Происхождение человека

Происхождение человека — одна из самых больших загадок всех времён. Откуда взялся человек? Как и когда он начал существовать? Невозможно отрицать абсолютное отличие существа, именуемого человеком, от всего остального космоса. Поэтому нельзя не спрашивать о том, когда, как и почему появился человек и для чего живёт на Земле.

1. Эволюционистские теории

В западной культуре почти до середины XIX века читались и буквально толковались первые две главы библейской Книги Бытия. Несмотря на определённые затруднения, принималась та точка зрения, что Бог прямо и непосредственно создал звёзды, солнце, луну, землю, моря, растения, животных и, наконец, человека — венец творения. Такова была статичная и фиксированная концепция возникновения мира.

Начиная с XVIII века развивается непосредственное исследова ние природы, проводится классификация живых существ (Рэй, Линней, Бюффон). При этом обнаруживаются их сходства и различия, возникает понятие о видах и начатки умеренно-трансформистских воззрений. Мощный импульс развитию эволюционистской гипотезы придал Жан-Батист де Моне, известный под именем Ламарка (1744_1829), своим сочинением «Зоологическая философия»(1809). Другие учёные продолжили исследования в данном направлении. Но учёным, окончательно утвердившим теорию эволюции, считается англичанин Чарльз Дарвин (1809_1882). В книге «Происхождение видов» (1859) он показал, что одни виды превращались в другие в результате борьбы за существование и естественного отбора, в котором побеждали сильнейшие. В 1871 году Дарвин опубликовал двухтомный труд «Происхождение человека», в котором прилагает теорию трансформизма к человеку.

С тех пор процесс эволюции получает всё более широкое признание в качестве объяснения всего древа жизни. Нередко учёные-эволюционисты придерживались материалистических взглядов, будучи несведущи в философии человека и рассматривая его просто как высокоразвитое животное. Так Эрнст Хакель в книге «Общая морфология организмов» (1866) озаглавил один из разделов «Антропология как часть зоологии», а Десмонд Моррис назвал человека «голой обезьяной» (1967).

Открытие австрийским монахом-августинцем Грегором Менделем (1822_1884) законов генетики означало чрезвычайно важный шаг вперёд в объяснении процесса эволюции. С 1910 года Томас Морган и его сотрудники: Бридж, Стертевант и Мюллер — ведут исследова ния, доказавшие, что гены, или наследственные факторы, находятся в хромосомах, которые содержатся в клеточных ядрах.

Уже в первой половине ХХ века эволюционистская теория утверждается в качестве наилучшего объяснения данных, собранных палеонтологией, сравнительной анатомией, ботаникой, зоологией, генетикой. Она же наилучшим образом объясняла их очевидный прогресс. И сегодня теория эволюции считается необходимым условием постижимости реального. Реальный мир представляет собой не столько космос, сколько космогенез. Такое представление к тому же лучше согласуется с учениями философии и теологии.

Однако в том, что касается окончательного прояснения всех эволюционных процессов, единодушие отсутствует. Согласно подсчёту П. Овераджа, существует двадцать восемь различных теорий, претендующих на разрешение этой проблемы ¹. В общем виде их можно разделить на две группы: нефиналистские и финалистские теории. Первые пытаются объяснить упорядоченность, масштабность и поступательное движение биологической эволюции действием слепых сил и причин, вовсе не нацеленных на порождение различных органов и организмов, включая человека, но производящих их по чистой случайности. Вторые, финалистские теории, хотя и признают случайные генетические мутации и естественный отбор, однако, считают немыслимым и невозможным, чтобы такой невообразимо сложный процесс, каковым является эволюция, и с таким совершенством запрограм мированный, что сам собой реализует макропроцесс усложнения сознания, вплоть до появления человека, и продолжается уже через человека,чтобы этот процесс можно было объяснить без привлечения высшей силы и высшего разума. Именно он предустановил цель эволюции, определил её средства и вписал в саму материю ту поразительную программу, которую затем реализуют многообразные энергии материи и жизни. Учёные, признающие только эмпиричес кое знание, не хотят даже слышать о «финализме» или его эквиваленте — «телеологии», потому что это, дескать, метафизическое понятие. Но им следовало бы спросить себя о том, выражают эти метафизические термины или не выражают некоторую реальность, потому что суть проблемы именно в этом. Если же они отказываются даже выслушать вопрос, это не что иное, как догматизм.

