Смещение производства в гуманитарную сферу

Что же остается на долю самого человека там, за этим пределом развития, который обнаруживается при анализе ее основных долговременных тенденций?

Строго говоря, это неизвестно; любая попытка заглянуть за ту грань, где преодолевается отчуждение человека, родственна попытке заглянуть за край света. Ведь вся деятельность человека развивалась так, как она развивалась на протяжении тысячелетий в условиях постоянного разделения и специализации. Но ведь и логика (как специфическое измерение, вернее сказать, инобытие общественной практики) отражает основные закономерности именно такого развития. В сущности, это положение эквивалентно восходящему к Гегелю принципу единства диалектики, логики и теории познания. Или, в более простой и доступной форме,— единства диалектики объективной (то есть диалектики природы) и диалектики субъективной (диалектики мышления). Поэтому там, где пресекаются независящие об воли и сознания субъекта закономерности, следует ожидать новых форм отражения новых форм социальной действительности. Попытка же механистической экстраполяции привычных форм осознания за ту грань, где их применимость отнюдь не гарантирована, не обязательно приводит к правильному ответу.

И все же что-то можно утверждать с уверенностью: там, за чертой преодоленного отчуждения обязано оставаться то, что отличает сознательную деятельность человека от инстинктивного поведения животного,— чистое созидание. Освобожденное от всего, не свойственного формирующейся над «биологией» новой форме движения, творчество.

Возможность передачи рассмотренных в предыдущем параграфе функций стихийным силам природы, животному или машине свидетельствует о том, что все они представляют собой чисто механические или животные начала в человеке. Но и механическое, и биологическое содержание деятельности являют собой то, что роднит ее субъекта с существом, принадлежащим к низшим формам организации материи. Между тем человек представляет собой самую вершину иерархической эволюционной пирамиды, а значит, ничто из тяготеющего к ее основанию не может служить отличительной чертой именно его бытия.

В сущности, это парадокс: мы привыкли подкреплять утверждение о том, что именно человек является «царем природы», сотворенными машинами и механизмами, могуществом природных сил, приводимых нами в действие. Однако на поверку практически все из этого оказывается принципиально не-человеческим, более того, тем, что отрицает всякую человечность.

 

Есть творчество навыворот, и он

Вспять исследил все звенья мирозданья,

Разъял Вселенную на вес и на число,

Пророс сознанием до недр природы,

Вник в вещество, впился, как паразит,

В хребет земли неугасимой болью,

К запретным тайнам подобрал ключи,

…Освободил заклепанных титанов,

Построил их железные тела,

Запряг в неимоверную работу;

Преобразил весь мир, но не себя,

И стал рабом своих же гнусных

Тварей.

 

А следовательно, совсем не эти материальные свидетельства могущества и силы способны характеризовать имманентное содержание тех форм организации и движения материи, которые возникают на вершине эволюционного развития. Поэтому только вытеснение человека из непосредственного производственного процесса, передача всех очерченных выше функций искусственному устройству означает собой, что он окончательно выделяется из царства природы и становится субъектом действительно новой формы движения.

Строго говоря, единственное, что отличает человека от животного и уж тем более от мертвого механизма, — это способность к инновациям, творчество, но окончательно он расстается со своим прошлым только там, где все, что может быть передано искусственному устройству, уходит из его деятельности. Вот здесь-то в полной мере и проявляется значение того факта, что никакая, даже самая жесткая редукция, сопровождавшая труд на протяжении всей истории его развития, не в состоянии полностью элиминировать из него творческое начало. Ведь в противном случае окончательное высвобождение человека из непосредственного производственного процесса означало бы собой коллапс, окончательное завершение его истории. Простая логика подсказывает, что после того, как он отдает все машине, ему самому остается только деградировать и раствориться в каком-то небытии. В действительности же человеку предстоит расстаться только с тем, что роднит его с машиной; самое же главное, что характеризует высшую форму движения, остается при нем и наконец-то получает возможность свободного совершенствования.

