Дворцовые перевороты 1991 года

Постоянное шараханье Горбачёва из одной крайности в другую, неспособность сформулировать внятную политическую линию (по той причине, что у него её и не было), мелкое провинциальное интриганство с единственной целью красоваться на высоком посту — всё это привело к) глубокому разочарованию его правлением в обществе. Но элиту он, как руководитель, вполне устраивал. Для неё Горбачёв и в самом деле не имел альтернативы!

Некоторые полагают, что он «беспомощно барахтался в потоке событий, увлекавшем его в гибельный водоворот». Да нет же, он себя прекрасно чувствовал.

Экономика страны шла под откос, объёмы производства сокращались, цены неуклонно ползли вверх, появилась безработица. Социальное напряжение росло, забастовки, особенно среди шахтёров, стали будничным явлением.

А Горбачёв никакого плана действий не предлагал, — да и не мог этого сделать, и не собирался. Он был специалистом - по «консенсусу». Не имея собственных мыслей, он, оставаясь генсеком, а затем президентом, раздал все основные рычаги управления страной, прежде всего, средства массовой информации, так называемым «прорабам перестройки» — своего рода боярам, а сам стоял над ними и произносил очень правильные речи. «Команды Горбачёва», как объединения единомышленников, не существовало, и никаких планов перестройки страны у Горбачёва не было.

Политбюро и до его прихода представляло собой скопище враждовавших друг с другом людей; каждый вёл свою

игру. Пока на самом верху сменяли друг друга заслуженные старики — Брежнев, Андропов, Черненко — члены и кандидаты «второго слоя» сидели тихо. Ситуация напоминала времена позднего Ивана IV и царя Фёдора: пока на престоле законная династия, чего бодаться-то? Но с пресечением династии и воцарением Бориса Годунова, всего лишь одного из бояр, остальные бояре немедленно передрались, и получилась «смута». Почему? Да потому, что Годунов руководил страной, а знатные бояре считали себя не менее родовитыми для такой должности.

Горбачёв же был декоративной фигурой: он не руководил ни страной, ни партией. Главным его достоинством было чёткое понимание ограниченности своих способностей. Он не был ни интеллектуалом, ни политиком, но зато обладал потрясающим талантом приспособленца. Он, что называется, жил сам, и другим жить давал. Потому он и стал генеральным секретарём, что остальные члены понимали: придёт кто другой, передерёмся. А при нём элите было спокойно: он объявил перестройку и дальше только и делал, что трендел о «новом мышлении», а каждый «боярин» поступал, как считал нужным.

Решился бы сам Горбачёв дать отмашку прессе к началу кампании очернения Ленина? Нет, ведь он клялся именем Ленина, он лично открыл памятник Ленину на Калужской площади в Москве. Можно ли предположить, что Горбачёв сам, не то что инициировал, а даже задумал многоходовую комбинацию с реорганизацией внешней торговли? Со сломом финансовой системы? С гласностью, разнёсшей вдребезги любимый им социализм? С созывом I Съезда народных депутатов? Не мог он ничего придумать сам. Известно, что даже антиалкогольную кампанию его имени придумал не он, а Е.К. Лигачёв.

Вот яркий пример, насколько он был элите нужен. На пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 24-25 апреля 1991 года, предполагалось определить пути развития страны. Но для начала соратники обрушили на Горбачёва потоки жёсткой критики; партократы чувствовали, что над их благополучием нависла реальная угроза. Горбачёв тут же поставил вопрос о своей отставке с поста Генерального секретаря. И члены ЦК стали просить его не делать этого, остаться на ка-

питанском мостике. Самое интересное: после такого «стресса» участники Пленума забыли, что собрались для обсуждения путей развития страны. Развал был полный и в стране, и в умах её правителей.

