Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


В поисках идеала советского ребенка



2018-07-06 414 Обсуждений (0)
В поисках идеала советского ребенка 0.00 из 5.00 0 оценок




Становление организационных структур ССП сопровождалось поиском форм отражения советских ценностей в литературе. В этой связи бюро секции детских писателей постановило рассмотреть доклад В.В. Смирновой «Образ советского ребенка в детской литературе» в феврале 1936 года[209].

Доклад был противоречив. Смирнова была недовольна состоянием литературы для детей: писатели так и не создали запоминающиеся образы «нового маленького человека, растущего в условиях социалистического общества». С другой стороны, анализируя некоторые произведения, докладчица отмечала успехи: «Прочтите внимательно заглавия, от «Ташкента — города хлебного», с явно утилитарными, с единоличными крестьянскими заботами о хлебе насущном, от «Швамбрании», несуществующей воображаемой, изменчивой страны, отразившей все политические и философские колебания своих творцов, через «Республику ШКИД», через суровую «Школу» войны к жизнерадостной «Солнечной» — это ли не подъем? Это ли не замечательная кривая роста нового человека?»[210]. В отличие от буржуазной литературы, которая обманывала детей, советская литература, подчеркивала Смирнова, должна видеть в ребенке «товарища, участника всей большой жизни…строителя нового мира, маленького хозяина советской страны». Черты такого ребенка она подметила у героя повести «Ташкент — город хлебный» Мишки Додонова: «настойчивость, жизненная стойкость, крепкое чувство товарищества и какой-то большой оптимизм». И хотя тяжелая жизнь приучает его врать и изворачиваться: «без этого не проживешь», герой дает правильную оценку негативным явлениям.

Единственным идеалом ребенка Смирнова считала образ Альки из повести «Военная тайна» Гайдара. Ему были присущи нежность, наивность, жизнерадостность, жадный интерес ко всему окружающему. «Он утверждается в мире, опираясь на чувство равноправия. Так чувствовать себя на земле может только ребенок социалистического общества — маленький гражданин Советского союза», — аргументировала докладчица. Еще одним героем стал коллективный образ школы имени Дзержинского (ШКИД) из повести Г.Г. Белых и Л.Пантелеева (А.И. Еремеева). Среди «общо и односторонне» очерченных героев «Республики ШКИД», отметила Смирнова, не хватало мастерски выведенного образа Мишки Додонова и наоборот.

Судьба прототипов Додонова вызывала у Смирновой оптимизм: они могли стать трактористами и даже, «может быть, в качестве комбайнера-ударника побывать недавно в Москве у Сталина» на съезде колхозников-ударников. Однако судьба сотен тысяч других детей вызывала у писательницы тревогу: «А сколько ребят затерялись на суровых путях революции, забыли и дом свой…научились воровать, обманывать «почем зря», говорить на блатном языке профессиональных преступников, спасаться от «мильтонов», разжалобливать сердобольных дам из деткомиссий и немедленно пугать их своей «закоренелостью», жить без опоры и без перспективы, без малейшего доверия к людям, ожесточившись и веря только в суровые законы равнодушной, мимо проходящей улицы». ШКИД перевоспитывал беспризорных детей, для которых были характерны заброшенность, свобода, безделье, безответственность, голод, воровство. Правительство уже приняло решение о борьбе с этим злом[211].

Резко отрицательное отношение вызвал у Смирновой образ колхозного парнишки Шурки Грачева из повести Шорина «Одногодки». Шурка держится особняком, его характеризуют узкий практицизм, недетская солидность. Он лишен воображения и погружен в расчеты. Назидательность Шурки сочетается с приземленными мечтами, отражающими производственные отношения в колхозах: «Выберут меня председателем колхоза, и буду я за каждым мужиком следом ходить, пока ему то, что я говорю, снится не станет». Смирновой было бы неловко спросить: «Пионер ли он или нет?».

Причину недоразвитости литературы докладчица видела в том, что писатели не успевали за жизнью: «У нас часто говорят в кулуарах, что темпы нашей жизни, текучесть быта, отсутствие отстоявшихся мнений и устоявшихся форм не дает писателю никакой возможности угнаться за жизнью». Эта объективная причина в совокупности со стремлением писателей угодить «наркомпросовско-наркомздравовским» требованиям приводила к натурализму, халтуре. Уже в 30-е годы были рождены советские образцы массового искусства: Смирнова критиковала повесть Замчалова «Счастливый город», в которой коллектив перевоспитывал Степу Зубкова, «мальчика с воображением и данными следопыта». У докладчицы возникли сомнения: «надо ли было его перековывать?». Однако этот вопрос не волновал автора, который действовал в соответствии с шаблоном. Шаблон игнорировал своеобразие личности и превозносил коллектив как источник истины. Автор, считала Смирнова, не решил главной задачи: «Собрать все то прекрасное, что есть в любом лагере, придумать то лучшее, что может в них быть (а значит и будет когда-нибудь), и создать действительно «счастливый город», о котором мечтают наши ребята в рядовом пионерском лагере».

