Играет диджей Янис (Рига) 31 страница

— Смотри на дорогу, дедушка, а то врежемся, — радостно засмеялся Данила. — Рассказывай!

— Чего рассказывать, ты сам все видел. Пока считали деньги, эти два Громозеки чуть дырку во мне не проглядели, я аж вспотел от их заботы, когда они пошли меня провожать. Андрей закурил и стал нервно оглядываться.

- Думаешь, они за нами поедут? — нахмурился Данила.

- Не знаю. Но уверен в одном: или они, или наша «крыша», но кто-то точно попытается помочь нам потратить эту десятку.

- Чего делать?

- Самое лучшее — успеть ее потратить самим, и по возможности сегодня же.

- Но мы столько не выбухаем, да и Юлесса нас ждет. Мы же хотели расслабиться.

- Какая еще Юлесса? Ты что, уже подцепил бабу, пока я в казино надрывался?

- Да нет же! Ты все забыл: лечебная грязь, порноаэробика!

- A-а! Высокий стиль? — заулыбался Андрей.

- Ну да. Она еще поет во время минета. Можем ее вокалисткой зачислить в нашу группу, я уже и название придумал. «Два пистолета». Как тебе?

- Звучит неплохо, но нам нужно срочно сделать какую-нибудь покупку, пока у нас не отняли эти деньги. Желательно такую, которую тоже не отнимут.

- А давай купим «Беломора» на всю сумму. Накуримся в дым. Или лучше ментовский уазик! Будем на нем по клубу ездить. Его точно не отнимут.

- «Беломор» — это бред, а вот машину можно. Только какую?

- А давай тебе купим исполкомовскую «Волгу», с оленем, как у председателя колхоза Скромно и с достоинством. Главное — менты тормозить не будут. Сталина на лобовое, бахрому и леопардовые чехлы, короче — весь цыганский тюнинг. Продавщицы из магазинов будут на капот прыгать.

- «Волгу»?

- Зверь-машина!

- Давай «Волгу».

Уже через полчаса в автосалоне на Выборгской набережной появились два странных покупателя. Один из них, худой и угрюмый, бродил между выставленных автомобилей с дымящейся сигаретой и недоверчиво присматривался, а другой!, улыбчивый и нахальный, с бутылкой виски, паясничал в полный голос:

— Скажите, а у вас есть вот такая же, но только без крыльев? — прихлебывая из горлышка, поинтересовался он у выскочившего селмена. — Нет? Будем искать. Подозрительная парочка, смущая персонаж облюбовала белую «Волгу» и потребовала ключи.

— У нас только по предоплате, — надменно заявил удушенный галстуком администратор с большой бородавкой на носу.

— Бабок — во! — агрессивно сообщил ему курильщик, делая пачкой долларов выразительный жест поперек горла.

Увидев его степень готовности, администратор засуетился, принес ключи и стаканчики под виски, а сам побежал хлопотать в конторку. Уже через пятнадцать минут дирекция салона воодушевленно трясла руки пьяным покупателям:

— Сигнализация, центральный замок, аптечка и двадцать литров бензина!

— Звучит неплохо, — мрачно одобрил покупатель, — остается еще пара долларов на шлюх и выпивку.

Недоуменно пожимая плечами, торговцы проводили белую «Волгу» до ворот.

- И вот я без друзей, и вот я снова без денег! — со странной отрешенностью произнес Андрей, выкатываясь на шумную улицу. — Знаешь, Данила, такого тяжелою дня у меня никогда в жизни не было.

— Подожди, — разваливаясь на кресле, мечтательно произнес Данила — Он еще не закончен. Мы только переходим к заключительной части сегодняшней трагикомедии — выступление группы «Два пистолета».

— Ты думаешь, стоит?

— Прочь тревоги, прочь сомненья! — с чувством пропел Данила. — Юлесса должна ждать у клуба, хватаем это животное и сразу задело. Предлагаю устроить ей прослушивание прямо в машине. Только давай, пожалуйста, проедем мимо Сытного рынка, чтобы хачики протащились. Блондинка с буферами, белая «Волга» их нереально вставит.

