Глава 6. ИсторияМинако

Закрываяротруками, Минаковсемисиламистараласьпрекратитьсмеяться, искосапоглядываяна Усаги, потомучторастрепавшаясячелкалезлав глаза. Когда же, наконец, ей слегкаудалосьуспокоитьсвойвеселящийся дух, чтонесдержаннымхохотомрвалсянаружу, Минакопростовпериласьвзглядомв Усаги, наблюдая, и толькочерезнекотороевремяначалаговорить.

— Усаги-чан, еслисейчасты скажешь, чтослишкомсчастливаза Мако-чани заплачешь, я разозлюсь, —тонМинакобылслегкапредупреждающим, но одновременнои совершеннобеззлобным. Посленесколькихминутсмехав интонациине удалосьвплестидажелегкоераздражение, по какойпричинеМинакои решила, чтоУсагивряд ли восприняласказанноевсерьез.

— Ты заметила? —всёещёулыбаясь, Усагипопыталасьизобразитьнедоверие, чтоу неёне вышло, послечегоонабыстроубралаиз уголкаглазаподступившуювлагу. —Я такдолгосмеялась, чтоу меняглазаслезитьсяначали. И я оченьсчастливаза Мако-чан, но плакатьбольшене буду, потомучтотебепридетьсязлиться, Минако-чан.

— Этохорошо. Если бы ты заплакалав… —выдохнув, Макотобыстрозагнулавсепальцына левойруке, что-топрикинулав головеи продолжила: —Сновасегодня, то моесердце бы не выдержало. Я бы плакалавместес тобой.

— И у нас бы тутбылвсемирныйпотоп, —вывелазаключение Рей. —Мако-чан, ты же прекраснознаешьУсаги. Еслив то время, когдаплачет она, слезыпольютсяу кого-то ещё, то это всё. Конец. Расстрел, и мы потонемв слезах.

— Сердцеу тебя, Рей-чан, из камня, —заметилаМинако, тут же улыбнувшись, чтобыкак-тосгладитьвозможнонеприятнуюситуацию.

— Не из камня, простоя наблюдательная, и хорошопомню, чток чемуведет, —в ответРейлишьсдержанноулыбнулась, а Минакоотвелаглаза, ощутив, какчувствостыдаза неуемноелюбопытствоударилов голову. В воспоминанияхвсплылафотографияс Рей, и Минакоощутила, какначинаютгоретькончикиеё ушей.

— Минако, тебякто-тообговаривает, —серьезносказала Ами, покручиваяв рукахложкуи глядяв пустуюпиалу.

— Иливдругжеланнаягостьязастыдиласьсвоегонахальства, —улыбаясь, подколола Рей, чтобысерьезнымлицомненарокомне обидетьподругу.

— Я? —поднявголову, Минаковнимательноогляделаподруг, вложивв свойвзгляднекотороенедоверие. —Устыдиласьсобственнойнаглости? Серьезно? И вы…вы поверили? Неужелишестьлетрасставаниятакна васотразились? Да моейголовойс самогопервогоклассасреднейшколыправиткоролевскаячетагромадных, рыжих, усатыхтараканов. КоролеваНаглость, перваяи покаединственнаяв своейдинастии, и Король… нет, ещёточнопокане сформулировалаего имя, но он тожепервыйи единственный. Мм…Моилюбимыетараканы…

КогдаМинакоулыбнуласьи прикрылаглаза, остальныезахихикали. Усаги, похоже, совершенносчастливая, смеялась, не сдерживаясебя. Ами, прикрывротладонью, растягивалагубыв улыбке, выглядяприэтомсдержаннейподруг. Рейи Макото, глядяна Минако, такжехихикали, оставаясьприэтомсовершеннооткрытыми. По крайнеймере, Макототаковойточнобыла.

Покосившисьна подругу, Рейи самойзахотелосьприкрытьглаза, а лучшеспрятатьлицоза ладонямии убежатькуда-нибудьв лес. Илина частныйостров, которогонетна карте. Можнобылодажепешком. Рейказалось, чтоеё ушисталипохожина красныевареники, а в нервныйузелсовестьпо-прежнемушпыняласвоиуколы, увеличиваядозу и, разумеется, шприцы.

— Минако-чан, —поймавсвоейладоньюрукуподруги, Рейподнялаголову, - я, конечно, понимаю, чтонаглость —твоелучшеекачество.

— Котороепомогаетмневыжитьв этомнепростоммире, —вклиниласвойкомментарийМинако, перебивподругу. Немногопомолчав, Рейпродолжила.

— Но чемтвоеготараканьегокороляпо кличкеНаглостьтакзаинтересоваламоякружкас чаем? —Рейвнимательносмотрелана подругу. В её собственныхглазахне былаукора, толькосдержаннаялукавость. И Рейничутьне злилась, хотяи можнобылотакподумать. Ей простооченьнравилосьодергиватьподруг, подкалывать их, а иногдаи вводитьв заблуждение. Воти сейчасповедение, какв школьныегоды, расслабляло.

— Попробоватьхотела, —простоответилаМинако, непринужденнопожавплечами.

— А спросить?

— Правдатакнадо? —моргнувнесколько раз, Минакоуставиласьна Рейс какой-тонепередаваемойсмесьюэмоций.

— А правдаможноне спрашивать? —сыронизировала Рей, смотря, но не реагируяна умоляющие, широкораспахнутыеглазаМинако, сидящейнапротив. —Пробуй, но знаешь, Минако-чан, ты самапопросиламалиновый.

— Ну, я же ветреная, менязнакЗодиакаобязывает, —на лицеМинакопоявиласьулыбка и, взвизгнувчто-тосовершеннонепонятное, онасхватилакружкус остывшимчаем, осторожноделаянебольшойглотоки прикрываяглазаот явногоудовольствия.

