Играет диджей Янис (Рига) 30 страница

 

Одновременно с Вороном в ночном городе объявились никому доселе неведомые, но очень энергичные промоутеры. Мелкие любительские вечеринки в фойе кинотеатров и дешевая ксероксная реклама постепенно уходили в прошлое, теперь ставки делались на бюджетные постановки и глобальный промоушен. Поскольку разорительные масштабы крупных проектов бывали крайне губительны, на плакатах рейвов все чаще появлялись товарные бренды и логотипы спонсоров. Менялся и привычный список мест их проведения. Теперь это был ТЮЗ на Загородном проспекте, Цирк на Фонтанке, павильоны «Ленэкспо», зал под стеклянным куполом училища барона Штиглица.

Стремительная индустриализация городских рейвов, медиапропаганда вечеринок, появление новых коммерческих клубов и растущие полчища ночной молодежи полностью вывело house-музыку из подполья. Из тщательно законспирированного музыкального явления, каким они были в начале девяностых, к середине 1995 года ночные вечеринки превратились в массовое молодежное движение, и поток событий начал размывать привычное равновесие сил. Все, от чего так ликовала молодежь, теперь не устраивало и крайне раздражало надзирающие органы. Спешно созданные подразделения МВД забрасывали в клубы и на рейв-площадки своих резидентов, начался тотальный сбор информации, проводились рейды, обыски и задержания. У всех, кто танцевал по ночам, теперь появился шанс стать жертвой вооруженных налетов ОМОНа, прозванных за свой адский антураж и жестокость «маски-шоу». Выискивая в клубах рецидивистов, убийц и драгдилеров, ОМОН настолько не церемонился с общей массой молодежи, что ужас этих рейдов стал главной клубной страшилкой. Бескомпромиссное противостояние милиции с рейверами закончилось в тот год грандиозным погромом ночных заведений, случившимся в Петербурге после убийства бандитами одного из оперативных сотрудников.

Эмоциональная мотивация, толкнувшая власти крушить ночные клубы, стала известна уже потом и далеко не всем, но то, что пережили подвергшиеся налету гости «Тоннеля», запомнилось им на всю жизнь. Зверообразной лавиной вооруженные люди в масках влетели в переполненный клуб и принялись избивать всех подряд. В считанные минуты прекрасная вечеринка с немецким диджеем была растоптана озверевшим спецназом. Извергающие матерщину бронированные терминаторы с помповыми ружьями бегали по лежащим на полу юношам и девушкам, лупили кого попало прикладами, свирепо глумясь над ними за смерть товарища. После ухода мстителей молодежный клуб был в буквальном смысле залит кровью. На опустевшем после тотального ареста танцполе валялись дамские заколки, оторванные рукава рубашек, выбитые зубы и ломаные оправы очков. Из тех, кто танцевал в клубе тон ночью, пострадали практически все, но что было гаже всего — немецкому диджею выбили прикладом два зуба

Но и это снесли поклонники семплированной музыки. Иллюзий по поводу ханжеской власти и ментовского гуманизма никто не испытывал, так что все остались при своем, и танцы в побитом «Тоннеле» продолжились уже со следующей пятницы.

 

 

В конце апреля сырой, промозглой ночью по Приморскому проспекту в сторону курортов Финского залива мчался маленький «гольфик». Талая жижица мокро шелестела под днищем машины, а быстрые махи дворников едва поспевали утирать бегущие по стеклу росчерки дождевых брызг. За рулем сидел Данила Ди Каприо, рядом с ним угрюмо курил Андрей, а на заднем сиденье слепились в ком три заливающиеся смехом девицы, прихваченные друзьями для лучшей устойчивости этого необычайно шустрого автомобиля. «Пуля» — так именовал Данила свою машину — была куплена в польском спорт-клубе, весу в ней было шестьсот килограммов, но эта кроха имела турбированный стосильный мотор, переставленный в нее из настоящего «порше». Эффект этого имбридинга был настолько потрясающий, что вот уже вторую неделю друзья летали на этой «пуле» по всему городу, вжимаясь от ускорения в кресла и хохоча от физических перегрузок.