— Издеваешься, гад, ты же сам мне это ведро присоветовал.

— Полный вперед!!! — скомандовал Данила, швыряя допитую бутылку в окно.

 

Когда «Волга» белым лебедем подплыла к Любанскому переулку, блондинка уже поджидала у клуба Увидев снова эту необычайно пышногрудую секс-бомбу, Андрей струсил и попытался откреститься от спаривания, но строгай тренер не дал ему спрятаться в панцирь:

— Начинаем операцию «Группенфюрер»! — командным голосом объявил он. — Действуем быстро, но жестко.

Данила перелез на заднее сиденье и открыл девушке дверь.

- Привет, мальчики, — ласково поздоровалась Юлесса, усаживаясь в машину.

- Ну! — строго подступил к ней Данила, открывая бутылку мартини. — И что мы с тобой будем делать?

- Делайте со мной что хотите, только не убивайте, — засмеялась Юлесса и расстегнула розовый плащик.

- Вау! — взвыл Данила.

 

Через два часа в вечерних сумерках дежурный наряд Центрального РОВД обнаружил в парке Театра юного зрителя стоящую прямо посреди газона абсолютно новую автомашину «Волга» без государственных номеров. Заинтересовавшись странной находкой, пятеро милиционеров вышли из патрульной машины и стали держать совет.

— Может, она заминированная, — опасливо предположил самый бывалый из наряда. — Надо на пулы сообщить. Такие случаи бывали.

— А может, угнали из магазина и бросили?

— А почему внутри ничего не видно? Как будто в дыму все? Может, горит?

Один из милиционеров включил фонарик и направил его на запотевшие стекла. Неожиданно машина дрогнула, качнулась и засмеялась женским голосом.

— Да там кто-то есть! — возмущенно зарычал старший по званию. — Эй, выходите по одному, руки на капот!

Открылись задние двери, и из машины со смехом выбрались два взлохмаченных типа, в одних джинсах и носках. Застегивая на ходу ширинки, подозрительные личности поздоровались с милицией.

— Так, кто такие! Что тут делаете?

— Мы артисты. Отдыхаем после выступления, — нахально улыбаясь, заявил один из задержанных.

— Артисты? Это откуда, из Юного зрителя?

— Точно! Довольно юного.

— А кто там еще?

Сначала показались голые женские ноги, а потом и все остальные части эффектной блондинки в розовом плащике. Прижимая к груди бутылку мартини, босая девушка, пошатываясь, встала и приветливо улыбнулась милиционерам.

— Девушка, у вас все в порядке? — поинтересовался усатый прапорщик, заглядывая в салон машины. — Наркотики употребляете? Паспорт есть? А что делаете с этими артистами?

— Пою! — счастливо улыбаясь, сообщила блондинка.

— И что поете? — дожевывал свои вопросы прапорщик, изучая документы на машину и паспорта «артистов».

Вместо ответа веселая девушка сделала последний глоток, уронила пустую бутылку на землю и протянула к прапорщику руки. Ее легкий плащ распахнулся, и лица милиционеров стали бурыми от смущения. Голая девушка с чувством пропела:

- Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я, что люблю!..

 

 

В немом и бестелесном калейдоскопе глубокого сна кружились яркие пятна переворачивающихся друг в друге и совершенно неустойчивых к запоминанию картинок. Последняя и самая малая часть бесконечно длинного ночного видения, пристегнутая к нему прозрачной нитью невидимого смысла, - чуткий утренний сон, в котором слабеет инфернальная сила почивающего духа и который всегда потом хочется вспомнить, потому что в нем мелькают приметы для сонников.

