Июньская демонстрация в Петрограде

Тем временем в рабочих районах Петрограда начались волнения на почве хозяйственной разрухи, роста дороговизны, недовольства политикой Временного правительства и возмущения против участившихся вылазок наглеющей контрреволюции.

8 июня состоялось совещание членов ЦК и ПК с представителями всех районов и многих воинских частей Петрограда. Подавляющее большинство участников совещания высказалось за то, чтобы направить широкое движение масс в русло организованной мирной демонстрации. ЦК большевиков опубликовал в «Правде» воззвание с призывом к мирной демонстрации 10 июня.

Эсеро-меньшевистское большинство президиума Всероссийского съезда Советов выступило от имени съезда против назначенной большевиками демонстрации, обвинив их в «заговоре» с целью низвержения Временного правительства и Советов. Не подчиниться этому решению значило противопоставить себя съезду Советов. Поздней ночью с 9 на 10 нюня ЦК большевиков по предложению Ленина постановил отменить демонстрацию. Ранним утром 10 июня весь организационный и агитаторский аппарат ЦК, ПК и районных комитетов был двинут на заводы и в казармы с целью удержать массы от демонстрации, объяснив им сложившуюся обстановку. Эта задача была выполнена. Демонстрация не состоялась, хотя массы кипели негодованием и открыто выражали свое возмущение действиями съезда Советов. Партия большевиков еще раз продемонстрировала гибкость своего руководства и свое быстро растущее влияние среди рабочих и солдат.

Эсеро-меньшевистское руководство съезда Советов и исполкома Петроградского Совета назначило демонстрацию на 18 июня, надеясь провести ее под своими соглашательскими лозунгами. Оно имело в виду, что на этот день Керенским было назначено наступление на фронте, и организаторы «процессии» рассчитывали добиться от масс поддержки Временного правительства и его военных планов. Активных действий на фронте требовали от России ее империалистические союзники.

Большевики развернули громадную работу. Необычайную энергию развил в те дни Ленин. Он формулировал лозунги, проверял, действительно ли подготовлены плакаты, знамена. Требовал, чтобы повсюду были большевистские ораторы, воодушевляющие массы призывами: «Долой войну, да здравствует мир!», «Вся власть Советам!». Ленин и сам записался в список ораторов на Марсовом поле. Как настоящий пролетарский вождь, Ленин руководил всей подготовкой этой большой политической битвы с меньшевиками и эсерами за влияние на массы. Центральный Комитет большевиков обратился ко всем трудящимся, ко всем рабочим, солдатам Петрограда с воззванием дружно продемонстрировать силы революции против контрреволюции.

18 июня под большевистскими знаменами на улицы Петрограда вышло 500 тысяч рабочих и солдат. Это была крупная победа большевистской партии в создании политической армии революции.

«Демонстрация, — писал Ленин, — развеяла в несколько часов, как горстку ныли, пустые речи о большевиках-заговорщиках и показала с непререкаемой наглядностью, что авангард трудящихся масс России, промышленный пролетариат столицы и ее войска в подавляющем большинстве стоят за лозунги, всегда защищавшиеся нашей партией»¹.

Июньская демонстрация наглядно показала, что большевики становятся партией масс в столице — центре российской революции. Успех большевиков тем более значителен, что он был добыт в обстановке небывалой даже при царизме оголтелой травли большевистской партихг, особенно Ленина. Буржуазная и эсеро-меньшевистская печать возвела на большевиков чудовищную клевету, обвинив их в том, что они якобы работают... «на Вильгельма II».

Эта подлая ложь вызвала горячий протест сознательных рабочих и солдат. В своих речах и докладах на митингах и собраниях большевистские ораторы разоблачали гнусную клевету. Выступления большевиков выслушивались рабочими и солдатами с напряженнейшим вниманием. Часто на многотысячных митингах под гром аплодисментов принимались резолюции, в которых выражалось полное доверие Ленину и другим большевикам, вернувшимся из эмиграции на родину после Февральской революции.

