Политические учения западников. П. Чаадаев

После подавления выступления декабристов в России была уси­лена цензура, распущены все легальные общества. Государствен­ной доктриной стала провозглашенная министром просвещения гра­фом Уваровым идея официальной народности, согласно которой устоями России являются православие, самодержавие, народность. Эту идеологию, основанную на идеях "Записки" Карамзина, где говорилось: "Требуем более мудрости хранительной, нежели твор­ческой", — принято называть охранительной идеологией.

Охранительная идеология твердо противостояла проектам ка­ких бы то ни было либеральных реформ. Правительство поощряло распространение идей о преимуществах судеб русских крепостных крестьян, обеспеченных жилищем и пищей, по отношению к участи западного пролетария, лишенного того и другого. Идеологи официаль­ной народности (литератор Шевырев, историк Погодин) воспевали величие России, противопоставляя ее "загнивающему Западу".

А) Крупным событием в идейной жизни России стало опублико­вание в журнале "Телескоп" (в октябре 1836 г.) "Философического письма" Чаадаева.

Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856), гвардей­ский офицер в отставке, внук М. М. Щербатова, в 1829—1830 гг. написал (по-французски) восемь "Философических писем" на религиозно-исторические темы. Опубликование перевода первого "Фи­лософического письма" в журнале "Телескоп" стало вехой в исто­рии русской общественно-политической мысли.

Чаадаев писал о пустоте русской истории, об отрыве России от других народов: "Мы не принадлежали ни к одному из великих семейств человечества, ни к Западу, ни к Востоку, не имеем преданий ни того, ни другого. Мы существуем как бы вне времени, и всемирное образование человеческого рода не коснулось нас". Причиной отрыва России от величественной истории западных народов Чаадаев считал православие: "Ведомые злою судьбою, мы заим­ствовали первые семена нравственного и умственного просвещения у растленной, презираемой всеми народами Византии".

Объединенные народы Европы, писал Чаадаев, в столкновении мнений, в кровопролитной борьбе за истину создали себе целый мир идей: "Это идеи долга, закона, правды, порядка. Они развива­ются от происшествий, содействовавших образованию общества; они необходимые начала мира общественного. Вот что составляет атмосферу Запада; это более чем история: это физиология европей­ца. Чем вы замените все это?"

В странах Запада, подчеркивал философ, борьба за идеи при­вела к важным социальным последствиям: "Искали истину и на­шли [свободу] и благосостояние".

Чаадаев оговаривает, что на Западе есть не только добродетели, но и пороки. Однако народы Европы, в отличие от России, имеют богатую историю: "Мир пересоздавался, а мы прозябали в наших лачугах из бревен и глины". "Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем, без прошедшего и без будущего, [среди плоского застоя]".

Из-за православия, считал Чаадаев, вся история России шла не так, как история западных народов: "В самом начале у нас дикое варварство, потом грубое суеверие, затем жестокое, унизительное владычество завоевателей, [дух которого национальная власть впос­ледствии унаследовала], владычество, следы которого в нашем об­ разе жизни не изгладились совсем и поныне"

Еще резче, чем самодержавие ("национальную власть"), Чаа­даев порицал крепостничество: "Свергнув иго чужеземное, мы мог­ ли бы воспользоваться идеями, которые развились за это время у наших западных братьев, но мы были оторваны от общего семей­ства, [мы подпали рабству, еще более тяжкому, и притом освящен­ному самим фактом нашего освобождения]".

Публикацию "Философического письма" Герцен назвал выст­релом, раздавшимся в темную ночь: "Письмо Чаадаева потрясло всю мыслящую Россию". Письмо стало стимулом к обсуждению исторических судеб страны. Главный упрек представителей власти Чаадаеву сводился к тому, что "Философическое письмо" противоре­чит патриотизму и официальному оптимизму. Отвергая попытку одного из вельмож заступиться за Чаадаева, шеф жандармов Бен­кендорф писал: "Прошедшее России было удивительно, ее настоя­щее более, чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может представить себе самое смелое воображе­ние; вот, мой друг, точка зрения, с которой русская история должна быть рассматриваема и писана".

Идеологи официальной народности называли Чаадаева преступ­ником, предлагали выдать его православной церкви для смирения одиночеством, постом и молитвой. Николай I, чтобы сильнее уни­зить автора, повелел считать его сумасшедшим.

Б) Западники, вслед за Чаадаевым, видели в странах Западной Европы осуществление идей закона, порядка, долга, справедливос­ти. Главой московских западников был профессор Тимофей Нико­лаевич Грановский (1813—1855). В лекциях по всеобщей истории, которые он читал в Московском университете, Грановский почти открыто сопоставлял историю сословно-крепостнического строя и его разрушения в странах Западной Европы с состоянием и перспек­тивами существования крепостничества в России. Подчеркивая, что феодальный произвол основан на "презрении к человечеству", Гра­новский считал общей целью исторического развития (и критерием прогресса) создание нравственной и образованной личности, а так­ же общества, соответствующего потребностям такой личности.

Видным западником был историк и правовед Константин Дмитриевич Кавелин (1818—1885). Следуя мысли Гегеля о том, что в основе развития германских племен лежало "личностное начало", определившее всю послеантичную историю Западной Европы, Кавелин доказывал, что в истории русского права личность всегда поглощалась семьей, общиной, а позже государством и церковью. Поэтому если история Запада была историей развития свобод и прав личности, то русская история была историей развития само­державия и власти. Как и другие западники, Кавелин осуждал крепостное право; в период подготовки крестьянской реформы он высказывался против политических преобразований, опасаясь, что конституцию, если она будет введена в России, дворянство исполь­зует для сохранения своих привилегий и борьбы против реформ.

В среде западников обсуждались не проекты конституции бу­дущей России, а общие перспективы развития страны в связи с историей других европейских стран.

Очень осторожно западники касались проблем самодержавия, православия, народности. По их мнению, развитие государствен­ного строя России рано или поздно само собой встанет на консти­туционный путь. Основной и первостепенной задачей западники считали крестьянскую реформу. Поэтому они опасались, что преж­девременное создание в России представительных учреждений по западным образцам неизбежно усилит политическую роль дворян­ства, а потому замедлит отмену крепостного права. Проблемы пра­вославия затрагивались западниками в неподцензурной печати. В знаменитом "Письме к Гоголю" В. Г. Белинский писал, что право­славная церковь в России "всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма".

Для западников первостепенной была проблема прав личности. Обсуждение проблем личности, ее прав и свобод закономерно при­ вело к вопросу о гарантиях этих прав и свобод в условиях ста­новления промышленно-капиталистического общества. Часть за­падников склонялась к идеям социализма (например, А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. П. Огарев), другие же — были противниками этих идей (в частности, Т. Н. Грановский, К. Д. Кавелин, Б. Н. Чиче­рин, И. С. Тургенев).