Широкий поток солнечного света, рассекаемый оконной рамой, жег пылинки в воздухе и медленно полз по паркету к изголовью кровати. Добравшись до ее спинки, свет неожиданно быстро вскочил на препятствие, спрыгнул на подушку, лизнул разметанные волосы и стал подбираться к лицу. Еще минута — и луч света запустил в закрытые глаза горячие красные кораллы, а спустя еще мгновение Ольга окончательно проснулась.

Никогда в своей жизни она не любила этот миг. Эта ежедневная пытка прощания со сном тяжелей всего истязала ее в детские годы, когда приходилось подчиняться неизвестно каким злодеем придуманному распорядку, вставать и чистить зубы, стелить постель, а после идти через сельское кладбище в школу. Но сейчас она лишь прикрыла глаза рукой и ощутила кожей тепло утреннего солнца. Ольга потянулась, улыбнулась новому летнему дню и негромко позвала

— Майя! Майечка! Девочка моя.

На ее зов в комнату вбежала вислоухая длиннотелая собака, цокающая коготками коротких ножек и размахивающая при беге изогнутой саблей хвоста. Подобравшись к хозяйке Майя вскочила передними лапками на кропать, уложила морду на уши и застучала хвостом по паркету. Печальные глаза бассета красноречиво говорили: «Вставай! Вставай! Я хочу есть. Мне скучно».

Не удовлетворившись гипнозом, Майя размашисто лизнула локоть хозяйки и издала ультразвуковой писк.

— Встаю.

Поднявшись и потерев глаза, Ольга зевнула и начата неспешное путешествие по квартире. Выйдя из залитой солнцем спальни, она оказалась в полутемном и пахнущем прохладной пылью, невообразимом по размерам коридоре. Этот украшенный колоннами необъятный коридор привел ее в гигантскую кухню с дореволюционной печью, чугунной раковиной посудомойки, окном во всю стену и дверью, ведущей в комнату прислуги. Ольга набрала из носика старого мойдодыра крохотный черпачок, зажгла газ и стала кипятить воду. Пока поспевал кипяток для кофе, нужно было успеть почистить зубы. Прошагав по коридору в обратную сторону до самого конца, она очутилась в ванной комнате и принялась умываться.

«Хороший день, — подумала она уже за завтраком. — Вот только сон какой-то странный. Закат или восход, не поняла».

Майя мигом слопала предложенный ей бутерброд с маслом и деловито заглянула в пустое мусорное ведро.

— Ничего нет. Мы по-прежнему на мели, — беззаботно сообщила ей хозяйка. — Протянем как-нибудь. А ты и так толстенькая.

Заслышав голоса на кухне, из темного чулана деловито примчался мохнатый попрыгунчик, хорек по имени Шур-Шур. Этот независимый и шустрый зверек был куплен Ольгой для съемок в фильме, а когда кинопроцесс закончился, так и остался жить в ее огромной мастерской. Были еще два кенара-певуна, но те, выпущенные из клетки, напрочь заплутали в двенадцати комнатах и, сдохнув с голода, неизвестно где завалились за шкафы.

Квартира была настолько необъятна, что молодая художница сама ее побаивалась, особенно темными зимними вечерами. В такие вьюжистые ночи, когда за окнами крутилась снежная метель, старый дом, казалось, вымирал, и безмолвная квартира наполнялась подозрительными шорохами. Скорее всего виноват в этом был помоечный разбойник Шур-Шур, орудовавший в мусорных пакетах, но Ольга все равно трусливо забиралась в кровать, звала Майю, и вдвоем они дружно тряслись от страха. В такие моменты Ольге чудилось, что она заколдованная принцесса, которую поселил в этом страшном замке злой волшебник, и она горячо молилась, чтобы когда-нибудь ее спас от одиночества и страха благородный рыцарь на белом гривастом коне. А злой волшебник, который поселил ее в этом замке, звался Надеждой Васильевной.