В многочисленных письмах, адресованных Ленину и «Правде», рабочие, крестьяне, солдаты все чаще и чаще обращались к Владимиру Ильичу со словами сочувствия и доверия. Так, в одном из писем говорится: «Товарищ Ленин! Как и многие солдаты действующей армии, я постоянно слышу разговоры о Вас и Ваших действиях, как борца за свободу и истинного друга пролетариата». В другом письме говорится: «Товарищ, друг Ленин. Помни, что мы, солдаты... все, как один, готовы идти за тобой всюду и что твоя идея есть действительно выражение воли крестьян и рабочих».

16 — 23 июня во дворце Кшесинской происходила созванная Центральным Комитетом партии Всероссийская конференция фронтовых и тыловых военных организаций РСДРП (б), на которой Ленин 20 нюня выступил с докладом о текущем моменте. Он призвал большевистские военные организации всесторонне готовить силы пролетариата и армии к новому этапу революции, с величайшей бдительностью следить за попытками контрреволюции разоружить революционных рабочих и раскассировать революционные полки, особенно в столице. При этом он предостерегал против скоропалительных решений и преждевременных действий. Ленин выступил также на конференции с докладом по аграрному вопросу. В связи с ленинским докладом была одобрена резолюция Апрельской конференции.

Примечание:

¹ В. И. Ленин. Соч., т. 32, стр. 360.

В июльские дни

К концу июня Ленин почувствовал себя крайне утомленным. От перенапряжения и систематического недосыпания у него появились головные боли, он лишился нормального сна. Он поехал на несколько дней для отдыха на дачу В. Д. Бонч-Бруевича, расположенную близ станции Мустамяки по Финляндской железной дороге, в деревне Нейвола. Но его отдых был прерван начавшимися в столице волнениями.

Весть об авантюристическом наступлении, начатом Керенским 18 июня на фронте, и дошедшие затем до столицы слухи о провале этого наступления, о новых жертвах, принесенных в угоду империалистам, вызвали взрыв негодования.

3 июля огромные массы рабочих и солдат вышли на улицы Петрограда с требованием перехода всей власти к Советам.

Момент был в высшей степени критический. Вооруженное выступление тогда было преждевременным, революционный кризис еще не назрел, армия и провинция еще не были готовы поддержать выступление петроградских рабочих. Буржуазия готовилась подавить движение, потопить его в крови трудящихся.

Поздно вечером 3 июля ЦК совместно с ПК и Военной организацией приняли решение, которое обязывало большевистские организации принять участие в демонстрации рабочих и солдат 4 июля, придать ей мирный и организованный характер.

В целях более оперативного руководства движением члены ЦК в ночь на 4 июля перешли из дворца Кшесинской в Таврический дворец, к которому направлялись демонстрации солдат и рабочих. Туда же непрерывным потоком приходили представители полков и заводов за инструкциями и советами. Рано утром большевистские агитаторы начали распространять во всех районах столицы призыв ЦК к мирной демонстрации.

Около часу ночи к дворцу подошли колонны 1 пулеметного и 180 пехотного запасного полков и огромного рабочего коллектива Путиловского завода. Рабочие и солдаты потребовали от ЦИК Советов, чтобы он взял власть в свои руки и объявил Временное правительство низложенным.

Но эсеры и меньшевики не только наотрез отказались принять это требование, но в те же самые часы они сговаривались с правительством о подавлении демонстрации. К Таврическому дворцу — местонахождению ЦИК и Петроградского Совета — были стянуты юнкерские школы и контрреволюционные казачьи полки.

Положение складывалось критическое. Ленин, еще не оправившись от болезни, рано утром 4 июля прибыл в Петроград. Ознакомившись с положением дел в городе, он полностью одобрил меры, принятые Центральным Комитетом партии.

Около полудня началась грандиозная демонстрация, в которой участвовало более 500 тысяч рабочих всех районов Петрограда и солдат Петроградского гарнизона. В городе господствовал образцовый порядок. Демонстранты сначала направлялись к дворцу Кшесинской, где происходили короткие митинги. Когда мимо дворца Кшесинской проходила демонстрация нескольких тысяч кронштадтских матросов, последние стали просить, чтобы выступил Ленин. Им было сообщено, что он нездоров и выступить не может. Тогда матросы стали просить, чтобы Владимир Ильич хотя бы только показался.

