Почему любовь — это гражданская война в миниатюре

 

Анфиса после этого последнего разговора с отцом, довольно долго это всё обдумывала.

 

После чего она пришла к отцу в кабинет, и — глядя на него, как всегда, своими ясными серыми глазами, под огромным красным бантом на русой головке, что ей любовно и искусно, с некоторой помощью няни, повязала Фрося, — спросила у отца:

 

«Папа! А почему любовь — это гражданская война в миниатюре?»

 

Папа как-то, после этого её вопроса, почти сполз со стула под стол, и довольно долго так полу-сидел, полу-лежал там, всхлипывая и сотрясаясь всем телом...

 

Потом с трудом, на карачках, дополз по ковру до дивана, облокотился на него, сидя на полу, спиной...

 

И, вытирая слёзы, с трудом, наконец, произнёс:

 

«Ты у меня — гениальный ребёнок!..»

 

А потом, уже более спокойно, и как-то задумчиво и грустно, сказал:

 

«А ведь в самом деле! В самом деле... И любовь, и гражданская война — вещи действительно неразделимые. Хочешь понять, что такое любовь — надо понять, что такое гражданская война. Хочешь понять, что такое гражданская война — надо понять, что такое любовь...

 

«Тихий Дон» потом — и почитаешь, и посмотришь... Да, там тоже: изменишь жене — разрушишь семью, разрушишь семью — разрушишь государство. Вот тебе — и гражданская война!..»

 

Анфиса спросила:

 

«А изменишь жене — это как?»

 

Отец, уже без смеха, только тяжело вздохнул, и сказал:

 

«Ну, это так: что уж если ты за «красных» — то за «красных» и умирай, а если за «белых» — то умирай за «белых»! А всякое предательство — это хуже всего...»

 

 

«Овод». «Любишь — так спасай его!»

 

Фильм «Овод», по роману Э. Войнич, про настоящего героя-революционера, и с такими замечательными актёрами как Олег Стриженов в главной роли (он же играл и «Сорок первого») и Николай Симонов в роли отца, и с прекрасной музыкой Шостаковича, Анфиса тоже смотрела уже множество раз. И тоже запомнила на всю жизнь. И каждый раз — она так переживала за Овода!..

 

Анфиса плохо понимала, почему Овод в фильме разбивает вдребезги Распятие. Он перестал верить в Бога? Она понимала, что это было связано с какой-то огромной ложью, которая ему открылась, и что это была ложь о его отце и о его матери, и вообще о тайне его рождения.

 

Он разбил Распятие — и как бы сам для всех умер. Думали, что он утонул. Но он переплыл океан — и назад вернулся уже через много лет, и совершенно другим человеком, так, что никто не мог его и узнать.

 

И он — ценою огромных перенесённых мук и страданий — стал настоящим революционером, защитником всех бедных! Хотя знал, что за свою революционную деятельность ему придётся поплатиться...

 

Ведь он уже смог — с таким трудом! — перепилить тюремную решётку! И спуститься вниз! И уже почти дополз — такой израненный и больной — до подземного хода! И потерял сознание!.. И никто ему в этот момент не помог!..

 

Где же была Джемма, его возлюбленная? Где она там прохлаждалась около кареты? Почему не могла пробраться ему навстречу, чтобы помочь? Любишь — так спасай его!..

 

И Анфиса представляла себе — переделывая сюжет фильма — как она сама выскакивает из подземного хода, подхватывает упавшего Овода, отстреливается от стражников из револьвера — и помогает ему побыстрее — через подземный ход — выбраться из этой тюрьмы!..

 

Быстро усадила бы его в самую лёгкую карету, с самыми быстрыми лошадьми — и они бы уехали, ускакали!.. Спрятались бы где-нибудь в лесу, или в горах, и вели бы партизанскую войну. А потом бы подняли восстание — и сделали революцию! Сначала — во всей Италии! А потом — и во всей Европе, и в России (рабочих в России было ещё очень мало — но восстали бы крепостные крестьяне)! А затем — производили бы постепенно революцию во всём мире!..

 

И китайцы бы их поддержали! И Индия — тоже! А в Америке — началось бы уже тогда всеобщее восстание индейцев!..

 

И они бы с Оводом опять переправились в Америку — чтобы поддержать индейцев! И во всей Америке — уже бы мог быть коммунизм благодаря индейцам!..

 

Герта постоянно говорит, что индейцы — это прирождённые коммунисты!..

 

Для коммунизма — надо стать индейцем! И Анфиса это сделает!..

 

 

«Корнет, вы женщина?!»

 

Сколько же было этих прекрасных советских фильмов, которые произвели на Анфису огромное впечатление ещё в самом детстве!..