— Вкусно? —поинтересовалась Рей, с невольнойулыбкойглядяна счастливуюМинако.

— Безумно, —поставивкружкуна место, Минакоэнергичнозакивалаголовой. —Ты в Токиопокупала? Если да, то я слепая, потомучтов нашихгипермаркетахя такойникогдане видела. Наверное, потомучтосчиталана калькуляторестоимостьосновныхпродуктовв своейкорзине, сравниваяс суммойв кошелькеи прикидывала: уложусь ли? А надобылосмотретьна полкис различнымивидами чая, —Минакоцокнулаязыком, как бы сетуяна самусебя. —Скореевсего, тогда бы увидела. Да, Рей-чан?

Рейпочему-томолчала. Посмотревна подругу, Макотоещёнемногоподождалаответа, а потомвмешаласьв беседу, привычнымжестомзадевсвоимлоктембокМинако:

— Воттеперьмояочередь, Минако-чан. Готовься, потомучтоя не отстануот тебя, покане выпытаювсюправду. Давай, разуж начала, то обовсемв своейжизниза прошедшиешесть лет. Говори, говори, мы все, а в особенности я, внимательнотебяслушаем.

— Нет… Нет, —изображаяна лиценарастающуюпанику, Минакоотшатнуласьот Макото. – Нет! Я не хочу! Я…Я не могу. У меняголоваболитот шума, и животболит, потомучтоя переела, да и горлотожесаднит. Поэтомуя не в состоянии.

Глядяна фальшивуюпаникуМинако, —а та дажене скрывалафальшии плохогоактерства —подругисмеялись. Минако, темвременем, хваталасьто за голову, то за живот, то потиралапальцамигорло, всемисиламипытаясьпоказатьсябольнойи неспособнойрассказывать. Ей понадобилосьпаруминути слишкомуж лукавыйвзглядзеленыхглазМакото, чтобыуспокоиться.

— Нет, ну, я серьезно, —Минакоумоляющеи дажекак-топочтистрадальческипосмотрелана подруг. – О, я вспомнила! Я ведьсобираласьулететьв Монако. Нет, на Майями! У меняи рейсчерезчаскак раз, такчтомнепора.

Минакоговорилагромкои быстро, какбудтона самомделеимелажеланиеубедитьподругв собственнойнесостоятельностидляразговора. И ей можнобыло бы поверить, если бы голубыеглазане гореливеселымичертиками.

— Кхм…Минако-чан, —Макотосерьезнооткашлялась и, подперевкулакомподбородок, с легкимукоромпосмотрелана подругу: —Еслиты думаешь, чтотебесейчасвоттаквотпростоудастсяпосидетьи помолчать, то ты достиглапоследнейстепениошибоки заблуждения. Чтоты обещала? Памятьу тебявсегдахромала, такчтоя напоминаюв лучшихподробностях. Да-да, Минако-чан, ты таки сказала. Будешьвеселитьнассвоимирассказамив числепоследних. Усаги-чанрассказывала?

— Да, —кивнув, вклиниласьУсаги.

— Ами-чани Рей-чанговорили? —продолжилаМакото, но на вопросниктоне ответил. Амисдержанномолчала, а Рейприняласьнакручиватьпрядкуна палец, такженичегоне говоря.

ТолькоУсаги, будто бы ощутивкакое-тонапряжение, каким-тоинстинктивнымжестомположиларукина живот, а потомтихосказала, утвердительнокивнув:

— Да.

— Ну, надеюсь, я говорилане себе, и менявсеслышали, —однаиз лампочекзаморгала, и Макотопоежиласьот какого-тостранногочувства. Казалось, сейчасза окномдолжнагромыхнутьмолния. Лампочкапродолжаламоргать, и создавалосьвпечатление, чтосейчаспроизойдетцепнаяреакция, и во всемдомеперегоритсвет.

Ноничегоне происходило, и толькоУсаги, не отнималарукот живота, прошептала:

— Да, я слышала.

Амиводилаложкойпо пустойпиале. Рейдвумяпальцамилевойрукиударяла там, гдебылосердце, будтоизображаябиение. И дажеМинакопритихла, спокойносидяна своемместеи не ерзая.

Макотоиспугаласьэтогостранногочувства и, ощущая, чтос этимнадокак-тобороться, заговорила:

— Такчтотеперьтебене отвертеться, Минако-чан, —изогнувброви, Макотоусмехнулась.

— Правда? —поинтересоваласьМинако. —Хорошо.

Лампочкаудивительнорезкопересталаморгать, наоборот, засветилаещёярче. В небовзлетелавспышкаразорвавшегосяфейерверка, комнатуосветилицветныеблики.

Усагиположиларукина столи улыбнулась:

— Минако-чан…

— Что, Усаги-чан? —Минакозадорнопосмотрелана подругу, и ощущениеподозрительногонапряжениякуда-тоисчезло. —Я могушутитьили нет? Не знаю, чтоэтобылаза жутьс мигающейлампочкой, илия далекозашласо своимишутками…

— На самомделе, я и самане знаю, чтоэтобыло, —сказала Рей. —Наверное, типичноекороткоенапряжениепоследолгойразлуки.

— Ага, короткоезамыкание, —в своейпривычнойманерехохотнулаМинако. —А на делея не собираласьулетатьникуда. Простовы всетакнервничалипередрассказом, мнетожезахотелосьполоматься.

— Эй, не все, —МакототкнулаМинакопальцемв руку, привлекаявнимание. Минаколишьповернулаголовуи показалаподругеязык.