Переход Коминтерна к сотрудничеству с «народными фронтами» привел к поиску новых подходов к изображению заграницы. 27 апреля 1936 года во время обсуждения сценария И.А. Рахтанова и Н.Абрамова «Кросс-каунтри»[212]секцией драматургов и детских писателей были сделаны первые шаги в этом направлении[213]. Противоречия между СССР и США отступили на второй план перед проблемой фашизма, поэтому писатели стали болеещепетильными и конкретными в изображении заокеанской державы.

Изменения на международной арене, прекращение социалистической политики и формирование бюрократического государства привели к постановке правительством задачи насаждения советского патриотизма в выгодной для номенклатуры интерпретации. Ранее говорить о патриотизме считалось неприличным: казалось мелкобуржуазной риторикой, противоречащей интернационализму. Теперь патриотизм насаждался при помощи изображения положительных сторон действительности, героизма граждан во время войн. Его составная часть — ненависть к врагам. Журналистка Т.И. Наумова во время обсуждения журнала «Пионер» в мае 1936 года заявила: «Теперь на втором вопросе остановлюсь, касающегося основного вопроса любви к нашей родине… Надо воспитывать ненависть, факт, что нам придется воевать, очевидно, в первую очередь с Германией и Японией. И надо, чтобы в журнале воспитывалась ненависть к германским и японским фашистам»[214].

Формирование идеала ребенка проходило в обстановке всенародного обсуждения проекта Конституции СССР, развернувшегося в июне — декабре 1936 года, и набиравших силу судебных процессов[215]. «Пионерская правда» оперативно информировала читателей о ходе процессов[216], никакой адаптации материалов применительно к детскому возрасту не было. Руководство страны разжигало шпиономанию, насаждало «бдительность». 30 марта 1937 газета организовала беседу о докладе И.В. Сталина «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» от 3 марта 1937 года. Если верить Генеральному секретарю, то вредители и шпионы оказались во всех организациях. Такая ситуация могла возникнуть, по мнению Сталина, в обстановке беспечности, благодушия и политической близорукости. «И когда мы разделаемся с этой идиотской болезнью, — цитировала газета вождя, — мы можем сказать с полной уверенностью, что нам не страшны никакие враги, ни внутренние, ни внешние, нам не страшны их вылазки, ибо мы будем их разбивать в будущем так же, как разбиваем их в настоящем, как разбивали их в прошлом».

Публицисты и редакторы из детских изданий подкрепляли тезисы руководства выдуманными и реальными фактами. 12 июня 1937 года «Пионерская правда» учила ребят «распознавать врага»: рассказывала о приемах иностранных шпионов. 18 декабря была опубликована статья «Пионер помог задержать диверсанта», 20 декабря фото пионеров, которые помогли пограничникам задержать нарушителя границы. В том же номере освещено празднование 20-летия разведки, прославлялся нарком Ежов и его «ежовые рукавицы». Отклики не заставили себя ждать. Размышляя о будущем, пионерка Нина С. мечтала поехать в Арктику, туда, где побывали папанинцы, и помочь пограничникам задержать нарушителя границы[217].

Олицетворением бдительности стали пионеры Павел Морозов и Геннадий Щукин. Заметки об их подвигах систематически появлялись в «Пионерской правде»[218] в 1937-1939 годах. Очерк о Щукине появился в одном номере с беседой о выступлении Сталина на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП (б) 1937 года, получившей название «Капиталистическое окружение — это не пустая фраза». Пионер демонстрирует политическую «зрелость», «бдительность» по отношению к отчиму — расхитителю собственности, а автор очерка — безответственность при объяснении юношеству способов борьбы с уголовными преступниками, которых он называет «троцкистами». «Вернувшись домой, Гена бесстрашно высказал Акимову все то, что у него накопилось на сердце, — писал Е. Смирнов. — «Я читал про вас в газетах. Вы — враги народа. Я — пионер, я все расскажу о вас, — сказал, весь побледнев, Гена. Акимов задрожал от злости и закричал диким голосом: «А я убью тебя!». «Шекспировские страсти» закончились смертью пионера.