Развал в руководстве начался давно, и появление на вершине власти такого серого партийного функционера как Горбачёв, было естественным, ибо стало итогом деградации замкнутой касты, результатом «отрицательного отбора». Дело в том, что для своего сохранения власть со времён Хрущёва подбирала себе сотрудников интеллектуально более убогих, чем начальники. Потом сотрудник сам становился начальником, и шёл подбор ещё более убогих сотрудников. Говорят, «реформаторский бум», наступивший после 1991 года, был революцией людей второго и третьего эшелона в руководстве. И мы видим, что среди тех, кого вознесла «революционная волна», нет ни одного достойного. Так что кризис в стране был, прежде всего, кризисом управления, кризисом кадров.

Наряду с деятельностью «перестройщиков», в стране формировался и быстро рос центр оппозиционных сил во главе с Б.Н. Ельциным, который 12 июня 1991 года стал конституционно избранным президентом РСФСР. Его соратниками стали А. Собчак, Г. Попов, Г. Старовойтова и другие. Это была элита уже третьего и четвёртого эшелонов. Усилиями А.Н. Яковлева, кстати, члена горбачёвского Политбюро, почти все средства массовой информации к лету 1991 года оказались в руках оппозиции. Этот блок был не менее разношёрстным, чем несостоявшаяся «команда Горбачёва», и единственное, что их объединяло — это стремление осесть наверху, чтобы обеспечить самим себе безбедное существование. Ельцин и его сторонники строили свою политическую борьбу на резкой критике и существовавшего ранее строя, и политики Горбачёва — в общем, на отрицании всего и вся. Никакой позитивной программы оппозиция не предлагала.

На этом фоне произошло то, что получило название «путч ГКЧП».

Тогдашний премьер-министр СССР В. Павлов вспоминал: «Из доклада приехавших товарищей однозначно следовало, что Горбачёв выбрал свой обычный метод поведения — вы

делайте, а я подожду в сторонке, получается — я с вами, нет — я ваш противник и не в курсе дела. Об этом свидетельствовали и его ссылка на самочувствие, и пожелание успеха накануне, и «делайте, что хотите сами» под предлогом завершения лечебных процедур».

Иначе говоря, путч не был стихийным. Пока Горбачёв с одними своими «соратниками» (из числа руководителей республик СССР) и при участии Ельцина готовил Союзный договор, другие его «соратники» (из числа союзного руководства) готовили «путч» против этого Договора. А Горбачёв — друг и начальник и тем, и другим — отошёл в сторонку, чтобы посмотреть, кто кого из них побьёт, и приспособиться к ситуации. Разумеется, участники ГКЧП понимали, какая роль им отводится в случае поражения, а потому практически и не действовали, считая, что если будет на то желание масс, то они эти массы возглавят, а если нет, то они ничего особенного и не делали.

Сегодня можно предположить невероятное,что за действиями Горбачёва и Ельцина стояли некие силы, центр которых находился за пределами нашей страны. Эти силы, начав игру, итогом видели то, что и случилось — развал СССР. Поведение Ельцина можно было легко прогнозировать, зная его личную ненависть к Горбачёву. Ему можно было и «подсказать», что для «выбивания стула» из-под Горбачёва надо распустить СССР.

Утром 19 августа радио сообщило, что Горбачёв, находящийся в отпуске в Крыму, по состоянию здоровья не может исполнять обязанности президента, и на основании статьи 127(3) Конституции СССР руководство СССР осуществляет Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с вице-президентом, который временно берёт на себя всю полноту власти. В Москву «для охраны общественного порядка» были введены войска и бронетехника. В состав ГКЧП входили: вице-президент ГИ. Янаев, который исполнял обязанности главы государства во время отпуска Горбачёва, премьер-министр, министры внутренних дел и обороны, председатель КГБ, член президентского совета по оборонной промышленности и председатели ассоциаций — промышленных предприятий и крестьянской. ГКЧП был поддержан практически всем кабинетом мини-

стров, который собрался 19 августа. По сути, в «заговоре» участвовала вся «команда Горбачёва», за исключением его самого, — вся верхушка государственной власти СССР.

