Литературные образы и нравственный потенциал нации в 1939-1941 гг.

В 1939-41 гг. писатели опубликовали произведения, заказанные им после совещания в Детиздате в январе 1938 года. Появились повести Г.А. Медынского «Девятый «А», О.В. Донченко «Школа над морем», А.И. Копыленко «Очень хорошо», Р.И. Фраермана «Дикая собака динго, или повесть о первой любви», В.А. Каверина «Два капитана», А.П. Гайдара «Тимур и его команда». Они сразу же стали объектом пристального внимания критики.

Повести Медынского, Донченко, Копыленко олицетворяли бюрократическое направление в детской литературе, были образцами официальной массовой культуры. Советская массовая культура так же, как и западная, обслуживала идеологические потребности государства. Разница была в технологии отбора и идейной направленности произведений. В СССР, слабо развитом государстве и обществе, государство административно контролировало процесс публикации книг, цензоры выводили на первый план идеологические моменты произведений. На Западе же писатели давно знали, какие произведения будут иметь успех у буржуазной публики, а значит, будут опубликованы частными издательствами и принесут прибыль.

Критики Ю. М. Нагибин и А. Ивич уловили фальшь первых трех повестей. Нагибин раскритиковал образ самовлюбленного героя Сашко Чайка, которого Донченко выдавал за образ идеального ребенка[305]. «Жестокую беспощадность» подростка, который порвал отношения с подругой только потому, что она дала списать товарищу сочинение, автор повести преподносил как «истинную требовательность к другу». Неприятие критика вызвала «величайшая подозрительность и недоверчивость» подростков, которую авторы выдавали за бдительность. Нагибин обобщил: «В этих книгах серьезные вопросы ставятся несерьезно, нет настоящих конфликтов, все лишено резкости, все плавно и искусственно, как в подводном царстве оперы «Садко». По прочтении их молодой читатель по-прежнему останется наедине с собой, ничему не научившись, ни в чем не почерпнув совета или утешения».

Ивич, не имея возможности прямо сказать о заказном и пропагандистском характере произведений, обратил внимание читателей на анекдотическое сходство повестей Копыленко и Медынского, на заранее заданную схему и развязку их произведений[306]. Трудные классы, в начале года недисциплинированные и неуспевающие, в результате героической работы педагогов становятся хорошими, причем изменения в поведении героев происходят внезапно и необъяснимо. «Повесть Копыленко осложнена наличием вредительства в школе, борьбой честных педагогов с директором растратчиком и педагогом белогвардейцем». Педагогам приходится «перековывать» родителей. «Справедливо забракованная советской наукой моргановская теория ген… перенесена в книгах, о которых идет речь, в область морального, — отмечает Ивич. — Поведение и моральные свойства ребят стоят в такой тесной, в такой механической зависимости от свойств родителей, какую никто из нас в жизни никогда не наблюдал.Копыленко, Медынский, Дмитриева открыли своеобразную теорию моральных ген. Редкий случай почти одновременного и притом ложного открытия, сделанного тремя авторами». На деле получилось противопоставление школьного и семейного воспитания. Задачи, поставленные перед писателями на Х Пленуме ЦК ВЛКСМ, не выполнены, подвел итог критик.

Раскритикованные произведения были противопоставлены произведениям Фраермана, Гайдара, Каверина. Их талантливо написанные произведения составили эпоху в детской литературе. Опыт, связи, авторитет позволяли им давать и отстаивать свою художественную трактовку идеологических постулатов. В «Дикой собаке динго…», по мнению Ивича, переживания героини воспринимаются как типичные для ее возраста, семейной обстановки, социальных условий. «Развод родителей не перенесен непосредственно приводным ремнем на школьную отметку, поступки девочки возникают из подробного художественного анализа ее психологии, а не анкетных данных родителей…», — отмечал автор статьи. Ханжески настроенную идеологическую бюрократию не мог устраивать дух свободы, пронизывающий высказывания героев повести, например, объяснение подросткам сложных причин разводов: «Таня, — сказала мать, — люди живут вместе, когда любят друг друга, а когда не любят, они не живут вместе — они расходятся. Человек свободен всегда. Это наш закон на вечные времена». Если учесть, что в повести содержатся прямые указания на клеветничество и намеки на иные негативные социальные явления, затронувшие и детей в период репрессий, то становится понятно, почему повесть Фраермана была запрещена к переизданию в течение полутора десятков лет. Ивич, разделяя идеологию номенклатуры о превосходстве советского строя над капиталистическим, подчеркнул, что роман «Два капитана» показал «снятие невозможности смелого и удачного проявления инициативы, которую убивали прежде социальные и экономические условия»[307]. Нагибин, не испытывая иллюзий относительно масштаба распространения личности типа Тимура, вместе с тем отметил: «Гайдар вернул детям романтику их жизни. Она вернулась со всеми любимыми спутниками, ночным позывным свистом, тайными знаками, чердаками, даже драками, — но обогащенная сознательной и светлой человечностью»[308].