Разумеется, это не означает, что человеческая деятельность целиком и полностью замыкается в сфере ментального. Еще мыслители древности понимали необходимость гармонического развития. «Живое существо,— писал Аристотель,— состоит прежде всего из души и тела <…> Поэтому надлежит обратиться к рассмотрению такого человека, физическое и психическое начала которого находятся в наилучшем состоянии…».[243] В общем, вторит ему Платон: «Для тела — это гимнастическое воспитание, а для души — мусическое»[244] (т.е. относящееся к музам). Поэтому, при всей милитаризованности, даже физическое воспитание подрастающего поколения греческого полиса включало в себя обязательный элемент эстетики, и именно Греция дала Европе образец физического совершенства человека, которое воплощает в себе его нравственный идеал.

Завершение тех тенденций, о которых только что говорилось, обязано влечь за собой самые радикальные следствия для всей экономики. В какой-то степени это тоже означает собой завершение истории, ибо теперь общественное производство обязано будет принять принципиально иной, совершенно несвойственный ему ранее, вид: если раньше оно замыкалось на сугубо материальном, то теперь самый его центр обязан смещаться во вневещественную сферу. Трудно прогнозировать ключевые характеристики явления, качественное преобразование которого потребует еще очень долгого времени, но одно можно утверждать a priori: оно должно стать гуманитарным. Это закономерно вытекает из того, что с вытеснением человека уже нет нужды в производстве и воспроизводстве одушевленных придатков машин и уж тем более в формировании способности к таким экзотическим видам технологии, как упомянутые здесь «отливка пленки бутафоль», «балансировка-заливка абразивных кругов», «вальцовка фибровых трубок», «набивка наконечников на шнур» и другие.

Смещение в гуманитарную сферу означает собой и полное перепрофилирование общественного производства. Оно, конечно же, продолжит служить удовлетворению потребностей человека, в том числе и потребностей материальных, Но роскоши «товаров золотых и серебряных, и камней драгоценных и жемчуга, и виссона и порфиры, и шелка и багряницы, и всякого благовонного дерева, и всяких изделий из слоновой кости, и всяких изделий из дорогих дерев, из меди и железа и мрамора...»[245] едва ли останется сколько-нибудь широкое пространство.

Повторимся: ориентированное на вещественный «эксклюзив», производство для избранных только на поверхностный взгляд служило специфическим потребностям тех, кто формирует один из его полюсов; подлинным его назначением являлось пробуждение творческих сил человека. Омертвляя в себе огромные объемы живого труда, оно выступало как один из стихийных принудительных механизмов истории, ибо в силу их действия человеку не оставалось ничего иного, кроме мобилизации дополнительных ресурсов своей собственной природы и своего организма. Образно говоря, оно служило допингом, который не позволял вечно формирующемуся социуму удовлетвориться минимумом, наркотиком, возносящим его в сферы, которые не могут быть ограничены пределами физиологических запросов его индивидов. Правда, именно такая ориентация порождала и самое ценное, что есть в обществе,— его культуру, но если именно творчество становится имманентной человеку формой деятельности, этот слишком дорого обходящийся ему стимул оказывается излишним.

Исключительным предметом и целью всего общественного производства в целом должен, наконец, стать сам человек, а следовательно, весь состав его потребностей, в свою очередь, обязан претерпеть радикальные изменения. Там, где экономическая инфраструктура открывает все возможности совершенствования перед каждым членом общества, представительская знакообразующая составляющая вещной оболочки индивида полностью утрачивает свое прежнее значение, и единственной функцией искусственно созидаемой вещественности остается служить гармоническому развитию его способностей и талантов.

Уяснив это важное обстоятельство, мы поймем, почему самим инстинктом общественной морали подлинное совершенство человека никогда не ассоциировалось с излишеством и роскошью.

Бедность в глазах античной общины — это неоспоримый признак совершенства и добродетели. Одним из постоянных мотивов политической риторики того времени было утверждение того, что именно она является самой верной спутницей свободы, спутником же роскоши и богатства может быть только рабство. При этом заметим: рабство в ее глазах – это не столько правовое состояние, сколько состояние духа, характеристика самой природы человека: «Так как по своим природным свойствам варвары более склонны к тому, чтобы переносить рабство, нежели эллины, и азиатские варвары превосходят в этом отношении варваров, живущих в Европе, то они и подчиняются деспотической власти, не обнаруживая при этом никаких признаков неудовольствия».[246] Конечно, здесь легко распознаются истоки расизма, но и доля истины тоже наличествует: рабская психология и в самом деле существует, и формирует ее именно такая поляризация общества.