 

Некоторые фильмы Анфисе удавалось посмотреть вместе с Никой, когда она бывала в Ленинграде. А если смотрели их раздельно — то всегда делились впечатлениями, или при встречах, или, потом, в письмах.

 

Письма, сначала очень короткие, они научились писать друг другу очень рано, и обменивались они ими, чаще всего, через своих родителей, которые почти постоянно курсировали между Ленинградом и Москвой...

 

Такой весёлый, красочный и оптимистический фильм как «Гусарская баллада», конечно же, не мог не понравиться Анфисе и Нике. Они потом несколько изменили его сюжет и не раз в него играли. Обе наряжались во что-то вроде «мундиров 1812-го года» и вооружались «кремнёвыми ружьями» и «пистолетами», «саблями» и «кинжалами» (используя разные кухонные и прочие рабочие инструменты).

 

Ника была Кутузовым — и попадала в плен к французам. А Анфиса её — с огромным наслаждением и воодушевлением — героически освобождала. Освобождала в ожесточённой схватке, в том числе, и рукопашной (в которой принимал участие и сам «Кутузов»).

 

Но самое огромное наслаждение в этой игре Анфиса получала тогда, когда освобождённый ею «Кутузов» вдруг внезапно (или не совсем внезапно) догадывался про её истинный пол...

 

...И, в изумлении и восхищении, громко восклицал:

 

«КОРНЕТ, ВЫ ЖЕНЩИНА?!».

 

А «корнет» спрашивал:

 

«А вы что — никогда не читали про Жанну д'Арк?..»

 

И далее следовала большая тирада в защиту равноправия полов и всей прочей борьбы за социальную справедливость. С чем «Кутузов» вынужден был согласиться. И далее следовал — через всю Европу — победоносный поход на Париж, который уже тогда кончался Парижской Коммуной и, затем, всеобщей победоносной революцией мирового масштаба (с заключительным полётом на Марс)...

 

…

 

Грузинский фильм «Майя из Цхнети» (1959-го года), про настоящую «грузинскую Жанну д'Арк», где героиня тоже переодевается в мужское платье и выдаёт себя за юношу, произвёл на Анфису более серьёзное и сильное впечатление. Она даже как-то стеснялась говорить об этом с Никой, да и вызванные этим фильмом чувства были насколько сильные, настолько и смутные.

 

Впрочем, и на Нику этот фильм тоже произвёл явно сильное впечатление. И она тоже не очень охотно говорила об этом фильме. Но Анфиса видела, или скорее, догадывалась, что это, ко всему прочему, явно связано с какими-то тайными кавказскими корнями у самой Ники, по линии её матери, о чём Ника и сама плохо знала, и говорить об этом как-то не любила...

 

Но способность девочки переодеться в мальчика и стать мальчиком... Эта мысль засела в Анфисе очень глубоко и надолго!..

 

…

 

Советский довоенный фильм «Остров сокровищ» (1937-го года), по роману Стивенсона, переиначивая первоисточник, тоже заключал в себе этот сюжетный мотив: девушка переодевается в юношу, чтобы плыть на корабле к таинственному пиратскому острову за оружием для английской революции времён Кромвеля...

 

Как же привлекал Анфису этот мотив переодевания! В этом почти ритуальном травестизме была какая-то жгучая тайна, которая будоражила воображение Анфисы и не давала ей покоя...

 

…

 

Анфиса потом даже стеснялась, почему-то, спросить отца или Герту: есть ли у них дома в библиотеке эта книга — «Остров сокровищ»? Всё тянула с этим вопросом — но так его и не задала. И искать сама в их домашней библиотеке этот роман, почему-то, не стала. А спросила о нём — в их районной детской библиотеке, куда записалась, едва лишь научившись читать по слогам. И получила отдельный томик Стивенсона, где были «Остров сокровищ» и «Чёрная стрела».

 

«Остров сокровищ», в глубине души, её очень сильно разочаровал: при всей занимательности сюжета, главным героем там был именно юноша, «просто юноша», и никакого переодевания там не было. Тема революции там тоже напрочь отсутствовала. Это было «просто про пиратов».

 

И каково же было изумление Анфисы, когда она обнаружила мощнейший сюжет с переодеванием в следующем романе Стивенсона — «Чёрная стрела»! Её переживания над этим романом — превзошли все предыдущие, что она испытывала ранее в связи с подобным сюжетом. Она перечитала этот роман несколько раз. И раз двадцать, если не больше, она перечитывала ту сцену в замке, где обнаруживается, что верный друг Дика — оказывается влюблённой в него подругой...

 

...И где Дик восклицает:

 

«Ты — не Джон Мэтчем! Ты — та девчонка, что не хотела выходить за меня замуж!..»

 

…

 

Результатом воздействия этого романа Стивенсона на Анфису было и то, что она влюбилась в средневековую Англию. Да, как-то и вообще в Средние века. С удовольствием прочла книгу «Джек Соломинка», про восстание Уота Тайлера в Англии. Побольше бы было таких восстаний!..

