Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Фрагменты работ раннегреческих философов: Гераклит, Демокрит, Эмпедокл (двоих на выбор).



2018-07-06 1032 Обсуждений (0)
Фрагменты работ раннегреческих философов: Гераклит, Демокрит, Эмпедокл (двоих на выбор). 0.00 из 5.00 0 оценок




 

Фрагменты произведений и высказывания древнегреческого философа Гераклита.

Перевод с древнегреческого М. А. Дынника.

 

 

Хотя этот логос существует вечно, люди не понимают его — ни прежде, чем услышат о нем, ни услышав впервые. Ведь все совершается по этому логосу, а они уподобляются невеждам, когда приступают к таким словам и к таким делам, какие я излагаю, разделяя каждое по природе и разъясняя по существу. От остальных же людей скрыто то, что они делают бодрствуя, точно так же как они свои сны забывают.

 

Поэтому необходимо следовать всеобщему. Но, хотя логос всеобщ, большинство людей живет так, как если бы имело собственное понимание.

 

Враждующее соединяется, из расходящихся — прекраснейшая гармония, и все происходит через борьбу.

 

[Все — едино: делимое — неделимое, рожденное — нерожденное, смертное — бессмертное, логос — вечность; отец — сын, бог — справедливость>; не мне, но логосу внимая, мудро признать, что все — едино.

 

Путь валяльного винта, прямой и кривой,— один и тот же.

 

Путь вверх и вниз — один и тот же.

 

Они не понимают, как расходящееся само с собой согласуется: возвращающаяся [к себе> гармония, как у лука и лиры.

 

Вечность — ребенок, забавляющийся игрой в шахматы: царство ребенка.

 

Война — отец всего и всего царь; одним она определила быть богами, другим — людьми; одних она сделала рабами, других — свободными.

 

Следует знать, что война всеобща и правда — борьба и что все происходит через борьбу и по необходимости.

 

Скрытая гармония лучше явной.

 

(О величине солнца). Шириной в ступню человеческую.

 

Солнце — не только (как говорит Гераклит) новое каждый день, но вечно и непрерывно новое.

 

Солнце не перейдет своей меры, иначе его бы настигли Эринии, помощницы Правды.

 

В одну и ту же реку мы входим и не входим, существуем и не существуем.

 

На входящего в одну и ту же реку текут все новые и новые воды. Психеи же испаряются из влаги.

 

Если бы счастье заключалось в телесных удовольствиях, мы бы назвали счастливыми быков, когда они находят горох для еды.

 

Но напрасно они, запятнанные кровью, жертвоприношениями хотят очиститься, как если бы кто-либо, вступив в грязь, грязью пожелал бы обмыться. Безумным посчитал бы его человек, заметивший, что он так поступает. И этим статуям они молятся, как если бы кто-либо захотел разговаривать с домами; они не знают, каковы боги и герои.

 

Ослы золоту предпочли бы солому.

 

Всякое животное направляется к корму бичом (необходимости).

 

Если бы не в честь Диониса они совершали шествия и пели фаллический гимн, они бы поступали бесстыднейшим образом. Дионис же, ради которого они неистовствуют в вакханалиях, тождественен Аиду.

 

Как мог бы кто укрыться от незаходящего [огня >.

 

Большинство людей не разумеет того, с чем встречается, да и научившись, они не понимают, им же самим кажется, [что понимают>.

 

Если он не ожидает неожиданного, то не найдет сокровенного и трудно находимого.

 

Родившись, они стремятся жить и, тем самым, умереть, лучше же сказать — успокоиться, и оставляют детей, порожденных для смерти.

 

Смерть — все, что мы видим, когда бодрствуем, а все, что мы видим, когда спим, есть сон.

 

Имени Правды они бы не знали, если бы этого не было.

 

Павших на войне боги почитают и люди.

 

Чем больше удел, тем больше и доля достается по жребию.

 

Человек в ночи себе зажигает свет. Умерев, он жив. Уснув, угаснув очами, он соприкасается с мертвым и с уснувшим соприкасается, бодрствуя.