Это была бодрая духом, неунывающая русская женщина, проработавшая тридцать лет и три года за рулем такси. Они познакомились, когда Ольга, разыскивавшая для себя мастерскую, позвонила по объявлению и пожелала снять за пятьдесят долларов предлагаемую в газете комнату. Показывая художнице эту самую комнату, Надсжда Васильевна почувствовала к ней симпатию, разговорилась с девушкой и поведала ей историю квартиры. Заколдованный замок давно поджидал свою пленницу — еще за год до этой встречи на шестом этаже знаменитого Египетского дома на Захарьевской случился пожар. Огнеборцы, не скупясь, вылили на пламя двадцать тонн воды, все перекрытия промочило, потолки почернели, и жильцов срочно расселили. Барские квартиры, располагавшиеся по одной на этаж, опечатали, и тут, казалось бы, делу конец, но спустя месяц после пожара с югов вернулась Надежда Васильевна. Бравая таксистка наотрез отказалась выселяться и осталась одна, без надоевших соседей в четырехсотметровой квартире. Вскоре, однако, ее забрали к себе дети, и она подала объявление о сдаче своей комнаты внаем.

 

Где-то далеко и очень настойчиво звонил телефон. Когда Ольга только купила этот удобный аппарат-трубку, она очень радовалась современной штуковине, но с тех пор как поселилась в этих комнатах, все время его теряла и целыми днями разыскивала. Телефон обнаружился в кабинете под кипой бумаг и рисунков.

— Оля, здравствуйте! — приветствовал ее на другом конце линии приятный мягкий голос. — Это Катя Андреева Как вы поживаете? Хорошо? У меня для вас приятные новости. Ваша заявка побелила в конкурсе, и вы получите грант. Пятьсот долларов. Если располагаете временем, приходите сегодня к нам на Чайковского, в наш маленький особнячок.

Оглушенная нежданной вестью Ольга заголосила от радости и, захлебываясь словами, стала благодарить любезную Катю. Закончив разговор, она уже без всякого стеснения заверещала от счастья и, схватив меланхоличную Майю за передние культяшки, пошла вальсировать. Жизнь художника не сахар, а всего лишь жизнь художника, и посему он часто бывает просто голоден. Ольга голодала уже несколько дней.

Финансовый кризис начался три месяца назад и свирепствовал этой весной как никогда раньше. Сначала он уничтожил одну неделю ее жизни, потом вторую, потом и месяц. Чтобы хоть как-то засыпать ночью, они с Майей ходили по гостям, те кормили их чем могли, но все больше чаем с пряниками. Вскоре столоваться у таких же безденежных художников стало совершенно неудобно, и тут судьба прислала им кормилицу. Странная история — осунувшаяся и неугомонная Ольга стала ходить в казино. Не затем, чтобы играть, а потому что в казино на столах всегда были бесплатные сигареты и крекеры. Флегматичная Майя ждала на привязи, а хозяйка жадно курила и набивала карманы печеньем. За этим занятием ее однажды поймал наблюдавший за залом строгий господин с черной бабочкой и дорогам перстнем на пальце. Допросив смущенную девушку и узнав, что она не игрок, а оголодавшая художница, он неожиданно проникся милосердием и, не желая более неволить ее гордость, положил в корзинку с крекерами пластмассовый кружочек.

Десять долларов, предложенные кассиршей казино за эту фишку, были большой суммой. Получив их, Ольга поспешила домой, но спустя минуту вернулась и обменяла обратно. Кассирша задорно ей подмигнула. Игра, фортуна, миг, удача - все эти силы подхватили ее фишечку и трижды прокатили по зеленому сукну. Через пять минут на улице красная от счастья Ольга показывала голодной Майе двести долларов.

Они кое-как расплатились за квартиру и стали жить на оставшиеся деньги. Именно тогда, в начале лета, Тимур Новиков и дал Ольге один совет. Выслушивая знакомых, как пастырь прихожан, Тимур многое знал о жизни каждого из них и, желая помочь, щедро дарил друзьям свои мудрые советы. Видя бедственные трудности и лишения на пути молодой художницы, Тимур посоветовал Ольге не тратить на создание дорогостоящих произведений собственных денег, тем более что таковых и не имелось.