Среди нефиналистских теорий самая распространённая — так называемая синтетическая, или неодарвинистская, теория. Её сторонники полагают, что она способна объяснить ход эволюции от инертной материи до человека, включая высшие проявления человеческой психики. Синтетической она именуется потому, что объединяет теорию мутаций с дарвинизмом. Дарвину не был известен факт мутаций. Наша теория берёт из генетики представление о мутациях, а из дарвинизма — представление о борьбе за существование, естественном отборе и торжестве сильнейших видов. Эволюция — это продукт взаимодействия двух факторов: случайных мутаций и естественного отбора. Мутации являются непредвиденными изменениями, «орфографическими ошибками» в передаче наследственных признаков, которые закрепляются в потомстве в силу законов наследственной инвариантности. Отбор выбраковывает вредные мутации и благоприятствует полезным. Суммирование полезных мутаций имеет следствием значительные морфологические и функциональные изменения. Если условия окружающей среды благоприятствуют им в течение долгих геологических периодов, то они становятся причиной формирования новых структур, органов, систем, свойств. Так возникли все ныне живущие и уже исчезнувшие живые существа. Например, таким образом возникли глаза как органы зрения, лёгкие как органы дыхания, ноги вместо плавников и так далее. Эту теорию поддержива ют учёные разных национальностей, но, прежде всего, представите ли англоязычных стран: Р.С. Фишер, С. Райт, Дж. Р.С. Симпсон, Т. Добжанский ².

Однако немалое число биологов относится к этой теории с большим сомнением. «Таким образом можно сегодня объяснить формирование экологических и географических рас внутри одного вида, явления редукции, нарушения симметрии, например, появление левозакрученных улиток из правозакрученных форм и так далее. Однако у нас нет ни малейшего представления о том, как путём известных мутаций сформировалось и сложилось в гармоничное целое множество сложных органов, развитие которых запрограммировано в сотнях генов... Дарвин писал Грэю: «Меня охватывает дрожь, когда я думаю о человеческом глазе»³.

Существуют и другие нефиналистские теории: теория разудвоения loci, переноса, генетической ассимиляции, «нейтральности», «омоложения», марксистский диалектический эволюционизм и другие⁴. Один знаменитый профессор Тюбингенского университета решительно заявил: «Человека следует считать порождением исторической случайности» ⁵.

В этом кратком обзоре нельзя умолчать об антифиналистской теории Жака Моно ввиду огромного резонанса, который получила его опубликованная в 1970 году книга «Случайность и необходимость». Под воздействием сартровского экзистенциализма и структурализма знаменитый французский биолог отвергает любой финализм эволюции как проявление антропоморфизма, недопустимого применительно к природе. В природе и в эволюционном процессе господствует случайность. Сама жизнь появилась вследствие случайности — случайности совершенно невероятной и, тем не менее, ставшей реальным фактом: «Наш номер выиграл в рулетку» ⁶. Однажды внезапно возникнув, жизнь вступает в череду столь же случайных генетических мутаций, которые подчиняются строжайшему закону наследственной инвариантности: мутировавший индивид рождает потомство с той же мутацией и таким образом даёт начало новому многочисленному виду. От мутации к мутации на протяжении столетий возникли разнообразнейшие организмы и живые существа. Точно так же, от мутации к мутации, чисто случайно, появился человек со всеми его сложнейшими органами. И теперь, в силу необходимых законов инвариантной наследственности, он живёт и размножается. Итак, не существовало никакого предварительного проекта эволюции; человек отнюдь не является её запрограммированным завершением. Всё рождено случаем. Биохимия — единственная наука, объясняющая возникновение человека. Она регулируется тем, что Моно называет «постулатом объективности», исключающим любую «иллюзию» антропоморфного проекта, финалистского или религиозного. Моно признаёт наличие таких областей человеческой реальности, которые недостаточно освещаются биологическим знанием: например, символический язык или центральная нервная система с её телеологическими законами. Но в любом случае мысль о финалистс ком предвидении Моно отбрасывает как иллюзорную и антинаучную. Конечный вывод его таков: «Старый договор расторгнут. Человек, наконец, узнал, что он одинок в безграничной и бесконечной Вселенной, в которой он возник по воле случая. Ни его судьба, ни его долг нигде не записаны» ⁷. И этот вывод Моно считает «научным» подтверждением экзистенциализма Сартра: человеческая жизнь есть абсурд, бессмысленность и напрасное страдание.

