С момента просватывания невеста оказывается на особом положении: она становится в своем доме гостьей, ничего не делающей и обязанной казаться грустной.

Существует достаточное число внешних и даже весьма показательных данных, которые, если не прямо, то во всяком случае косвенно свидетельствуют в пользу предположения об общих представлениях, лежащих в основе свадебного и похоронного ритуалов. К ним относится, например, хорошо известный факт, что в досвадебный период невеста ходит в темной, "печальной" одежде, т.е.совершенно так, как того требуют траурные обычаи. Невеста венчалась иногда в девичьем сарафане и в легком шерстяном кафтане черного цвета с белым платком на голове, которые обычно надевали при трауре.

Невесту обычно "закрывали" черной фатой, всю неделю до свадьбы невеста сидит с подругами "завешанная". Обычай "закрывания" невесты считался не только семейным, но и родовым. Суть его, безусловно, охранительная, но этот оберег имел двойственную природу. С одной стороны голова невесты покрывалась, и это было необходимым средством от вредоносной силы, исходящей от лиминального существа, с другой – это был оберег самой невесты от внешних враждебных сил. Женщина, если она нарушает этот обычай навлекает на себя "укоры" вплоть до изгнания из рода.

Часто перед женихом выводили несколько девушек, одинаково одетых, а жених должен был угадать невесту. При сохранении исконного смысла данного обычая особая форма скрывания невест среди одинаково одетых, безликих (лица закрыты) девушек получала дополнительную и очень существенную нагрузку. Обезличивание, одинаковость связывались с представлением о "нездешнем", потустороннем временном их пребывании.

Во время свадебной церемонии у славян были отмечены случаи ритуального обмывания (кропления) не только молодых, но и всех, кто присутствовал на свадьбе. Здесь прямая аналогия с "очищением" всех участников похорон.

Смерть, роды и вступление в брак сопровождались особым ритуалом "прощания". Обряды "прощания с умирающим" и "прощание невесты перед вступлением в брак" были опоэтизированы и доведены до высокой степени художественного совершенствования свадебными и похоронными причитаниями.

Всевозможные одноплановые запреты, налагаемые на невесту, - табу видеть, говорить, есть, физическое удаление невесты от сторонних глаз, саван в качестве свадебного подарка –все это вместе взятое говорит о том, что истоки этих запретов ведут к определенному моменту системы инициации ( в данном случае женской), связанной с обязательным временным укрыванием посвящаемого, с одеванием "смертной одежды".

Девушка, достигшая половой зрелости, впоследствии в свадебном обряде – невеста, переходила в новую социальную категорию. По древним представлениям, такой переход был возможен только через прекращение добрачного существования, то есть через "умирание". Таким образом, совершенно очевидна функциональная близость положений невесты в свадебном обряде и посвящаемого в обряде инициации. Несмотря на то, что древние славяне, по-видимому, не знали инициации как ритуального действа в целом, основные представления этого комплекса тем не менее получили у них отражение в различных обрядах и фольклоре.

"Уходом" невесты в "иной" мир заканчивается первый период свадебного обряда. За "временной смертью" следует ее воскрешение в новом качестве. Траурные одежды предсвадебного периода меняются на праздничные, светлые. "Горемычную" поневу замужняя женщина меняет на праздничную. "Срезана" девичья коса, волосы убраны под повойник, у многих народов женщина меняет и свое имя, которое как бы воплощала в себе рождение новой души.

Рождение нового человека ( замужней женщины) получило и специфическое обрядовое оформление – "поиски молодой", которую разыскивают на другой день после свадьбы.

Послебрачный ритуал поисков молодой сопоставим с другим обрядом, который носит название "поиски покойника" и представляет собой ритуальный обход жилых и хозяйственных помещений, предшествующий поминальному пиру "в современной записи этот обряд зафиксирован уже в упрощенном виде: "умрет кто – в доме все переворачивают. Ходят везде, и говорят: "Был и нету, был и нету".1

Обряд соумирания.

Обрядовое соумирание жены с мужем понималось языческими народами как вторичное вступление в брак через смерть. По данным советских археологов, у восточных славян обычай сжигать вдов на погребальном костре существовал начиная со II – III в. н.э. Ряд арабских и византийских источников свидетельствуют об устойчивости этой брачной нормы в мире славянства: в 6-10 вв. вступление девушки в брак означало для нее и обязанность умереть вместе с мужем даже в случае его ранней смерти.

"По обычаям многих народов, славян в том числе, покойника хоронили в венчальном платье. Этот факт в современном историко-этнографическом Атласе канонизирован четким указанием – "в чем венчали – в том и хоронят".1 Вдова в подвенечном платье сопровождала умершего до могилы, где и исполняла "танец смерти", или "танец невесты". Для языческой погребальной обрядности похоронный танец вдовы представляет собой явление типологическое. Венгерский ученый Ласло Фелфёлди, специально изучавший похоронные танцы, пришел к выводу, что "танец" вместе с пищей, напитками, музыкой является символом свободы покойного или покойной.

Веселье на похоронах (танец одна из его форм) так же, как и инсценированный разгул, играет особую роль. Смеху приписывалась особая магическая сила, которая должна была способствовать поднятию и усилению производительных сил природы и обеспечению уходящему новое возрождение, новое возвращение к жизни, воплощенное в любой новой форме.

Обряд обручения умершей подвергался как упрощению, так и одновременному переосмыслению, поскольку пришел в конце концов в соприкосновение с верой "в заложных покойников", то есть умершие до брака начинают преследовать живых, во избежании чего последние и прибегают к символическому венчанию покойников[Е. В.3] . Этот охранительный смысл становится весьма актуальным именно тогда, когда акт сопогребания уже ушел в прошлое.

Завершающим этапом в этом трансформационном процессе оказался особо выделившийся обряд похорон молодых. Показательно, что именно этот обряд лучше всего и сохранился. Ограничение похорон как свадьбы только для незамужних было связано и с последующим изменением окружающих его представлений. Если раньше речь шла об удовлетворении инстинкта продолжения жизни в ином мире и потому покойному предоставлялось все, что он имел при жизни в том числе и жена, то теперь он должен был получить от жизни последние блага, взять с собой то, чем не сумел воспользоваться на этом свете. Смысловое ограничение похорон как свадьбы только для молодых вызывало еще большее, чем раньше, расширение свадебных атрибутов-символов и привело в конечном итоге к созданию полной инсценировки свадьбы на похоронах. Таким образом наиболее полный и красочный, основанный на достижении эффекта правдоподобия вариант похорон как свадьбы есть вместе с тем и один из наиболее поздних моментов в развитии начального ритуала соумирания.