После прекращения репрессий в конце 1938 года образ бдительного пионера преподносился при помощи средств долговременной пропаганды: вышла в свет книга В.Г. Губарева о Морозове. Одновременно И.В. Сталин не позволил режиссеру С.М. Эйзенштейну прославить подвиг пионера в фильме «Бежин луг». Кинематограф был мощным средством пропаганды, и вождь не мог допустить, чтобы граждане, воспитанные на традиционных ценностях, воспринимали государство как организатора слежки за родственниками.

Новой формой патриотического воспитания с 1937 года в «Пионерской правде» стал «Исторический клуб». Подбор тем для обсуждения находился в прямой увязке с оценкой политбюро международной обстановки. «Заседания» клуба были посвящены немецкой колонизации земель прибалтов и славян в 13 веке, Ледовому побоищу и А. Невскому. Тема была санкционирована Политбюро, отразилась в фильме П.А. Павленко и С.М.Эйзенштейна «Александр Невский». Еще одно «заседание» рассказывало, «как русский народ расправился с Лжедмитрием I — ставленником польских магнатов»[219].

В стране развертывалось коллективное и индивидуальное соревнование за овладение оборонными и спортивными навыками. Пионерский отряд 7 «Б» класса 342 школы Москвы рапортовал об овладении тремя оборонными значками. На всю страну прославился пионер отряда имени Кагановича из Старой Вязьмы Женя Павлинов, завоевавший 5 значков: «Будь готов к санитарной обороне!» — БГСО, «Готов к противовоздушной и противохимической обороне» — ПВХО, «Будь готов к труду и обороне!» — БГТО, «Юный ворошиловский стрелок» — ЮВС, «Юный авиасудомоделист» — ЮАС[220].

Однако подавляющее большинство пионеров не могли похвастаться столь большими успехами. Социальный возраст даже городских детей и подростков не соответствовал биологическому. В апреле-мае 1938 года «Пионерская правда» заговорила «о митрофанушках в пионерских галстуках». «Советские ребята, пионеры, должны уметь делать все, — отмечал, в духе Гастева, пионервожатый Сергей Аушев, — развести костер в дождь, пришить пуговицу… сварить обед… вычистить винтовку… Самостоятельность, находчивость, инициатива, умение выйти из любого положения — вот качества, которые должен воспитывать в себе пионер, и в этом ему должны помогать отряд и звено». Военная подготовка стала фактором, при помощи которого у молодежи формировались качества, нужные человеку в индустриальном обществе. Кроме того, газета пропагандировала натуралистические экспедиции пионерских звеньев, кружки планеристов, занятия спортом[221].

Еще одно направление воспитательной работы — искоренение хулиганства. Грубость общественных нравов в стране самым пагубным образом воздействовала на подростковую среду, затрудняла воспитательный процесс в школе. 18 ноября 1936 года в статье Е. Дочкал из Брянской области был поставлен вопрос: «В классе верховодят хулиганы. Почему же молчат пионеры?» Отклики свидетельствовали о широком распространении явления. «Пионерская правда» подключила к осуждению грубости родителей[222].

Однако морализаторство журналистов не могло противостоять явлению, корни которого уходили во всю систему производственных и общественных отношений в СССР. Руководство страны осмыслило проблему в духе времени: недостатки воспитания в семье и школе. Соответственно, ЦК ВЛКСМ и Детиздат приняли меры. В разгар репрессий на редакционном совещании Детиздата 28 января 1938 года новый директор С.А. Андреев поставил перед писателями задачу сформировать у детей «дружелюбие», трудолюбие, лидерские качества. Новая реальность породила и нового ребенка, констатировал директор, что требует и новых подходов к его изображению, отображению в произведениях роли учителя. «В основном воспитание советского ребенка идет через школу», — подчеркнул он. Однако отсутствие заслуживающих внимания произведений о школе не способствовало решению задач. Редакция Детиздата разработала план лекций по детской литературе. Писателей вновь призвали учиться и внимательно изучать жизнь детей в школе[223], чтобы создать литературных героев для подражания.