— Не слишкомважно.

— Нет, важно! — в шуткувзвиласьМакото.

— Ну, Минако-чан, разты такаябесстрашнаяи скрыватьтебенечего, то рассказывай, —перебивсмеющуюсяМакото, сказала Рей. —Давай-давай.

— Ишьты какая, Рей-чан, —возмутиласьМинако, но тут же осеклась, таки не озвучивмысльиз своейголовы.

— Ты самаобещала, —искреннеулыбнулась Рей. —А обещания, Минако-чан, принятовыполнять, помнишь?

— Помолчишьтутс вами, —Минакоделанно, по-актерскинахмурилаброви. —Хорошо, толькоучтите, чтомояисторияоченьнасыщенная. Событийв нейморе, ведья же бороласьи стремилась, такчтовсёзапомнитьневозможно. Событиябудутперескакиватьс важногона болееилименееважное, такчтозаранееничемуне удивляйтесь. Чтобысовсемвасне запутать, начнус настоящего. Тольконе разочаровывайтесь, ладно? Подругиведьстараютсядругдругане расстраивать?

— Ты не сталазвездой, да, Минако-чан? —спокойнопоинтересовалась Ами.

— Оченьточныйответ, Ами-чан, —Минакободрокивнулаголовой, соглашаясь. —Я не сталани певицей, ни актрисой, да и вообщесредиблескаи гламуране «засветилась», илисделалаэтоне до конца. Такчтосейчася работаю…не падайте, ладно? Продавщицейв небольшоммагазине. Я многоразхотелазайтив твойресторан, Мако-чан, потомучтоеговысокохвалилии хорошооценивали, но я постоянносрываласьна мелкиекарманныерасходыи в итогеу меняникогдане хваталоденегна подобнуювольность, ведьнужнобылочто-тоесть.

Сейчася снимаюнебольшуюквартируна двекомнаты. Проживаюв нейс соседкой. Её зовутСецунаМейо, и онаработаетв салонекрасотына полставки. Магазин, за прилавкомкоторогоя стоюи улыбаюсь, хотятпродать, а потомуя имеюнамерениеподатьзаявлениео приемена работув новыйгипермаркет. Тамобещаютплатитьв триразабольше, и я не имеюничегопротивтакогопредложения.

— Ну да, кто бы имел, —хмыкнула Рей, но добавлятькомментарийпро то, чтов большомгипермаркетене толькобольшаязарплата, не стала. Простосчитала, чтоМинакодостаточноумная, чтобыосознавать это.

— Воти я о том же, —Минаколучезарноулыбнулась. —Устроюсьна новуюработу, тами денегбольшепоявится. У менямногопланов, но я о нихмолчу.

— Эй, Минако-чан, —Усагидажехотелавскочитьна ноги, но не сталаэтогоделать, —такнечестно!

— У менявсёв порядкес одеждой, —смеясь, ответилаМинако, —и мнене тесно.

— Разуж мы заделиэтутему, —с улыбкойпротянула Рей. —Тебене жарко, а, Минако-чан?

— Неа, —Минакомотнулаголовой, —мненикогоне жалко.

— Старыйприем, —дернувплечом, усмехнуласьМакото.

— Затовеселыйи действенный, —выдалаМинако, изобразиврукойстранныйжест.

— Но этонесправедливо, Минако-чан! —заявилаУсаги.

Посмотреввеселымиглазамина подруг, Минакоискреннеи громкозасмеялась. От глупойвспышкинапряжения, когда, какбудто, и говоритьбылоне о чем, ничегоне осталось. И этоделалоеё болеесчастливой. ЕщёМинакодумала, чтоей оченьхочетсяпоговоритьс Рей, но подходящегомоментавсёникакне находилось. В концеконцов, не могла же онасилойи безвсякихобъясненийзатащитьРейдажена ту самуюкухню, отрезатьвсепутик отступлениюи выплеснутьправдуей в лицо? Можетбыть, врожденнаянаглостьей такпоступитьи позволила бы, но Минаконе хотелаподобнымбеспринципнымобразомпоступатьс подругой. А Рей, такаярезкая, поройневыносимая, со своимнепоколебимыми дажев чем-тожесткимхарактером, —и наплеватьна шестьлетразлуки! —Рейбылаеё подругой.

— Осторожнее, Минако, —предостерегла Ами, неосознаннодернуврукой, в попыткеостановиться.

Услышавголос, Минако, за этовремясогнувшаясяпополамот смеха, замерла. И оченьвовремя: однаиз прядокеё волос, описавполуокружностьв воздухе, упалана лицо, пройдяв сантиметреилидажеменьшеот пиалысо следамимороженого.

Чутьуспокоивбурныйсмех, рвущийсянаружу, Минаковыпрямилась:

— Спасибо, Ами-чан.

— Не за что, —простои спокойноответила Ами, пожавплечами.

— А мы, темвременем, возвращаемсяк старойтеме, Минако-чан, —нахмуривбровии пытаясьвыглядетьдаженемногогрозной, не своим, болеенизкимголосомсказалаУсаги. —Ты молчишь? Почему? Самаобещалавсёрассказать, а теперьпопросишькаждоесловоиз себящипцамивытягивать?

— Не попрошуо такомни за чтона свете, —выставивпередсобойруки, заверилаМинако. —Я боюсьщипцови не люблю их, а тутещёпросить. Нет, никогда! —выделивпо слогампоследнееслово, Минакозамолчала.

— Ты издеваешься? —с трудомзаставивсебяизобразитьлицобезэмоций, поинтересоваласьУсаги.