ЦК КПСС, заявив, что «не скажет о своём отношении к ГКЧП, пока не узнает, что с его Генеральным секретарём товарищем Горбачёвым», попросту устранился. А большинство руководителей республик воздержалось от комментариев, сделав вид, что «путч» — внутреннее дело России. И только руководство РСФСР «встало на защиту Конституции и Президента СССР», притом, что это руководство было в оппозиции Горбачёву. Но теперь, чтобы убрать Горбачёва, Ельцину было нужно преодолеть ГКЧП, и он объявил приоритетной задачу спасения генсека-президента, оставаясь его врагом.

Никаких шагов ГКЧП не предпринимал, определённой точки зрения по конкретным вопросам не высказывал. Ночью 20 августа произошел трагический инцидент: в туннеле на Садовом кольце, по которому следовал патруль на БМП, была устроена баррикада, две машины подожгли, возникла сумятица, в которой погибли трое юношей.

Утром 21 августа ситуация определилась: с Горбачёвым официально связались по телефону, к нему поехали вице-президент России А.В. Руцкой и премьер-министр И.С. Силаев. Они привезли Горбачёва в Москву, а членов ГКЧП арестовали.

В Москве Горбачёв выдвинул версию, согласно которой он был арестован и лишён связи на своей даче в Форосе (Крым). При последующем расследовании эта версия подтверждения не получила. Согласно официальной версии, сформулированной Ельциным, а затем даже утверждённой Верховным Советом СССР, в СССР был совершён государственный переворот, организованный группой заговорщиков, которые были признаны преступниками. (Один из обвиняемых по «делу ГКЧП», командующий сухопутными войсками генерал армии В.И. Варенников, отказался от амнистии и на суде был признан невиновным «ввиду отсутствия состава преступления».)

Строго говоря, у путчистов не было никакой программы. Сегодня за них говорят, что они, де, хотели, опираясь на остатки силовых структур, не допустить распада Союза, а

также намеревались отсечь паразитные кооперативные организации, присосавшиеся к государственным предприятиям, и по возможности опять подключить государство к управлению промышленностью, но не воспроизводить старую систему распоряжения и распределения, а просто убрать новичков. Так ли это — неизвестно. Сами они ничего не говорили.

В акцию ГКЧП не были вовлечены никакие организованные политические силы. Высший оперативный орган партии (Политбюро) никакой деятельности в этот период не вёл и документов не принимал, хотя бы потому, что «путч» застал управление партией врасплох. 20 августа в Москве находилось примерно две трети членов ЦК, однако секретариат от проведения пленума отказался. Дела, возбуждённые после августа против областных организаций КПСС, а также против ряда членов Политбюро и секретарей ЦК КПСС, были закрыты ввиду полной непричастности этих организаций к событиям в Москве.

Не было также никаких массовых выступлений народа в поддержку ГКЧП или против него, если не считать нескольких тысяч московских интеллигентов, развернувших на виду у американского посольства троллейбусы поперёк Садового кольца и вставших кордоном вокруг Белого дома. В Москве, несмотря на призыв Ельцина и мэра Г.Х. Попова, не забастовало ни одно предприятие, кроме биржи. Эти события подтверждают, что все политические конфликты перестройки представляли собой борьбу между узкими группировками, при полном безразличии подавляющего большинства населения страны.

После августа 1991 года прошёл первый этап революционного перераспределения собственности. Была во внесудебном порядке лишена всей собственности КПСС и предприняты многочисленные попытки захвата собственности других общественных организаций, вузов, редакций газет и т.п. Можно сказать, после провала «путча» «новая власть» (российская) занялась мародёрством. А «старая» (союзная) жгла бумаги.

Вот записка Г. Бурбулиса: «В ЦК КПСС идёт форсированное уничтожение документов. Надо срочное распоряжение генсека — временно приостановить деятельность зда-

ния ЦК КПСС. Лужков отключил электроэнергию. Силы для выполнения распоряжения президента СССР — генсека, у Лужкова есть. Бурбулис». И на нём резолюция от 23 августа: «Согласен. М. Горбачёв».