«Реконструкция» и политический заказ на социальные нормы индустриального общества

В конце 30-х годов правительство решило, что «реконструкция» народного хозяйства завершена. На основе конституции 1936 года состоялись так называемые выборы, во время которых на одно депутатское место претендовал один кандидат. В ноябре-декабре 1938 закончились массовые репрессии, были упразднены все внесудебные органы. Перепись населения 1939 года показала, что за прошедшие 12 лет СССР стал аграрно-промышленной державой, в которой действовали все универсальные тенденции индустриального общества: индустриализация, урбанизация, миграция крестьян в города, интернационализация городов, механизация сельского хозяйства, сосредоточение производства основных продуктов сельского хозяйства в крупных хозяйствах, изменение роли женщин на производстве, демократизация семьи, повышение культурного и образовательного уровня населения. Численность городского населения увеличилась в два раза, в основном за счет притока сельских жителей, что позволило обеспечить трудовыми ресурсами предприятия и новостройки. В январе 1939 года в РСФСР насчитывалось 572 города и 743 поселка городского типа. 75% городского населения было сосредоточено в городках от 5 до 20 тысяч человек. Численность населения Москвы и Ленинграда составляла 4 млн. 137 тыс. и 3 млн. 191 тыс. человек. Общество оставалось традиционным по типу воспроизводства: в нем был велик удельный вес детей, подростков, высокая рождаемость сопряжена с высокой смертностью, низкой средней продолжительностью жизни. Сельское население составляло две трети, имело тенденцию к сокращению. В 1939 году население от 0 до 20 лет составляло по стране 45%[224].

Политика правительства обострила социальные проблемы. В городах катастрофически не хватало жилья. Правительство предпринимало жесткие меры по удержанию населения в деревне. Людские потери в 30-е годы составили глубокие «демографические ямы» среди населения в возрасте от 0 до 10 лет. Форсированная индустриализация и коллективизация породили ГУЛАГ, ставший «подсистемой страха» (Г.Попов) и элементом экономики. По решению ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 31 мая 1935 года в системе НКВД был создан Отдел трудовых колоний, имевший своей задачей организацию приемников-распределителей, изоляторов и трудовых колоний для несовершеннолетних беспризорных и преступников. До января 1940 г. приемники-распределители ГУЛАГа пропустили почти 953 тыс. подростков, которые были направлены в детские учреждения Наркомпроса, Наркомздрава и Наркомсобеса, в трудовые колонии ГУЛАГа[225].

В стране произошли серьезные изменения, однако отставание от западных стран было еще велико, особенно в аграрном секторе, в области культуры, быта. “Прямо стонет душа: когда же, наконец, будет все чистым, блестящим, лучшим? — отметил в записных книжках 1940 года член ЦК ВКП (б), писатель В.В. Вишневский. — Когда народится во всех, в каждом (выделено автором — А.Ф.) органическая потребность красоты, изящества?.. Хотел бы увидеть страну подлинно вровень с европейской бытовой культурой...”[226].

Пропагандистский аппарат перестраивался для решения новых задач. 14 ноября 1938 года вышло постановление политбюро (ПБ) «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП (б)». Руководители партии поставили задачу освободить марксизм от вульгаризаторства и создать во всех структурах партии отделы пропаганды и агитации. В ЦК партии 21 ноября 1938 года подобный отдел возглавил секретарь ЦК А.А.Жданов. Он же курировал ВЛКСМ. В январе 1939 года заместителем заведующего агитпропом был назначен Г.Ф. Александров, который сосредоточился на контроле над важнейшими средствами пропаганды: кино, театром, литературой.

Значительный вклад в развитие идеологии в марте 1939 года внес ХУIII съезд ВКП (б). Форум заявил о завершении реконструкции на основе передовой техники и об укреплении морально-политического единства народа. Победа социализма, отмечалось в решениях съезда, закреплена в новой конституции. Начинается период завершения строительства социализма и постепенного перехода к коммунизму, который можно построить в отдельно взятой стране. Были сформулированы задачи: догнать и перегнать капиталистические страны по производству продукции на душу населения; укреплять государство и его карательные органы в условиях капиталистического окружения; развивать сферы образования, культуры, повышать уровень рабочих до инженерно-технических работников (ИТР). В докладах И.В.Сталина и других партийных деятелей отмечалось, что в стране Советов обеспечено фактическое равенство граждан и демократические свободы, что СССР перегнал капиталистические страны в области техники производства и темпов роста промышленности. Акцент был сделан на отсутствие антагонистических классов и “картину дружественного сотрудничества рабочих, крестьян, интеллигенции”. “На основе этой общности и развернулись такие движущие силы, как морально-политическое единство советского общества, дружба народов СССР, советский патриотизм”, — констатировал Сталин. Единственное, что могло поколебать строй, считали руководители, это убийцы, шпионы и вредители. Уничтожение их обеспечивало “однородность и внутреннее единство тыла и фронта на случай войны”. Зарубежную критику внутренней политики Сталин называл “пошлой болтовней”, которая стоит только того, “чтобы поиздеваться над ней”. Было принято решение о создании Управления пропаганды и агитации в составе ЦК ВКП (б) (УПА)[227].