— Ни на грамм, —отрицательномотнувголовой, заявилаМинако. —Я молчуо болеемасштабныхпланахна будущее, потомучтосначалаобязанарассказатьо том, чтослучилосьза этишесть лет. Иначепонятьвсёпоследующеебудетслишкомсложно.

— Ты тактичнонамекаешьна то, чтомы слабоумные, да, Минако-чан? —изогнувбровь, поинтересоваласьМакото.

— О, Мако-чан, —Минакозакатилаглаза, цокнувязыком, —не надоначинатьновыйсыр-бор. Ты же прекраснопонимаешь, чтоничегоподобногоя не имелав виду.

— Но ещёя тебяпомню, Минако-чан, —пропелаМакото, —а ты у насне простохохотушка, но и шутливо-остраяна языкособа. Такзавуалируешьоскорбительныйнамек, чтои выскажешьдушу, и оскорбленнаяжертваничегоне поймет.

— О, Мако-чан, развеэтокогда-либораспространялосьна моихподруг? —таким же протяжнымголосомспросилаМинако.

— Когдаты на нихобижалась, то да, —вступилав разговор Рей. —Я до сихпорпомнюту девчонку, кажется…Котоно, да? Зряонатогдарискнулатебяобидеть…

— Ну, Минако-чану насчеловеквоздушный, нервный, —вздохнулаУсаги. – Ну, рассказаладевушкекое-чтоновое, ну, прозвучалоэтослегкаругательнои нецензурно…

— Спасибоза защиту, Усаги-чан, —дождавшисьпаузы, сказалаМинако. Усагибольшеничегоне захотелаговорить, поэтомуМинакоспокойнопродолжила. —На самомделе, я плохопомнютотслучай. Помнютолько, чтоКотоноубежалав слезах.

— Онане знала, на какогочеловеканаткнулась, —протянула Рей. —Минакоу настакая. Атомнаябомбаотдыхает, еслиМинако-чанзлиться, да?

— Ну, с атомнойбомбойты горячишься, Рей-чан. У насведьестьУсаги-чан, —Минакоулыбнулась, дернулаголовой, указываяна подругу, —и ты. Нет? Жаль, чтосейчасвы слишкомвзрослыеи не показываетедругдругуязыки.

— Затокое-ктоне меняетсяи остаетсяпрежним!

Усагии Рейпереглянулись, а потом, прикрывртыладонями, захихикали. Рейподумалао том, чтоеё смех, возможно, звучалне до концаискренне, но этого, похоже, никтокроменеёне заметил. Усагинекотороевремясмотреламолча, видимо, ожидаяответаиликакой-тофразы, но Рейничегоне говорила, позволяяпродолжить ей.

— И мы с тобойтожекажетсяне до концаизменились, —Усагитеплоулыбнулась. —Сказаливотсинхронно…

— Видите, каквсёзамечательно? —Минакопривстала, однойрукойобняла Рей, второйдотянуласьдо Усагии потянулаподругк себе, заставивтехпростонависнутьнадстолом.

Макото, находясьв некоторомрасстоянииот разворачивающегосядействия, смеялась. Ами, постепенноотодвигаясьвсёдальшеот вытянутойрукиМинако, кажется, что-тоговорила, но её словточнониктоне слышал, потомучтоонипростоисчезалив громкомсмехе.

Первойиз хваткиМинакоудалосьвысвободиться Рей. Собравпрядисвоихволосс тарелок, которыепоблескивалиот жира, онаизогнулаправуюбровьи посмотрелана Минако:

— Минако-чан, я всёпонимаю, но хотькакая-тосовестьу тебядолжнабыть.

— Совесть? —переспросилаМинако.

— Да, этотакоекачествохарактера, котороепозволяеттебене маратьволосыподругио жирныетарелки, —Рейсложиларукиподгрудью, не отводяглаз. —Еслимы подруги?

— Конечно. Этоужеоскорбление, Рей-чан, задаватьтакиевопросы, —Минакозадраланосвверх.

— Послестолькихлет —ничегоподобного, —возразила Рей, когдаМакотовдругприняласьхлопатьв ладоши, привлекаяэтимдействиемк себевниманиевсехприсутствующих.

— Браво, браво, Минако-чан! В своихпопыткахты простобесконечногениальна! —аплодисментысталиболееразмеренными, но своегодействияМакотоне прекратила. —Я могулишьрассыпатьсяв бурныхаплодисментах! Рядомс такимталантоммы всевместевзятыеи рядомне стояли!

— Мако-чан? —Минаконепонимающепосмотрелана подругу.

— Не прикидывайся, чтоне понимаешь, —прекративхлопать, Макотозасмеялась. —Я восторгаюсьтобой, Минако-чан! Заговориланасвсех, а о своемпрошломи двумясловамине обмолвилась.

— А, ты об этом, —протянулаМинако, улыбаясь. – Да, я такумею, но что-томнеподсказывает, чтоза каждуюсекундуаплодисментов… —замолчав, Минакоизобразиластрахна лицеи громкосглотнула.

— Да-да, —победоносноулыбнуласьМакото, понизивголосдо угрожающихтональностей, —за каждуюсекундуаплодисментовты будешьплатить. Да, Минако-чан, да. А теперьрассказывай, —Макоторезкоуспокоиласьи добродушноулыбнулась. —И не надейся, чтов этотразтебеудастсяулизнутьилинасзаговорить, ибоя будустрогоза этимследить.

— Вот, блин, такойгениальныйплансорвался, —посетовалаМинако, щелкнувпальцамипо кружкес чаем, —а всёиз-затебя, Мако-чан. Ты почемуразговоромни о чемне увлеклась? Не слушала, да?