— Мы с вами дожили до того времени, — воодушевленно творил Тимур, — когда в нашу страну устремились институции, которые хоть как-то поддерживают современную культуру. Придумайте художественный проект, опишите его и подайте в Фонд Сороса. Техника, в которой вы работаете, сложна, и для создания новых произведений требуются известные средства. Если ваш проект примут, фонд возьмет на себя все расходы. Иными словами, укажите в заявке нужную сумму и ждите ответа.

Воодушевленная перспективой работы над новыми картинами, Ольга не спала две ночи и сочиняла текст. Когда пять мелко исписанных листиков и ворох эскизов были переданы в фонд, она с волнением начала ждать. День тянулся за днем, полетели недели, прошел месяц. Вскоре она совсем махнула рукой и позабыла о фонде, и вот сегодня раздался этот звонок.

— Сорос, Сорос. Кто же такой этот добрый Сорос? - с ликованием вопрошала себя Ольга. — Не важно, кто он, срочно к нему.

Но тут ее ликование вдребезги разбилось об одну-единственную мысль. Ольга села на стул и призадумалась. Растерянность и грусть одновременно сжали ей сердце — она вспомнила о матери. Последний раз она навещала родителей в их муринском доме ранней весной. Тогда, обнимая деда Федю, отца и подросшего брата Сашу, она была рада, но почему-то запомнила только усталые глаза своей мамы. Отец бросил свой завод и стал тихонько попивать, дед болел, Сашка пропадал на работе, одна она билась там как рыба о лед, сбиваясь с ног на этом средневековом хозяйстве. Магазин, в котором она отработала двадцать лет, продали «новым русским», мама осталась без средств и, не прося помощи, тащила на себе всех мужиков и весь этот заваленный хламом двор, подтопленный огород, стирку, воду и готовку.

«Как же ей дальше жить? — раздумчиво спросила себя Ольга. - Ведь им есть нечего».

Виляя хвостом, к Ольге подошла печальная Майя. Вдвоем они посидели, подумали, и верное решение пришло. Ольга снова счастливо улыбнулась, оделась и отправилась на выставку.

 

Царство Тимура, «Новая академия изящных искусств», располагалось в доме № 10 по Пушкинской улице. Этот известный своими акциями и творческими мастерскими дом постоянно воевал с городской администрацией и жадными инвесторами, мечтавшими выгнать художников и продать их квартиры. Отбиваясь от нечисти, истерзанная, но все еще не сломленная, Пушкинская, 10 являлась последним прибежищем для сотен музыкантов и художников, обитавших в бездонной глубине ее двора.

«Новая академия» жила особняком от этой массы экспериментаторов от искусства и располагалась на четвертом этаже. У Тимура всегда бывало много гостей и занимающихся студентов, но сегодня было особенно многолюдно - «Новая академия» открывала выставку Георгия Гурьянова, и сам Георгии, строгий и импозантный, как главный герой собственных произведений, стоял, окруженный улыбающимися друзьями и почитателями его таланта. Протолкавшись среди гомонящих знакомых к маленькому кабинету, Ольга увидела Тимура и поздоровалась со всеми присутствовавшими. Небольшая комната гудела голосами, и, улучив момент, девушка завладела вниманием хозяина кабинета

— Все вышло, как вы говорили, — я получила грант от этого Сороса.

— Мои поздравления! — просветлев лицом, воскликнул Тимур.

— Очень хотела начать новую серию, но возникло одно обстоятельство. Я описывала в проекте пять фотографических работ, а сейчас решила в корне изменить весь проект.

— Так в чем же дело? — удивился Тимур. - Гранты на то и даются, чтобы их тратили на проекты.

— Да, но если этот Сорос решит проверить, как я потратила деньги, а у меня совершенно альтернативный проект?