В 1939 году на VII Пленуме ЦК ВЛКСМ году была утверждена структура отдела пропаганды и агитации. Его элементами были сектор пропаганды и агитации, группа контроля и наблюдения за газетами, журналами и издательствами, лекторская группа. В 1942 году структура видоизменилась. Акцент был сделан на радиосектор, появившийся в составе отдела. В секторе были группы для организации радопередач на советскую и зарубежную молодежь, детей, устной пропаганды и агитации, печати, пресс-группа.

Воспитательная работа в школе стала объектом пристального внимания. Партийные руководители констатировали, что за 10 лет страна серьезно изменилась, а уровень пионерской воспитательной работы остался прежним[228]. Резко возросли требования к детской литературе. Литература социальной направленности должна была охватить примерно 19, 5 млн. учащихся только в школах РСФСР[229]. Если учесть, что люди молодого возраста составляли почти половину населения, детская литература могла внести большой вклад в развитие страны. Писатели, например В. А. Каверин, не раз констатировали, что журналы «Пионер» и «Костер», в которых публиковались все произведения детской литературы, с удовольствием читали и малограмотные красноармейцы[230].

Государственный заказ — цели и задачи комсомола и детских писателей — сформулировал Х Пленум ЦК ВЛКСМ в декабре 1939 года. Главный вопрос — «О работе комсомола в школе». На декабрь 1939 года в школах было 42140 комсомольских организаций, в которых состояло 1,5 млн. комсомольцев из 10. Это была быстро растущая в связи с энергичным строительством школ сила: только за 9 месяцев года возникло еще 6 тыс. организаций[231]. В третьей пятилетке предусматривался рост количества учащихся: в городах с 8,6 млн. до 12,4, на селе с 20, 8 до 27,7 млн.

Главный доклад делал первый секретарь ЦК ВЛКСМ Н.А. Михайлов[232]. Докладчиком об уставе школы, правилах поведения учащихся и задачах по укреплению дисциплины был второй секретарь Н.Н. Романов. С третьим вопросом: «О плане выпуска детской литературы в 1940 году», выступала секретарь ЦК ВЛКСМ О.П. Мишакова. Подготовка пленума шла под контролем секретарей ЦК ВКП (б) Жданова, Андреева, Г.М. Маленкова.

Исходя из установки о возрастании культурно-воспитательных функций государства, Михайлов потребовал поворота к школе всего комсомола. Комсомольцы должны были искоренять пережитки капитализма в сознании молодых людей, «бороться за отличное овладение основами наук, на укрепление сознательной дисциплины»; за овладение культурой широкими массами молодежи; готовить кадры для армии и флота в преддверии войны.

Комсомольские группы в школах, личный пример комсомольских работников и стенная печать должны были сыграть решающую роль в формировании личности вежливого, культурного, бережливого, дисциплинированного, здорового и сильного, чистого и опрятного учащегося — отличника учебы[233]. Идеал ученика определяли «Правила юных пионеров», Устав средней школы и правила поведения учащихся. Решения требовали воспитывать у пионеров любовь к Родине и Сталину, смелость, честность, правдивость, любовь к труду, умение не бояться трудностей и преодолевать неудачи[234]. «Надо внушить каждому ученику, — заявил Михайлов, — что он завтрашний государственный деятель, завтрашний боец и командир Красной Армии, завтрашний стахановец, командир промышленности и здесь, конечно, нам не нужны митрофанушки из комедии Фонвизина, нам нужны честные, образованные, активные граждане социалистического государства»[235]. Писатели, отмечал Романов, «должны будут на основе правил поведения пионеров создать ряд хороших произведений, которые помогли бы укреплению пионерорганизации»[236].