Мотив бедности как полюса притяжения лучших достоинств человека будет звучать долго, вплоть до наших дней: в сказках европейских народов (да и в русских тоже) именно богатые, по преимуществу, одолеваются самыми низменными страстями; в мифологии классовой борьбы именно пролетариату было начертано утвердить на земле господство высших нравственных ценностей; и анализ показывает, что в этом взгляде на вещи есть правда.

Разумеется, грядущий переворот не ввергает человека в нищету; речь идет о том, что разумный достаток должен сменить излишества в качестве средства мобилизации его творческих сил, и это прочитывается в биении человеческой мысли уже в глубокой древности. Цитированный нами Аристотель говорит не о праздном возлежании, но о повседневном труде, о прекрасных делах, которые должен вершить освобожденный от всех забот о насущном гражданин его идеального города. Эпикур, говоря об удовольствии, имел в виду разумное стремление человека возвышенному состоянию его души, а вовсе не к бездумному удовлетворению материальных запросов и физиологических позывов. В диалогах Платона[247] развивается упомянутое здесь учение о некоем мире идей, бесцветная, бесформенная, неосязаемая сущность которых зрима лишь кормчему души, разуму. Он существует вне земной действительности, в некой «занебесной области». Физическая же реальность представляет собой лишь его бледную тень, копию. И цель души состоит в том, чтоб слиться с оригиналом. Апостол Петр зовет к тому же: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа».[248] Наконец, Иисус произносит то, что примиряет всех — идеалистов и материалистов, верующих в Бога и отрицающих его: «Не хлебом одним будет жить человек…». Да и упомянутый нами «Союз неподражаемых» Антония и Клеопатры — это вовсе не эпатаж, во всяком случае далеко не только стремление поразить своей исключительностью окружающих, но прежде всего стремление создать — хотя бы на ограниченном пространстве, хотя бы только вокруг себя — ауру подлинного совершенства…

Но все это становится достижимым вовсе не там, где кто-то (или что-то) освобождает человека от материальных забот — как об этом мечтали приводившиеся здесь Ксенофонт и Аристотель (да и другие мыслители, рассуждавшие об идеально устроенном государстве). Единственным условием является развитие производительных общества: лишь на вершине этого восхождения человек полностью вытесняется из материальных процессов своего собственного жизнеобеспечения.

Выводы

1. Маркс прав в самом главном: классово антагонистическое общество не в состоянии обеспечить гармоническое развитие человека. В разделенном обществе человек существует не как самоцель, но только как средство; в свою очередь цель господствующих над ним сил состоит в том, чтобы выжать из него все, что может способствовать расширенному производству прибавочного продукта.

2. В классовом обществе глубокой деформации подвергается не только материальное, но и духовное производство. Из всех достижений последнего достоянием человека становится лишь то, что сохраняет его функциональность, а именно: тот минимальный уровень духовного потребления, который формирует способность понять чужой замысел и воплотить его в материале.

3. В отчужденном мироощущении общества начинает господствовать идея примата материального, утилитарного, прикладного над всем духовным.

4. Отчуждение не ограничивается рамками материальной деятельности, оно поражает и духовную сферу человека. В конечном счете порождаемая им культура становится противопоставленной не только эксплуатируемым массам, но и капиталу, и даже творческой интеллигенции. Продукт духовного производства становится силой, господствующей над всеми классами и слоями общества.

Таким образом, фактические следствия разделения труда и классового расслоения общества оказываются гораздо более фундаментальными, чем это представляется в политической экономии. Поэтому сформулированная Марксом задача восстановления исторической справедливости существует, и носителем идеи общественного переустройства оказывается именно пролетариат.

5. Разрешение социальных противоречий достигается только вытеснением человека из непосредственного производственного процесса. В свою очередь, это обеспечивается максимальным развитием его производительных сил.

6. Вытеснение человека из непосредственного производственного процесса влечет за собой неизбежное смещение последнего в гуманитарную сферу. Его единственной целью становится сам человек, его всестороннее и гармоническое развитие.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак.

