Перемены в хозяйстве и демография

При переходе от феодального к капиталистическому способу производства увеличилась ёмкость среды, и характер увеличения населения приобрёл степенной вид. Производство же продуктов питания ещё не ощутило влияния новых технологий, объёмы пищи продолжали увеличиваться за счёт экстенсивных факторов. Но капитализм способствовал росту городов, ставшими, как мы видели выше, демографическими регуляторами. А производство питания стало осваивать интенсивные способы производства, и это привело к увеличению производства продовольствия. Так что Мальтус правильно описал происходящие процессы, но не зная глобальных закономерностей, сделал неверный вывод на будущее.

Если обратиться к статистике, то легко увидеть, что основной прирост населения Земли сегодня происходит за счёт беднейших стран. Создаётся впечатление, будто нехватка пищи и голод стимулируют рождаемость. На самом деле

происходит вот что: механизмы, регулирующие рождаемость в популяции, меняются очень медленно, а эти народы пошли по пути «прогресса», в основном заимствуя его плоды, причём очень быстро и не в той последовательности, в какой они были получены.

Так, в Европе вакцинация от оспы была начата в XVIII веке, понадобилось двести лет упорных поисков, чтобы победить последовательно дифтерит, скарлатину, туберкулёз, корь, полиомиелит... Созданные на основе этих успехов программы всеобщей вакцинации детей удаётся осуществить в развивающихся странах за несколько лет. Реализация такой программы сразу же снизила детскую и юношескую смертность в южных популяциях с высокой плотностью населения во много раз. В результате если ещё вчера, как и тысячи лет назад, из 6-11 детей в семье умирало 4-9, то сегодня большинство живы. Высокая рождаемость, вчера жизненно необходимая в таких популяциях для компенсации высокой детской смертности, стала избыточной.

Рождаемость — не смертность, её не изменишь прививками в одночасье. Она контролируется биологическими механизмами, очень сложной популяционной системой, поддержанной бытом, традициями, религией. Популяции требуется время, несколько поколений, чтобы привести рождаемость в соответствие с новым уровнем смертности. И в течение этих лет будет происходить демографический взрыв, даже если он невыгоден популяции, обгоняет рост продуктов питания.

Это приведёт к большим неприятностям для всего человечества уже в ближайшее время.

В 1934 году немецкий историк и экономист Вильгельм Абель, проанализировав данные об экономической конъюнктуре в Германии в XII—XIV веках, показал, что рост численности населения в этот период привёл к исчерпанию ресурсов пахотных земель. Это в свою очередь вызвало нехватку продовольствия, рост цен на зерно и голод. Эпидемия чумы, разразившаяся в середине XIV века, обусловила резкое уменьшение численности населения, образовался избыток пахотных земель, цены упали, а заработная плата возросла. Таким образом, было показано, что колебания цен и заработной платы имеют демографическую подоплёку.

Работы В. Абеля нашли широкий отклик в среде историков: ведь ранее полагали, что развитие средневековой экономики было неизменно поступательным. Развивая идеи В. Абеля, А. Лош предложил использовать понятие демографического цикла, который в своём движении от одной фазы к другой определяет развитие экономики.

Российский историк С.А. Нефёдов считает, что в XI— XIII веках преобладала фаза роста вековой тенденции, когда рост населения сопровождался расширением посевных площадей и экономическим ростом. К концу XIII века были освоены практически все пригодные земли, и продолжающийся демографический, рост привёл к перенаселению, к измельчению крестьянских наделов, росту числа безземельных крестьян. Возрастание «давления населения на землю» проявилось в росте цен на зерно, падении реальной заработной платы и понижении жизненного уровня основной массы крестьянства. Стали учащаться голодные годы, в 1310-х вся Европа было охвачена страшным голодом, который унёс многие тысячи жизней и положил конец фазе роста вековой тенденции. Катастрофа и резкое снижение численности населения означали переход к фазе падения вековой тенденции. В этот период цены на зерно падали, а заработная плата росла, и таким образом катастрофа принесла с собой разрешение от кризиса перенаселения и улучшение положения большой части населения.

В отсутствие технических усовершенствований сельское хозяйство не могло прокормить растущее население. Голод 1310-х годов был симптомом наступившего перенаселения. После 1300 года наметился рост смертности и замедление демографического роста, которое объяснялось падением уровня жизни. Именно падение уровня жизни и постоянные голодовки обусловили катастрофические последствия эпидемии чумы. Таким образом, «чёрная смерть» означала демографическую катастрофу, знаменующую окончание демографического цикла, начавшегося в период «великой распашки» в XII веке.