Положительное мнение критиков о повести Гайдара разделяли и дети. Проведенное в городе Богородске Горьковской области в феврале-апреле 1941 года анкетирование читателей повести «Тимур и его команда»[309]позволяет выявить систему ценностей подростков. Богородск был типичным городком провинциальной России. Его реалии: частные дома, сады, отсутствие водопровода, грязные улицы, вонь от огромных луж с отходами кожевенного производства. Составители анкеты нацеливали внимание подростков на анализ образов хулигана Квакина, благородного Тимура и поведения их реальных прототипов в действительности. В рассказах детей предстают различные лики хулиганства. «Я знаю такого мальчика, — пишет школьник об одном из прототипов Квакина. — Отдельные его поступки схожи с квакинскими. Он лазает по садам, ворует сено и курит. Отношусь к нему я неплохо, потому что он хороший товарищ»[310]. Из предыдущих ответов видно, что респондент высоко оценивает деятельность Тимура, его личные качества — «он был умным, но в то же время решительным и смелым», является патриотом, обожает Красную Армию и не допускает мысли о воровстве в огородах семей, в которых мужчины призваны в армию. Его не заподозришь в хулиганских намерениях. Снисходительное отношение к действиям товарища вызвано, видимо, вполне житейскими обстоятельствами. Воровство сена для личного скота в условиях нищеты и при отсутствии мужчины в доме вряд ли воспринималось детьми как серьезный проступок. Лазание по чужим садам ради спортивного интереса, курение для демонстрации своей взрослости вообще считалось хорошим тоном, как, впрочем, и шалости в школе. Другие дети в духе русского добродушия добавляли: «Таких мальчиков я знаю много, я с ними обращаюсь хорошо. Потому что, думаю, они исправятся»[311]. «Таких ребят надо учить, — дает советы другой школьник, явно повторяя сентенции родителей. — И больше обращать на них внимания. А не так, как делают у нас в Богородске»[312].

Часть респондентов подметила резкое расхождение реальности и литературы: отрицательные герои в жизни не торопились перевоспитываться. К ним, закоренелым хулиганам, почти преступникам, которые по многим параметрам превосходили литературного Квакина, дети относились с отвращением, боязнью, ненавистью. «Они курят, лазают по карманам, играют в карты, выражаются нецензурными словами и пьют водку», — перечислил признаки такого типа ребенок. Другие добавляли: «бьют девочек», «у них «зачешутся» руки побить всякого встречного и поперечного»[313]. Особое отвращение у детей вызывало «воровство чужого добра» реальными прототипами хулигана Квакина[314].

Опрос показывал, что дети постоянно подвергались насилию со стороны агрессивных подростков. Однако значительная часть детей не поддавалась этому давлению, сохраняла нравственный потенциал, формируемый семьей и школой. Взрослые не замечали насилия и не предпринимали мер по борьбе с ним. Попытки перевоспитать начинающих хулиганов заканчивались крахом.