Вот после этого начался массовый захват партийного имущества: административных зданий, учебных заведений, издательств, типографий, домов отдыха, служебных дач и т.д. Прямо в ходе заседания сессии Верховного Совета РСФСР под улюлюканье в одночасье ставших яростными антикоммунистами депутатов Ельцин подписал указ о роспуске КПСС. Вызванный на эту сессию Горбачёв подвергся невероятным унижениям со стороны Ельцина, который обращался с ним, как с нашкодившим учеником. Ему прямо было дано понять, что плодами победы над ГКЧП будут пользоваться только «демократы» во главе с Ельциным, а президент СССР полностью проиграл эту игру.

(Уместно вспомнить 1917 год. Временное правительство теряло власть. Корнилов поднял мятеж. Противостояли мятежу в основном большевики; после победы они захватили власть сначала в Советах, а потом и в стране, свергнув Временное правительство.)

В тот же день Секретариат ЦК КПСС принял постановление о том, что «ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске, судьбу республиканских компартий и местных партийных организаций определят они сами».

На следующий день Горбачёв согласился с запретом партии, и сложив с себя полномочия генсека, призвал ЦК самораспуститься.

Началась «борьба с коммунистами», а на деле — попытка свести личные счёты со своими врагами, преследование которых разворачивалось с ужасающим размахом. Ю. Лужков писал об этих днях так:

«Москва, страна стали перед прямой угрозой расследовательского угара: образовывались всевозможные комиссии, учинялись допросы, собирались свидетельства очевидцев, которые были не на баррикадах, а в коридорах, курилках, что-то слушали и что-то услышали. Рекой текли письменные и устные доносы о неблагонадежности-неверности святому престолу демократии. Сводились старые и новые счё-

ты, велись подкопы под прямых и более высоких начальников, чьё место приглянулось какому-то проходимцу.

Надо было немедленно остановить эту вакханалию мстительных наветов, лжи, всевозможных разбирательств и уже вызванного ими страха. Мы хорошо знаем, что так начинается красный террор...

Надо защищать военных, милицию, сотрудников госбезопасности — всех тех, кто не стал прямым соучастником заговорщиков. Пусть каждый из них станет судьёй самому себе, своим действиям»*.

А вот свидетельство полковника Генерального штаба В. Баранца:

«После августа в Вооружённых Силах буйным цветом расцвело стукачество. Министерство обороны и Генеральный штаб оно затронуло тоже. Шел негласный и жёсткий конкурс на занятие вакантных должностей. Не все генералы и офицеры выдерживали испытание на порядочность и нередко применяли запрещённые методы устранения соперников — наушничество, представление компромата на конкурентов членам президентской комиссии.

Август 1991 г. положил начало массовой чистке в рядах высшего и среднего командного состава, направленной на выдвижение прежде всего широкого слоя генералитета, демонстрирующего лояльность новому режиму и готового верно служить ему. Лояльность часто была формой плохо скрываемого лицемерия... Уже тогда началось гигантское моральное разложение в генеральском и офицерском корпусе...»

Что интересно, главой президентской комиссии по очистке Вооружённых Сил от «неблагонадёжных» генералов и офицеров, созданной в августе 1991 года, назначили генерал-полковника Д. Волкогонова, который в 1979—1984 годы был начальником и заместителем начальника Главного политического управления Советской Армии.

Произошла дезорганизация деятельности КГБ СССР. 20 августа КГБ СССР подчинили российскому КГБ, на следующий день его начальником был назначен Л. Шебаршин — руководитель разведки, а уж 22 августа председателем КГБ стал В. Бакатин. По воспоминаниям генерала Н.С. Леоно-

* Лужков Ю. М. «72 часа агонии». М., 1991.

ва, вместе с новым начальником в Комитете начала действовать комиссия в составе О. Калугина, Г. Якунина и группы американцев. Сегодня ясно, на кого работал Калугин. Помните наше невероятное предположение, которым мы поделились на одной из предыдущих страниц?

В стране в одночасье появилось чудовищное количество «демократов» — бывших сотрудников «Правды», журнала «Коммунист», преподавателей и слушателей коммунистических академий, членов обкомов и даже ЦК КПСС — в общем, представителей бывшей элиты. И это были не просто «демократы», а самые радикальные «демократы»-антикоммунисты. Некоторые из них объясняли: «Мы находились на вершинах коммунистической власти только ради того, чтобы вместо нас тех постов не заняли худшие».

