Мифологическая реконструкция сюжетной линии произведения

 

Проследим теперь вместе, каким образом реализуется мотив преображения в христианском контексте на примере рождественского рассказа Диккенса.

1) С первых страниц перед нами портрет самого настоящего исчадия ада – главного героя рассказа Эбенезера Скруджа. Авторские оценки этого персонажа недвусмысленно свидетельствуют об этом факте:

 

«Вот уж кто умел выжимать соки, вытягивать жилы, вколачивать в гроб, загребать, захватывать, заграбастывать, вымогать... Это был не человек, а кремень. Да, он был холоден и тверд, как кремень, и еще никому ни разу в жизни не удалось высечь из его каменного сердца хоть искру сострадания. Скрытный, замкнутый, одинокий - он прятался как устрица в свою раковину. Душевный холод заморозил изнутри старческие черты его лица, заострил крючковатый нос, сморщил кожу на щеках, сковал походку, заставил посинеть губы и покраснеть глаза, сделал ледяным его скрипучий голос И даже его щетинистый подбородок, редкие волосы и брови, казалось, заиндевели от мороза. Он всюду вносил с собой эту леденящую атмосферу».

 

Первое, что бросается в глаза, это преобладание сравнительных характеристик героя, связанных с образами льда, камня, холода, и, как следствие, смерти. Диккенс сознательно усиливает и нагнетает атмосферу гибели человеческой души еще при жизни тела.

Однако для автора ни одна душа не мертва окончательно. Лед имеет свойство таять, как и камень при определенных условиях способен обратиться в текучее вещество. Описание Скруджа чем-то напоминает гоголевского Плюшкина. Как мы помним, этот персонаж «Мертвых душ» обитал на самом дне адской воронки (в духовном пространстве поэмы), отсылая читателя к образу замерзшего озера Коцит, как оно представлено в «Божественной комедии» Данте. Итак, перед нами самый безнадежный грешник, но в своей безнадежности вызывающий жалость и тайную надежду автора и читателя на спасение и этой души.

2) Троекратное посещение Скруджа в его конторе. Троекратное взывание к любви и надежде. Его посещают:

 

· племянник – человек молодой и жизнерадостный, ежегодно приглашающий своего дядю в гости на Рождество и ежегодно получающий отказ, как, впрочем, и на этот раз;

· сборщики пожертвований, получающие грубый отказ, аргументированный тем, что благотворительные заведения должны получать финансирование из государственного бюджета;

· мальчишка, поющий рождественский гимн и тем самым приводящий Скруджа в неописуемое бешенство:

 

 «…при первых же звуках святочного гимна: «Да пошлет вам радость Бог. Пусть ничто вас не печалит…». Скрудж так решительно схватил линейку, что певец в страхе бежал, оставив замочную скважину во власти любезного Скруджу тумана и еще более близкого ему по духу мороза».

 

3) Среда обитания Скруджа

Перед нами описание атмосферы лондонских улиц, окруживших дом Скруджа (туман, густой как молоко, но туман вечерний, переходящий в ночь, озаренный тусклыми, кроваво-красными огоньками газовых фонарей). Скрудж бредет к своему дому, затерянному в беспросветной мгле двора, сравнимого разве что с петербургскими дворами-колодцами, столь характерными для романов Ф. М. Достоевского:

 

 «Во дворе была такая темень, что даже Скрудж, знавший там каждый булыжник, принужден был пробираться ощупью, а в черной подворотне дома клубился такой густой туман и лежал такой толстый слой инея, словно сам злой дух непогоды сидел там, погруженный в тяжелое раздумье».

 

4) Вместо дверного молотка герой видит лицо Марли, испытывая впервые за многие годы по-настоящему детский суеверный страх:

 

«Мы бы покривили душой, сказав, что Скрудж не был поражен и по жилам у него не пробежал тот холодок, которого он не ощущал с малолетства».

 

5) Камин.

Камин у Скруджа необычный, на его решетке изображены сцены из Библии. Особо отметим сцену изгнания из рая Адама и Евы. Наконец, крайне существенно, что огонь, символ духовной жизни, «в очаге еле теплился. Скруджу пришлось придвинуться вплотную к решетке и низко нагнуться над огнем, чтобы ощутить слабое дыхание тепла от этой жалкой горстки углей». 