Предметом особой мальчишеской доблести 5% респондентов считали мужской разговор Тимура и Квакина, в котором Тимур предупредил хулигана: не воруй в садах, помеченных красной звездой на воротах. 34% детей одобрили обманный маневр тимуровцев, заманивших хулиганов в ловушку, и примерное наказание Мишки Квакина и его команды: их же предупреждали! Вера в торжество справедливости, победу добра над злом, нравственное чувство «не укради» сочетались с поддержкой действий, направленных на помощь даже незнакомым людям, попавшим в затруднительное положение. 24% респондентов высоко оценили те фрагменты повести, в которых тимуровцы оказывают помощь семьям призванных в армию красноармейцев. Еще 29% респондентов отметили бескорыстную помощь семьям красноармейцев в графе о личности Тимура. Этот общинный крестьянский коллективизм сочетался с семейными ценностями: 25% детей восхищались литературным фактом, что Тимур доставил Женю на встречу с отцом, который проездом направлялся в район боевых действий будущей финской войны. Для исполнения благородной миссии Тимуру пришлось пренебречь запретом дяди на использование мотоцикла — неформальный поступок, который высоко оценили многие дети.

Дети нашли в Тимуре образец для подражания. 24% детей восхищались его организаторскими способностями и авторитетом среди сверстников. 31,8 % респондентов подчеркнули мальчишеские добродетели: честность, смелость, решительность, находчивость и настойчивость, великодушие, товарищество, стремление делать людям добро, заботливость. «Тимур был справедливый, смелый, он умел командовать своей командой, — отмечал один из школьников. — Он сумел организовать ее. Он был настоящим пионером»[315].

Характерно, что 65% детей чистосердечно признались: «Мальчиков, похожих на Тимура, мы еще не встречали»[316]. Ответы остальных разделились. Многие называли своих друзей, имевших одно-два качества, принадлежащих литературному образу[317]. Другие ссылались на литературных и публицистических героев — детей, задержавших шпионов, на Павлика Морозова, героев гражданской войны и даже Гавроша[318].

Зато 83% детей и подростков знали хулиганов типа Квакина и оценивали их отрицательно. Как бы подводя итог, одна семиклассница категорично заявила: «Я таких мальчиков ненавижу, так как в Советском Союзе не должны быть такие мальчики, как Мишка Квакин, а должны быть такие пионеры, как Тимур»[319].

Через горнило читательских обсуждений были проведены и другие книги. Динамичный Тимур нравились молодежи по-своему, а героиня «Повести о первой любви» Фраермана — по-своему. «Я писал повесть о первой любви, — говорил автор на встрече с читателями в июне 1940 года. — Вот о чем я думал, о той поре, когда человека покидает детство и наступает юность и обо всем, что с этим связано»[320]. Попытка автора была высоко оценена учениками выпускных классов. Юноши и девушки живо реагировали на романтическое настроение героини, переживание ею дружбы и любви, актуальное для них самих. На встрече завязался спор. Представитель Трехгорной мануфактуры Дрождев, отражая стереотипы пропаганды, возмущался изображением пассивного пионервожатого («у нас таких пионервожатых нет, у нас пионервожатые заражают детей весельем»), нежеланием учительницы вмешиваться в мир чувств влюбленной ученицы, а также «неестественной» задумчивостью и непостоянством героини[321].

Особое положение в ряду детских книг заняла повесть «Великое противостояние» Кассиля. Мнения, как всегда, разделились. Многие участники обсуждения книги на станкозаводе имени Орджоникидзе в мае 1941 года, порадовав автора, верно поняли ее суть. «Не лотерея решает жизнь, а готовность, внутренняя мобилизованность, готовность в любой момент, когда наступит время, когда нужно будет, всего себя отдать, быть готовым к этому моменту. Тов. Стоюнина говорила, что нужно готовиться к трудному моменту, не только к счастью», — комментировал Кассиль читательские выступления. Автор ввел в книгу патриотический «разговор о 1812 годе». За полтора месяца до начала войны Кассиль заявлял, что «для нас всех будет днем Великого противостояния, когда мы узнаем по радио, что нужно менять место своей работы, идти, быть может, довольно далеко»[322]. По мнению читателя Бахраха, «книга будит живую мысль» у девочек 14 лет. А вот на читательницу Соболевскую книга произвела «неважное» впечатление, особенно в сравнении с увлекательным «Вратарем республики». Критика задела автора до такой степени, что он не удержался и, перебивая докладчицу, сделал ей замечание о невнимательном чтении. Другие сводили все к истории о выборе профессии астронома или досадовали на «скучный язык» по сравнению со «Швамбранией». И если эти замечания Кассиль мог парировать, сославшись на восторженные отклики читателей со всей страны, то мысль читателя Забордина он запомнил надолго: «Нельзя воспитывать только врачей, агрономов и забывать такие профессии, которые создают материальные ценности. Была бы благодарная задача, если бы писатели взяли на себя такой труд, — написать книгу об учениках ремесленных училищ»[323]. В гуманизм писателя входило уважение к мнению трудящихся, особенно когда подобные же идеи предлагает и власть.