Обращаясь к нефиналистским теориям, которые отрицают какую-либо заданность и запрограммированность жизненных эволюционных процессов и прибегают к случайности как к последнему объяснению, нельзя не поразиться столь безоглядной вере. Полагать, будто слепая случайность, играя миллиардами элементов, создала такие сложнейшие и совершеннейшие системы, как человеческий глаз, кровообращение, мозг и наследственный аппарат! Это всё равно, что полагать, будто «Дон Кихот» или «Братья Карамазовы» были созданы Сервантесом и Достоевским в результате того, что они ночь за ночью подбрасывали типографские литеры, и те (совершенно случайно!) скомпоновались в последовательность страниц этих романов. Большинство из нас не способно испытывать подобную веру. Случай не является достаточным основанием для порядка и строгих законов⁸ . Мутация или ряд мутаций, приводящих к возникновению более высокоорганизованных и приспособленных видов, предполагает такое стечение факторов, что вероятность их случайного совпадения практически равна нулю⁹. Сами учёные уже говорят об этом иначе, нежели говорил Моно в семидесятые годы. Вот свидетельство Эрвина Ласло: «До восьмидесятых годов большинство биологов придерживалось той точки зрения, что появление новых видов можно в основных чертах объяснить в рамках дарвинистской теории, — по крайней мере, в её современном варианте, именуемом синтетической теорией. Но сегодня всё большее число учёных ставит эту концепцию под сомнение... В первую очередь они отрицают фактор случайности, господствующий в дарвинизме. Сегодня биологи затрудняются в понимании того, как по существу случайный поиск мог иметь следствием возникновение мира живых существ с присущим ему уровнем сложности... как можно статистически объяснить случайное появление систем величайшей сложности, вроде мозга млекопитающих, если один процент внутренних связей этого мозга, организованного специфическим образом, во много раз сложнее всей мировой коммуникаци онной сети»¹⁰.

Дело не в том, что мы, якобы, отрицаем наличие случайных мутаций и тот факт, что они дают начало новым видам, возникающим вследствие законов наследственной инвариантности: эти вещи сегодня доказаны. Что мы действительно отрицаем, так это убеждённость в том, будто случайность может быть главной причиной ортогенетического прогресса эволюции в целом; будто она может объяснить возрастаю щую сложность органических систем и возникновение всё более сознательных существ, вплоть до человека. Некоторые авторы говорили об «управляемой случайности», и это выражение нельзя признать неудачным. Что мы имеем в виду, прояснится на протяжении этой главы.

Гораздо разумнее и реалистичнее кажется финалистское объяснение. Если отвлечься от его вариантов и различных интерпретаций, которые здесь менее важны, стоит признать следующее: процесс эволюции был как минимум ортогенетическим, то есть следовал в совершенно определённом направлении, начиная с доисторических живых существ и кончая человеком. Любопытно, что древо жизни, с его бесконечно богатой листвой (более миллиона видов появилось вследствие случайных генетических мутаций!), это древо жизни имеет главный ствол. Иначе говоря, в совершенно конкретной генеалоги ческой линии живых существ имелась некая система, которая всё более усложнялась с течением столетий; и по мере её усложнения эти живые существа становились всё «сознательнее», то есть обретали всё большую способность к познанию и всё большую спонтанность реакций. Другими словами, они всё более приближались в своих действиях к человеку, хотя их ещё отделяло от него, как мы увидим ниже, огромное качественное различие. Система, о которой мы говорим, — это нервная система. По мере того, как увеличивалось число элементов нервной системы и их взаимосвязей (а это и есть показатель сложности), животные становились всё совершеннее. Итак, можно определить центральную восходящую ортогенетическую линию: хордовые, позвоночные, млекопитающие, приматы, человекообраз ные. По-видимому, нельзя отрицать, что млекопитающее, — например, собака — более совершенно, более «сознательно» , чем ракообразное или пресмыкающееся: ведь собака знает своего хозяина, играет с детьми, предупреждает о появлении вора и тому подобное. Исследование обучаемости человекообразных обезьян показало, что некоторые высшие реакции этих животных близки к реакциям низших людей¹¹. Мозг шимпанзе состоит примерно из 6,6 миллиардов клеток, то есть отличается высшим уровнем сложности. А мозг человека насчитывает уже 14 миллиардов клеток¹².