Вскоре он вышел на балкон. Матросы приветствовали его дружным «ура!». Опираясь на перила, Ильич смотрел на собравшихся и приветливо улыбался. Потом он произнес краткую речь, в которой передал кронштадтским матросам привет от питерских рабочих, выразил уверенность, что лозунг «Вся власть Советам!» победит, несмотря на все зигзаги исторического пути революции. Ленин призвал матросов и рабочих к выдержке, стойкости, бдительности.

От дворца Кшесинской колонны демонстрантов направились к Таврическому дворцу. На знаменах и транспарантах преобладали лозунги: «Вся власть Советам!», «Долой министров-капиталистов!», «Хлеба, мира, свободы!».

Мощная июльская демонстрация солдат и рабочих перепугала насмерть буржуазию и ее меньшевистско-эсеровских приспешников, контрреволюционных генералов и англо-французских империалистов. Как определил Ленин, это была «не обычная демонстрация, это нечто значительно большее, чем демонстрация, и меньшее, чем революция».¹

По демонстрантам был открыт огонь. Улицы Петрограда обагрились кровью. В ночь с 4 на 5 июля совещание членов ЦК и ПК, проходившее под руководством Ленина, постановило закончить демонстрацию и призвало ее участников мирно разойтись по заводам, казармам и кораблям. Партия большевиков сумела вовремя вывести свои основные силы из-под удара контрреволюции.

В те дни начались массовые обыски среди рабочих, у них отбиралось оружие. Происходило разоружение революционных полков, шли аресты среди солдат. Английский посол в Петрограде Бьюкенен потребовал от Временного правительства разоружения всех рабочих Петрограда, восстановления смертной казни на фронте и расправы с участниками июльской демонстрации. Незамедлительно последовали удары против большевистской партии, против Ленина. В ночь на 5 июля были совершены налеты на помещения большевистских организаций.

Утром 5 июля юнкерами было разгромлено помещение редакции «Правды». Юнкера чуть не застали в редакции Ленина, который незадолго до их налета заезжал туда по делам. Была разгромлена типография «Труд», приобретенная на средства рабочих для нужд партии большевиков.

Развернулась невиданная по своим масштабам и подлости травля Ленина. Матерый клеветник и провокатор Алексинский уже 4 июля сообщил Комитету журналистов в Петрограде, что он якобы располагает документальными данными, подтверждающими обвинение Ленина в шпионаже в пользу Германии. Это заявление было настолько дико, что сам председатель ЦИК Чхеидзе от своего имени и от имени члена Временного правительства Церетели звонил во все большие петроградские газеты, прося не печатать клеветы Алексинского. Лишь «Живое Слово» — небольшая газетка бульварного типа, рассчитанная на самые неразвитые слои городского населения, опубликовала клеветническое заявление Алексинского. Дикая травля Ленина еще более усилилась. Уже не только раздавались призывы к убийству большевиков, но по рукам обманутых солдат ходили списки лиц, которые были намечены к истреблению.

Центральный Комитет большевистской партии обратился к населению Петрограда, ко всем честным гражданам с воззванием, в котором категорически отверг клевету на Ленина, и принял меры к охране великого вождя рабочего класса.

Рано утром 5 июля на Широкую улицу к Ленину пришел Я. М. Свердлов и, сообщив ему о разгроме «Правды», стал настаивать, чтобы Владимир Ильич немедленно скрылся. Тотчас же, накинув на Ленина для конспирации свое пальто, Свердлов увел его на квартиру М. Л. Сулимовой, работавшей секретарем военной организации при ЦК большевиков. Но и сюда могли прийти с обыском. В поисках более безопасного убежища Ленин вместе с Н. К. Крупской 6 июля ушел на Выборгскую сторону, на квартиру рабочего В. Н. Каюрова, откуда вскоре перебрался в помещение Выборгского райкома партии. Начались дни скитаний.