Комсомол был обязан содействовать росту авторитета учителя в школе и обществе. Делегаты были убеждены, что учитель уже «поднят у нас на такую высоту, на которой он никогда не стоял», что «ленинский завет об учителе в нашей стране выполнен полностью», приводя в качестве доказательства факт, что 4 тыс. учителей были награждены орденами и медалями, избраны депутатами Советов[237]. Представители этой благополучной части педагогов считались выразителями мнения всего учительства. Однако большинство учителей чувствовали себя иначе. Только в августе-ноябре 1940 года наркому просвещения В.П. Потемкину пришли десятки писем из разных регионов страны о плохом обеспечении хлебом учителей[238]. В них содержались типичные сведения: высокие цены на хлеб, его плохое качество, несистематический привоз, отдаленность магазинов, занятия при свечах, а то и при лучинах. Учитель Бородинской неполной средней школы Эстерманского сельсовета Кормиковского района Омской области Николай Колпиков писал наркому: «Прошу Вас освободить меня от должности учителя. Оклад мой, как Вы уже знаете, 193 р. 50 коп., из них — 25 руб. облигации, разные налоги, комсомольский и профсоюзный взносы, и остается мне какие-нибудь 150 руб. в месяц. Сейчас здесь у нас, в совхозе № 156, все дорого…Отпускают нам здесь всего лишь по 700 граммов хлеба, и то не все время этот хлеб бывает. В столовую ходить очень дорого. Моей получки хватает питаться только на 10 дней, а остальные 20 дней я должен сидеть и голодать»[239]. Дефицит подрывал идеологические установки. Учителя Старо-Голь-Еланской школы Полянского района Воронежской области отмечали: «Вместо того чтобы быть застрельщиками в борьбе со спекулянтами, идешь к ним и берешь; в противном случае можешь остаться без чулок, платья и мыла»[240].

Неразвитое общество и государство еще не имели времени и сил на формирование квалифицированных кадров учителей, готовых решать сложные задачи[241]. Более того, бюрократия варварски относилась к имеющимся кадрам. Критикуя «безобразнейшие факты», Михайлов рассказал историю педагога Барабас. Одинокая учительница с ребенком была распределена из Краснодара в Дагестан. На месте ей дали квартиру в доме без печи, без дверей, с худой крышей. Нечеловеческие условия привели к гибели ребенка. Барабас уехала в Москву «искать правду». «Вместо того чтобы по существу разобраться в этом деле, наказать виновников, — возмущался Михайлов, — Наркомпрос привлек учительницу Барабас к ответственности, приклеил ей ярлык прогульщика и снял ее с работы. Разве это не элементы хулиганского отношения к кадрам?»[242]. Михайлов подбирал эмоциональные примеры, давая понять местным работникам: репрессии закончены, «народную интеллигенцию» надо уважать, престиж учителя повышать. Романов пропагандировал идеал, выдавая его за реально существующий: «Учитель — товарищ и руководитель, друг и воспитатель. Он передовой человек нашей родины, окруженный вниманием и заботой всей страны»[243].

Громкие заявления о престижности профессии должны были ободрить учителей, но, с другой стороны, и возложить на них всю полноту ответственности, в том числе за недостатки системы. «Нет надобности докладывать, что дело здесь не в объективных причинах, а в нас — комсомольских работниках, в органах народного образования, в кадрах», — заявил Михайлов, анализируя причины низкой успеваемости и дисциплины в школах[244].

Директор школы А.Ф. Солохин сетовал, что учителя еще недостаточно политически грамотны и, путая причину и следствие, возложил на них ответственность за недостатки школы: «Борьба за высокую успеваемость и сознательную дисциплину часто еще ведется, если хотите, для отделов народного образования, потому что этого требуют последние. Отсюда случаи очковтирательства, процентомании и т.д. У нас еще нет разрешения этого вопроса учителем и школой, как важнейшего политического вопроса»[245]. В контексте выступлений Сталина взгляд на проблему «как на политический вопрос» был синонимом целостного, системного взгляда на строй в духе идеологии номенклатуры и определение своего места и роли в работе партии и народа. Но как только чиновники брались за дело, системный подход уступал место метафизическому, одностороннему, предопределенному их классовым положением. Типичный пример — обсуждение на пленуме вопросов об отсеве учеников из школ и о зарплате пионерских вожатых. С «немотивированным» исключением учеников чиновники небезосновательно связывали увеличение количества безнадзорных детей, рост подростковой преступности. По их мнению, в этом были виноваты только школьные работники. Вопрос об общих причинах: об отсутствии мотивации учения, о критериях работы школы, которые вынуждали директоров освобождаться от неуспевающих, нищете семей, отсутствии средств для достойного содержания ученика в школе, о распространении авторитарной педагогики, не ставился. Чиновники скользили по поверхности сложнейших общественных проблем и агрессивно реагировали на попытки объективно взглянуть на причины недостатков.