Итак, создаётся впечатление, что мы должны признать наличие ортогенеза, то есть прямолинейной биологической эволюции, центрального ствола древа жизни, венцом которого является человек. Когда биологическая эволюция достигла своей предполагаемой цели, то есть появления homo sapiens, начинается психологическая и культурная эволюция самого человека. Она продолжается и в наши дни, так что её конец предвидеть абсолютно невозможно. Если свести воедино все данные палеонтологии, генетики, сравнительной зоологии, антропобиологии, то, похоже, нельзя сомневаться в наличии направленного движения эволюции. В то же время в ходе тысячелетий возникало (в качестве побочных линий) великое множество видов, впоследствии исчезнувших или продолжающих жить до сих пор.

Итак, допустим, что чистая случайность исключается как основная причина бесконечно сложного мирового порядка. А её придётся исключить, если согласиться с реальностью центральной линии ортогенеза в макропроцессе эволюции. Тогда становится ясным, что эволюция — это «путь к». Иначе говоря, макропроцесс эволюции телеологичен: он устремлён к определённой цели и организует средства её достижения. Нам кажется, что отрицать это, значит отрицать очевидное. Нужно выбирать между случаем и целенаправленностью, и результат разумного выбора не вызывает сомнений. Сам Жак Моно, в силу своего объективистского и эмпиристского понимания отдавая предпочтение случаю как последней причине эволюции, вынужден по элементарном размышлении признать: в живых существах присутствует «телеономия». «Невозможно отрицать, — говорит он, — что естественный орган, глаз, представляет собой осуществление некоторого ¹³. В этой связи М. Бунге замечает: «Нет большой разницы между телеологией и телеономией, между аристотелевской энтелехией и телеономным планом или проектом» ¹⁴. Многие современные биологи допускают, что в основании жизни лежит некий план. Каждое живое существо реализует свой проект, который содержит в себе опережающее решение всех проблем. Развитие — это запрограммированный эпигенез: первое — это проект; второе — программа, записанная на ленту ДНК; и, наконец, третье — живое существо.

Тем или иным образом финализм эволюции отстаивают такие философы и учёные, как Пьер Тейар де Шарден¹⁵, геолог Пьетро Леонарди ¹⁶, эмбриолог А.М. Дальк¹⁷, биолог П.П. Грассе¹⁸, иезуиты и биологи Винченцо Арчидиаконо, Витторио Маркоцци, Жюль Карль и многие другие¹⁹.