Но и в те дни, скрываясь, как и при царизме, от преследования Временного правительства, Ленин не прекращал партийной работы. 5 июля он написал пять статей, разоблачавших злостную клевету Алексинского. На следующий день все они были опубликованы в газете «Листок «Правды»». Днем 6 июля он принял участие в заседании Исполнительной комиссии Петербургского комитета большевиков, состоявшемся в сторожке завода «Русский Рено» (ныне «Красный Октябрь»), обсуждавшем вопрос о всеобщей стачке. Ленин высказался решительно против стачки и написал проект воззвания к рабочим Петрограда, призывая их не поддаваться на провокации контрреволюции и возобновить работу с 7 июля.

Вечером 6 июля Ленин провел на Выборгской стороне узкое совещание членов ЦК большевиков, на котором состоялся обмен мнениями по вопросу о текущем моменте. Ему было предложено оставаться на нелегальном положении.

Ночь с 6 на 7 июля Ленин провел на квартире бывшего депутата III Думы, рабочего Н. Г. Полетаева. С 7 июля он укрывался в квартире старого большевика, рабочего городской электростанции С. Я. Аллилуева. «Прятал нашего брата, конечно, рабочий», — писал позднее Ленин. Как вспоминает Аллилуев, Ленин был спокоен, писал ободряющие записочки товарищам, успокаивал упавших духом, от всей души смеялся, когда ему рассказывали о слухах среди обывателей Петрограда, что-де главные виновники восстания и тайные агенты Вильгельма бежали не то на миноносце, не то на подводной лодке в Германию.

7 июля было опубликовано постановление Временного правительства об аресте и о привлечении к суду Ленина и ряда других большевиков. Кадетские и меньшевистско-эсеровские газеты требовали явки Ленина на суд. Некоторые большевики, не разобравшись в обстановке, считали, что Ленину нельзя скрываться, что он должен явиться, иначе-де у партии не будет возможности оправдаться перед широкими массами.

По этому вопросу днем 7 июля на квартире Аллилуева Владимир Ильич советовался с Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной. Он был настолько возмущен возведенной на него чудовищной клеветой, что в первый момент в порыве негодования решил было идти на суд, чтобы разоблачить клеветников. Об этом он даже просил товарищей сообщить в президиум ЦИК.

Днем к Владимиру Ильичу пришли еще товарищи, и обсуждение вопроса о его явке на суд возобновилось. В своих воспоминаниях, опубликованных в «Правде» 28 марта 1924 года, Г. К. Орджоникидзе писал: «Ногин довольно робко высказался за то, что надо явиться и перед гласным судом дать бой. Таково было мнение значительной части московских товарищей. Владимир Ильич со свойственной ему ясностью доказал, что никакого гласного суда не будет. Сталин решительно против явки к властям. «Юнкера до тюрьмы не доведут, убьют по дороге», — говорит он. Ильич, по всему видно, тоже против, но немного смущает его Ногин».² Было решено послать В. И. Ногина и Г. К. Орджоникидзе в Таврический дворец для переговоров с членом президиума ЦИК и Петроградского Совета Анисимовым об условиях содержания Ленина в тюрьме. На помещение Ленина в Петропавловскую крепость, где был расположен большевистски настроенный гарнизон, Анисимов не согласился. Речь могла идти только об одиночной камере тюрьмы для подследственных политических заключенных, носившей название «Кресты», где хозяйничали юнкера. Орджоникидзе решительно потребовал от Анисимова абсолютных гарантий сохранения жизни Ленина. По сообщению Орджоникидзе, Анисимов сказал, что, конечно, будут приняты все меры, но он «не знает, в чьих руках будет завтра он сам». В ответ возмущенный Орджоникидзе заявил: «Мы вам Ильича не дадим».