Ключевым исходным понятием всей политической экономии в конечном счете является прибавочный продукт. Строго говоря, (наряду с необходимым) именно он должен образовывать собой логический фундамент теории. Механизм именно его создания составляет последнюю тайну всего общественного производства, более того — всей истории человеческого общества. Именно его содержание определяет собой содержание (по меньшей мере) всей материальной культуры.

В свою очередь, объективное содержание прибавочного продукта не поддается строгому определению без осмысления того, что формирует собой состав необходимого. В какой-то степени прибавочный и необходимый продукты представляют собой взаимодополняющие, комплементарные, понятия, которые не могут быть раскрыты в полной мере друг без друга. Однако до сих пор, т.е. по истечении более полутораста лет после появления первых редакций «Капитала», согласия в их определении нет, они противоречат друг другу.

Между тем отсутствие четких определений имеет не только академическое значение, уже хотя бы потому, что мешает достичь общественного согласия по многим животрепещущим вопросам социальной и экономической политики.

Сам Маркс не приводит дефиниции необходимого продукта: по-видимому, играет роль кажущаяся самоочевидность, интуитивная ясность предмета. Но вместе с тем он вкладывает в прибавочный (пусть и в косвенной форме) предельно строгий и жесткий ограничительный смысл. Его субстанцию формирует далеко не все, что создается в прибавочное время прибавочным трудом: отсюда полностью исключаются материалы и орудия труда, расходуемые в процессе его производства. Только благодаря этому обстоятельству прибавочную стоимость можно определить как специфическую конкретно-историческую форму прибавочного продукта, и наоборот — прибавочный продукт как вещественный эквивалент прибавочной стоимости.

Появление прибавочного продукта знаменует собой рубежный этап в развитии жизни на нашей планете. Не будет преувеличением сказать, что именно он маркирует завершение биологической эволюции и полагает начало собственно человеческой истории. Это следует из того, что он не может производиться там, где потребность в необходимом удовлетворена в полной мере; прибавочный продукт впервые появляется только там, где рядом с ним складывается хронический дефицит необходимого. Поэтому суммарное производство общин, одна из которых в состоянии обеспечить более высокую производительность, другая стоит на грани выживания, не выходит за рамки строго необходимого, т.е. не превосходит объемы, безусловные для поддержания жизнеспособности обеих.

Возможность покрытия хронического дефицита необходимого продукта только за счет прибавочного, производимого другим хозяйствующим субъектом приводит к тому, что уже в исходном пункте истории порождается материальная зависимость человека от человека, субъекта потребления от субъекта производства. В свою очередь, возникающая зависимость не может не порождать экономическое принуждение. Именно сочетание материальной зависимости и экономического принуждения и дают начало процессам первичного социального синтеза; где нет ни того, ни другого, нет и самого общества, есть лишь то, что в обиходе называется ордой.

Прибавочный продукт как дополнительная масса товара, потребительная стоимость которого ничем не отличается от потребительной стоимости необходимого, существует лишь в условиях неразвитого примитивного производства, на самых ранних фазах его формирования. Главным же образом «прибавочная» часть проявляется в виде дополнительных свойств, изменяющих характеристики необходимого продукта, т.е. своеобразной «дельты качества». Но если так, то и понятие прибавочного труда не может быть исчерпано только дополнительным временем за пределами необходимого; это всегда измененный труд, который несет в себе инновационные начала. Его «прибавочность» — это в первую очередь дополнительная качественная составляющая (в противном случае и по сию пору человечество пользовалось бы каменными рубилами и ходило в звериных шкурах) и только во вторую — количественная. Таким образом, один количественный аспект не в состоянии исчерпать собой все содержание предмета.

Вместе с тем наличие качественной составляющей как ключевого, главенствующего элемента прибавочного продукта и прибавочного труда рождает вопрос об источнике преобразований того и другого. Им может быть только творчество. Между тем творческое начало с эволюцией ремесленного производства от простой кооперации и мануфактуры ко всеобщему машинному все больше и больше вытесняется из процесса труда. Причина этому — порождаемое разделением труда всеобщее отчуждение, в результате которого:

— власть над предметом труда и его продуктом находит свое воплощение в частной собственности;

— право распоряжаться самим собой и своей деятельностью воплощается в противопоставляемой ему организационной управленческой деятельности и в институтах власти;

— право на творчество реализуется в специализированной деятельности социальных слоев, тяготеющих к господствующим классам.