Телеологическая эволюция всегда ставит острую проблему: если речь идёт о восходящем процессе появления лучших, более совершенных, более «сознательных» существ, то кажется противоречивым возникновение большего из меньшего, ибо nemo dat quod non habet (никто не дает того, чего не имеет). Как же возможно, чтобы некая причина степени «n» породила следствие «n+1»? Дефинанс заметил, что «закон новизны» есть выражение плодотворности бытия, его бесконечной способности к нахождению нового и к творческому развитию. Этот закон интериоризуется: бытие обретает самосознание в человеке, который отныне становится способен к постоянному самопревос хождению, к открытию и реализации всё нового и лучшего. Более того, продолжает Дефинанс, «переход от одного уровня бытия к другому, высшему, не скандальное исключение из правила, а тот факт, в котором самым очевидным образом проявляется синтетичес кий характер причинного отношения. Это не творение, но и не просто бытие следствия, его самость. В эволюционном переходе эта причастность выражается на более высоком уровне, но остаётся подлинной причастностью... Ключ к проблеме лежит в идее причастности. Как есть причастность бытия, так есть и причастность действия... Нас побуждает к такому утверждению, выходящему за пределы представимого, само требование вразумительности и связности» ²⁰. Не должны ли мы представить себе эволюцию как такой процесс, в котором причастное существо постепенно развивает свои потенциальные возможности до непредвиден ных пределов под действием самого творческого акта? Эволюция в её данности, несомненно, ставит нас перед лицом некоей высшей Мудрости и творческой Силы. Они приводят к существованию бытие, но такое бытие, из которого возникают, каждая в своё время, всё более высокие ступени причастности к Абсолютному Бытию. Нет необходимости предполагать последовательные акты вмешательства Творца (за исключением того, что касается появления духа — в каком смысле, мы увидим позднее), ибо в каждый момент своего длящегося существования причастное существо живёт и действует в силу полноты Непричастного Бытия. Венец акта творения — это эволюционирую щий мир, в котором каждая ступень бытия возникает в свой час как следствие вечного творящего действия. Верно, что всё возникло из материи, но то была таинственная материя, невообразимо богатая потенциальными возможностями. Она не может быть сведена к протяжённости согласно программе рациональной механики, так как является носительницей разнообразнейших атрибутов, которым предстоит выйти из неё на свет. Чтобы познать такую материю, недостаточно языка математики; её онтологическое богатство влечёт нас гораздо дальше научных понятий позитивизма ²¹. О.Х. Шиндевольф, профессор Тюбингенского университета, пишет: «С точки зрения естественных наук, следует считать невообразимым , чтобы в самых примитивных одноклеточных уже был запрограммирован весь филогенез, как он прослеживается на протяжении последних нескольких миллиардов лет, и чтобы он уже был нацелен на возникновение млекопита ющих, а значит, и человека... Одна-единственная ²². Учёный справедливо замечает, что «с точки зрения естественных наук» невозможно доказать ни причастности, ни причинности, ни телеологичности. Но естественные науки не единственный род наук. Там, где кончаются они и присущий им метод верификации и эмпирической систематизации, начинается философское размышление, ищущее необходимых оснований и условий постижимости эмпирических явлений. Философская наука продолжает исследовать реальность, но другим методом. Шиндевольф верно подметил и другое: «Одна-единственная ошибка могла бы погубить весь план». Самое поразительное и многозначительное состоит в том, что ни «одной ошибки» не произошло, то есть эволюция, играя с бесконечными возможностями неудачи и с бесконечным множеством случайных генетических мутаций, в конце концов пришла к тому, что искала: к чуду человека. Порой метафизика освобождает нас от ограниченности эмпирического мышления и его иллюзий²³ .

Учитывая всё сказанное, мы должны рассмотреть «место человека в мире», как говорил Макс Шелер. Но теперь мы можем это сделать, опираясь на такие данные, о которых он и не подозревал. Изучить и понять человека возможно только в его укоренённости в пространстве и во времени: здесь он рождается, живёт, растет, умирает. Космос и его бытие во времени — среда обитания человека; вне её человека нет.

к оглавлению

2. От «большого взрыва» к возникновению жизни

Теория, известная под именем «big bang» («большой взрыв»), сегодня общепризнана в качестве наиболее вероятного объяснения начала Вселенной. Впервые она была робко предложена бельгийским каноником Жоржем Леметром в 1927 году, а затем усовершенствована американским астрономом Хабблом. Открытие двумя американскими астрономами Пензиасом и Уилсоном (в 1964 г.) фонового излучения, этого отдалённейшего эха первоначального взрыва, подтвердило гипотезу «большого взрыва», а её окончательному признанию послужили тысячи фотографий с искусственного спутника СОВЕ, прочитанные и интерпретированные профессором Жоржем Смутом и его командой из Lawrence Berkeley Laboratory (США) в 1992 году.

Согласно этой теории, космическая эпопея началась около 15 миллиардов лет назад. Тогда произошёл чудовищный взрыв, который мы очень кратко опишем²⁴. Астрофизики добрались до того, что они называют «временем ноль», или «стеной Планка». Это время выражается интервалом в 10 в 43 степени секунд. Почти непредставимый промежуток времени: ведь цифре 1 предшествуют 43 нуля: интервал, во многие миллиарды раз меньший, чем секунда! И вот в этот фантастически краткий промежуток времени весь космос, вместе со всем тем, что позднее станет тысячами огромных галактик, безмерными расстояниями, невообразимым количеством громадных звёзд и небесных тел, Землёй и всеми возможностями будущей жизни, включая, разумеется, и ту материю, которая образует наши тела, — всё это было заключено в крохотном сгустке диаметром в 10 в минус 33 степени сантиметров, то есть во многие десятки миллиардов раз меньшим, чем кончик иглы. Его плотность исчисляется величиной в 10 в 92 степени от плотности воды: единицей, за которой следуют 92 нуля!