Занять детей в школах и предотвратить рост преступности, по мнению руководителей комсомола, должны были пионерские вожатые. На 13 миллионов пионеров приходилось 400 тысяч вожатых, из них 25 тысяч старших, получавших зарплату. В декабре 1939 года во многих школах вожатых не было[246]. Райкомы комсомола посылали на пионерскую работу людей малограмотных: из 165 старших вожатых Ростокинского, Киевского, Советского, Ленинградского и Дзержинского районов города Москвы 125 вожатых имели только начальное и неполное среднее образование. Секретарь напрямую связывал этот факт с лидерством районов по детской преступности[247]. Пионеры попадали под влияние преступных элементов. На пионерских сборах не было принято обсуждать важные вопросы, что приводило к равнодушию подростков к общественным делам[248].

Секретарь ЦК ЛКСМ (У), украинского комсомола, Хоменко подошел к вопросу о развитии вожатского движения практично. «Нетерпимо, товарищи, и такое положение, — говорил он, — когда пионервожатые и старшие пионервожатые в школе получают явно неудовлетворительную ставку. (С места:Правильно). Неужели нужно доказывать известное положение, что на такое жалованье, которое имеет пионервожатый в школе — 250-300 рублей, не пойдет квалифицированный педагог, а пойдет только тот, кто не имеет вообще работы, не имеет квалификации, он доволен, если ему предлагают эту работу и он идет на эту работу. (Из Президиума — Зачем таких брать). Я тоже ставлю так вопрос — зачем таких брать. И надо ответить так, что надо этот вопрос пересмотреть. (Громов — Нужны ли старшие вожатые?)». Секретари ЦК ВЛКСМ, не ожидавшие, что разговор пойдет о необходимости повысить зарплату младшему педагогическому персоналу, выступили категорически против предложения. Игнорируя настроение зала, они апеллировали к сознательности трудящихся, формирующейся, по их убеждению, по мере роста грамотности. «Принципиально неправильная постановка вопроса, что в ставке дело, — заявил Громов. — Правильно подсказывает т. Мишакова, что ему тысячу рублей дай, но если он неграмотный все равно ничего не выйдет. (Шум в зале)»[249]. Предложения Хоменко были отброшены.

Утопические установки номенклатуры о возможных способах решения социальных и педагогических проблем закономерно вытекали из курса руководства партии на «замораживание» зарплат трудящихся: деньги шли на развитие тяжелой промышленности и армии. Своей вины за создавшееся положение вещей секретари не чувствовали, перекладывая ее на нижестоящих работников — вожатых. «Везде и всюду критикуют вожатого, всю ответственность пытаются переложить на плечи вожатого, стараются избить вожатого», — отметил один из ораторов[250]. Следствием государственной политики были преступность, голод и нищета трудящихся, возрастающий отрыв «верхов» от «низов», проявления авторитаризма, процентомании, формализма в школе, что не могло не провоцировать учащихся на недисциплинированность, презрительное отношение к социальным и ведомственным нормам. Тех же детей, которые не вписывались в рамки создаваемой школы, чиновники предлагали учить в «школах с особым режимом для дефективных детей и тех учащихся, которые систематически нарушают школьную дисциплину»[251].

Руководство страны не было удовлетворено и производством детской книги. О.П. Мишакова в своем докладе критиковала Детиздат: «В свете достижений советской науки и техники, успехов нашего народного хозяйства особенно ярко чувствуется, как отстает детская литература от требований времени»[252]. Для активизации кадров использовался авторитет вождя: «Товарищ Сталин называл писателей инженерами человеческих душ. Эти слова имеют особое значение для детской литературы»[253].

Мишакова была сторонником радикальной реорганизации секции детских писателей ССП. В художественных произведениях авторы должны были отразить быт советской семьи, многогранную жизнь страны, показать ее отличие от капиталистических стран. В первую очередь нужны были книги о вождях народа: о Ленине, Сталине, К.Е. Ворошилове, Кирове, затем о деятелях науки, культуры, искусства. Наблюдался дефицит книг о Красной Армии, авиации, ВМФ. О советской деревне нужно было писать также увлекательно, как писал Гайдар о детях, а Кассиль — о футболистах. Предполагалось издание книг о путешественниках, научно-фантастических романов и книг о развитии человечества от первобытности до наших дней, антирелигиозной литературы[254]. Для пополнения писательских рядов Мишакова рекомендовала искать авторов книг среди агрономов, сельских учителей, врачей, комсомольских и партийных работников, академиков. «Литература должна быть поставлена на высоком уровне, — ставила задачу секретарь, — должна правдиво отражать жизнь, явления жизни, а не водить ребенка вокруг жизни, не держать его в сусально-мармеладном представлении» [255].