 

Людей ждет после смерти то, чего они не ожидают и не предполагают.

 

То, что самый испытанный [мудрец> знает и соблюдает, есть только мнение. И, однако, Правда настигнет лжецов и лжесвидетелей.

 

Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу — преходящим вещам; толпа же насыщается подобно скоту.

 

Те, кто, слушая, не понимает, уподобляются глухим, о них свидетельствует изречение: «присутствуя, они отсутствуют».

 

Психеям смерть — стать водою, воде же смерть — стать землею; из земли же вода рождается, а из воды — психея.

 

Свиньи грязи радуются, птицы в пыли или в золе купаются.

 

Многознание не научает быть умным, иначе бы оно научило Гесиода и Пифагора, а также Ксенофана и Гекатея.

 

Мудрость заключается только в одном: признать разум как то, что управляет всем при помощи всего.

 

Гомер заслуживает того, чтобы быть изгнанным из общественных мест и высеченным розгами, так же как и Архилох.

 

Своеволие следует гасить скорее, чем пожар,

 

Народ должен сражаться за закон, как за свои стены.

 

По какому бы пути ты ни шел, границ психеи ты не найдешь; столь глубок ее логос.

 

[Про самомнение он говорил, что это> — священная болезнь.

 

О значительнейших вещах не будем судить слишком быстро.

 

Имя луку — жизнь, а дело его — смерть.

 

Один для меня — десять тысяч, если он — наилучший.

 

Я предпочитаю то, что можно увидеть, услышать и изучить.

 

В познании явных [вещей> люди совершенно обманываются, подобно Гомеру, который был мудрейшим из всех эллинов; ведь ребята, убивавшие вшей, обманули его, сказав: «То, что мы увидели и поймали, мы выбросили, а чего не увидели и не поймали, то носим».

 

Учитель весьма многих [вещей или людей> — Гесиод, его считают знающим весьма много,— его, который не разумел, что день и ночь — одно.

 

И добро и зло [одно>. Действительно, врачи, мучающие больных, режущие и жгущие всячески, требуют еще сверх того платы, хотя ее не заслужили, так как они делают то же самое: добро и болезни,

 

Морская вода — чистейшая и грязнейшая. Рыбам она пригодна для питья и целительна, людям же — для питья непригодна и вредна.

 

Бессмертные — смертны, смертные — бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают.

 

Детские игры [говорил он про человеческие мысли>.

 

Не следует действовать и говорить подобно спящим [ибо и во сне кажется, что мы действуем и говорим>.

 

[Не следует действовать, как [дети родителей>, т. е., говоря попросту,— как мы переняли>.

Огонь живет земли смертью, и воздух живет огня смертью; вода живет воздуха смертью, земля — воды [смертью>.

 

Огня смерть — воздуха рожденье и воздуха смерть — воды рожденье. Из смерти земли рождается вода, из смерти воды рождается воздух, [из смерти> воздуха — огонь, и наоборот.

 

Для психеи — услада или смерть: [смерть — стать влагою, услада же для них — вступление в жизнь. В другом же месте он говорит: > Мы живем их смертью, и они живут пашен смертью.

 

Мудрейший из людей по сравнению с богом покажется обезьяной в отношении мудрости, красоты и всего прочего.

 

С сердцем бороться трудно: всякое желание покупается ценою психеи.

 

[Большинство божественных дел> ускользает от понимания благодаря неверию.

 

Неразумный человек способен увлечься любым учением.

 

Одно и то же в нас — живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое. Ведь это, изменившись, есть то, и обратно, то, изменившись, есть это.

 

Для бодрствующих существует единый и всеобщий космос [из спящих же каждый отвращается в свой собственный>.

На огонь обменивается все, и огонь — на все, как на золото — товары и на товары — золото.

 

Невежество лучше скрывать, но это затруднительно при распущенности и за чашею вина.

 

Я исследовал самого себя.

 

Всем людям свойственно познавать самих себя и мыслить.