Повесть Кассиля появилась в переломный момент, когда ЦК партии планировал дальнейшее развитие литературы. Автору было позволено высмеять в повести стереотипы в искусстве, утвердившиеся в 30-е годы под руководством этой же власти, разоблачить карьеризм, клеветничество и доносы. «Он гад и проныра, он, Симочка, пустоглазый, разве вы не видите? — говорит по поводу образа Причалина главный герой старый коммунист Расщепей. — У этих людей липкие и холодные руки… Это штамповщики. У них и слова, и мысли, и чувства — все под копирку!». Изложение фильма Причалина, в котором снималась главная героиня, переполнено сарказмом: «У нас с Причалиным дело тоже не вытанцовывалось. Я должна была играть маленькую колхозницу-огородницу, которая выращивает на колхозном огороде чудо-морковь, прославляет колхоз и в то же время занимает первое место на смотре самодеятельности, играя на рояле. Взглянуть на мою неслыханную морковь приезжают крупнейшие ученые страны, журналисты. Тут председатель колхоза влюбляется в молодую журналистку. Но в это время в колхоз под видом гостей приезжают двое вредителей. Они замышляют злодейское убийство председателя, я подслушиваю их разговор и в последнюю минуту спасаю председателя. Вредителей арестовывают, я играю на вечере самодеятельности марш из оперы «Аида». Председатель обнимает свою возлюбленную, и на этом фильм заканчивается». Конфликт Расщепея и Причалина в повести закончился снятием последнего с должности и повышением по службе настоящего коммуниста; пошатнувшимся здоровьем последнего даже интересовались из Кремля.

Первая попытка создать школьные повести по заказу власти закономерно не привела к выдающемуся результату. За небольшим исключением произведения не заслужили уважения ни власти, ни критиков. Однако начало было положено, писатели приобрели первый опыт в создании книг на основе идеологии ВКП (б) после принятия конституции, массовых репрессий, XVIII съезда партии.

Лучшие образцы детской литературы поддерживали в народе благородные ценности человеческой солидарности и взаимопомощи, одухотворенное стремление принести благо близким, Родине, всему человечеству. Через призму этих установок граждане оценивали и действия властей, которые часто не соответствовали «советским» ценностям, прививаемым агитпропом партии — инстанцией аппарата власти. В системе же внутренней политики государства, эксплуатирующего граждан, подобная литература способствовала сокрытию системных недостатков строя. Возникло противоречие, которое нельзя объяснить только субъективным стремлением чиновников манипулировать общественным сознанием. Новые ценности были востребованы экономикой, коммунистической идеологией, хотя и изуродованной сталинизмом, но сохранившей постулат о коллективизме, который коррелировал с общинной психологией недавних выходцев из крестьян, молодого рабочего класса. Они отражали уникальный феномен — «дух тридцатых годов», представление о светлом и героическом «утре социализма» среди широких масс в СССР и за рубежом, среди коммунистов, которые еще не осознали факт перерождения советской политической системы. «Поразительный факт, — пишет О.Р.Лацис. — Даже в книгах конца 30-х годов о шпионах, о врагах, обманывающих нас (Макаренко — «Флаги на башнях», Гайдар — «Военная тайна», «Судьба барабанщика»), даже в таких книгах главный мотив — не угрюмое слово «бдительность», оглушавшее нас в начале 50-х, а мысль о доверии к людям. Гайдар в этом особенно настойчив…»[324]. Детская литература — элемент долговременной пропаганды, рассматривалась и как лекарство: с ее помощью чиновники надеялись изжить знакомые им недостатки в области экономики и духовной жизни. Литература демонстрировала социальный идеал — образ Тимура — и настойчиво внушала необходимость преодоления трудностей на пути к совершенству, определенному ВКП (б).