Промелькнули световыми пунктирами Ольгино, Александровская, потом Лисий Нос, «пуля» влетела в поворотный круг и, сбросив скорость, стала красться по спящему Сестрорецку.

— Смотри! — указывая вперед рукой, воскликнул Андрей. — Похоже, что менты!

- Вижу, гаси музыку!

Данила дернул рулем, машина спрыгнула с дорога и тенью юркнула в частную застройку.

- Куда ты?

- Удираем, куда же еще, у меня нет прав.

Поблуждав по темным улочкам, беглецы вынырнули у железной дорога, а уже она привела их к нужному переезду, за которым начиналась территория пансионата.

- Менты не спят, но мы прорвались, — радостно сообщил Данила притихшим девушкам. — О-о-о! Да тут серьезное движение!

Перед грохочущим отзвука концертным залом пансионата везде где только можно на ковре из прокисшей за зиму листвы стояли машины.

- Выгружайтесь.

Андрей выбрался на свежий воздух, но не взбодрился, а напротив, захлебнулся испариной нехорошего предчувствия. Их маленькая компания с минуту постояла перед зданием, а после разошлась в разные стороны: девушки за махали кому-то в толпе перед входом, Данила встретил знакомых и отстал, а Андрей, воспользовавшись одиночеством, еще раз обвел мерцающие стекла пансионата мутным взглядом.

«Света, Света! Где ты, где ты?» — пропел он сам себе.

Кого он звал и почему был так невесел, понять было несложно: Андрея томил жар любовного влечения. Две недели назад здесь же, в курорте, валяясь в полутемной комнате на мягких матах, он познакомился с известной тусовщицей Светой Чешуей. Свое странноватое прозвище эта clubqueen получила оттого, что являлась на танцполы в обтягивающем тело и переливающемся серебряными чешуйками платье. Не знавший этой ее особенности и растомленный таблеточной одурью, Андрей нашел своеобразную внешность Чешуи весьма привлекательной, а оттого загорелся нежданным пожаром любви. Ощущения, получаемые на контрасте, всегда сильны, поэтому после антиклубной чопорности ухоженной Марины компанейская и бескомплексная Света показалась ему необыкновенно сексуальной. Смахивающая на небольшого росточка японку, эта улыбчивая с маленьким насмешливым ротиком девушка очаровала скучающего Андрея, и он с жаром набросился на се изгибистое тело. Они долго целовались в чилауте, потом в такси, а очнулись голые у нес дома. Неделя пролетела в упоительном дурмане, они встречались почти каждый день, но Андрей день ото дня стал привносить в эти встречи все больше зашкаливающих эмоций. В «Тоннеле» он появлялся редко, а с недавних пор забросил и строящуюся «Пирамиду». Света заполнила собой его время, он наслаждался своей находкой и видел в ее простоте достойный для себя финал.

— Андрей! Не спи! — голос Данилы вывел его из оцепенения.

Вдвоем они протискались сквозь толпу на входе, миновали милицейский кордон и оказались на вечеринке.

— Чего делаем? — нерешительно замялся Андрей.

— Как обычно. Бухнем, курнем, подрыгаемся. А ты чего? A-а... Ты по своей Чешуе сохнешь? Да она наверняка где-то здесь, зажигает. Где ж ей быть? Это хорошо, что ты размочился на этой Свете-конфете, но сильно в голову не бери, заболеть можешь, а лучше знаешь что?

— Что? — переспросил Андрей печальным голосом хворающего ипохондрика.

— Помнишь ту сисястую официантку из казино?

— Ну да. Это трудно забыть.

— Так вот, не прошло и года, она вчера объявилась в клубе!

— Да ладно!

— Говорю тебе! Прорвалась в офис - и ко мне.

— Ну а ты?

— Я в нее литр мартини — и в седьмой ставень, на опыты. Должен тебе доложить, что помимо своих шаров, она еще и мастер спорта по сексу. У нас были просто олимпийские соревнования на всех снарядах. Завтра у меня с ней показательные выступления.