Иначе говоря, у людей недостойных власть перехватили ещё более недостойные.

На открывшемся 2 сентября 1991 года V Съезде народных депутатов СССР делегатам даже не разрешили следовать повестке дня. Н.А. Назарбаев зачитал «Заявление Президента СССР и высших руководителей союзных республик», которое было ультиматумом с требованием самороспуска. Съезд был ликвидирован, а Верховный Совет СССР полностью деморализован. 14 сентября созданный новый орган — Государственный Совет СССР принял решение об упразднении большинства министерств и ведомств СССР.

Всю осень 1991 года по столицам бывших республик СССР колесил государственный секретарь США Д. Бейкер, активно обрабатывая их руководителей, подталкивая их к развалу Союза.

Но они реанимировали подготовку Союзного договора (Ново-Огарёво II), теперь всего лишь с целью создания конфедерации. 1 сентября руководители десяти республик выразили готовность подписать договор (РСФСР, Украина, Беларусь, Казахстан, Азербайджан, Кыргызстан, Таджикистан, Армения, Туркменистан, Узбекистан). 25 ноября проект был окончательно согласован, а 27 ноября опубликован. Он должен был быть подписан в декабре.

Вспомним: именно такого договора, о конфедерации, добивалось движение «Демократическая Россия» от Ельцина совсем недавно, когда он согласовывал с Горбачёвым

Союзный договор! Ему даже закамуфлировано пригрозили отказать в поддержке, если он останется на прежних позициях!

Теперь Ельцин был ещё большим радикалом, чем даже «Демократическая Россия». Ему уже не был нужен никакой Союз. Это лишний раз характеризует его как человека беспринципного, без твёрдых планов и убеждений, человека, думающего только о себе.

За несколько дней до подписания согласованного с руководителями ещё семи республик Договора, 8 декабря 1991 года Б.Н. Ельцин (Россия), Л.М. Кравчук (Украина) и С.С. Шушкевич (Белоруссия) в местечке Беловежская пуща в Белоруссии тайно подписали соглашение о ликвидации СССР «с целью сохранения единства». В их заявлении было сказано, что СССР «как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование». Первым об этом акте узнал от них самих президент США.

Среднеазиатские республики, Казахстан и Армения выразили своё недоумение, но было поздно.

Уже 10 декабря Кравчук и Шушкевич созвали свои Верховные Советы и ратифицировали соглашения о создании СНГ в составе этих трёх республик. 12 декабря Верховный Совет РСФСР также ратифицировал представленные документы. Только шесть депутатов нашли в себе мужество проголосовать против расчленения СССР, и лишь один — С.Н. Бабурин — публично осудил «беловежский сговор».

История СССР закончилась.

Началась кампания внутри страны и вне её за передел административных границ между республиками, которые якобы были определены произвольно, много раз пересматривались и изменялись.

«Обиженный» Горбачёв написал 72-страничную брошюру о своём «заточении» в Форосе. По Москве ходили слухи, что за эту брошюру американские издатели заплатили ему полмиллиона долларов.

Два прокурора — Степанков и Лисов, которые вели дела арестованных «путчистов», в нарушение закона о тайне следствия и презумпции невиновности, опубликовали за рубежом (неужели бесплатно?) известные им показания арестованных и свидетелей.

Председатель КГБ Бакатин передал американцам технологические секреты о новейшей системе аудиоконтроля, установленной в помещениях строящегося в Москве здания посольства, затем опубликовал свои «мемуары», а потом похвалялся, что получил за это 100 тысяч долларов, на которые и построил себе дачу.

Ельцин дал согласие своему лондонскому литературному агенту Э. Нюрнбергу сочинить свои собственные мемуары, как говорили, за семизначный гонорар. Многие другие деятели «демократии» тоже отметились мемуарами, изданными на Западе.