 

У бога прекрасно все, и хорошо, и справедливо, люди же одно считают несправедливым, другое — справедливым.

 

Не лучше было бы людям, если бы исполнялось все, чего они желают.

 

Болезнь приятным делает здоровье, зло — добро, голод — насыщение, усталость — отдых.

 

Мышление — великое достоинство, и мудрость состоит в том, чтобы говорить истинное и чтобы, прислушиваясь к природе, поступать с ней сообразно.

 

Психее присущ самовозрастающий логос.

 

Сухое сияние — психея мудрейшая и наилучшая.

 

Образ мыслей человека — его божество.

 

 

Сохранилось от 200 до 300 фрагментов работ Демокрита. В некотором смысле это много, но в свете большой творческой продуктивности Демокрита мы располагаем только относительно малой частью его произведений. Поэтому наши интерпретации его взглядов будут реконструкциями, которые используют имеющуюся вторичную информацию о Демокрите.

 

Атомизм Демокрита гениален именно в силу его простоты. Существует только один вид первоначал— маленькие неделимые частицы. Они движутся в пустоте, и их движения определяются исключительно механическими причинами. Можно сказать, что, согласно Демокриту, основа природы, во всем ее богатстве и сложности, похожа на гигантскую «игру в бильярд». В ней участвует бесконечное число материальных частиц, мечущихся в пустоте. Все перемещения этих частиц вызываются их взаимными столкновениями. (Пустота, небытие является предпосылкой бытия как движения атомов. Это допущение явно противоречит Пармениду и его элейским последователям).

 

Суть атомизма может быть представлена в виде следующей схемы, содержащей вопросы — что и как существует? — и ответы на них.

 

Маленькие материальные частицы мыслятся как физически неделимые (греч. atomos). Их свойства являются исключительно количественными, то есть свойствами, которые можно описать с помощью простейших математических понятий. Это такие свойства, как протяженность, форма, вес и т. п., но не цвет, вкус, запах, боль и т. п.

 

Атомы столь малы, что не могут чувственно восприниматься. Таким образом, вводится объяснение ощущаемых объектов (дом, камни, рыба и т. п.) с помощью принципиально чувственно невоспринимаемых сущностей, которые могут только мыслиться.

 

Все атомы состоят из одного и того же материала. Но они различаются по форме и размерам, которые постоянны для каждого отдельного атома. Поскольку разные атомы имеют разную форму, то некоторые из них могут легко соединяться вместе, тогда как другие — с трудом. (В этом можно усмотреть некоторую аналогию с проблематикой валентности в химии!). Вещи возникают, когда атомы «сцепляются вместе». Это происходит в силу того, что иногда механические столкновения ведут к образованию скоплений, в которых атомы могут соединяться друг с другом. Вещи исчезают, когда образующие их атомы удаляются друг от друга. Движения атомов не зависят от божественного или человеческого разума. Все происходит механически, как это имеет место с шарами в игре в бильярд. (Хотя Демокрит, разумеется, не использовал аналогию с бильярдными шарами).

 

Таким образом, внутреннее развитие греческой философии природы привело к построению превосходной объяснительной модели субстанции и изменения. Она весьма напоминает современную химическую теорию. Но греки не проводили эксперименты для подтверждения своих теорий (предположение об экспериментировании во времена античных греков было бы явным анахронизмом). Поэтому атомизм рассматривался ими наряду с другими учениями о природе. Так, многие предпочитали аристотелевскую, а не демокритовскую философию природы. Это и не удивительно, потому что, в конце концов, Аристотель говорил о чувственно наблюдаемых вещах: земле, воде, воздухе, огне, тогда как Демокрит рассуждал о вещах, которые не доступны чувственному восприятию.

 

Отметим, что через Эпикура (Epicurus, 341–270 до Р.Х.) и Лукреция (Lucretius, ок. 99–55 до Р.Х.) учение Демокрита, начиная с эпохи Возрождения, оказало серьезное влияние на становление современной физики. Хотя до этого времени именно Аристотель, а не Демокрит, был наиболее влиятельным научным авторитетом.