— Ну и что? Я-то чего? Зрители нужны?

— Нет, хуже. Требует второго игрока.

— Знаешь что! — наконец-то заулыбался Андрей.

— Знаю! - самодовольно ухмыльнулся Данила. — Пошли к бару.

 

Выпили по рюмочке, потом и по второй, после шестой Данила наметил в танцполе жертву и честно признался:

— Я, наверное, поутру тут останусь. Чувствую, вон та, без лифчика, не даст мне сегодня покоя. Пойду познакомлюсь.

Он качнулся от стойки, глумливо виляя телом, вплыл в танцпол и уже через пять минут мял намеченный толлес в полутьме под колонками. Слегка захмелевший Андрей хлопнул еще коньячку, выдохнул из себя пряный жар и тут усидел Свету. Как всегда улыбаясь, Чешуя танцевала в бурлящей толпе, и лицо ее светилось счастьем. Ревнивый паук в голове у Андрея быстро сплел паутинку, он насупился и стал пристально осматривать ее партнеров. Но молодые люди рядом на нее не пялились. Света танцевала с Натусиком, клубной завсегдатайшей, тихо приторговывавшей на вечеринках таблетками.

Очень скоро их взгляды встретились, Чешуя улыбнулась ему через весь зал, обняла Натусика, девушки зашептались и стали пробираться к бару.

— Привет, — близоруко щурясь, промурлыкала Света.

— Скучаешь?

Андрей неопределенно дернул головой и, не дождавшись поцелуя, пробурчал:

— Я тебе звонил. Вчера. Сегодня.

— А, да? А я была в гостях.

— А чего ты такой скучный? — с ироничным участием поинтересовалась Натусик.

— Я не скучный, — начиная злиться, ответил Андрей. - Мне весело.

Чешуя игриво подмигнула подружке, та пригнулась к Андрею и зашептала на ухо:

— Хочешь таблеточку?

Андрей нахмурился, но Света ласково дотронулась до его руки:

— Догоняй нас.

Натусик сделала неуловимое движение по складкам своей одежды и поднесла руку к его лицу.

— Ам!

Андрей и сам не заметил, как таблетка оказалась у него во рту. Пока он покушал сок, запивал и расплачивался, девушки снова затанцевали. Стоя у бара, он, разжигаясь, смотрел на танцующую Свету, а она время от времени бросала ему многообещающие взгляды. По прошествии получаса музыка стала так колоть его электрическими разрядами, что Андрей сбросил маску печального Пьеро и пошел косить руками на танцполе. Старый знакомый Костя Лавски, играя за пультом, лукаво подмигивал ему, Андрей уже успел потерять сброшенный свитер и теперь танцевал в одной футболке.

Жаркие танцы продолжались несколько часов и незаметно дотащили его до самого утра. Выпустив семь потов, он остановился и стал собираться с мыслями. Рядом никого не было. Какие-то безымянные знакомые одобрительно качали ему головами, он встрепенулся, пробежался по вечеринке и только в самом темном углу нашел Данилу с его новой знакомой.

— Эй, на шхуне! Данила! Слышишь! Шесть утра, поехали в город.

Одуревший от петтинга Данила страстно промычал:

— Угу.

— Чего угу? Свиданье на лугу! Забирай это тело — и поехали. Я за рулем.

Наулине, по утренней прохладце, стало невероятно хорошо. Монотонный бой басовых колонок тряс толстые стекла пансионата, но в глубине леса распелись птицы, и их веселый пересвист ложился живой музыкой на этот мертвый гул. Раздосадованный тем, что Света бросила его одного, Андрей сосредоточенно курил, воображая себе, где она может быть и что делает. Спит, наверное.