[195] РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 8. Д. 6. Л. 1.

[196] Там же. Л. 1-17.

[197] Там же. Л. 20-22.

[198] Там же. Л. 39-42.

[199] Там же. Л. 42.

[200] Там же. Л. 44.

[201] Там же. Л. 28-34.

[202] Там же. Д. 3. Л. 17-20.

[203] Русские детские писатели ХХ века. Биобиблиографический словарь. М., 1997. С. 191.

[204] РГАЛИ. Ф. 631. ОП.8. Д. 8. Л. 120-180; 142-143.

[205] Там же. Л. 180.

[206] Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. Издание девятое. Т. 6. М., 1985. С. 198, 376.

[207] Детская литература. Журнал критики детской литературы. Орган ЦК ВЛКСМ. 1936. № 1. С. 2-12. Совещание в № 1-4.

[208] Детская литература. Журнал критики детской литературы. 1936. № 1. С. 15, 22.

[209] РГАЛИ. Ф. 631. ОП. 8. Д.3. Л. 57, 58. Там же. Д.7. Л. 1,2.

[210] Там же. Д.8. Л. 196-238.

[211] Постановление ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности». Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов... С. 213-218. Впервые опубликовано: «Правда». 1935. 1 июня.

[212] РГАЛИ. Ф. 631. ОП. 8. Д.8. Л. 4-28.

[213] Подробнее об этом читайте в главе VI.

[214] РГАЛИ. Ф. 631. ОП. 8. Д. 8. Л. 101.

[215] В августе 1936 года процесс по делу «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». В январе 1937 года процесс над 17 обвиняемыми в создании «Параллельного антисоветского троцкистского центра». В марте 1938 года процесс над «Антисоветским правотроцкистским блоком».

[216] Подлая шайка врагов народа//Пионерская правда. 1936. 16 авг.; Троцкистское гнездо шпионов, убийц и вредителей»//Там же. 1937. 28 января; Уничтожить подлую банду шпионов и убийц//Там же. 1938. 2 марта.

[217] Пионерская правда. 1937. 1 января. Здесь и далее фамилии несовершеннолетних корреспондентов по этическим соображениям будут даны в сокращенном виде.

[218] Там же. 4, 8 апреля; 1938. 4 сентября; 1939. 22 мая.

[219] Там же. 1937. 28 февраля.26 апреля; 1938.5 декабря. «Непобедимая мощь русского народа, его воинская доблесть, его святая любовь к своей родине — все это замечательно показано в картине», — отмечал в рецензии на фильм Эйзенштейна М.Мейерович.

[220] Пионерская правда. 1937. 8 апреля. 8 июня.

[221] Там же. 1938. 18 августа. 24 августа. Другие.

[222] Там же. 1936. 22 ноября; 1938. 4 января. 14 мая.

[223] РГАЛИ. Ф.630. ОП.1. Д. 30. Л. 159.

[224] Здесь и далее данные взяты из: «Население России в ХХ веке. Исторические очерки. Том 1. 1900-1939 гг.» М., Росспэн. 2000. Под ред. В.Б. Жиромской.

[225] «Население России в ХХ веке..». С. 329 и другие. К октябрю 1940 г. в СССР насчитывалось 48 колоний для несовершеннолетних, из них 31 — в РСФСР. Через них за пять лет было пропущено 155,5 тыс. подростков от 12 до 18 лет, из них почти 69 тыс. судившихся и 86,5 не судившихся. Из числа не судившихся воспитанников колоний для несовершеннолетних создавались пионерские отряды и комсомольские организации. На 1 марта 1940 года в них насчитывалось 4126 пионеров и 1075 комсомольцев — 6 % воспитанников.

[226] Вишневский В. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 6 (доп.). С. 498—499.

