему из оказавшихся внутри негодяев.

Топтавшаяся перед дверями молодежь кинулась врассыпную, а банда в плащах, хохоча, стала подниматься по лестнице.

 

За несколько минут до налета на втором этаже в баре закончился один непродолжительный, но важный для всей дальнейшей истории разговор.

Олег Назаров и Денис Одинг встретили на вечеринке Кирилла Фролова и допытывались у него о перспективах своего долгого ожидания. Ждали молодые художники денег. Вернее сказать ждали Бирмана, обещавшего их найти. Еще два месяца назад, устав от раздумий и неопределенности, они предложили Бирману, Салмаксову и Фролову совместно участвовать в открытии клуба. Идея так понравилась «F. Y. Intertainment», что были организованы все требуемые консультации, и очень скоро для Олега и Дениса будущее окрасилось во все оттенки розового цвета. Прошел месяц разговоров, и, уезжая в Америку по своим делам, Бирман заверил их в том, что обязательно найдет в Нью-Йорке требуемые десять тысяч. Время шло. Изредка Бирман звонил, и деловито подбадривал приунывших художников, но денег не было, и все застопорилось.

Оттого-то сейчас, встретив на вечеринке Фролова, Олег решительно потребовал от него конкретности. Веселый и ненастроенный обсуждать дела Кирилл, как мог, покрутил разговором и, не расслышав в словах Назарова накипевшей раздраженности, очень скоро убежал. Как только его спортивная фигура растворилась среди танцующих, в переполненном людьми баре появился Марат. Завидя вечно улыбающегося друга, Назаров и сам улыбнулся — Марат вальяжно передвигался по вечеринке, ведя под ручки двух нимфеток. Друзья обнялись, разговорились, и уже через пять минут Марат был в курсе всех печалей друга. Откупоривая бутылку шампанского и подмигивая Денису в сторону одной из барышень, Марат жизнерадостно засмеялся:

- Брось ты этого Бирмана! Зачем он тебе сдался? Он вас еще год будет кормить завтраками, а потом сольет. Поговори с Хаасом. Они купили звук, мы под него на Фонтанке балдели. У них сейчас клуба нет, а звук есть. Стоит на Суворовском. У них есть звук, у вас — помещение, а чего вам еще нужно?

Денис с Олегом обменялись долгими взглядами и, когда Марат с девицами удалился, набросились друг на друга с одним и тем же вопросом:

— Что думаешь?

Но ни один, ни другой ответить не успели. Перекрывая громко звучащую музыку, в бар влетел шквал человеческого крика. В один миг идиллическая картинка вечеринки лопнула, и все вокруг превратилось в невообразимую, беспорядочную беготню и сумятицу. Пытаясь укрыться в баре, с танцпола бежало множество людей. В числе прочих снова появился Марат со своими напуганными подружками.

— Что там происходит? — удивленно оглядываясь вокруг, поинтересовался у него Денис.

— Надо сматываться! — торопливо поведал Марат, опасливо косясь назад. — Там какие-то отморозки в танцполе. Бедный Адриан Аникушин танцевал у колонок и нарвался — они его так избили, что он весь в крови.

— Кто? Что? За что? — в один голос воскликнули все вокруг.

— Не знаю. Уроды какие-то. Все в плащах и шляпах, я таки х еще не видел.

— Обычно они в спортивных костюмах на танцы ходят,

— сказал кто-то рядом с тихой ненавистью.

— Фролов попытался вступиться за Адриана, но тут же получил. По-моему, они чем-то обдолбанные.

Визгнув иглой по пластинке, музыка срезалась, и на танцполе истерически заверещала женщина, послышались очень громкие возгласы и матерные крики. Ругань и шум драки приближались, все в баре повскакивали, а из подсобного помещения выбежали несколько мужчин в костюмах. Явственно и громко в наступившей тишине где-то совсем рядом упали несколько стульев, и что-то тяжелое, очевидно человек, рухнуло на пол. Послышался стон боли и надрывный женский крик:

— Позвоните в милицию!!!

— Началось! — прошептал Олег на ухо Денису. - Нам нужно зарываться под землю и ставить такую охрану, чтобы эти уроды в клуб вообще не попадали...

Денис согласно закивал, продолжая настороженно прислушиваться к невидимой драке.

- Может, уберемся отсюда?

- Пошли скорее!

- Уходим!!!

Олег, Денис, Марат, девушки и еще несколько человек, не дожидаясь трагической развязки, выскользнули из бара и сквозь бурлящую толпу напуганной молодежи стали пробираться к выходу. Как были, без одежды, они скатились по лестнице вниз и, переступив на входе через распростертого на полу милиционера, выбежали на улицу.