Подпирая друг друга плечами, из дверей пансионата с хохотом вывалились несколько пьяных молодых людей. С бетонных балконов жилого корпуса на их утренний кураж с гневом смотрели отдыхающие в санатории пенсионеры. Им было отчего негодовать: всю ночь курорт дрожал от музыки, под окнами выли сигнализации, орали пьяные, слышались визги и хохот золотой молодежи. Один из этих весельчаков вырвался из рук друзей, опрокинулся на капот своей машины и, приставив к ширинке бутылку шампанского, начал показывать старичкам неприличные телодвижения. После этого он встряхнул бутылку и с воплем: «Я кончаю!» облил себя и своих истерически хохочущих друзей струей винной пены.

Неожиданно рядом с «пулей» появился Данила. Нежно поддерживая за ягодицы свою пошатывающуюся подружку, он отпер двери, перебросил ключи Андрею и, согнув девушку пополам, стал запихивать се на заднее сиденье.

— Помчали! — бодро засуетился Андрей.

Данила потер глаза и, потянувшись всем телом, замурлыкал:

— Свези нас в «Тоннель», но шибко не гони, я еще тут поработаю.

Машина оторвалась от влажной земли, и уже через пятнадцать минут свет ее фар летел по пустынной трассе.

 

Ворвавшись энергичным бегом в подъезд дома, где жил а Света, Андрей взлетел на второй этаж и остановился перед дверью ее квартиры. В руке влажно скрипнул букет синих ирисов. Задержав дыхание, Андрей ткнул пальцем пуговку звонка. Пока они ехали по утреннему туманцу, он так разволновался, что теперь едва владел собой. Возня на заднем сиденье, чмоки да ахи так раззадорили его воображение, что но возвращении в город он уже был полон самых жарких фантазий.

Ноготь пальца побелел, но на этот длинный звонок никто не отозвался. Андрей пошел заливать переливчатой трелью, азбукой Морзе, после замер и прислушался. Глухой фильтр ватно-дерматиновой обивки не выпускал из квартиры ни звука.

— Света! — с досадой воскликнул Андрей и стукнул в дверь коленом.

На старой искусственной коже двери от удара образовалась покрытая кракелюрами вмятина.

— Света! — страстно заголосил он еще громче и впечатал в дверь кулак. — Открой!

Мягко клацнула задвижка, Андрей рванул дверь, но она не поддалась; звякнув, натянулась цепочка. В образовавшуюся щель на него испуганно посмотрела Света.

— Это я. Зачем не открываешь? Куда ты делась, я искал...

Она не ответила ему, странно улыбнувшись, отперла дверь и пошла вглубь квартиры. Андрей вскочил в прихожую, впился в нес затуманившимся взглядом и задышал — Света была абсолютно голая.

— Подожди на кухне, — послышался из спальни ее слегка осипший голос. — Ты так стучал, я перепугалась. Сейчас оденусь.

— Не одевайся, — игриво зарычал Андрей. — Я уже сам раздеваюсь.

Мгновенно сбросив на пол верхнюю одежду, он рванул пуговицы на джинсах и, стряхивая штанины, попрыгал в спальню на одной ноге. Тяжелые шторы были плотно за дернуты, и в глубине полутемной комнаты из постельного кургана на его прыжки с тревогой смотрели два прищуренных глаза. Андрей стащил через голову майку, снял носки и, не зная, что лучше сделать: сначала снять трусы, а уже потом рвануть с нее простыню, ухватился за простыню и отбросил ее на пол.

— Сюрпрайс!!! — возбужденно пропел он, взмахивая букетом ирисов.

Замерев в этой позе, Андрей растерял весь свой задор, опустил руки и прикрыл цветами рельеф эрекции. В мятой и пахнущей теплом тел кровати, обнявшись, лежали Света и Натусик. Голые любовницы трусливо улыбнулись и, играя искорками бесстыдных глаз, стали услужливо тесниться, уступая ему часть кровати.

— Я же тебе говорила — догоняй нас, — пролепетала Света.

— Догоняй себя сама, — заливаясь краской гнева, выдавил из себя Андрей. — Только догонялку возьми подлиннее. Сука!