— Я слушала, —уверенновозразилаМакото, —но мнеповезлоочнуться. Что, заколдоватьнасвсеххотела, а, Минако-чан?

— ТеперьменядажеКанадане спасет… —подперевщекукулаком, Минакозажмурилаглазаи всхлипнуланесколько раз. Глазами, блестящимиот влаги, посмотрелана подруг и, не выдержавнапряжения, закрылалицоладонями. Её плечизадергалисьот всхлипов.

— Минако-чан, —проникнувшисьгрустьюподруги, Усагипривсталаи дотянуласьлевойрукойдо плечаМинако, ободряющепроводяпо немуладонью, - ну, чтотакогослучилосьв твоейжизни, чтотебетакстрашнорассказать? Ну же, Минако-чан. Мы ведьподруги, мы обязательнодругдругапоймем.

Наблюдаяза Усагии плачущейМинако, Рейвновьощутилабеспощадныеуколысовести. Ей оченьявноказалось, чтонервныйузел, сердцеи вообщевсеорганыв грудипредставленысплошнымисиняками. А ещё, наверное, ужасноопухли, но во второмРейбылаувереначутьменьше, чемв первом. И толькоСовесть, этакоротышка-медсестрав коротенькомхалатикес краснымкрестоми в белойшапке, бегалас огромнымишприцамии безусталишпынялауколза уколом, хохочав её лицо, которое, по сравнениюс размерамиэтойнахалки, должнобылобытьпростоогромным.

Рейпрекраснознала, чтоот передозасовестив кровии органахне умирают. Но ведьпронервныйсрывниктоничегоне говорил?!

— Ну же, ну же, Минако-чан, —продолжалауспокаиватьподругуУсаги. —Ну же, чеготы боишься?

— Ничего, —Минакорезкоподнялаголову, оторвалаладониот лицаи совершенносухимиглазамипосмотрелана подруг. —Ничего, Усаги-чан. И с самогоначалане боялась. Но мнетакпонравилосьотлынивать, плакатьсяи изображатьстрах!

— Минако-чан, этоне смешно, —Рейс укоромпосмотрелана подругу.

— Но я же всегдабыларедкойобладательницейчерногоюмора, —возразилаМинако, чтоудивительно, не скорчивникакойрожицы. —Серьезно, боятьсямненечего. Я чистаи могуговоритьобовсем, потомучтоя не замешанаи не причастнани к чемустрашному, кровавому, не знаю, какиеещёаспектысюдадобавить. Но мнетожеоченьхотелосьхотьнемногопрочувствоватьэтотсамыйпредысторическиймандраж! Илия должнабытьбелойвороной, еслини в чемчерноми страшномне замешана?

— Ты плутовка, Минако-чан. Безуловокникуда, —с добродушнойулыбкойсказалаУсаги.

— Нет, я актриса, —подмигнувподругами, с широкойулыбкойответилаМинако.

— ЭтопростонашаМинако-чан, —Макототеплои открытоулыбнулась, сплелапальцырукна затылкев любимомжестеи усмехнулась, лукаво, но безлюбыхнамековна укорпосмотревна Минако.

— Да, этопросто я, —Минаконе придумаланичего, кромекаксноваулыбнуться. —Знаете, этотпредысторическиймандраж —интересноечувство. Не скажу, чтомнеоченьпонравилось, но что-тов этоместь.

— Ты егоне пережила, —заметила Ами.

— Но затооченьреалистичносымитировала, —поспешилавозразитьей Минако. —Надозапомнитьдляопыта.

— А теперьдавай, —вмешаласьМакото, —говори, Минако-чан. Ты же получила всё, чтохотела, верно? А теперьговорицелостнуюправду.

— Ладно, большене лукавлю. Говорювсёчестнои какесть. Клянусь, —Минакосложиларуки так, будтособираласьмолиться, и кивнуланесколько раз. —И специальнодлявсех вас, какдлядавнихподруг, особаяакция: такуюпрыгучуюсвоюисториюя постараюсьпредставитьв наиболеецелостномвиде, со всемивводамии выводами, а попростукакможноболеесвязно.

Рейопустилаголовуи потерлапальцамивиски. У неёсоздавалосьостроечувствогаллюцинаций, но головане болела. Прядиволосскрылиеё глаза, давайРейвозможностьпочтинезаметнопосмотретьна Минако. Ей казалось, чтота выделиласлово«подруг»как-тоособенно, а ещёбылоостроечувство, чтоМинакокак-тостраннона неёсмотрит. Рейоченьзахотелосьсплюнутьи ругнутьсясамымкрепкимсловомиз всехей известных.

«Ну, молодец, РейХино, свихнулась! —раздраженноподумала Рей, такжесказавсебео том, чтоне помешало бы ужеподнятьголовуи принятьнормальный вид. —Чертизнаетчтотебеужемерещится! До такойстепенизавралась, чтоу тебяужевсевсёзнают, и толькоты в дурахостаешься!»

— Всёв порядке, Рей-чан? —Рейподумалао том, чтоэтосноваспрашиваетУсаги, и былаудивлена, когдаосознала, чтовопросзадалаМинако, пристальноглядяна неё.

Попенявна себяза то, чтоспуталаголосаподруг, Рейподнялаголовуи увереннокивнула, онахотя бы попыталасьсделатьэтотжестименнотаким:

— Да, конечно, Минако-чан. Просто, наверное, меняначалослегкаклонитьв сон, но этопройдетс минутына минуту.

— Тогданачинайрассказ, Минако-чан, —бодросказалаМакото, сделавкороткуюпаузуи мгновеннопродолжив. —Я обещала, чтодопытаюсьобовсем. И еслиРей-чанхорошосебячувствует, то пустьМинакоговорит, покаещёкакая-нибудьотмазкане придетв её голову.