Можно предположить, что крупные гонорары за такой «труд» были скрытой формой оплаты политических услуг, оказанных этими авторами Западу. На российском книжном рынке их опусы появились значительно позже и не вызвали практически никакого интереса.

Новые страны, созданные вчерашними членами Политбюро на руинах СССР, были молниеносно приняты в члены ООН, чтобы получить международную гарантию своей независимости на случай, если вдруг обстоятельства сложатся неблагоприятным для сепаратистов образом: всякая попытка вновь вернуть их в Союз могла быть сорвана теперь уже с помощью международного сообщества. Это была своего рода гарантия необратимости разрушения Советского Союза, которую выдавал Запад.

Ельцин разрешил оставить Горбачёву небольшую дачу под Москвой, право пользоваться кремлёвской клиникой, пенсию в размере зарплаты, две автомашины и 20 человек охраны и обслуги. Но мог ли Запад бросить такого заслуженного человека в нищете?

По рассказу генерала Н.С. Леонова, знакомые ему американские дипломаты говорили, что госдепартамент обратился с циркулярным письмом ко всем дипломатическим представителям США за рубежом, в котором настоятельно рекомендовал оказывать постоянный нажим на правительства дружественных США стран с тем, чтобы они содействовали политической выживаемости Горбачёва — приглашали его для чтения лекций, участия в симпозиумах, конференциях.

Неоднократно деловые круги и политическая верхушка США приглашали Горбачёва, давали в его честь благотвори-

тельные обеды, билеты на которые стоили по несколько тысяч долларов. В подаренных ему зданиях бывших партийных школ он создал «фонд Горбачёва» — совершенно никчёмную организацию.

Вот вся история перестройки. Ускорение спада производства из-за разрушительных действий элиты (законы о кооперации и предприятиях, отмена монополии внешней торговли и т.д.) переплелось с отчаянной борьбой за власть (партия - съезды народных депутатов, РСФСР - СССР) и за влияние на власть между группировками государственной и промышленной бюрократии, мафиозными кланами и мощными социально-профессиональными группами (шахтёры, нефтяники). Кризис подогревал политическую борьбу, политическая борьба усугубляла кризис. Распад СССР был кульминацией: после 1991 года «один большой» структурный кризис распался на «пятнадцать маленьких», каждый из которых не стал от этого менее острым.

Но все активные социальные субъекты перестройки получили в результате то, что хотели. «Теневики» и номенклатура — собственность и власть, интеллигенция — «полные прилавки» и свободу выезда за границу. И те, и другие, и третьи устроили себе хорошую жизнь за счёт народа.

Перестройка завершилась глубокими изменениями политической системы, общественно-экономического строя, национальных отношений, образа жизни и культуры всех граждан и народов СССР. Она привела к кардинальному изменению геополитической структуры мира и породила мировые процессы, пока ещё далёкие от завершения. Таким образом, по своим масштабам перестройка — явление всемирно-исторического значения.

Она была частью мирового конфликта — «холодной войны». В её развитии и в использовании результатов зарубежные политические силы играли активную и важную роль. Завершение перестройки ликвидацией Организации Варшавского Договора и СЭВ, а затем роспуском СССР рассматривается на Западе как поражение СССР в «холодной войне».

Вот фрагмент выступления бывшего премьер-министра Великобритании Джона Мейджера: «Задача России после проигрыша в «холодной войне» — обеспечить ресурсами благо-

полунные страны. Для этого им нужно всего пятьдесят-ше-стьдесят миллионов человек». (Цит. по: Копакиди А., Прудникова Е. Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи. М., 2000, с. 3).

В 1995 году население Российской Федерации составляло около 147,6 миллиона человек. Получается, что почти 100 миллионов человек на территории нашей страны — «лишние». Если бы отставной премьер предложил переселить их в Западную Европу или в Соединенные Штаты Америки, его высказывание можно было бы рассматривать как заботу о них. В противном случае его слова — это скрытый призыв к геноциду российского народа.

А нас убеждают, что постоянное уменьшение населения РФ не имеет никакого отношения к перестройке и реформам демократов!