В этом ядре произошёл взрыв. Температура достигла 10 в 33 степени градуса: верхняя граница теплоты, далее которой не идёт физика. С этого ужасающего взрыва и начинается космическая эпопея — самая фантастическая из тех, какие только можно вообразить. Высвобождается чудовищная энергия. «Материя» — если здесь можно говорить о материи — пока представляет собой нечто, что весьма приблизительно можно назвать «космической пылью» (Тейяр де Шарден) или «супом» (Игорь Богданов) из первоначальных частиц, которые были отдалёнными предками кварков. И эти частицы непрерывно взаимодействовали между собой.

В течение невообразимо краткого времени — от 10 в минус 35 степени до 10 в минус 32 степени секунд, новорожденная Вселенная расширяется в 10 раз. От размера атома, невидимого человеческим глазом, она увеличивается до размера яблока в 10 см диаметром. Заканчивается то, что называют «инфлакционным периодом». В этот момент существуют только так называемые «частицы Х», задача которых — переносить энергию. Это «яблоко» — лишь силовое поле, в котором пока нет ни грана материи в собственном смысле.

Начиная с мгновения в 10 минус 31 степени сек. образуются первые частицы материи: кварки, электроны, фотоны, нейтроны и их античастицы. Вселенная достигает объёма большого мяча. Энергии начинают дифференцироваться, и под их воздействием Вселенная расширяется до 300 м в диаметре. Внутри неё температура невообразимо высока. Разделяются кварки, глюоны и лептоны. Возникают основные силы: гравитационная, сильная ядерная и слабая ядерная. Между 10 в минус 11 степени и 10 в минус 5 степени секунд кварки соединяются в нейтроны и протоны; исчезают почти все античастицы и образуются субатомные элементы нынешней Вселенной.

Примерно через 200 секунд после взрыва частицы соединяются и образуют изотопы ядер водорода и гелия. Прошли три минуты. Взрыв был успешен, и космос начал существовать и развиваться.

С этих мгновений в течение миллионов лет Вселенная будет продолжать развиваться, наполненная излучениями и турбулентной газовой плазмой — этим безбрежным океаном энергии. Через 100 миллионов лет образуются первые звёзды; в их недрах сливаются ядра водорода и гелия, чтобы породить тяжёлые элементы, которым предстоит появиться ещё миллионы лет спустя. Постепенно субатомные частицы соединяются в атомы, а те — в молекулы. Возникают огромные массы материи, дающие начало галактикам и звёздным скоплениям. И эти невероятные гиганты движутся в пустом пространстве, с фантастической скоростью удаляясь друг от друга. Стоит только подумать о том, что свет ближайшей к нам галактики, туманности Андромеды, скорость которого составляет 300 тысяч км в секунду, идёт к Земле два миллиона лет, и что есть миллионы гораздо более удалённых галактик, отстоящих от Земли на миллиарды световых лет — и невозможно не испытать головокружения перед лицом этой таинственной бесконечности. Потеря одной миллиардной доли массы могла бы спровоцировать хаос, разбегание материи с такой скоростью, что формирование звёзд, планет, зарождение жизни, космический порядок были бы невозможны. Но ни одна доля не потерялась!

Наша галактика, Млечный путь, содержит от 100 до 200 миллиардов огромных звёзд. Одна из них — наше Солнце.

Земля возникла как спутник Солнца примерно пять миллиардов лет назад. Вначале она представляет собой пустыню жидкой лавы и огромные облака пара и газа — смеси углекислого газа, аммиака, азота и водорода. Миллионы лет спустя температура падает вследствие закона энтропии; начинается отвердевание и формирование континентов, по форме сильно отличавшихся от нынешних. Образуется первая атмосфера, начинается дождь: вода потоками изливается в течение тысяч лет и покрывает большую часть Земли. Посреди этого хаоса возникают первые молекулярные соединения, образуя устойчивые упорядоченные структуры. Материя самопроизвольно стремиться организоваться во всё более сложные системы, из беспорядка рождается порядок. В океанах возникают два десятка аминокислот, которым предстоит послужить базовыми элементами живых существ. На протяжении миллионов лет аминокислоты, подчиняясь закону атомного сродства, выстраивают цепочки драгоценных материалов жизни — пептидов, а затем и первые азотистые молекулы, из которых впоследствии возникнет генетический код. Соединяясь с фосфатами и сахарами, эти молекулы создают прототипы нуклеотидов, которые в бесконечной последовательности приводят к образованию РНК (рибонуклеиновой кислоты) и ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты) — носительницы биологического наследственного кода. Жизнь стоит у дверей.

