Стипуляция. Развитие в форме стипуляции отношений поручительства.

Одной из форм договоров, по классификации Гая, были вербальные контракты.

Вербальным договором назывался контракт, устанавливавший обязательство словами (verbis), то есть договор, получающий юридическую силу посредством и с момента произнесения известных фраз. Основным вербальным контрактом, просуществовавшим до классического периода, считалась стипуляция.

Стипуляцией назывался устный договор, заключавшийся при помощи вопроса‑ответа: на вопрос будущего кредитора: «Centum dare spondes?» («Обещаешь дать сто?») лицо, соглашающееся стать должником по обязательству, должно было дать созвучный с вопросом ответ: «Spondeo» («Обещаю»).

Никакими иными словами эта сделка не заключалась. Если на вопрос: «Обещаешь дать сто?» – следовал ответ «Даю пятьдесят», сделка не заключалась. Формальные требования с течением времени понемногу ослабли, но прочно сохранялись некоторые черты стипуляции как устного контракта: присутствие договаривающихся сторон в одном месте, устный вопрос кредитора и такой же устный ответ должника, совпадающий по смыслу с вопросом. Обязательство, возникшее из стипуляции, относится к обязательствам строгого права, оно требовало буквального исполнения и подлежало буквальному толкованию.

В стипуляции непосредственно участвовало две стороны, но само обязательство являлось односторонним, поскольку одной стороне принадлежало только право, не связанное с обязанностью, а на другой стороне лежала только обязанность без сопровождающего ее права. Обязательство из стипуляции было абстрактным: оно возникало независимо от того, какое материальное основание лежало в основе заключения договора, какую хозяйственную цель преследовали стороны, достигнута ли цель, преследуемая сторонами. Договор заключен, если необходимые требования относительно порядка заключения стипуляции соблюдены.

В классический период появилась письменная форма стипуляции. Появилась и так называемая добавочная (акцессорная) стипуляция, устанавливавшая отношения поручительства с третьим лицом (стипуляция допускала присоединение или к кредитору, или к должнику других лиц – как самостоятельных, так и акцессорных). Добавочная стипуляция вводила добавочную (акцессорную) ответственность третьего лица (поручителя) за исполнение должником данного обязательства.

Литтеральные (письменные) контракты.

В римском праве литтеральным договором назывался контракт, который заключался при помощи записи, на письме (дословно «litteris fit obligatio» означает обязательство, возникшее посредством записи, письма). Это еще не был письменный контракт в современном понимании; древнереспубликанский письменный контракт заключался посредством записи в приходно‑расходные книги, которые велись римскими гражданами. До классического периода литтеральный контракт оформлялся после достижения устного соглашения внесением записей о возникновении или погашении долга (или переводе долга на третье лицо) одновременно в приходно‑расходных книгах кредитора и должника (и третьего лица при переводе на него долга).

Литтеральный контракт тогда представлял собой обязательство, по существу не впервые возникавшее, но заменявшее собой (обновлявшее) обязательство, уже существовавшее ранее на другом основании или на другом лице. В классический период приходно‑расходные книги потеряли всякое значение, на смену им пришли и прочно заняли свое место гораздо более простые и удобные формы записи долгов. Новая практика изменила и форму литтеральных контрактов.

Повсеместно стали входить в употребление заимствованные из греческой практики долговые документы – синграфы и хирографы. Синграф составлялся как документ от третьего лица, имел форму долговой записи («такой‑то должен такому‑то столько‑то»), записывался, подписывался должником в присутствии пяти свидетелей, которые подписывали его вслед за тем, от чьего имени он составлялся. В императорский период вместо синграфов чаще стали применяться хирографы. Хирографы представляли собой долговые расписки, излагались от первого лица («я, такой‑то, должен такому‑то столько‑то») и подписывались только должником.

Кроме литтеральных существовали также реальные и консенсуальные договоры. В реальном договоре обязательство устанавливалось простым соглашением (consensus) и передачей вещи (res); к ним относятся заем, ссуда, хранение, залог. В консенсуальных договорах передачи вещи не требовалось, это простые соглашения, к которым относятся купля‑продажа, наем; поручение, товарищество.