Наотмашь он хлестнул лесбиянок ирисами и, чертыхаясь, выбежал вон. Хлопнула дверь. Одевался он уже в подъезде - обувь без носков, куртка на голое тело, шапку забыл вовсе. Неожиданно вверху открылась дверь, и на лестницу выскочила Натусик.

— Андрей! Андрей! Вернись. Света зовет. Мы просто в таблетках. Ты не так понял!

— Твое счастье, что я не понял, — крикнул он ей. - Увижу тебя в «Тоннеле» — придушу собственными руками. Привет!

 

Очутившись на улице в таком буреносном состоянии, Андрей поежился от лезшего под куртку ветерка и с раздражением представил себе всю смехотворность собственного положения. Огнем его стаз жечь стыдливый гнев отвергнутого самца, и впервые в жизни захотелось ударить женщину. Со злой гримасой он представил, как его пусть и не боксерский кулак крепко печатает порочное лицо Натусика. Бац! Бац! Еще раз! Еще! Натуснк визжит, ах как хорошо! Ну и еще разочек! Андрей выпустил пар, горько ухмыльнулся и огляделся по сторонам.

Теперь главное в ментовку не попасть, а то там приласкают.

Усевшись в машину, он вжал педаль в пол, и «пуля» помчалась по пустынным улицам воскресного города. Когда реактивная машина подлетела к клубу, на асфальтовой площадке толпилась молодежь. Прикрывая полами куртки голую грудь, Андрей нырнул в гремящее Подземелье. Клуб по субботам работал до девяти и в этот утренний час был еще полон людей. Выгнав из офиса всех посторонних, Андрей спросил Олега или Дениса, затребовал Данилу и сигареты. Первым объявился слегка помятый, но счастливый Данила. Осмотрев с улыбкой экипировку друга, он приступил с ехидными расспросами.

— Ты что, в бане был?

— Ага. В лесбийской. Едва не попарился. Приглашали.

— Чешуя?

— И эта крыса, Натусик. Ая-то, придурок, с цветами! На чувствах! Тьфу! Найди мне, пожалуйста, майку, не голым же сидеть.

Когда он приоделся и рассказал подробности, возникло желание запить это утро стаканом вина. Друзья переместились к бару, а уже там Андрей обнялся с активно выпивающим Олегом.

- Хорошо, что я снова с вами, — глухим голосом признался Андрей.

- Да, редко появляешься, — похлопал его по плечу Олег. — Как вообще дела? Как «Пирамида»? Они тут звонили вчера, тебя спрашивали. Грозят чего-то. Говорят, ты их бросил, ушел.

- Да они мне год денег не отдают! — в сердцах взорвался Андрей. — Чего работать?

- Ну, не знаю, — равнодушно ответил Олег. — Тебе видней.

- И я не знаю. А вы тут как?

- Да все по-прежнему.

- А это что?

- Где?

- Да вот. На стене висит.

На черной стене, напротив бара были приклеены несколько плакатов:

Resident Frontpage Tranx, Tommy Yamaha.

- Вечеринка, — с фальшивой беззаботностью ответил Олег.

- Вижу, что вечеринка. А кто проводит, Планетарий?

- Нет, не Планетарий. Проводим мы, в Молодежном театре.

- Мы? А почему я ничего не знаю?

- Ну, это... В общем, сейчас придет Денис, он тебе все и расскажет.

Олег растворился в толпе, а Данила зашептал Андрею:

- Я давно хотел тебе сказать, но ты завис на своей порнухе.

Они делают вечеринку в Молодежном, по нашей общей схеме. Маша вызвала немцев из «Фронта», зарядили радио «Катюша», «Кока-Колу», все дела! Но они решили, что раз вас с Лехой в клубе нет, значит, вас нет и во всем остальном. В общем, они работают «на троих». Денис, Маша и Олег.

— А я? А мой брат? — заорал Андрей. - Как же «Корпорация счастья»? Какая еще Маша?

Данила еще пожимал плечами, когда Андрей уже рассвирепел и пришел в такое взвинченное состояние, что едва не кинулся на улыбающегося Дениса.