Один из самых знаменитых современных биохимиков Илья Пригожин показал, что кажущийся хаос молекул ведёт к порядку. Молекулы жидкости организуются и группируются упорядоченным образом; возникают открытые системы, между которыми совершается взаимный обмен материей, энергией и информацией. Система, воспринимающая такие воздействия, может оказаться способной вынести их лишь при условии, что совершит качественный скачок в уровне организации. Именно так предположительно возникла качественно новая структура, именуемая клеткой, или единицей живого существа. «Жизнь не что иное, как история всё более общего и высокого порядка. Ибо по мере того, как Вселенная возвращается к состоянию равновесия, вопреки всему ход вещей порождает всё более сложные структуры. Именно это доказывает Пригожин. С его точки зрения, явления самоструктурирования высвечивают радикально новое свойство материи. Существует некий непрерывный сюжет, объединяющий инертное, пред-живое и живое. По своему строению материя стремится к самоструктурированию таким образом, чтобы стать живой материей» ²⁵. При таком допущении возможно говорить о пред-жизни в материи, как это делает Тейяр де Шарден²⁶.

Считается, что клетки — первые монады жизни — возникли примерно два миллиарда лет спустя после образования Земли. Наша планета появилась, вероятно, пять миллиардов лет назад; жизнь — три миллиарда лет назад. Для того чтобы зародилась жизнь на планете Земля, потребовалось такое сочетание условий — силы тяжести, освещения, энергетических полей, температуры, давления и множества других параметров, — повторение которых на другом небесном теле невероятно. По крайней мере, до сих пор тому нет ни одного серьёзного подтверждения.

Живая клетка образована двадцатью аминокислотами, составляющими плотную цепь. Действие этих аминокислот зависит примерно от двух тысяч энзимов. Биологи утверждают, что вероятность случайного объединения только одной тысячи разных энзимов, имеющего результатом возникновение клетки, равно приблизительно 10 в степени минус 1000: единице, которой предшествуют тысяча нулей. Иначе говоря, вероятность равна нулю. И, тем не менее, такое объединение произошло!

Прежде чем перейти к описанию специфических свойств жизни и её развития, задумаемся: как можно объяснить эти поразительные факты? В одной бесконечно малой точке был сконденсирован весь космос, вся его материя и энергия. В этой точке произошёл взрыв, но столь совершенным образом запрограммированный, что материя подчиняется строго определённым гомогенным законам. Более того, по мере прохождения безмерно длительных хронологических этапов на одной планете сложилось, вопреки вероятности, такое сочетание огромного количества условий, которое сделало возможным возникновение новой сложнейшей структуры. Так было положено начало жизни с её невероятно строгими законами. Благодаря им она развивается поразительно упорядоченным образом (как будет показано в следующем разделе): от ближайших к инертной материи элементов (вирусы) к самой высокоразвитой форме, каковой является человеческий мозг с его 14 миллиардами нейронов. Они обладают совершенной системой взаимосвязей для того, чтобы человек мог мыслить. Если бы выпал хоть один из тысяч элементов, принимавших участие в возникновении жизни, — будь то материальный или энергетический элемент — это уничтожило бы возможность жизни. Но ни один не выпал! Они все явились вместе, словно по уговору, чтобы создать это «чудо» — возможно, единственное во Вселенной, — чудо жизни на Земле. Конечно, можно говорить о нём как о случайности; но то будет иррациональное и лишённое смысла объяснение. Случай не был и не может быть достаточной причиной столь невообразимо сложного процесса, завершившегося возникновением жизни со всеми её удивительными свойствами.