В конце XV и в XVI веках отмечался рост населения, сопровождаемый освоением земель, заброшенных в период «великой чумы». По мере роста населения и сокращения фонда свободных земель росли цены и падала реальная за-

работная плата. В конце XVI века вновь появились признаки перенаселения, участились голодовки и эпидемии, рост населения прекратился. В первой половине XVII столетия в некоторых странах отмечалось значительное сокращение численности населения; экономика Европы находилась в состоянии упадка.

С.А. Нефёдов показал, как падение уровня жизни привело к восстаниям, внутренним и внешним войнам — к так называемому «кризису XVII века». По его мнению, спасением от всех бед, принесённых кризисом, явилась абсолютная монархия.

Исследуя экономическую динамику XVIII века, он показал наличие фазы роста с 1726 по 1789 год. Великая Французская революция стала следствием падения уровня жизни, предопределённого циклическими изменениями.

Французский историк Ф. Бродель считал, что многие вопросы истории не понять, если не представить, в каких условиях жили люди в ту или иную эпоху. Их сопровождала нищета, неурожай, голод, тяжёлые условия повседневного существования, войны и особенно многочисленные болезни. Например, регулярные эпидемии чумы прекратились в Европе лишь в XVIII веке, а тиф, оспа, брюшной тиф, туберкулёз были бичом и в XIX веке; наконец, венерические болезни, сифилис, вернувшийся после открытия Америки в Европу и буквально заполонивший её в результате взаимодействия различных видов его возбудителя. И это при низком уровне гигиены, плохом качестве питьевой воды...

Детская смертность в этот период была необычайно высока, санитария находилась в зачаточном состоянии. Таким образом, до недавнего времени над историей людей неумолимо господствовала нездоровая биологическая среда.

В традиционных исторических трудах люди не едят и не пьют. А ведь использование тех или иных продуктов могут рассказать о многом. Появление новых продуктов — от сахара, кофе и чая до спиртного — не могли не оставить следа в истории. Достаточно вспомнить историю распространения картошки в Европе и России. Во всяком случае, невозможно преувеличить значение злаков, этих господствующих культур в питании прошлых времён. Пшеница, рис и кукуруза явились результатом очень древнего отбора и бес-

счётного ряда экспериментов — и они определили в результате многовековых «отклонений» выбор цивилизации.

Пшеница, занимающая огромные площади, требует, чтобы земля регулярно отдыхала, и это позволяет и предполагает занятие животноводством — можно ли вообразить историю без домашних животных, плугов, упряжек, повозок? Культура же риса возникла на основе своего рода огородничества, интенсивного земледелия, не оставляющего места для животных. Что касается кукурузы, то это, несомненно, самая удобная культура, из неё легче всего готовить повседневные блюда, её возделывание оставляет достаточно свободного времени — отсюда привлечение крестьян к государственным работам и циклопические памятники индейских цивилизаций. Так невостребованная рабочая сила была употреблена обществом для своих целей.

Не менее важно учитывать развитие техники. Её история тесно связана с трудом людей и их успехами в повседневной борьбе с окружающей средой и с самими собой. К технике относятся и обработанный камень, кусок дерева или железа для создания орудий труда, и наука, которая является её позднейшей суперструктурой. Высокая концентрация экономики вызывает концентрацию технических средств и развитие технологии.

Все технические приёмы, все элементы научного знания являлись предметом постоянного обмена, непрерывно распространяясь по всему миру. Однако от момента возникновения и до того, как они становятся общепринятыми, они приносят дополнительную пользу своим создателям. Это и навесной руль, и новый способ обшивки корпуса судна, это и артиллерия на борту, и навигационные приборы, позволяющие плавать в открытом море на дальние расстояния. Это и собственно капитализм, представляющий собой сумму определённых достижений. Всё это обеспечило превосходство Европы — просто в силу того, что эти новшества не сразу получили массовое распространение. То же самое происходит и сегодня: сила Запада не в последнюю очередь связана с торговлей новшествами, которыми ещё не обладают другие.

Можно сказать, что города и деньги породили современный мир. Города и деньги являются одновременно и двига-

телем, и показателем развития; они вызывают изменения и указывают на них. Но при этом они также являются их следствием.

Какая была динамика населения в России? Ко времени смерти Петра I в 1725 году в России жило всего около 13 миллионов человек. К 1917 году было уже 150 миллионов. Если посмотреть по векам, то увеличение происходило в три раза за каждые 100 лет.

Несколько подробнее рост русского населения можно представить по данным ревизий (переписей). Вот результаты нечётных ревизий:

В приведённой таблице общий итог русского населения, начиная с 1796 года, разделён на два слагаемых. Первое слагаемое — это возрастание населения России в тех пределах, какие имела Россия при Петре. Второе слагаемое — это население областей, присоединённых или заселённых после Петра.