Вечером на квартире Аллилуева было устроено совещание, на котором присутствовали В. И. Ногин, Г. К. Орджоникидзе, И. В. Сталин, Е. Д. Стасова и др. Когда Орджоникидзе и Ногин доложили о результатах своего визита к Анисимову, негодование, большая тревога и глубокое понимание ответственности за судьбу Ленина охватило всех присутствовавших. Было решено обязать Владимира Ильича не являться на суд и одновременно подыскать для него более безопасное убежище. Это было единственно верное решение, ибо справедливого суда в России тогда не было и не могло быть. Действовала контрреволюционная военщина. Попадись Ленин в ее кровавые лапы, он был бы немедленно растерзан. Лишь за два дня до того юнкера зверски убили рабочего Воинова только за то, что он распространял большевистские газеты. Можно представить, что они сделали бы с Лениным, если бы он оказался в их руках.

Жизнь полностью подтвердила правильность предпринятых членами Центрального Комитета мер по спасению жизни Ленина. Обстановка в Петрограде обострялась с каждым часом. Началось разоружение красногвардейских отрядов, происходил насильственный вывод на фронт революционных полков Петроградского гарнизона. Были закрыты большевистские газеты. Усилились аресты и обыски.

В ночь с 6 на 7 июля на квартиру Елизаровых был направлен наряд юнкеров для ареста Ленина. Но найдя Владимира Ильича, юнкера обыскали комнату, где он жил, и захватили некоторые документы. Через два дня налет юнкеров был повторен. Хотя им и было сказано, что Ленина в квартире нет, они принялись все же искать его всюду, где только можно было предположить, что может спрятаться человек, — под кроватями, в шкафах, за занавесками окоп и т. п. Заставили открыть все корзины и сундуки, прокалывали их штыками. Не найдя ничего, офицеры и солдаты увели с собой Надежду Константиновну, М. Т. Елизарова, у которого кто-то из юнкеров нашел сходство с Владимиром Ильичем, и домашнюю работницу. В ту же ночь после того, как переусердствовавшие контрразведчики получили от своего начальника нагоняй за то, что привели не того, кого искали, арестованных отпустили.

Днем 7 июля Владимир Ильич послал письмо в Бюро Центрального Исполнительного Комитета Всероссийского Совета рабочих и солдатских депутатов с протестом против произведенного у него на квартире обыска.

Пребывание Ленина в Петрограде становилось опасным для его жизни. В Центральном Комитете партии было решено перевести Владимира Ильича в район Сестрорецка и поселить его недалеко от станции Разлив в доме старого большевика, рабочего Сестрорецкого завода Николая Александровича Емельянова. Станция Разлив находилась вблизи финляндской границы, и в случае необходимости Ленина можно было переправить в глубь Финляндии.

8 июля Ленин попросил Аллилуева достать план города, чтобы определить, по каким улицам безопаснее будет пройти к Приморскому вокзалу на случай, если придется выехать через Сестрорецк в Финляндию. План был доставлен, и Ленин принялся за его изучение. Вечером 9 июля он начал приготавливаться к небезопасному переезду в Сестрорецк. Сбрил бороду, постриг усы. Надел рыжего цвета пальто, серую кепку и в этом виде стал походить на финского крестьянина. Вечером около 11 часов Ленин и сопровождавшие его Сталин и Аллилуев тронулись в путь на Приморский вокзал, чтобы прибыть к последнему отходящему поезду, на котором обычно едет разношерстная, загулявшая допоздна публика.

В условленном месте Ленина и сопровождавших его лиц встретил Н. А. Емельянов, которому Центральным Комитетом партии было поручено укрыть Ленина. Емельянов, заранее купивший билеты, провел Владимира Ильича к поезду через стоящие на рельсах товарные составы. Так было безопаснее. Ленин поднялся на площадку вагона. Товарищи взглядом попрощались с ним, и вскоре поезд тронулся. Ленин благополучно добрался до станции Разлив, а через несколько минут уже был в домике Емельянова, где тот жил со своей семьей.

Примечание:

¹ В. И. Ленин. Соч., т. 32, стр. 430.

² Воспоминания о В. И. Ленине, т. 2, 1969, стр. 416-417.