— Вы что, меня с Алексеем кинуть решили? Так, что ли? Что ты улыбаешься? Я тебя спрашиваю! Что это за сепаратная вечеринка в нашей общей компании?

Туманная улыбка сползла с лица Дениса, он стал морщить лоб и выкладывать контраргументы.

— Андрей, у тебя свои проекты, у твоего брата свои, а у нас свои. Какие претензии? Мы же не спрашиваем тебя, почему ты один строишь свой клуб или почему Леша работает в Москве. У нас есть время, вот мы и делаем что умеем.

— Что умеем? Да? А ты один учился это делать? Это твоя личная разработка? У нас компания, и независимо от того, где мы находимся, мы все партнеры этого бизнеса Вы решили воспользоваться результатами общего труда и положить деньги себе в карман? Ты присвоил себе, своему другу и своей девушке ту часть общего проекта, которая принадлежит мне и моему брату. Вы попросту решили нас кинуть! Так?

— Нет, не так, послушай!

— Пошел ты!...

— Не разговаривай со мной так!..

— Пошел ты, я тебе говорю!!!

Наступая на Дениса и изрыгая угрозы, Андрей загнал его в офис, за ними вбежал встревоженный Олег, и дверь с треском захлопнулась.

 

Прошло два часа, давно закончилась вечеринка, разошлись гости, диджеи и охрана. В опустевшем клубе на трехногом табурете одиноко сидел грустный Данила. Хмель не брал его, но от душевной сумятицы он подливал себе виски и с тревогой слушал громкие возгласы за закрытой дверью. Наконец там все смолкло. В пустом и замусоренном клубе стало слышно лишь, как старенькая уборщица выметает пивные банки. Дверь офиса распахнулась, и оттуда, надевая на ходу куртку, вышел красный лицом Денис. Следом за ним выбежал Олег. Не говоря ни слова, взбешенные друзья покинули клуб, и наверху хлопнула тяжелая дверь.

Страшась увидеть что-то ужасное, Данила тихонько заглянул в офис. Андрей сидел, скорчившись в кресле, уронив голову на сцепленные руки. Вся эта ночь и все ночи, ей предшествовавшие, разочарования последних дней, неуверенность, усталость и обиды — все это слилось сейчас в каком-то невиданном выражении его лица. Посмотрев в глаза другу, Данила вздрогнул и понял, что случилось самое страшное — лопнула и раскололась их привычная жизнь. Вдребезги, навсегда, окончательно. Теперь больше нет их компании, ушли Олег и Денис, остался осиротевший Андрей, и одному богу известно, зачем они так дешево продали друг другу свою молодую и верную дружбу.

- Андрей, - осторожно позвал Данила. — Ты живой?

- Живой. Но на две трети умер.

- А что теперь?

- Не знаю, - устало ответил Андрей. — Они попробовали исключить нас, но все закончилось тем, что я исключил их. Окончательно и бесповоротно. Их больше нет. Они ушли. Заявили, что не хотят иметь дело с таким человеком, как я, и ушли. А я любил их, любил, но оторвал от себя. Но пусть лучше я буду таким жестоким в их честных глазах, чем они такими хорошенькими в моих оплеванных. Все кончено.

- Они еще передумают, — с надеждой воскликнул Данила.

- Нет, не передумают. Дело пошло на принцип. И проблема не в какой-то вечеринке.

- А в чем же тогда?

- Им надоели и я, и мой брат со своими первыми ролями, они хотят быть сами, везде и во всем. Первыми и единственными.

Данила присел, прикурил две сигареты и одну протянул Андрею:

— Думаешь, они построят свой клуб?

— Думаю, да. Не клуб, так что-нибудь другое. Дело не в этом.

— А в чем?

— Все вместе мы могли сделать нечто большее.

— Что же?

— Мы могли построить «Корпорацию счастья».

— И что теперь?

— Боюсь, что это конец нашей красивой игры. Несчастливый конец. Хотя как знать. Игра не закончена, пока игроки на поле. Думаю, они будут биться, и мы еще встретимся, просто теперь каждый будет биться за свою команду. Впрочем, я теперь не думаю, что уцелеет даже их дружба.