 

А потом — прочла книжку для подростков про восстание коммунистической секты «Апостольские браться» в средневековой Италии, про вождя этого восстания Дольчино и его верную подругу Маргариту, которые, после долгих и страшных пыток, оба были казнены, после разгрома восстания.

 

Коммунистические средневековые секты — эта тема очень заинтересовала Анфису! И вальденсы, и катары, и анабаптисты, о которых писал Энгельс, и Мюнстерская коммуна. И Томас Мюнцер. И Савонарола... Конечно, и «Город Солнца» Кампанеллы!..

 

И там тоже была попытка установления каких-то новых отношений между мужчиной и женщиной. И Анфису эта тема тоже очень интересовала и волновала.

 

Но если Анфиса будет переодеваться в мальчика — то только для конспирации...

 

 

Любовница — тоже жена

 

Анфиса с Никой, играя в индейцев (а иногда и в папуасов Миклухо-Маклая, или в первобытных людей), попутно изучали и усваивали их коммунистические обычаи, в том числе, и их очень богатые и сложные системы родства.

 

Им нравилось, что дети у индейцев были, как бы, общие, что у каждого ребёнка есть «просто мать», но при этом почти любая другая женщина — ему «тоже мать» (прежде всего, это сёстры матери). Так ребёнок её и называет: «тоже мать». Так же и по мужской части.

 

Анфиса, как старшая, объясняла Нике:

 

«Ну, понимаешь, вот я возьму, и рожу ребёнка. А ты — моя сестра. И если моему ребёнку я просто мать, то ты — тоже мать!..»

 

Нике, как и Анфисе, такое положение вещей тоже нравилось.

 

Одновременно, в своих этнографических изысканиях они пытались понять и отношения родства у современных им русских. И особую трудность у них вызвало понимание таких категорий родства, как «любовник» и «любовница».

 

Они размышляли, что, ну, есть, там: свекровь, невестка, золовка, свояченица... А есть — любовница. Любовница — от слова «любовь». Значит, если мужчина любит женщину, то она — любовница? А другие — просто родственницы? Или это женщине надо любить мужчину? Или им обоим сразу?..

 

В конце концов, после долгих размышлений и рассуждений на эту тему, они решили, что это тоже почти как у индейцев: есть просто жена, а любовница — это, хотя и не жена, но «тоже жена». Так же и с мужчинами: есть просто муж, а любовник — это, хотя и не муж, но «тоже муж».

 

Правда, возник другой вопрос: чем жена принципиально отличается от любовницы?

 

Анфиса тоже попыталась это Нике объяснить:

 

«Понимаешь, жена — это, как бы, главная любовница. А муж — это, как бы, главный любовник. Ну, кто первый обженился — тот и главнее...»

 

Потом возник следующий вопрос: почему же жена и любовница (или, там, несколько любовниц, или несколько любовников у одной жены) не живут у нас вместе? Одна — на работе, а другая — с их общими детьми возится, или на кухне чего-нибудь для них всех готовит...

 

В конце концов, решили, что при коммунизме все будут жить вместе и сообща воспитывать общих детей. И всё опять будет как у индейцев и первобытных людей: семья — как коммуна, и коммуна — как семья. И будет «новобытно-общинный строй».

 

Даже когда люди будут жить в Космосе — в космических кораблях, отправившихся в далёкие звёздные экспедиции, на космических станциях и на других планетах, где люди создадут свои поселения, то и там — даже там особенно — люди будут жить коммунами или родовыми общинами, как жили когда-то их предки. То есть — будут снова жить по законам Природы. Это и есть коммунизм.

 

И, конечно, коммунистические и космические люди будущего — они будут как боги. То есть — прогрессоры. И любовь у них будет — космическая и божественная. На квантовом уровне. Это и есть прогресс.

 

…

 

Анфиса слышала, как Данила как-то говорил Алику, что если Европа ляжет в постель вместе с Азией — то будет Евразия. И это будет божественно. А иначе Евразии не будет. Но её можно сделать на Урале или на Кавказе.

 

А Алик сказал, что Александр Македонский уже сделал Евразию. Но одна девушка, которую он любил, попросила его Евразию сжечь — чтобы проверить его любовь. И он сжёг. А потом умер от божественного камня. Потому что он думал, что он бог — а оказалось, что царь. Диоген ему так и сказал, что если он засветится на Солнце — то он бог, а если не засветится — то не бог. И он не засветился...

 

Глава 12: АНАСТАСИЯ СПАСЁТ РОССИЮ И ВЕСЬ МИР

 

«Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно — идея о бессмертии души человеческой...»

(Ф.М. Достоевский «Дневник писателя»)