 

Собираясь на вечеринку, Андрей долго и с наслаждением принимал ванну. Долгое житие в сквоте, с крайне редко появлявшейся горячей водой и чугунной раковиной душа на кухне, приучило его ходить в баню. Старая, дореволюционная баня в переулке Макаренко была всем хороша, вот только не любил Андрей бани. С армии возненавидел он эти моечные фабрики с колотыми стеклоблоками на окнах, общие залы с намыленными лавками, отбитую кафельную плитку, орущих в очереди к душу, казенные простыни, запах хлорки в туалете и, что самое неприятное, — множество человеческих тел, подчас анатомически безобразных, со всеми их видимыми природными пороками и излишествами. Ванная - другое дело. Лежишь в ней один, плещешься, а над головой, убаюкивая, гудит и потрескивает старый газовый водогрей. Хорошо.

Намывшись и переодевшись, Андрей вскипятил чаю и ловко смастерил персональную сигаретку. Он сидел в большой и абсолютно пустой комнате в кресле и, потягивая чай из кружки, смотрел в окно. Красиво падал снег, крутился по стеклам окна, летел встревоженной стайкой на белый свет уличного фонаря. Часы показывали пять минут третьего, и в квартире было абсолютно тихо.

«Пора!» - подумал он, и хлопнув себя по коленям поднялся.

Пора, но идти на эту вечеринку почему-то очень не хотелось. Вот уже два часа, как он тянул время и медлил с выходом. Дурное предчувствие томило весь день, не попадая точно в цель, кружили домыслами приметы: выпав из рук, разбился вдребезги стакан, иод половицей отыскался потемневший от времени пятак, а под самый вечер неожиданно пришел знакомиться сосед - отставной генерал.

Выбравшись на улицу, Андрей вдохнул морозный воздух полной грудью и, затянув потуже узел шарфа, бодро пошел по Суворовскому проспекту. Очень скоро ему повезло - его подобрала карета скорой помощи с молодым краснолицым доктором и санитаркой в несвежем халате, надетом прямо поверх цигейковой шубы. Приняв у Андрея деньга, доктор безразлично отвернулся и продолжил бесстыдно рассказывать прыскающей от смеха женщине какой-то сальный анекдот. Трясясь на обтянутом дерматином откидном стульчике, Андрей от скуки стал разглядывать убогое снаряжение медицинской машины.

Вот на этой эмалированной тачке они носят беспомощные тела больных, потом засовывают их в машину и так же травят анекдоты. Ужасная работа. Больной хрипит от боли, стонет, плачет, ему страшно, он хочет жить.

Андрей вспомнил 1985 год, как он, девятиклассник, работал санитаром в больнице. Учился делать уколы, прямо на больных. Врачом хотел стать. Не стал. В мутные белые стекла ничего не было видно. Машина притормаживала на светофорах, скрипела, тряслась, и казалось, будто бы она едет уже несколько часов. Наконец она остановилась, и Андрей с нетерпением выскочил на улицу. Глоток свежего воздуха после пропахшей лекарствами и страданиями тру- повозки подействовал бодрящим образом. Перебежав Невский проспект, он легко зашагал по улице Рубинштейна и довольно скоро повстречал на пути парочку молодых людей. Парень с девушкой быстро шли к Невскому, поминутно тревожно оглядываясь. Не обратив на них внимания, Андрей ускорил шаг и уже на подходе к нужному дому едва не был сбит с ног бегущим навстречу человеком.

— Не ходи туда! — крикнул ему бегущий, скрываясь в темноте арки.

Андрей остановился в нерешительности и, проводив его глазами, стал недоуменно осматриваться вокруг. Безмятежная ночь и легкий снегопад. Возле входа в рок-клуб виднелись какие-то люди и слышались неясные голоса. Неожиданно прямо по центру дороги вспыхнул яркий луч света, и длинные тени человеческих фигур легли на белый снег. Сразу после этого невыносимо громко и очень страшно ночную тишину спящей улицы распорола автоматная очередь. Неосознанно втянув голову в плечи, Андрей зажмурился и присел от страха Это было уже что-то нереальное. Короткое эхо выстрелов прокатилось по стеклам домов и оборвалось где-то радом озорным звоном разбитого стекла. Потеряв от неожиданности способность соображать, Андрей прижался к тротуару, и в голове его все перевернулось. Рядом громко взревел мотор машины и раздались крики. Приподняв голову, Андрей осторожно выглянул из-за стоящих у тротуара машин и убедился, что все то, что он слышит, происходит в пятидесяти метрах от него, прямо перед входом на вечеринку. Там бегали какие-то люди, кричали, и их тени мелькали в ярком свете этого одинокого прожектора.