Полученные выводы влекут за собой целую цепь логических следствий, о которых не говорит Маркс.

Ведь то обстоятельство, что источником прибавочного продукта может быть только творчество, в конечном счете означает, что он не может создаваться исключительно в прибавочное время. В отличие от необходимого, он создается на протяжении всего рабочего дня, и в его создании участвуют все элементы производства, поэтому видеть здесь результат лишь «прибавочного» труда, осуществляемого в «прибавочное» время, нельзя.

Однако, несмотря на кажущееся противоречие Марксу, это нисколько не подрывает его вывод о бесчеловечности общества, построенного на эксплуатации человека человеком, более того, углубляет его. Существо прибавочного продукта состоит прежде всего в его инновационной части, в своеобразной «дельте качества», в свою очередь, источником последней является, в частности и творческая составляющая труда наемного работника. Ведь сколь бы исполнительской и репродуктивной ни была его деятельность, элемент творчества всегда сохраняется в ней, и только этот элемент сохраняет его принадлежность к человеческому роду. Таким образом, полученный вывод означает собой, что отчуждению подвергается не ограниченная часть произведенной работником стоимости, но все то, что продолжает отличать его от животного или живого придатка машины, и это отчуждение совершается на протяжении всего рабочего дня, месяца, жизни. Поэтому существо эксплуатации оказывается куда более фундаментальным, чем поверхностное представление о том, что эмансипация от всех средств производства вынуждает человека какую-то часть времени работать на их владельца.

Другими словами, в главном Маркс оказывается прав. Что же касается доли субъекта исполнительской деятельности в общественном продукте, то она — вопреки всеобщей редукции труда — постоянно возрастает, о чем свидетельствует и рост его материального благосостояния, и постепенное сокращение рабочего дня. Поэтому справедливость вывода о необходимости социальной революции, который основывается исключительно на количественном анализе (в основном противоположных) тенденций развития капиталистического производства, носит весьма ограниченный характер.

Все разновидности человеческого труда отличаются друг от друга только одним — мерой творчества. Только это начало делает их количественно сопоставимыми друг с другом. При этом противопоставление простого труда сложному, репродуктивного — творческому, умственного — физическому представляют собой разные измерения одной и той же противоположности.

Отчуждение труда — это прежде всего отчуждение творческого начала. Именно творчество и его результаты по мере социального строительства и развития общественного производства противопоставляются человеку и становятся господствующей над ним чужой внешней силой. Но тем не менее подлинным его субъектом является все общество в целом. Отождествление его с каким-то одним социальным слоем не имеет ничего общего с истиной, любая персонификация любых достижений человеческого разума представляет собой продукт отчужденного сознания.

Ни одно преобразование, которому подвергаются предмет труда и все его средства, немыслимы вне материальной и духовной культуры общества. Между тем многие достижение материальной и практически все достижения духовной исключаются из всех политико-экономических расчетов.

Творческий труд, который находит свое воплощение в достижениях материальной и духовной культуры и в конечном счете материализуется в прибавочном продукте общественного производства, существует за счет той его доли, которая не направляется на расширение масштабов производства (в условиях капиталистической формации — за счет некапитализируемой части прибавочной стоимости). Это значит, что остающаяся в личном потреблении собственника средств производства часть прибавочного продукта играет ничуть не менее, а зачастую и более, важную роль в развитии общества, чем весь необходимый продукт и капитализируемая часть прибавочного.

Этот вывод справедлив для любой общественно-экономической формации, не исключая и ту, которая основывается на общественной собственности на средства производства. В то же время именно он позволяет объяснить и основной парадокс политической экономии социализма, и основное достоинство его реальной экономики и социальной политики. Существо парадокса состояло в том, что при точно таком же членении и рабочего дня, и его продукта на необходимый и прибавочный, отличия социалистического производства от капиталистического для многих казались отличиями только на словах. Действительное же достоинство — в том, что не предназначенная для расширения общественного производства часть прибавочного продукта целевым порядком направлялась на развитие культуры, на развитие человека. Такой порядок вещей не был ни меценатством, ни благотворительностью — здесь проявлялся закон по-новому устроенного общества. И только в силу того, что такое распределение было его имманентным законом, по-настоящему равные права на индивидуальное развитие получал каждый человек.