[227] XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 10—21 марта 1939 г. Стенографический отчет. ОГИЗ. Государственное издательство политической литературы. 1939, с. 26.

[228] РГАСПИ. ФМ. 1. Оп. 2. Д. 190. Л. 105.

[229] В стране насчитывалось 19.437.979 учащихся с 1 по10 класс. В 1 — 4 классе учились 11.895.366 человек (61%), в 5 — 7 классе 6.255.266 (32%). В 8-10 классах обучалось 1.287. 347 человек (6,6%) // ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп 75. Д. 4434. Л. 2.

[230] РГАЛИ. Ф. 1501. Оп. 1. Д. 90. Л. 1.

[231] РГАСПИ. ФМ. 1. Оп. 2. Д. 188. Л. 64, 70.

[232] Там же. Д.188.

[233] Там же. Д. 189. Л.144, 146, 157;148, 153.

[234] Там же. Л. 157; Д. 190. Л. 56.

[235] Там же. Д. 188. Л. 65.

[236] Там же. Д. 189. Л. 158.

[237] Там же. Д.188. Л.49; Д. 190. Л. 39-43.

[238] Из Челябинской области пришло 12 писем, Омской — 17, Алтайского края –11, Красноярского края — 5, Орджоникидзевской области — 7, Московской области — 8, Новосибирской — 5, Башкирской АССР — 5. Имелись отдельные сигналы из Смоленской, Кировской, Ивановской, Пензенской, Горьковской, Чкаловской, Куйбышевской областей. Сведения далеко не полные.

[239] ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп 75. Д. 63. Л. 1, 2, 8,9, 11.

[240] Там же. Л. 3.

[241] Примерно 44 % учителей имели среднее педагогическое образование. Высшее педагогическое имели только 9,2% учителей, больше половины из них работали в 8-10 классах, еще 5,6% учителей закончили 2-х годичный учительский институт. 15,3 % имели среднее общее образование, а 21,8 % даже не окончили среднюю школу. Руководство страны было крайне недовольно образовательным уровнем учительства, особенно руководящего состава неполных средних школ, и предпринимало меры по его улучшению. 46,8 % учителей не проработали и пяти лет, примерно 22% имели стаж от 5 до 9 лет. Наиболее зрелых учителей со стажем 10-24 года было 25%, значительная их часть работала в старших классах. В наибольшей степени были обеспечены кадрами Ленинград и область, Москва, Пенза, Молотов. В наименьшей — Алтайский край, Омская, Рязанская, Читинская области, Чечено-Ингушская АССР, Дагестан // ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп 75. Д. 4451. Л. 1-4; Д. 4426. Л. 79-80об; См. также: РГАСПИ. ФМ. 1. Оп. 2. Д.188. Л. 54, 55.

[242] РГАСПИ. ФМ. 1. Оп. 2. Д.188. Л. 56.

[243] Там же. Д. 189. Л. 135.

[244] Там же. Д.188. Л. 62.

[245] Там же. Д.190. Л. 17.

[246] Там же. Д.188. Л. 71, 72, 75.

[247]Там же. Л.72,73.

[248] Там же. Л. 76.

[249] Там же. Л. 110-112.

[250] Там же. Д.190. Л. 58.

[251] Там же. Л. 13.

[252] Там же. Л.124.

[253] Там же. Л. 154.

[254] Там же. Л. 131, 136, 137-140, 150.

[255] Там же. Л. 125, 126.

[256] Там же. Л.134.

[257] Там же. Л. 13, 26, 37, 54, 58, 79, 95, 139.

[258] Там же. Л. 101-106.

[259] ГАРФ. А — 2306. Оп 75. Д. 69. Л. 1; Д. 62. Л. 75-76. 31 марта 1940 года на заседании коллегии наркомпроса РСФСР было зафиксировано, что решение СНК СССР от 31 мая 1935 года в части ликвидации безнадзорности детей фактически не выполняется. «Главными причинами преступлений среди несовершеннолетних в настоящее время являются безнадзорность многих детей, отсутствие воспитательного воздействия со стороны семьи, слабый охват детей внешкольными мероприятиями, недостатки в воспитательной работе школ, детдомов и комсомольских организаций», — констатировали руководители образования. Решение предусматривало усиление координации действий всех заинтересованных ведомств по данному вопросу. Предусматривалось создание родительских комитетов не только в школах, но и при домоуправлениях. Мосгороно должно было создать сектор охраны детства. Детей надо было защищать, патронировать, трудоустраивать.