Тимур радостно засмеялся и на удивление легко вывел Ольгу из одолевавших ее сомнений:

— Ольга, поймите, этот господин Сорос - совсем недобрый старичок в кресле-качалке, и занимается он вовсе не искусством. Людям искусства просто перепадают листочки с огромного денежного дерева, которое трясут такие тузы, как Форд, Сорос и Картье. Деньги, которые они позволяют тратить на культуру, — это капля из того моря денег, которые они прокручивают через свои фонды по всем странам, занимаясь политикой, скупкой сырья и мозгов. Вы вольны делать с вашим грантом что пожелаете. Могу вас успокоить — что бы вы ни сделали — все будет искусством, так уж вы устроены.

Поблагодарив Тимура, счастливая Ольга выбралась из выставочных помещений и уже на лестнице повстречалась с добрым другом Викентием. Они давно не виделись и, испытывая взаимную симпатию, стали рассказывать друг другу интересные новости. Ольга увидела у Викентия висящий на плече фотоаппарат, призадумалась и отвела его в сторонку. Они долго шушукались, а после лицо Викентия расплылось в улыбке, и, взявшись под ручку, они куда-то ушли.

Уже через полчаса веселая парочка появилась в Фонде Сороса Ольга довольно быстро получила свои деньга, а уходя, нежно поблагодарила за хлопоты Катю Андрееву. После этого они с Викентием вышли на проспект и направились к метро. Подземка домчала их до конечной станции, и они оказались за городом.

 

— Какая тебе больше нравится? — с восторженным интересом допытывалась Ольга у Викентия. — Эта, которая облизывается? Или вон та, с белым пятном на лбу?

Викентий стоял рядом с ней и ошарашенно тер лоб рукой. По растерянному выражению его лица можно было сказать, что он впервые так сомневается в выборе.

— Как, ты говоришь, их зовут?

— Вон та, черная, — это Личинка, — со смехом повторила Ольга. — Вот эта, с пятном, — Румба, а та, побольше, — Ракета. Во, видишь, как смотрит! Голодная.

— Му-у! — томно замычала одна из коров, переминаясь с ноги на ногу и обмахиваясь от слепней хвостом.

— Вот эта, которая сейчас замычала, мне кажется самой симпатичной, — сформулировал свои наблюдения Викентий.

— У той, что Личинка, мне просто имя не нравится, а эта Ракета какая-то криворогая.

— Мы с тобой мыслим, как одна голова! — радостно сказала Ольга. — Все, мы выбрали. Вот эту. Румбу! Румба, Румбочка! Хорошая. Видишь, на нас смотрит!

— Лишь бы она нас не съела по дороге.

К загончику, где стояли коровы, подошла женщина в рези новых сапогах и синем халате. Ольга отдала ей деньги, а женщина с улыбкой открыла воротца.

— Постойте! — заволновался Викентий. — А вы на нее никакой сбруи не наденете? Как же мы ее поведем?

Женщина вытащила из сапога свежесломаную хворостину и с улыбкой передала ее городскому чудаку:

— Вот тебе сбруя!

За тот час, что они гнали Румбу из местечка Ручьи в деревню Мурино, Викентий выучился заправски управляться с покорным животным. Покачивая при ходьбе необъятным чревом и тряся розовым выменем, черно-белая Румба неспеша шагала вдоль асфальтовой дорога. Вела она себя во время перегона очень прилично, и лишь раз громко выпустила злого духа из-под болтающегося хвоста. Машины притормаживали, и водители, смеясь, кричали им что-то одобрительное, Ольга всю дорогу хохотала, а Викентий деловито тряс хворостиной. Когда они вышли к самой деревне и проходили зеленое поле с лесным пейзажем на горизонте, Ольга понудила Румбу остановиться и попросила Викентия приготовить камеру.

— Пора делать проект! Румба! Ты будешь моей моделью. Ты — как символ надежды! Понимаешь? Все, делай задумчивое лицо.