— Я поклялась! —возмутиласьМинако.

— Тогдаговори, —простоответилаМакото.

— Ладно, еслиниктоне возражает, то, наконец, говорю, —Минакопомолчала, но недолго, потомучтоподругине изъявилиникакогожеланиячто-либосказать, целикоми полностьюпередаваяэстафету ей. —Я не думала, не рассуждалаи не прикидывала. Я вообщене мучиласьвопросом: а чтодальше? Я простособраласьс силамии поступилана театральныйфакультет. Не то чтобыдругиеспециальностименясовершенноне интересовали, но свойвыборя остановилана этой. Театральныйфакультетведьоткрывалдорогуне тольков миркакого-тоодноготечения. Он мограскрытьвесьшоу-бизнес. Ага, в то времяя быланаивной.

Минакохихикнула, прикрывротладонью. К её удивлению, никтобольшене рассмеялся. Подругидажене улыбнулись, со спокойнымилицамиглядяна неё. Вздохнуви прокашлявшись, Минакопродолжила:

— Посленачалапервогокурсая узналапервуюважнуювещь, котораяопределяетмойстильдо сих пор. Однастудентка, котораябыла, мягкоговоря, помешалана стиляхвсехвремен, причастнак этому. Онагулялапо коридорам, смеяласьи бросаласьоднойи той же фразой: «Мывсебогема!»Этобылонезнакомоемнеслово. Богема —этовсетворческиелюди.

Потомта студенткарассказаламнео стиле«бохо». Этотстильсмешиваетв себевинтаж, сафари, милитари, хиппи, мотивыэтники. И ты смешиваешьэтистилировнов тойпропорции, в какойхочешь. Стиль«бохо» —этостильтвоейсобственнойсвободы! И я в неговлюбилась. Не говоряужео том, чтосамаидеябогемныхлюдеймнеужаснопонравилась. Конечно, черезкакое-товремябогемноетечениеотошлона болеезадниепозиции, потомучтопродолжатьбытьтакимуж богемнымчеловекомне быловремении возможностей. Но мойлюбимый, легкийстильсвободыосталсясо мной. И в ближайшиепятьлетя не собираюсьегоменять. У насидеальнаяверностьдругдругу, и ревнивыерогоносцытакжеотсутствуют.

Усагипрыснуласо смеху. Минакоулыбнулась, потомучтоот этогонесдержанногожестаподругиощутилаоблегчение. Ей было бы почтихорошо, если бы не Рей. С техсамыхслов«давниеподруги», Рейне сводилас нейглаз. Онасмотреланастольковнимательно, пристальнои спокойно, чтоМинакотеряласьв догадках. А этосводилоеё с ума. То ли Рейв чем-топодозревала, то ли ещё что. Минакоедвасдерживаласебя, такей хотелосьсжатьсяв маленькийкомок.

— Наверное, вы все, а в особенности ты, Ами-чан, сильноудивитесь, еслиузнаете, чтосвоеобучениена театральномфакультетея таки не закончила, —посленекоторойпаузыпродолжилаМинако. —Серьезно, я до сихпорхожубездипломаоб окончаниивысшегоучебногозаведенияи получениипрофессиив какой-либоотраслиилиотраслях. Отучившисьи пробыввместедвагода, мы с факультетомнадоелидругдругу, поссорилисьи разошлись.

— Такуж и надоели? —недоверчивохмыкнулаМакото.

— Ну, он мнеможети нет, а вотя емуизрядно, —Минакобеззаботнопожалаплечами. —Вызвалименякак-тов кабинетдирекции, помахалирукойи сказали: «Прощайте».

— А чтоты сделала-то? —поинтересовалась Рей.

— Естественно, экзаменызавалила, —Минакохмыкнула. —Чтоещёмоглослучиться? Крышус головыу менясорвало, ночинапролетя подставляласвоюголовуподмузыкальныйрасстрел, спаланесколькочасови ходилана лекциив кедахи теплыхносках, потомучтоногипослевысокихкаблуковнестерпимоболели. Подобъясненияучителя, большенапоминающиеличномне«бу-бу-бу», досыпала, устроиврукина столе, а головуна руках. Мол, оставимтеориюдлядураков, главное, чтобычеловекбылхорошим, талантливым, веселыми выносливым. Вотеё я и не рассказала. Послетоготаки не обратилипристальноговниманияна мойбрызжущийсочнымиискрамиталант, выпроводилии всё. Главное, не накричали, не обидели, не оскорбили, тольколадоняминевидимымик выходуподтолкнули. А большеничего. Удивительно, чтомоенебогатоеи простоесемейноеположениетакжеих не заинтересовало. Такя и осталасьбезобразования, вообщени с чем. И если бы не стиль«бохо», которыйя узналаи полюбила, двагодапрошли бы абсолютновпустую.

ГолосМинакодолженбылзвучатьрасстроеннымилихотя бы разочарованным, но такогоне было. Сейчасонане веселиласьи не лукавила, но и не грустила. ТонсловМинакобылспокойным, но не бесстрастным, скорее, с оттенкомшуткии даженекоторойлегкости. Быловидно, чтовоспоминанияне приносятвеселойи всегдаотходчивойМинаконеприятныхощущений.

— Молодчина, Минако-чан! —хохотнулаМакото, чутьневерящеглядяна подругу. —Отходчива, каки обычно. Ты, получается, никогдав жизнини о чемне жалела?