За исключением Соединенных Штатов (население которых только за 100 лет с 1790 по 1890 год увеличилось в 16 раз) это самый быстрый рост. Во время Петра и его ближайших преемников русское население составляло от 1/10 до 1/8 части всего населения Европы (насчитывавшей в середине XVIII века около 130 миллионов жителей). Уже в 1801 году на долю России приходилось от 1/5 до 1/4 всего европейского населения (число жителей в нашей стране составляло от 36 до 40 миллионов, а в Европе — от 170 до 175 миллионов). В начале XX века население России составляет уже более трети населения Европы (считая 422 миллиона в Европе и из этого числа 150 миллионов в России).

За те же два столетия население Франции увеличилось только вдвое (с 19 млн до 38,5), население Австрии в 3,3 раза (с 12-13 млн до 45,9), Англии — в 4,4 раза (с 8,9 млн до 40,4).

Согласно статистическим данным второй половины XIX века, число браков и число рождений в России значительно превосходило те же показатели в Европе. В итоге, ежегодное количество рождений в России доходило до 5% всего населения. Надо прибавить, что зато и смертность детей в России превышала детскую смертность на Западе. Но и при этом неблагоприятном условии — при вымирании большого процента рождающихся — всё ещё оставалось около полутора процентов ежегодного прироста.

По расчётам известного российского историка и экономиста П.Н. Милюкова, использовавшего подушные переписи, в 1678 году численность составляла 16 миллионов, в 1620-х годах около 12,3 миллиона. До «смуты» он оценивал численность населения в 15 миллионов, а в средине XVI века — около 10-11,5 миллиона. Как видим, имеются расхождения с приведённой выше таблицей.

Но гораздо интереснее данные по плотности населения. Так, при Петре в Европейской России жило 3,7 человека на 1 кв. км. На том же пространстве петровской России в начале XX века было уже 17 человек на 1 кв. км. Между тем, в Австро-Венгрии плотность была 73,1; во Франции — 73,8; в Германии — 112; в Италии — 117,6; в Англии — 140; в Бельгии — 243 человека на 1 кв. км. Во всей Европе только Балканский полуостров и Испания до некоторой степени могут сравниться с Россией по плотности населения.

В 1688 году в Пруссии было 15,8 человека на 1 кв. км; в 1740 — 18,9, в 1774 — 24,9. Франция уже в начале XIV века имела 40 человек на 1 кв. км, столько, сколько в начале XX века имели только хорошо населённые местности России. Что же касается Англии, она достигла средней плотности, характерной для России начала XX века, ещё в середине XI века. Тогда уже в ней жило около 21 человека на 1 кв. км.

Ни в одной из названных стран нет такой огромной массы неудобных и пустынных земель, как в России. В начале XX века в Германии 35,1% всей площади оставались незаселенными (и в том числе 25,8% под лесом); во Франции 30,1% (в том числе 15,8% под лесом); в Англии —21,5% (3,9% под лесом). Между тем, в Европейской России (без . Финляндии) необитаемы 57,9% всей площади (в том числе

под лесом 38,8%). Только Скандинавский полуостров превосходит в этом отношении Россию, а Пиренейский и Балканский до некоторой степени к ней приближаются.

Вот таблица изменения плотности населения в разных местностях России. Первый столбец даёт предполагаемую плотность населения в допетровское время. К сожалению, эти данные не очень надёжны.

Русский Юг до самого Петра оставался совсем пустынным, населённым слабее русского Северо-Запада. Пустынный и скудный русский Север недалеко отстаёт от богатого Поволжья. Причина — опасность с юга и с востока, которая не прошла ещё здесь и ко времени Петра. Немудрено, что богатые залежи чернозёма продолжают пустовать. Когда опасность прошла, население и здесь стало быстро расти. В Казанской и Азовской губерниях население после Петра за двести лет возросло в одиннадцать раз.

Во всей северной половине и центре России население за эти два века оставалось почти неизменным или возрастало весьма медленно. Эта половина и центр составляли почти всю Россию до самой середины XVII столетия, южная же половина, которая начала присоединяться к северной только с середины XVII века, росла с необычайной быстротой, догоняя центр и даже перегоняя его по плотности своего населения.

Расчёты экономистов начала XX века давали плотность населения 30-46 человек на 1 кв. км — столько населения Россия могла прокормить своим собственным хлебом при

тех условиях хозяйствования на земле. Русский центр с давних времён нашёл подспорье для земледельческого заработка—в занятиях домашней промышленностью и отхожими промыслами. Этот добавочный заработок не увеличивал средств к существованию крестьянина, а лишь давал ему возможность оплатить подати. Предел, на котором готово остановиться население центра, есть предел тех средств, которые крестьянин мог добыть с помощью личного труда, без приложения к нему капитала.