 

Такая элегантная модель, как атомная, с ее простыми и немногочисленными принципами, имела и недостатки. Так, многие обыденные чувственно воспринимаемые явления остаются в ней трудно объяснимыми. К их числу относятся такие качественные свойства, как цвет и запах цветов, или неприязнь и симпатия к окружающим нас людям. Как вообще мы можем воспринимать такие феномены, если все, что существует, является количественным?

 

Демокрит с помощью учения о чувственном восприятии пытался объяснить, каким образом мир представляется более «красочным», чем это позволяют только количественные свойства атомов. Возможно, он считал, что любой объект испускает своего рода атомы-посредники. Когда они вступают в контакт с атомами в органах чувств, возникают особые эффекты, которые воспринимаются нами как свойства, принадлежащие объектам. Они кажутся обладающими цветом, вкусом и запахом. Но сам по себе объект не имеет этих свойств, они ему приписываются нами. Сами по себе объекты имеют только такие свойства, как протяженность, форма и плотность, но не цвет, запах или теплота. Такое различение свойств, которые внутренне присущи объекту, и свойств, которые мы привносим в объекты с помощью наших чувств, сыграло важную роль в философии Нового времени (ср. с теорией первичных и вторичных качеств, которую можно найти у Локка и других философов). Правда, можно задаться вопросом, как мы можем воспринимать свойства, которыми объекты, то есть атомы, на самом деле не обладают, если сами мы являемся ничем иным, как скоплениями атомов. Не слишком ли большим оказывается скачок от количественных к качественным свойствам? Этот скачок остается необъяснимым, если последовательно придерживаться теории атомов, которая утверждает, что существуют только количественные свойства атомов.

 

Но если оставить в стороне это возражение, то можно увидеть, что атомизм заслуживает внимания и в качестве теории познания. Он допускает только атомы — атомы в чувственно воспринимаемых объектах, атомы-посредники, которые каким-то образом отрываются и удаляются от объекта, и атомы в органах чувств, которые воспринимают этих посредников. Так, ошибки восприятия могут быть объяснены либо тем, что атомы органов чувств находились в беспорядке, либо тем, что атомы-посредники на пути от объекта к органам чувств сталкивались друг с другом и поэтому доставили искаженное сообщение атомам органов чувств.

 

Однако и демокритовская теория познания не в состоянии решить ряд важных теоретических проблем. Каким образом мы можем знать, что получаемые нами чувственные впечатления на самом деле являются точным отражением окружающих нас объектов? Рассмотренная выше модель не позволяет нам наблюдать, с одной стороны, атомы-посредники, а, с другой, объект, чтобы определить, представляют ли атомы-посредники этот объект таким, каков он есть. Далее, мы не можем доверять нашим ощущениям, так как не уверены в том, что атомы-посредники попадают в наши органы чувств в надлежащем порядке. Кроме того, исходя из наших ощущений, мы не в состоянии отличить сообщение, несомое атомами-посредниками, от сообщения, несомого атомами наших органов чувств. Короче говоря, обладая нашими собственными ощущениями, мы, по-видимому, не способны знать ничего иного, кроме того, что мы имеем такие-то и такие-то чувственные ощущения. Именно так обстояло бы дело, если бы наше знание вещей опиралось исключительно на ощущения. Однако сами по себе атомы являются слишком маленькими, чтобы чувственно восприниматься. Мы постигаем их с помощью нашего разума. По-видимому, эта эпистемологическая теория о чувственном восприятии внешних вещей предполагает, что сама она понимается с помощью нашего разума, а не наших чувств.



2018-07-06 1032 Обсуждений (0)
Фрагменты работ раннегреческих философов: Гераклит, Демокрит, Эмпедокл (двоих на выбор). 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Фрагменты работ раннегреческих философов: Гераклит, Демокрит, Эмпедокл (двоих на выбор).

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (1032)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.008 сек.)