— Почему же? Они знают друг друга сто лет.

— Яд предательства друзья пробуют только один раз.

Собеседники замолчали и молчали довольно долго. Тягости в этом молчании не было, они легко молчали, как две хорошо понимающие друг друга половины одного воспаленного мозга.

— Ну а ты-то останешься? — с неожиданной силой выдохнул Андрей. — Иль одному томиться мне, в сыром и мрачном Подземелье?

— Я с тобой! — произнес растроганный Данила.

— Спасибо, друг. Не могу тебе передать, как тошно мне сейчас.

— Хочешь, позову доктора?

— Кого?

— Джони, он тут, за дверью.

Данила принес литровую бутылку виски и мигом наполнил пластмассовые стаканчики.

— Гадость, конечно, но сейчас поможет. Давай, потихоньку, — скомандовал он. — Не чокаясь.

— Да, я уже чокнулся сегодня, всей головой.

Глядя друг другу в глаза, сопя и отдуваясь, они выпили по целому стакану виски и когда утерли носы, были уже совершенно пьяны.

- Что за день такой! — хватаясь за голову, горестно простонал Андрей. — Такого дерьма наелся. Бабы, друзья, грязь. Тьфу!

У него зачесались глаза, но тут в душе щелкнули распределительные клапаны, и вместо скупых слез наружу полезла недовысказанная злоба. Ввергая себя в новый виток самоистязания, он еще раз представил себе разрушительные результаты сегодняшнего утра и стал настолько дик лицом, что Данила срочно налил второй стаканчик и стал увещевать своего мрачного друга

- Если ты все для себя решил — плюнь и забудь. Не мучь себя. Любая грязь лучше всего смывается еще большей грязью. Но эта новая грязь должна быть лечебная, расслабляющая.

- Что еще за расслабляющая грязь? Например?

- Ну, например грязный секс.

- Ты думаешь? — с пьяным энтузиазмом оживился Андрей.

- Я тебе говорю.

Друзья махнули еще по глоточку, стукнулись лбами и стали, заплетаясь языками, обсуждать волнующие детали необходимой психологической разгрузки. Договорились до того, что решили срочно, не медля ни минуты, ехать в казино и выманить оттуда грудастую официантку.

- Кстати! — возбужденно помыслил вслух Андрей. — Казино. Они требуют, чтобы я доделал «Пирамиду», а я хочу получить свои деньга. Как все удачно складывается. И деньги, и лечебная групповуха.

Ради взбодрившегося друга Данила был готов на что угодно. Они хлопнули на посошок и стали нетвердым шагом выбираться на улицу.

- И все же я не могу себе представить, что они ушли, — остановившись у дверей и снова проваливаясь в депрессивное состояние, забормотал Андрей.

— А то, что они тебя кинули и остались? Можешь?

— Нет, и это не могу,

— Тогда забудь.

— А! Гори все огнем! Устал я от этой помойки. Ты прав, купаясь в этой грязи, невозможно не замараться. Забавляясь тут ежедневно и лишая мозгов посетителей, мы сами мутировали в аморальных монстров. Эта красивая сказочка про «Корпорацию счастья» на самом деле лишь плод моего излишне романтизированного воображения. Никакого счастья нет. Его нет ни тут, под землей, и ни там, на поверхности. То, чем мы развлекаем своих гостей, - это страшный суррогат настоящих эмоции. Это такое же дерьмо, как и то, во что превращается французская кухня через три часа после обеда. Теперь мне даже кажется, что весь наш «Тоннель» прорыт в огромной куче этого дерьма и мы прячемся в нем, потому что нам просто некуда больше идти. Мы отгородились от остального мира и знать его не хотим. Нам скучно с обычными людьми, потому что они трудолюбивые дневные червяки, копающиеся в этой куче, а мы брезгливые неформалы, замуровавшие себя в этом чертовом склепе. Мы сидим тут, ниже уровня земли, и бредим под техномузыку идеалами искусственного счастья. Мы просто пещерные люди после атомной бомбежки. Дети Подземелья, честное слово.