— Нет, —звонкоотчеканилаМинако, —именночтобыжалеть —ни разутакогоне было. Развеэтообязательно? Я простожила, училась, бросала, находилаи впитывалав себя всё, какгубка, выжимаяи выбрасываятолькосамоенеприятное. Удивительно, но послевсехсобытийсвоейжизния по-прежнемуне пуста. Можетбыть, этов силумоейстранноватойнатурыи личноговосприятия, но хорошегобылобольше, чемдраматичного, нервногои такого, чтобырезатьвены.

— А чтоты дальшеделалабезобразования? —поинтересовалась Ами, глядяна Минако, чутьнахмуривброви.

Минакорезкодернулаголовойи повернуласьк подруге. Онатолькосейчасосознала, чтовсёэтовремясмотрелаРейв глаза. Этобылстранныйбезмолвныйконтакт, которыйвклинилсяв короткуюпаузуи умудрилсярезкорастянуться, дажекак-тослишком. Сейчас, осознав это, Минакопоспешилаотвернуться. Онапобоялась, чтоРейможетувидетьчто-тостранноев её глазах. ТолькосейчасМинакопоняла, чтотайнараспираетеё изнутри, и онапопростубоится Рей, боитсясмотретьв её глаза. Минакотряхнулаголовой, отгоняястрахи панику.

«Поговорюя с Рей-чан, обязательнопоговорю! —убеждаласебяМинако. —И боятьсямненечего. Да, я влезла, нечаянноузнала, молчу вот. Но мы поймемдругдруга, непременно! Мы с Рей-чанподругиилине подруги? Мы, конечно же, другдругапоймем».

— Ну, Ами-чан, —Минакорастеряннопожалаплечами, —я ведьне ты, верно? Моимечтыбылив другом, и, не думай я, чтоналичиедипломапоможетбыстрееи ярчезасиять, не тратила бы годына учебу. Даже два. Лучше бы сразувзяласьвсемиконечностямии зубамиза воплощениемечтыо поездкена Каннскийфестиваль. Такаявот я. Неидеальная, но своя, единственная, —Минакоразвеларуками, бросивкороткийвзглядна Рей. Та, впервыеза определенноевремя, не смотрелана неё, изучаятыльнуюсторонусвоейправойладони. Светлампбликамиотражалсяна аккуратныхкороткихногтях, какотметилаМинако, не покрытыхдажебесцветнымлаком.

— Да, это ты, Минако-чан, —Макотодобродушноулыбнулась, и Минаконе смоглане ответитьей тем же. В головеподругине звучалоукора, и дажелегкого, а этоделалоМинакоещёчуть-чутьувереннее, чуть-чутьсильнее и, бытьможет, чуть-чутьбезалабернее, но дляМинакоэтоне былопороком. Никогда.

— Но чтобылодальше?! —нетерпеливовмешаласьв приятноемолчаниеУсаги. —И я, и моямалышка, мы жаждемузнатьпродолжение! Ой, ой, онатолкается, толкается, —будто бы всеэтопроисходилос нейвпервые, Усагитеплозасмеялась, положивладоньна живот, —потомучтосогласнасо мной.

— Ты поосторожнее, Усаги-чан, —тономучителяначалаМинако. —Я знаюоднудевушку, онатоженедавномалышародила. Воту неёеё девочкатолкалась. Таконаиспереживалась, знаешь, за печень, на которойгрозилсяобразоватьсясиняк. Буйнаямалышкас самойутробыбыла. Чтони утро, ровнов семьчасов, какзаедетногойпо печени. Чтоозначало: «Вставай, мама, я кушатьхочу!»

— Моямалышкахорошая, —сквозьсмехбеззлобнопробурчалаУсаги. —И вообще, Минако-чан, не отлынивай. Намвсемтутинтересно, а Мако-чанособенно, такчторассказывай, чтотамбылодальше.

— Вотименно, Минако-чан, —усмехнуласьМакото.

— Хей, я не могуработатьподдавлением, —занылаМинако, правда, быстроуспокоившись.

Ипрежде, чемонасноваприступилак рассказу, со своиммнениемвмешаласьМакото:

— А ты работаешь?

— Почти, —невозмутимоответилаМинако. —Дальше же было то, чтоя стоялаи думала: кудаподаться? Длявоплощениямечтымненужнабыларабота. Расклейщикомобъявленийя проработаланедолго, с доставкойпиццыу менятакжене сложилось. Кудаещёможнобылоидти, каксказалаАми-чан, безобразования? Я устроиласьмаленькиймагазинв одномиз районовТокио, а отчаявшемусявладельцу, которыйникакне могнайтипродавца, дажерезюмемоене потребовалось. Принялсразу, какя заикнуласьо работев магазине.

Потомот отцапришелперевод. За времямоейучебына первомкурсеонис мамойразвелись. Мамауехалав Лондон, папа —в Соединенныештаты. Я по своейволеосталасьв Токио, всёравноотношенияс родителямиу меняужекакое-товремяне ладились. Знаете, надоеливсеэтифразы, типа: «Безродныхталантоввездеполно». Мама, не думаю, чточто-топоняла, мы с нейпочтии не общалисьс тоговремени, а отецв скоропозвонил, попросилизвиненияи помогатьсталиногдатакимивотпереводами.

Яотклонилась. Какразв то времяэтиденьгимнепомогли. Паруднейперекантоваласьв дешевойгостинице, чтобымногоне потратить. Нашлаквартиру, комнату. Меняпустилив большую, светлую, котораябыларядомс кухней, а по расположениюв квартиредолжнабылабытьв ролигостинойилизала. Моясоседкарасположиласьв болеедальнейкомнате, котораяпо планировкеквартирыдолжнабылабытьспальней.