Учёные отказываются задавать вопрос: а что было до стены Планка? Но вопросы неизбежно встают вновь и вновь: почему было нечто, а не ничто? Кто привёл к бытию первичную стихию? Кто дал ей законы? Кто запрограммировал всё таким образом, что возник космос, а не хаос, которого следовало бы ожидать, если бы эти процессы были предоставлены случаю? Почему появились атомы? Почему образовались молекулы? Почему они не распались? Почему возникли нуклеиды и энзимы? Кто создал проект первой молекулы ДНК, носительницы той изначальной информации, в силу которой стало возможным воспроизводство первой живой клетки? Какой разум и какая сила нужны для осуществления всех этих событий, которые начались 15 миллиардов лет назад и всё ещё продолжают осуществляться в рамках эволюционного процесса? Попытка подавить эти вопросы тщетна, ибо они рождаются с той же естественностью и спонтанностью, с какой мы дышим. И единственный разумный ответ заключается в том, чтобы от порядка перейти к Верховному Распорядителю, от законов — к Законодателю, от причин, имеющих собственные причины, — к беспричинной Причине, от реальности случайного — к реальности того Абсолюта, «quem omnes dicimus Deum» (которого все мы называем Богом), как сказал св. Фома.

В заключение подчеркнём, что ни в философии, ни в теологии католицизма не утверждается необходимость особого вмешательст ва Бога для того, чтобы возникла жизнь. В конечном счёте раститель ная и животная жизнь, как представляется, есть просто материя, наделённая поразительными свойствами и организованностью. Что есть растения и животные, как не материя? И, однако, до сих пор ни в одной лаборатории не удалось синтезировать жизнь из инертных элементов ²⁷.

к оглавлению

3. От биогенеза к антропогенезу

Если всё сказанное верно, то клетка, или единица жизни, имела предшественников. Мы стоим перед фактом биогенеза: таинственно го, но реального скачка от макромолекул к первым одноклеточным живым существам. Это не означает, что биологическое возможно свести к физико-химическому. Собственно механизм физических и химических законов сам по себе не позволяет объяснить биологические феномены. В этом согласны между собой многие весьма авторитетные теоретики биологии ²⁸. Что касается теории эмердженции , согласно которой жизнь возникает из материи, её можно признать как утверждение о том, что материальное трансцендирует себя, принимая качественно иную форму. И происходит это согласно предваритель ному проекту, вписанному в саму эволюционирующую материю.

У нас нет возможности узнать в подробностях обстоятельства и детали возникновения жизни: ведь феномен жизни, как уже было сказано, не удаётся воспроизвести в лаборатории, а в природе качественные изменения не поддаются наблюдению. Естественная история тоже не в состоянии уловить их, тем более, что для создания новой структуры требуются миллионы лет. Но простота формы, симметричность структуры, крошечные размеры существ, которые можно классифицировать как занимающие промежуточное положение между живым и неживым, — например, вирусов, — всё это говорит нам о весьма высокой вероятности перехода от инертной материи к жизни²⁹. Мы не знаем, был ли такой переход единичным фактом или происходил много раз; не знаем и того, продолжает ли он совершать ся где-нибудь по сей день (что не кажется вероятным).

Несомненно одно: возникновение клетки, или первого живого существа, поистине стало революционным событием, имевшим чрезвычайно важные последствия. Химия свидетельствует о том, что клетка содержит многообразные материальные субстанции (белки, аминокислоты, воду, поташ, соду, магнезию, различные соединения металлов и так далее), а ядро — таинственные хромосомы, которые служат носителями и передатчиками генетической наследственности. Большая часть клеток имеет размер от одного до двадцати микрон, некоторые ещё меньше. Но в этом бесконечно малом пространстве они заключают сложнейшую структуру, превосходно организованную для выполнения специфических функций, о которых мы скажем позднее. О клетках известно многое; но последнее основание, которое адекватным образом объяснило бы, что такое жизнь, жизненное начало, наделяющее живые существа удивительными свойствами, — это последнее основание нам неведомо и, быть может, останется неведомым навсегда ³⁰.

Поэтому бесполезно пытаться дать определение жизни. Единственное, что мы можем сделать, — это описать функции живых существ, которыми они отличаются от неживых предметов. К ним относятся, прежде всего, организованность, питание, развитие, воспроизводство и передача информации. Скажем о них несколько слов. Предположим вслед за механицистами, что живые существа — не более чем сложнейшие машины, подчиняющиеся только физико-хими ческим, механическим законам. Это весьма замечательные машины!

Живое существо состоит из великого множества дет<