 

Поблуждав по городу и слегка протрезвев, молодые люди заявились в никогда не спящее казино. После года строительства «Пирамиды» и частых визитов к заказчикам они хорошо выучили распорядок жизни этой фабрики грез, поэтому безошибочно рассчитали время встречи с Альбертом. Увидев давно отсутствовавшего дизайнера с темными кругами под глазами, и его потрепанного помощника, хозяин казино нахмурился, подсел к молодым людям, и у них завязался напряженный разговор.

— Что не появляешься? Загулял? Дело стоит. Нужно заказывать аппаратуру, мебель, никто ничего не знает.

Наш инженер заканчивает отделку, но он ничего не понимает в клубах. Туту нас появился одни человечек, он привезет аппаратуру из Финляндии, тебе нужно с ним познакомиться, и вообще начинайте работать. Времени нет. Андреи в непривычной для себя манере слушал, не перебивая.

- И не заставляй нас тебя разыскивать, — сухо закончил Альберт, вставая и собираясь уходить.

- Заплатите мне деньги, и не придется разыскивать, — спокойно ответил Андрей.

- Деньги? — Альберт с улыбкой повернулся к нему. — Так дело еще не сделано, а мы уже часть заплатили.

- Год назад вы дали треть и прекрасно знаете, кто эти деньги получил.

- Да, знаем, но это твои люди.

- Альберт. Твой клуб будет доделываться с завтрашнего дня, но я пришел затем, чтобы мне заплатили сегодня, — упрямо повторил Андрей. От пережитых стрессов и разочарований он окаменел и впал в апатичное упрямство.

- Да, но это большие деньги, — внимательно разглядывая изменившегося дизайнера, произнес Альберт.

- И я на вас немало поработал.

- Нужно подумать.

Андрей вскочил на ноги и протянул руку для прощания.

- Постой, какой ты стал резкий. Сядь, договорим. Какая сумма?

- Десять тысяч.

- Так много?

- Для вас это ветер.

В первый раз за год рабочих встреч в разговоре между ними повисла такая напряженная пауза. Пока Альберт молчал, к столу, за которым они спорили, приблизились два охранника. Андрей увидел их маневр, но продолжал безучастно курить, в их сторону поглядывали крупье и официантки, а подавленный Данила безмолвно глядел в потолок.

— Хорошо, — неожиданно произнес Альберт. — Ты получишь свои деньга. Сейчас, — со значением добавил он. — Но работа возобновится с завтрашнего дня. Если этого не произойдет, по твоему следу побежит серый волк.

— Ну, это понятно, — с прежним спокойствием ответил Андрей.

Альберт встал и жестом пригласил его следовать за собой.

— Поймай такси и жди меня на улице, — беззаботно шепнул Андрей своему другу.

Охранники сорвались с мест и взяли его под конвой. Проводив их взглядом, Данила быстро осмотрел игровой зал и увидел свою подопечную. Несмотря на серьезность момента, игривая улыбочка выползла на его лицо. Побрякивая ложечкой в пустом чайном стакане, он подошел к бару и шепнул затрепетавшей официантке:

— Юля, если сейчас все хорошо закончится, будем ждать тебя в пять вечера у клуба. Подготовься. Будешь петь в два микрофона.

 

Такси на Мойке поймать непросто, Данила долго ждал и в конце концов сыскался частник, согласившийся остановиться у сияющего лампочками казино. Посматривая на воду и начиная терять терпение, Данила нервно курил, и тут кто-то взял его за плечо. Резко обернувшись, он увидел совершенно бледное лицо Андрея.

— Поехали отсюда. Скорее.

Друзья вскочили в машину, и, только захлопнулись двери, Данила набросился с расспросами. Вместо ответа Андрей расстегнул куртку и вытащил толстую пачку долларов. Водитель, увидев такую кучу денег, вильнул рулем и закашлялся.