Договор займа.

Займом назывался договор с соглашением сторон (консенсусом), согласно которому займодавец передавал в собственность заемщику определенную денежную сумму или определенное количество иных вещей, имеющих известные родовые признаки, с обязательством заемщика вернуть по истечении указанного в договоре срока либо по востребованию такую же денежную сумму или такое же количество вещей того же рода, какие были получены.

В юридическую силу договор вступал только после передачи предмета займа. Заемное обязательство носило односторонний характер и было только у заемщика (обязательство вернуть долг). Займодавец исполнял свое обязательство в момент вступления договора в силу и имел лишь право «строгого» иска к заемщику о возврате.

Характерные признаки договора займа:

1) это реальный договор; возникновение обязательства связывается как с заключением соглашения, так и с обязательной передачей вещи;

2) предмет договора – денежная сумма или известное количество других вещей, определенных родовыми признаками;

3) эти вещи передаются займодавцем в собственность заемщика;

4) вещи передаются с обязательством для заемщика вернуть займодавцу такую же денежную сумму или такое же количество вещей такого же рода, какие были получены.

Ответственность договора в случае случайной гибели вещи целиком лежала на заемщике, поскольку вещи передавались в собственность и не были индивидуально определены. Договор был по умолчанию беспроцентным, соглашение о процентах составлялось дополнительно, начисление сложных процентов запрещалось. Запрещался также иск домовладыки к подвластному, взявшему заем без его разрешения.

Доказательством передачи долга служили долговые расписки – хирографы. В случае составления расписки до получения займа и фактическом неполучении займа впоследствии квази‑должник, к которому недобросовестным кредитором предъявлялся иск о возврате, имел право на встречный иск с эксцепцией о крайней недобросовестности или самостоятельный иск о возврате расписки (кондикционный иск о неосновательном обогащении), но доказать неполучение займа было сложно. Только с III в. н. э. должник мог заявить эксцепцию (государственные выплаты беднякам), а доказывать передачу займа стал кредитор.

Договор ссуды.

Договором ссуды назывался договор, по которому ссудодатель передавал ссудополучателю индивидуально‑определенную вещь во временное безвозмездное пользование с обязательством ссудополучателя вернуть по окончании пользования ту же самую вещь в целости и сохранности. Договор ссуды был реальным контрактом. В юридическую силу договор вступал только после передачи предмета ссуды. В отличие от договора зай‑ма договор ссуды предполагал передачу не вещи, определенной родовыми признаками (деньги или другие вещи), а индивидуально‑определенной вещи, поскольку только такую вещь можно вернуть по окончании пользования без замены другой.

В договоре займа заемщик получал вещь в собственность, а ссудополучатель – во временное владение. В договоре займа получатель обязывался вернуть такое же количество вещей, в договоре ссуды – ту же самую вещь. Договор займа рассматривал ответственность за случайные риски как лежащую на получателе вещи (становящемся при получении ее собственником), при договоре ссуды ответственность лежала на ссудополучателе, связанном обязательством вернуть данную вещь в сохранности.

В отличие от займа временный пользователь вещи при проявлении полной заботы не отвечал за случайную гибель вещи. Заключался договор ссуды в интересах только одной стороны – ссудополучателя, и хозяйственную выгоду получал только ссудополучатель.

Но обязательство по трем причинам не было односторонним:

1) ссудодатель сам связывал себя любезностью при передаче ссуды и не мог досрочно прекратить договор, но ссудополучатель мог подать иск о востребовании досрочно изъятой вещи;

2) если предмет ссуды оказывался негодным (больные животные, неисправная тара) и причинял вред имуществу ссудополучателя, тот мог требовать от ссудодателя возмещения убытков (незначительная небрежность со стороны ссудодателя не считалась основанием для возмещения ущерба, ущерб возмещался только при грубой небрежности или намеренном причинении вреда);

3) затраты на содержание и «поддержание» вещи в нормальном состоянии, связанные с низким качеством вещи (болезнь раба или животного), подлежали возмещению ссудодателем.

Иск ссудополучателя к ссудодателю не имел самостоятельного наименования, но признавался «обратным» к «основному» иску.