[260] ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп 75. Д. 69. Л. 1-3. По Ворошиловградской области 10 тыс. детей не охвачены обучением, 2 тыс. детей покинули школу. Это было типично и для Днепропетровской, Кировоградской, Киевской, Полтавской, других областей Украины. Тяжелое положение сложилось в детских домах. В части из них практически полностью развалилась учебно-воспитательная работа, учителя применяли к детям физическое насилие, дети голодали и мерзли.

[261] ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп 75. Д. 69. Л. 1, 2, 4. Если в 1936 году судебные органы осудили 15031 подростков в возрасте от 12 до 16 лет, то в 1938 уже 20203 человека, в 1940 — 24203. Это на 772 меньше, чем в 1939 году, но все равно не вдохновляло составлять победные рапорты. «Изучение дел о несовершеннолетних показало, — отчитывался Наркомпрос РСФСР Совнаркому СССР 12 апреля 1941 года, — что 40-50% совершивших преступления — ученики школ; около половины — не являлось учащимися школ, а многие из них до совершения преступления вовсе ничем не занимались». Половина подростков была приговорена к условным мерам наказания — судьи «проявляли либеральное отношение к ним», а 30% условно осужденных в ближайшее время вновь совершили преступления.

[262] ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп 75. Д. 62. Л. 87-89.

[263] ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп 72. Д. 2637. Л. 2. В августе 1940 года по 17 областям и автономным республикам зафиксирована задержка выплат зарплаты. Чиновники считали положение «совершенно недопустимым» и писали грозные бумаги, однако положение дел на местах оставалось без изменений.

[264] Комсомольская правда. 1940. 5 января; 9 февраля.

[265] Там же. 28 января. 12 марта.

[266] Там же. 27 февраля.

[267] Там же. 5 января, 11 февраля.

[268] Там же. 10, 11 января.

[269] Там же. 11 января.

[270] Там же. 11 января.

[271] ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп 75. Д. 62. Л. 71, 72.

[272] Там же. Л. 70, 73.

[273] Шнайдер Л. Уроки одного судебного процесса // Учительская газета. 1940. 28 марта.

[274] РГАЛИ. Ф. 631. ОП. 8. Д. 24. Л. 3, 6,7,8.

[275] Там же. Д. 24. Л. 9, 9а.

[276] Там же. Д. 26. Л. 3-24; Д. 27. Л. 1-26.

[277] Там же. Д. 26. Л. 5.

[278] Там же. Д. 27. Л. 23,24.

[279] Там же. Д. 30. Л. 16.

[280] Там же. Д. 25. Л. 1.

[281] Там же. Д. 30. Л. 37-38.

[282] Там же. Д. 24. Л. 28.

[283] Там же. Д. 30. Л. 2, 33-36.

[284] Там же. Д. 30. Л. 3-29.

[285] Там же. Д. 38. Л. 7.

[286] Там же. Д. 38. Л. 31, 34, 38, 39, 49.

[287] Там же. Д. 89. Л. 43, 55.

[288] Там же. Д. 54. Л. 1-6.

[289] Там же. Д. 54. Л. 11, 12.

[290] Там же. Д. 54. Л. 12.

[291] Там же. Д. 89. Л. 44.

[292] Вишневский В. Записные книжки. 1940 год // Собр. Соч. в 5 томах. Т. 6 (доп.). С. 303.

[293] Детская литература. 1941. № 2. С. 4-6.

[294] Там же. С. 37.

[295] Там же. С. 11-16, 19-29.

[296] РГАЛИ. Ф. 631. ОП. 8. Д. 41. Л. 3-5.

[297] Там же. Д. 41. Л. 7.

[298] Там же. Д. 41. Л. 12.