Предвоенное время определило еще одну задачу: «Детская литература должна воспитывать у детей чувство патриотизма, готовность к беззаветной борьбе, практические способности защищать родину»[256], — декларировала Мишакова.

В выступлениях участников пленума чувствовалось раздражение против регламентации писательского творчества со стороны чиновников. Ораторы выражали недовольство планом работы Детиздата на 1940 год[257]. Руководителю ССП А.А. Фадееву пришлось заняться самокритикой. «Иди, покайся», — иронично напутствовал его Кассиль. Фадеев признался, что в ССП существует недооценка значения детской литературы, и призвал писать правду о революционном развитии действительности[258].

Столь резкое обсуждение на пленуме вопросов руководства школой и развитием детской литературы было продиктовано стремлением власти навести порядок в социальной сфере, в образовании, потрясенных реформами в экономической и политической сферах. На этом пути было еще много препятствий, в том числе политика самой власти. Рост детской беспризорности и безнадзорности объективно входил в «цену» реформ, но правительство считало причиной только отсутствие воспитательного воздействия со стороны семьи, недостатки в работе школ, детдомов. При этом оно было вынуждено констатировать, что принятые ранее решения не выполняются[259]. Ежегодно тысячи детей не были охвачены обучением, покидали школу[260]. Детская преступность росла всю вторую половину 30-х годов[261]. Политика государства по усилению эксплуатации учителей негативно сказывалась на мотивации труда. В июле 1940 года, после выхода в свет Указа Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», нормы нагрузки, в отличие от расчетных ставок, были увеличены. Стоимость одного часа работы уменьшилась на четверть[262]. И без того низкая заработная плата в ряде регионов не доходила до учителей вовремя[263]. Однако шаг вперед был сделан — так, как это только и могло произойти в классовом государстве: через усиление эксплуатации, применение репрессивных мер и идеологическую обработку населения. Модернизация системы образования позволяла начать формирование в массовом масштабе нового поколения людей, готовых жить и трудиться в индустриальном обществе, защищать Родину.

В начале 1940 года печать обсуждала итоги пленума. «Надо всему комсомолу работать в школе вместе с учительством, повышая его авторитет, помогая ему», — подчеркивала передовая «Комсомольской правды» от 9 января 1940 года. Газетчики приводили факты неуважительного отношения к учителю со стороны учеников и требовали поправить ситуацию в школах[264]. Н. Ивантер в «Заметках о 10 классе»[265] показал, что школьники — не идеал: списывают; зубрят; не воплощают в жизнь задуманные коллективные дела; не читают газет; не знают классическую музыку; к спорту относятся «платонически». Педагог Д. Гутнер требовал наладить контроль над детским чтением[266], а Фраерман обвинил Детиздат в неумении искать писателей — «поэтов детской книги». В ряде «взрослых» газет появились страницы для детей и их родителей[267].

По стране прошли активы областных комитетов комсомола, на которых были утверждены программы помощи школе. В Ленинграде перед комсомольцами выступил писатель-орденоносец М. М. Зощенко[268]. Вслед за секретарями ЦК Зощенко попытался опровергнуть точку зрения о непрестижности статуса детского писателя. Его опыт свидетельствовал, что юный читатель не будет читать плохую книгу, что заставляет писателя добиваться максимальной ясности в языке, в композиции, в теме произведения. Писатель четко поставил вопрос о социальной направленности детской литературы: «Я не против трогательного описания жизни кошек и птичек. Но не хотелось бы этим заслонять человека. Следовало бы обратить внимание на вопросы морали, причем морали самой эл<



2018-07-06 414 Обсуждений (0)
В поисках идеала советского ребенка 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: В поисках идеала советского ребенка

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Почему человек чувствует себя несчастным?: Для начала определим, что такое несчастье. Несчастьем мы будем считать психологическое состояние...
Как выбрать специалиста по управлению гостиницей: Понятно, что управление гостиницей невозможно без специальных знаний. Соответственно, важна квалификация...
Как вы ведете себя при стрессе?: Вы можете самостоятельно управлять стрессом! Каждый из нас имеет право и возможность уменьшить его воздействие на нас...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (414)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.024 сек.)