Разумеется, и это общество не было свободно от отчуждения, поэтому стихийно формирующееся представление о культурном «герое», которое проявлялось в персонификации всех достижений в любой сфере человеческой деятельности, и «толпе», что только пользуется плодами его подвига, было свойственно и ему; противопоставление труда и его результатов человеку деформировало развитие индивида и здесь. Но все же отличие было. В классово разделенном обществе производство и воспроизводство человека в своей массе реализуется как производство и воспроизводство способности к узко специализированному простому труду, к тому же подвергающемуся все большей и большей редукции. Поэтому возможность формирования творчески одаренной личности, как правило, возникала только около полюса, присваивающего себе право целеполагания и принятия решений, который одновременно становился и полюсом концентрации богатства. Собственно, именно в этом и состоял его коренной порок. В социалистическом же обществе, при всех его недостатках, возможность полноценного развития была распределена более равномерно.

В любом обществе формирование личности обеспечивается всей системой общественных отношений, которая закрепляет сложившееся распределение социальных ролей и функций, и всей инфраструктурой производства, распределения, обмена и потребления. Поэтому Маркс оказывается прав в самом главном: классово антагонистическое общество не в состоянии обеспечить гармоническое развитие человека. В разделенном обществе человек существует не как самоцель, но только как средство. Вследствие этого глубокой деформации подвергается не только материальное, но и духовное производство. Из всех достижений последнего достоянием человека становится лишь то, что сохраняет его функциональность, его способность служить маленьким винтиком огромной давильной машины, обеспечивающий гегемонию его государства. Отчуждение не ограничивается рамками материальной деятельности, оно поражает и духовную жизнь человека.

В конечном счете вся порождаемая им культура оказывается противопоставленной не только эксплуатируемым массам, но и капиталу, и даже творческой интеллигенции. Продукт духовного производства становится силой, господствующей над всеми классами и общественными слоями. Таким образом, фактические следствия разделения труда и классового расслоения оказываются гораздо более фундаментальными, чем это представляется при ограничительном знакомстве с политической экономией. Поэтому сформулированная Марксом задача восстановления исторической справедливости существует.

Можно спорить о конкретных путях разрешения социальных противоречий, безусловным остается одно: оно достигается только вытеснением человека из непосредственного производственного процесса, а это обеспечивается максимальным развитием производительных сил общества. Но там, где человек оказывается свободным от чисто исполнительских репродуктивных функций, все общественное производство обязано смещаться в гуманитарную сферу. Его единственной целью становится, наконец, сам человек, его всестороннее и гармоническое развитие.

Литература:

 

Job evaluation system of engineering industry. Swedish engineering employers association and Swedish metal worker union. Stockholm, 1971.

Job evaluation. A practical guide. — British Institute of man. London, 1951.

Roy Edwards, Stuart Paul. Job evaluation. A guide for trade unionists. London Undated.

Thakure M., Vill D. Job evaluation in practice. - Institute of personnel management, London, 1976.

Александрова С.П. Гражданское право. Общая часть. – СПб., 1997

Аристотель. Афинская полития. М.: Соцэкгиз, 1936.

Аристотель. Никомахова этика. Аристотель. Сочинения в 4-х т. Т. 4. М.: Мысль, 1983

Аристотель. Политика. Аристотель. Сочинения в 4-х т. Т. 4. М.: Мысль, 1983

Асмус В.Ф. Античная философия. М.: 2005

Белькинд Л.Б. Томас Альва Эдисон. М.: Наука, 1964

Блок А. О назначении поэта. А. Блок. Собрание сочинений в 6 тт. Т. 4. Л.: 1982. с. 413–420

Боброва Елена. Из истории пенсионного обеспечения России.

[Интернет-ресурс: http://www.telecom.perm.ru/ TelecomMagazine /pages/history]

Борисов А.Б. Большой экономический словарь. М.: Книжный мир, 2003.

Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. В кн. Вебер. М. Избранные произведения: Пер. с нем. — М.: Прогресс (Социологич. мысль Запада), 1990

Веселов А. Г. Основы аналитического метода определения разряда сложности работ в промышленности и строительстве. М.: Центральное бюро технической информации НИИ электропромышленности, 1958.

Гегель Г.В.Ф. Наука Логики. ТТ. 1-3. М.: Мысль, Философское наследие, 1970-1972.

Гегель. Философия права. М.: Мысль, Философское наследие, 1990

Геродот История. Пер. Стратановского Г.А. М.: ЛАДОМИР, 1999

Гесиод. Теогония. Труды и дни. Пер. Вересаева В.В. Лабиринт, 2001

Гивиашвили Г.В. Гуманизм и гражданское общество //Библиотека журнала Здравый смысл. М.: Российское гуманистическое общество. 2003 [Интернет-ресурс: http://atheismru.narod.ru /humanism /givishvili/title.htm]

Гигиенические критерии оценки условий труда по показателям вредности и опасности факторов производственной среды, тяжести и напряженности трудового процесса. Руководство Р 2.2.013-94.

Глазычев В.Л. Эволюция творчества в архитектуре. М.: Стройиздат, 1986.

Гомберг Я.И. Квалифицированный труд и его измерение. М.: Экономика, 1972.

Гомберг Я.И. Редукция труда. М., 1965.

Гомер. Илиада.

Горохов В.Г., Розин В.М. и др. Философия техники: история и современность. Институт философии РАН, М., 1997 .

Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства. 21. 04. 1785 г.// [Интернет-ресурс: http://www.vgd.ru/gramota.htm]

Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. Избранные труды, т. 2. ЦГНИИ ИНИОН РАН, 1999

Гуревич П.С. Культурология. М.: 2003

Дарвин Чарльз. Сочинения, т. 3, М.-Л., 1939.

Деяния божественного Августа. Шифман И. Ш. Цезарь Август. Ленинград, «Наука». 1990. с. 189–199

Дождев Д. В. Римское частное право. М.Норма 2002. С. 377—379.

Единый Тарифно-квалификационный справочник работ и профессий рабочих. Вып. 1. М.: Машиностроение, 1986.

Дружинин Н. М. Охрана женского и детского труда в фабричной промышленности России. М.: 2005 [Интернет-ресурс: http://www.museum-rogwu.ru/PDF/10002.pdf]

Елизаров Е.Д. Античный город. СПб, 2006.

Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Кн. I. Государев двор или дворец. М.: Книга, 1990.

Законы XII таблиц. В кн. Хрестоматия по истории древнего мира под ред. В. В. Струве. Том III. Древний Рим. М.: Учпедгиз, 1953.

Законы Хаммурапи. [Интернет-ресурс: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/hammurap.htm]

Ильенков Э.В. Об идолах и идеалах. М.: Политиздат. 1968

Интегральная оценка работоспособности при умственном и физическом труде. Методические рекомендации. — М.: Экономика, 1976

История Европы с древнейших времен до наших дней. В 8 тт. Т 1—4. М.: «Наука», 1988—1994.

История развития ипотечного кредитования //Материалы портала [Интернет-ресурс: http://www.ipogid. ru/index. php?id=32

История философии. АН СССР, Политиздат при ЦК ВКП(б), т. 1, 1940

Капустин Е.И. Качество труда и заработная плата. М., 1964

Катон, Варрон, Колумелла, Плиний. О сельском хозяйстве. Изд. Сельскохозяйственной литературы. 1958.

Каутский К. Экономическое учение Маркса. [Интернет-ресурс: http://e2000.kyiv.org]

Кейнс Дж. М. Избранные произведения. М.: Экономика, 1993

Кечекьян С. Ф., Учение Аристотеля о государстве и праве, М.- Л., 1947.