[299] Там же. Д. 41. Л. 16.

[300] Там же. Д. 42. Л. 7.

[301] Там же. Д. 43. Л. 6, 8.

[302] РГАСПИ. ФМ. 1. ОП. 23. Д. 1407. Л. 1-3, 4-28, 64, 65, 78-81, 104-109, 119-123, 124-126, 145.

[303] Прозвучали рассказы Гайдара «Дым в лесу», Михалкова «Коньки». Прошла серия передач о Ленине, Орджоникидзе, Кирове. В передачах о русских классиках были произведения Горького «Мать», Пушкина «Моцарт и Сальери», Гоголя «Шинель», Чехова «Степь», Лермонтова «Тамань». Из зарубежной классики были прочитаны работы Твена, Джером-Джерома, .Лондона, Джованьоли, Верна, де Костера и Киплинга. Современные писатели были представлены произведениями Катаева «Белеет парус одинокий», Олеши «Три толстяка», А.Р. Беляева «Человек-амфибия».

[304] РГАСПИ. ФМ. 1. ОП. 23. Д. 1407. Л. 124.

[305] Нагибин Ю. Школьная тема // Детская литература. 1940. № 9. Сентябрь. С. 6-9.

[306] Ивич А. Три повести о школе // Литературное обозрение. 1940. № 9. Май. С. 19-25.

[307] Ивич А. «Два капитана» В. Каверина // Детская литература. 1940. № 11-12. С. 96.

[308] Нагибин Ю. Аркадий Гайдар. Тимур и его команда // Детская литература. 1940. № 10. С. 42-44.

[309] Опрос детей и подростков «Вопросы к читателю повести А.Гайдара «Тимур и его команда», проведенный в Богородской детской райбиблиотеке Горьковской области в феврале-апреле 1941 года. Анкета на бланке включает вопросы: «1.Понравилась ли тебе повесть «Тимур и его команда?» 2.Какое место повести больше всего понравилось? 3.Чем понравился тебе Тимур? 4.Знаешь ли ты мальчиков, похожих на Тимура? Коротенько расскажи о них. 5. Понравилась ли тебе Женя? Чем? 6. Знаешь ли ты таких мальчиков, как Мишка Квакин? Как ты к ним относишься и почему так относишься?». Использовано: РГАЛИ. Ф. 630. ОП. 1. Д. 332. Л. 1-84 за исключением 41, 42, 58, 59, 60, 83; Л. 89-120, 141, 155, 162-187, 202-227 за исключением 217. Всего 154 анкеты на бланке или в рукописном виде по тем же вопросам. Учащиеся 3-7 классов школ Богородска 10-14 лет. Использование анкет в литературе обнаружить не удалось.

[310] РГАЛИ. Ф.630. ОП. 1. Д. 332. Л. 62.

[311] Там же. Л. 43, 114.

[312] Там же. Л. 32.

[313] Там же. Л. 5, 10, 47.

[314] Там же. Л. 22, а также: 64, 10, многие другие.

[315] Там же. Л. 47.

[316] Там же. Л. 112.

[317] Там же. Л. 2,11,14.

[318] Там же. Л. 19, 36, 38, 63, 81, 211.

[319] Там же. Л. 70 об.

[320] РГАЛИ. Ф. 630. ОП. 1. Д. 288. Л. 41.

[321] Там же. Л. 25-30, 37.

[322] РГАЛИ. Ф. 630. ОП. 1. Д. 302. Л. 45, 46.

[323] Там же. Л. 3, 22, 33, 42, 43.

[324] Лацис О. Сталин против Ленина // Осмыслить культ Сталина. С. 239.

Глава III. Детская литература в 1941-1946 гг.

«В плане должна быть отражена доминанта — абсолютная, непоколебимая вера, что дети будут иметь жизнь светлую, нормальную, ради которой несколько поколений трудились, погибали, ради которой строилось то, что нам дорого» (Л. Кассиль).

«В течение всей войны подлинно художественные книги получали одни только дети столицы, а детей периферии обслуживали убогие бездарности. У меня на столе 67 таких книг сейчас» (К. Чуковский).