Такя и познакомиласьс Сецуной. Мнебылопочтидвадцатьдвагода, ей —двадцатьпять. В папкес моиминаградамине былодипломаи я только-тольконачалаработатьпродавцомв маленькоммагазине. Онаимеланеполноебухгалтерскоеобразованиеи зарабатывалана жизньфотографией. Снималасвадьбы, любовныеистории пар, просторазличныефотосессии. Надосказать, чтонеплохойи увлекательныйзаработок. Но я не сталаконкурировать, потомучтоу менябыладругаямечта, иныецели. Я думалатолькоо Каннскомфестивале.

ССецуноймы быстроподружились. И сейчася с уверенностьюмогусказать, чтооставатьсятакой же отходчивоймнепомогла она. Каждый раз, когдамнестановилосьплохо, я сравнивала. И о нейтожедумала. Этоудивительно, но помогало. Я не исключаю, чтов силумоейтакойнатуры. К своимгодамСецунапоругаласьс отцом, похорониламаму, ушлаот мужа, потеряларебенкаи осталасьчертовскисильной, с каким-тонеугасающими яркимжеланиембороться, побеждать, стремиться, жить, любить, дышать. Поразительно.

— Подобноепритягиваетподобное, —негромко, но спокойнои внятноконстатировала Ами.

— А развене противоположностипритягиваются, а, Ами-чан? —поинтересоваласьУсаги, со смесьюудивленияи заинтересованностипосмотревна подругу. – Я, конечно, не знатокфизики, но плюск минусу…и что-то…не так?

— Конечно, так, Усаги-чан, —улыбнуласьАмисвоейпривычнойулыбкой, которая, впрочем, показаласьне такойуж и привычнойпосленемногостранногоеё поведения, —но этоиз физики. Электронс отрицательнымзарядомпритягиваетсяк электронус положительным…и томуподобныезаконы. А это —тонкаячеловеческаяпсихология. Здесьвсёнаоборот, и подобноепритягиваетсяк подобному. Понимаешь, Усаги-чан? Могутакжесказать, чтоэтоне домыслы, а доказанныйфакт. Например, бракпринцессыДианыи принцаЧарльза. Онибылислишкомразные. Консервативностьи веяниеновоговремени. Ведьоченьнепохожие, верно? Поэтомуих бракбылобреченс самогоначала. И психологиэтоподтвердили. Потомуя таки сказалапроМинако-чан. Можнолегкосказать, чтоонис Сецунойдолжныбытьоченьпохожипо мировосприятиюи по характерам.

— Хм, можетбыть, —Минакона какой-тократкиймигзадумалась. —Говорят, устамимладенцаглаголетистина. Впрочем, похоже, не толькомладенца. И я не будуотрицатьтвоислова, Ами-чан. Лучшепродолжурассказ, —послеэтойрепликиМинакоМакотодовольнохмыкнула. Минакооткрытоулыбнуласьей в ответ. —На чемя тамостановилась? О, точно, на Каннскомфестивалеи мечте.

Ноне тольков этомвсёзаключалось. Загибаясьв магазинеи немногорасслабляясьтолькона выходных, по приездув Канныя не хотелабытьпростобеднойпродавщицей, подобноЗолушкеслишкоммногогрезившейо сказке. Тогдая зарегистрироваласьна всехсайтахзнакомстви во всехдоступныхсоциальныхсетях. Этои сталоначаломновогочего-то. Я несколькоразсходилав солярий, и моейглавнойфотографиейвездесталснимокна мальдивскомпобережье. Капливоды, смех, мойпрекрасныйлегкийсарафан, купленныйпо дешевкена распродажев магазине, соседнимс тем, гдеработала я.

Благо, Сецуна —настоящиймастерфотошопа, такчтопроблемс этимне возникло. И вотя ужеза рулемсвоейновойФеррариилирастянуласьна солнечномпляжес жемчужно-белымпеском, повязавна бедрацветастоепарео. Быломногочего, и по дружбеСецунаделалавсёэтодляменяс радостью. Тольконе уставаласпрашивать, когдамненадоестбегатьв солярийза новойпорциейзагара. Объяснялаонавсёэтоещёоднимвопросом. Сейчаспопытаюсьпохожепроцитировать, —Минакооткашлялась. —Ты что, весьгодпо курортамразъезжаешь?! Не думаешь, чтокруглогодичныйзагар —этокак-тосовершеннонеестественно?! —Минакоизогнулаобеброви, и на её лицезастыласмесьудивленияс возмущением. Засмеявшись, онасновапрокашлялась, пропевнескольконотужесвоимголосом. —На чтоя ей всегдаотвечала, чтонаглостии визуальныхденегмнене занимать. На делевсётаки было, а потоммы с Сецунойсмеялись, рассматриваяфотографиикандидатов. Конечно же, на мойвыборонавлиятьне пыталась, поэтомукандидатовбылоне оченьмного. Проблемабылав том, чтомоимзапросамсоответствовалокрайненебольшоеколичестволюдей, да и большуюполовинуиз нихя отсеивалапосленесколькихсвиданий. Можетбыть, у ниху всехи былимерседесы, а я быладлянихкрасоткой-модельюс кучейденег, былонеинтересно, а безазартаи позитивая не виделасмысла. Этапоказнаяглазурьбыламоейотдушиной, и я хотела, чтобыонабыласладкой. Всемысли, темвременем, париливокругмечтыо Каннскомфестивале. О томнебольшомкускевремени, когдамояжизньмогларешитьсясовершенноиначе.

— А ты побывалана этомКаннскомфестивале? —заинтересованноспросилаУсаги.

Минакобыстрои энергичнокивнула:

— Конечно, ведьне простотакя столькооб этоммечтала, —Минакодумала, чтоу неёполучитсяширокои открытоулыбну<