Румба послушно хлопала своими коровьими глазами, «делала лицо» и с надеждой смотрела вперед. Викентий отснял эту постановку, и довольные друзья погнали животное на родительский двор.

Посмотреть на диво дивное, чисто сказочное явление коровы-кормилицы на двор семьи деда Федора собрались многие старики. Виданное ли дело, средь бела дня явилась к деду его внучка и подарила своей плачущей от счастья матери корову. Еще долго после этого случая, всколыхнувшего дремотную скуку, ходили по деревне россказни про какого-то жида Сараса, который от своих щедрот дарит всем художникам по корове. Сказки эти со временем переплелись с отчаянными враками, но все желающие узнать истину всегда могли пообщаться с дремлющим на завалинке дедом Федором, и уж он-то вносил ясность:

- Это сам Саросос подарил моей Олечке.

 

Детское счастливое настроение, умывшее душу безмятежным покоем, охватило Ольгу, когда они возвращались в город. Викентий всю дорогу рассказывал забавные истории, она смеялась, все представлялось ей теперь живым и ясным. Ольга вспомнила свой растопленный ярким солнцем утренний сон и поняла, что сама судьба привела ее за руку к этой корове. Она отдала долг совести, и теперь с легким сердцем может приниматься за работу — кончилась ее черная полоса, она все сделала правильно и за свое терпение получит в награду вдохновение. Когда друзья добрались до Захарьевской улицы и поднялись в мастерскую, за дверью завывала голодная Майя, а в самой двери торчала записочка:

 

Оленька, жду тебя па свой день рождения, семь вечера, на Фуриках. Егор

 

— Успеваем! — радостно воскликнула Ольга, показывая записку Викентию.

Он и прихватили собаку и скорым шагом отправились к «Речникам».

 

«Клуб речников» или, как по-свойски именовали его друзья, «Речники» обретался в свежеотвоеванном сквоге. Веселая компания «Речников», свято чтя традиции художнического самозахвата, нашла эту пустующую квартиру и после непродолжительного зондирования почвы энергично внедрилась. Стародавний роскошный дом с тихим двором и каретными сараями углом стоял в том месте, где улица Фурманова упирается в шумящую машинами набережную Невы. Квартира располагалась на втором этаже и имела пять разновеликих комнат. Состав проживающих в ней друзей все время менялся, но основными поселенцами были: Роман Грузов, Егор Остров, Тимофей Абрамов, Максим Полищук, Стас Макаров, Линас Петраускас и найденный на улице палевый дог, прозванный за прыть и гигантский размер Котиком. С недавних пор в мастерскую к «Речникам» поселился еще и Юрнс Лесник. Таким вот мужским монастырем эти достойнейшие представители авангардного искусства, перформанса и поэзии сложили свои усилия и оживили самый примечательный в городе сквот. Свет никогда не гас в немытых окнах их мастерской. Днем и ночью, как на явочную квартиру, сюда приходили вереницы гостей, перед домом выгружались грузовики с любопытнейшими грузами, иногда из квартиры слышался тяжелый грохот, но чаще всего визг шлифовальных машин и треск сварочного аппарата В предельно короткое время мастерская заполнилась всевозможным металлическим ломом. «Речники» выискивали на свалках куски от распиленных вертолетов, стаскивали на «Фурики» трубы, баллоны, пружины и прочие замысловатые механизмы, а после кромсали их на части и делали из всего этого всевозможные арт-объекты, движущиеся пневматические механизмы и работавшие под музыку огнеметы.

 

Еще издалека, подходя к дому, Ольга и Викентий заметили компанию молодежи, топтавшуюся возле арки.

— А что же мы подарим Егору? — с недоумением воск ликнул Викентий . — Неудобно, право, без подарка.

— Нам нечего ему дарить, — беззаботно ответила Ольга.

— Постараемся подарить ему свое общение. Но они не успели обсудить подробностей, как из арки вышел сам именинник и, сияя счастьем, простер к ним руки:

— Олечка! Викентий! Дорогие мои, как я рад вас видеть! Проходите сюда, во двор, у нас сегодня по случаю отличной погоды вечеринка на открытом воздухе.