Клиффорд Ф. Грей, Эрик У. Ларсон. Управление проектами: Практическое руководство. М.: Издательство «Дело и сервис», 2003

Книги Ветхого Завета

Книги Нового Завета

Количественная оценка эффективности труда служащих производственных объединений (предприятий). Методические рекомендации. - М.: НИИ Труда, 1980

Колобова К.М. Из истории раннегреческого общества: о. Родос IX-VII вв. до н.э. Ленинград. ЛГУ, 1951

Коробков И. И., Новые данные о неандертальских скелетах из пещеры Шанидар (Ирак). Вопросы антропологии, 1963, вып. 15

Ксенофонт Афинский. О доходах Афинского государства. В кн. Хрестоматия по истории древней Греции. М., 1964. С. 343—357

Кудрявцев П.С., Конфедератов И.Я. История физики и техники. М.: Просвещение, 1965

Кузнецов Н.А., Ковалев Н.С., Садыгов Э.А., Шмидт А.В. Основы метрологии, стандартизации и сертификации в землеустройстве. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. Воронеж 2001. [Интернет-ресурс: http://www.tkm.vsau.ru/Met/shm.htm]

Кулагин М.И. Предпринимательство и право: опыт Запада. - М.: «Дело», 1992

Ленин В.И. Карл Маркс. ПСС, 5 изд., т. 26, с. 43–95

Ленин В.И. Проект и объяснение программы социал-демократической партии. ПСС, 5 изд., т. 2., с. 81—110

Ленин В.И. Три источника и три составных части марксизма. ПСС, 5 изд., т. 23, с. 40—48

Ленин В.И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения. ПСС, 5 изд., т. 6, с. 1—192

Ленин В.И. Шаг вперед, два шага назад. ПСС, 5 изд., т. 8, 185—414

Лоскутов В. И. Основы современной экономической теории. [Интернет-ресурс: http://www.loskutov.murmansk.ru]

Лунц Л.А. Курс международного частного права. Особенная часть. М., Юридическая Литература, 1975

Мазур И.И. Шапиро В.Д., Ольдерогге Н.Г. Управление проектами. Учебное пособие для ВУЗов. М.: Экономика, 2001

Маркс К. К критике политической экономии. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т. 13

Маркс К. Капитал, т. I. //Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т. 23

Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 42. С. 41—174.

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т. 3

Маркс Карл, Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т. 4, с. 419–459

Материалы портала [Интернет-ресурс: http://www. inosmi.ru/social/20100202/157941183.htm]

Матюшин. М. Археологический словарь. М.: Просвещение, Учебная литература, 1998.

Медико-физиологическая классификация работ по тяжести. Методические рекомендации. М.: НИИ Труда, 1974

Межотраслевые методические рекомендации по определению критериев интенсивности труда рабочих при выполнении ручных работ. НИИ труда. — М.: Экономика, 1989

Методические указания по разработке тарифно-квалификационных справочников. М., 1979

Михайловский Н.К. Борьба за индивидуальность. В кн. Избранные труды по социологии в двух томах. СПб, Алетейя, 1998, т.2, с. 229–267

Монашество. Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

Наполеон I Бонапарт. Кампании в Египте и Сирии (1798–1799). В кн. Наполеон I Бонапарт. Избранные произведения. СПб, 1994

Общероссийский классификатор профессий рабочих, должностей служащих и тарифных разрядов. ОК 016-94

Оггер Г. Магнаты… Начало биографии. Пер. с нем. М.: Прогресс, 1985

Платон. Государство. В кн. Платон. Филеб. Государство. Тимей. Критий. серия Классическая философская мысль. Научно-исследовательское издание. М.: Мысль, 1999

Платон. Законы. В кн. Платон. «Законы», М.: Мысль, 1994

Платон. Федр. Платон. Соч. в 3 т. М.: Мысль, 1970, с. 157–222

Плеханов Г. В. Литература и эстетика, т. 2. М., 1958

Плутарх. Избранные жизнеописания тт. I—II. М., изд. Правда, 1987

Резникова Ж.И. Исследование орудийной деятельности как путь к интегральной оценке когнитивных возможностей животных. // Журнал общей биологии, 2006, №1, с. 3—22

Рекомендации по разработке внутрипроизводственных тарифных условий оплаты труда работников предприятий. (Рук. Авт. Коллектива Яковлев Р.А.), Москва, НИИ труда Минтруда РФ, 1997.

Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. Божественный Август. М.: Правда, 1991, с. 51–103

Сен-Симон. Парабола. Избранные сочинения в 2 томах., т. 1. М.:, АН СССР, 1948.

Синиц