Этьен Фальконе. Памятник Петру I.1768–1770 гг.

У Фальконе образ коня — стихийной неукротимой, стремительной силы, и образ всадника — державного властелина, со скрытой энергией, спокойно-величаво восседающего на коне, противопоставлены, но пластически слиты воедино. Дидро напишет Фальконе: «Герой и конь в вашей статуе сливаются в прекрасного кентавра, человечески мыслящая часть которого составляет своим спокойствием чудесный контраст с животной вздыбленной частью» (Д. Й. Аркин. Указ. соч.). В этом противоречии есть определенное сходство с идеей конной статуи Марка Аврелия.

Рассказывать о «Медном всаднике» здесь не имеет смысла, так как все наши читатели наверняка слышали об этом неоднократно. Но, может быть, стоит упомянуть несколько наиболее интересных фактов.

Сама концепция памятника великому российскому императору обсуждалась Екатериной II и знаменитыми философами — Вольтером и Дидро. Но Фальконе проявил упрямство и, настаивая на своем видении образа Петра, осмелился спорить с венценосными особами и знатью. Как вы понимаете, каждая деталь памятника предполагала наличие глубочайшего смысла. И в свете этого факта совершенно неудивительным становится то, что современники критиковали и очень возмущались хорошо отполированным постаментом памятника. Гром-камень, призванный символизировать неукротимую стихию, природу, варварство, должен был оставаться совершенно естественным. Но по начальному замыслу скульптора конная статуя должна была стоять на постаменте в виде волны, а значит, камень должен был быть обработан, и шлифовка шла все время, пока огромную глыбу транспортировали в Санкт-Петербург. Сам процесс доставки Гром-камня в Северную столицу был длительным и очень непростым.

Сложной была и отливка деталей для огромной статуи. В России мастеров-литейщиков такого уровня не было, а заграничные мастера запрашивали очень дорого. На свой страх и риск согласился выполнять эту работу вместе с Фальконе литейщик, пушечных дел мастер Емельян Хайлов. Верхнюю часть Медного всадника отливали дважды, так как во время первой отливки труба, по которой заливали бронзу, лопнула, и раскаленный металл полился на пол. Постройки были деревянными, пожар начался мгновенно. Емельян Хайлов, не растерявшись, снял свой армяк, намочил водой, обмазал его глиной и приложил к трубе. У литейщика обгорели руки, пострадали глаза, но пожар был потушен, а работы продолжились. Правда, подготовка к новой отливке заняла еще три года.

Уже на момент представления гипсовой модели статуи Екатерина II была очень недовольна своеволием мастера, и, в конце концов, рассорившись с императрицей окончательно и не вписавшись в придворные интриги петербургской знати, Фальконе вынужден был уехать из России, так и не дождавшись открытия своего творения. История расставила все по своим местам. Фальконе победил, «Медный всадник» действительно стал знаменитым благодаря необычному воплощению художественного гения скульптора. Невольно приходят на ум строки из поэмы Льва Гумилева:

Искаженная пространством бесконечность,

Может быть, не канет в пустоту.

Может быть, и детская беспечность

Не сорвется на лету.

Может быть, испивши все отравы,

Весь прошедши свет,

Ты запишешь в рукописи славы

Летопись побед.

Сжать судьбу в кулак, швырнуть под ноги,

Растоптать и снова приподнять,

Чтобы други, недруги и боги

Смели лишь смотреть и трепетать.

Чтобы тьма разверзлась под ударом,

Чтоб огни воскресли в глубине,

Чтобы все загрезили о старом

В сонном царстве, в вечном полусне.

Лев Гумилев. Сон спящей царевны, 1961

Лаконичная подпись на памятнике: «Петру I Екатерина II Лета 1782» — выполнена по желанию императрицы. Екатерина II, будучи поистине и духовной, и идейной наследницей Петра, обозначила эту преемственность и подчеркнула, что в России нет более великих императоров, кроме как Петр I и Екатерина II. И вторая она не после безродной Марты Скавронской (Екатерины I), а после Петра Великого.

К нашему великому сожалению, находятся люди, которые очень хотят оставить свой росчерк на постаменте, так сказать, в прямом смысле соединиться с великим. Ну что тут скажешь, это наше отражение в римском зеркале.

* * *

Можно ли прочесть классический конный памятник по-новому? Современная культура однозначно отвечает: «Да».

Возьмем в качестве примера работу одного из наиболее известных чешских скульпторов, чьи творения вызывают острое любопытство и не менее острую критику. Давид Черный. Его называют арт-хулиганом, скандальным художником, провокатором, талантливым скульптором, «пражским Антонио Гауди», «чешским Уорхолом». Известность Давида началась с акта художественного вандализма. В 1991 году он выкрасил советский танк ИС-2, символ освобождения Праги от фашистов, в розовый цвет. Хулигана арестовали, танк перекрасили. Но через несколько дней танк вновь оказался розового цвета. Теперь его перекрасили депутаты парламента. Политический подтекст данной акции был всем понятен. Советский танк на улицах Праги ассоциировался не с воинами-освободителями, а с событиями 1968 года, «Пражской весной», когда СССР и члены Варшавского договора вторглись в Чехию для подавления реформ. Художник был выпущен на свободу, а танк убрали.

Все скульптуры Давида имеют политический и социальный подтекст, что делит его зрителей на противников и сторонников, но равнодушными не оставляет. Может быть, потому, что они слишком прямолинейны и «крикливы» в своем выражении?