Дружно захохотав, они поцеловали Егора и проследовал и внутрь. На втором этаже в распахнутом окне мастерской играла музыка, по двору прохаживались человек пятьдесят гостей: художники, тусовщики, разношерстная публика - близкий круг друзей Егора. Все беседовали, пили вино, курили и смеялись. Вскоре появился сам Егор и та, кого он дожидался больше всех, — он вел за руку улыбающуюся Свету Острову. Светловолосая красавица Света имела счастливый и немного загадочный вид, Егор был взволнован, они заметно смущались общего внимания друзей и торжественности момента. Вокруг них столпились друзья, все наполнили стаканы и произнесли тост за именинника. Егор выпил шампанское, нежно обнял раскрасневшуюся Свету и крепко поцеловал. Музыка как-то сразу заиграла громче, и веселящиеся люди пришли в движение. Особое оживление всему происходящему придавал Котик, шнырявший в толпе за длинноухой Майей.

Ольга обошла прямоугольный двор, поздоровалась со всем и друзьями и повстречала Юриса Лесника. Добрый великан в запачканном краской комбинезоне обнял ее и стал показывать свое творение.

— Вот наша пирамида! — со сдержанной гордостью сообщил он , указывая на странный предмет в центре двора.

Ольга подивилась, как она до сих пор не заметила в этом крошечном дворике такое внушительное строение. Над вытоптанным клочком земли возвышалась остроугольная гора, сложенная из одинаковых квадратных камней. Приглядевшись внимательней, Ольга поняла, что это камни — старая брусчатка, которой когда-то был вымощен весь двор. Ремонтники советских времен срыли за ненадобностью этот культурный пласт, и гора рукотворных камней много лет пролежала без дела, но пытливый глаз Юриса узрел в них монументальную инсталляцию, и «Речники» затеяли строительство.

- Она еще не достроена. Кропотливый процесс, отнимает массу времени.

Юрис вскоре ушел, а Ольга, оставшись одна, долго дивилась его трудолюбию. У пирамиды не хватало примерно трети высоты и не было венчающей всю фигуру верхушки.

Шум разгоревшейся весельем вечеринки окружил ее невидимой стеной и, не замечаемая никем, она спокойно пребывала в задумчивом созерцании. Однако что-то заставило ее встрепенуться, показалось, что кто-то смотрит в спину. Резко обернувшись, она столкнулась взглядом с Андреем Хаасом. Молодой человек стоял, опираясь плечом о стену, курил и пристально смотрел на нее. Ольгу обдало жаром волнения, она попыталась улыбнуться, но увидела, что бледная маска его лица абсолютно бесстрастна. Единственное, на что хватило сил, так это качнуть головой. Андреи шевельнулся и, как ей показалось, тоже улыбнулся. Он ответил очень странным выражением каменного лица, но все же в нем уже не было его обычной холодности.

Она знала этого молодого человека давным-давно, еще с Фонтанки, но очень редко ей удавалось видеть его улыбку и вовсе не случалось разговаривать. Неразговорчивый с девушками Андрей всегда вызывал ее женское любопытство. Несколько раз она пробовала его разговорить, потом просила какой-то фильм, приходила в клуб и даже подарила ему свою выставку. Но все было тщетно — мрачный юноша не оценил кокетства, без слов дал совершенно не нужный ей фильм и попрощался. В клубе случилось еще хуже: поганка Майя наделала кучу на темном танцполе, а танцующие размесили ее ногами по всему помещению. Поняв, кто виновник этой жуткой вони, Андрей побрезговал даже проститься. А печальная загадка с выставкой? Применив все свое обаяние, она обратила на себя его внимание и громко, чтобы все слышали, подарила ему свои талант, а он? Он посерел лицом, что-то пробурчал и убежал из музея, как будто за ним черти гнались.