6) Дух Марли проникает в комнату.

 В этот момент, заметим, «пламя, совсем было угасшее в очаге, вдруг ярко вспыхнуло». Описание Марли обладает одной замечательной подробностью, метафорически разъясняя читателю сущность греха и особенности греховного состояния души. Грех Диккенс превращает в образ цепи, охватывающей душу и лишающей ее возможности взмыть в небеса, получив долгожданную свободу и счастье. Чем значительнее длина цепи, тем тяжелее на душе у человека и тем его привязанность к земле существеннее:

 

«Она была составлена (Скрудж отлично ее рассмотрел) из ключей, висячих замков, копилок, документов, гроссбухов и тяжелых кошельков с железными застежками».

 

Точно такая же цепь опоясывает и самого Скруджа, но тот не видит ее до поры, будучи ослеплен корыстью и жаждой приобретения. Впоследствии мы увидим, как изменение душевного состояния Скруджа в лучшую сторону непосредственно отразится на ощущении «привязанности» и скованности героя.

Что же заставило Марли навестить Скруджа? Очевидно, желание предупредить своего бывшего партнера о его недалеком и безрадостном уделе. Скрудж использует все силы своего разума, чтобы отрицать очевидное – и даже в присутствии самого настоящего привидения старается найти этому явлению разумное объяснение. Спустя некоторое время, поддавшись дикому страху, Скрудж все-таки «упал на колени. - Пощади! - взмолился он».

7) Проповедь Марли.

Назначение души человека, утверждает Марли, – соучастие в жизни других людей, смысл человеческой жизни – это другие. Второй тезис Марли раскрывает глубоко христианскую по своему содержанию мысль: покаяние приемлемо только при жизни человека. Душа, покинувшая тело, не способна и за века искупить самый ничтожный проступок:

 

«…даже веками раскаяния нельзя возместить упущенную на земле возможность сотворить доброе дело… Он [Скрудж] увидел сонмы привидений. С жалобными воплями и стенаниями они беспокойно носились по воздуху туда и сюда, и все, подобно духу Марли, были в цепях. Не было ни единого призрака, не отягощенного цепью, но некоторых (как видно, членов некоего дурного правительства) сковывала одна цепь».

 

8) Первый факт сострадания

И вот тут-то в Скрудже по-настоящему заговорило сердце. Почувствовав чужую боль, он приобщился к чужому страданию.

9) Марли исчезает, предварительно извещая Эбенезера о троекратном посещении его духами святок с загадочной миссией. Скрудж впадает в состояние тревоги и впервые начинает задумываться о своем внутреннем мире:

 

«Скрудж снова улегся в постель и стал думать, думать, думать и ни до чего додуматься не мог. И чем больше он думал, тем больше ему становилось не по себе, а чем больше он старался не думать, тем неотвязней думал. Призрак Марли нарушил его покой».

 

Первый шаг на пути к покаянию и преображению – перемена мыслей. То, что прежде казалось нормальным, становится сомнительным, внушает тревогу, ощущается фальшь всей прежней жизни.

10) Видение первого ангела. Святочный дух прошлых лет.

Дух отправляет героя в детство, самое прекрасное время в жизни Скруджа. Наверное, единственный островок спасения для безнадежного грешника – детское счастье, воспоминание о прежнем, лучшем состоянии. Евангельское «будьте, как дети», значит – будьте чисты в своем отношении к миру, непосредственны, открыты, не лицемерны:

 

«- Боже милостивый! - воскликнул Скрудж, всплеснув руками и озираясь по сторонам. - Я здесь рос! Я бегал здесь мальчишкой! Дух обратил к Скруджу кроткий взгляд. Его легкое прикосновение, сколь ни было оно мимолетно и невесомо, разбудило какие-то чувства в груди старого Скруджа. Ему чудилось, что на него повеяло тысячью запахов, и каждый запах будил тысячи воспоминаний о давным-давно забытых думах, стремлениях, радостях, надеждах».

 

Скрудж обнаруживает самого себя сидящим одиноко за столом с книжкой в руках в плену головокружительных фантазий и детских грез. Сердце мальчика наполнено сказочными ожиданиями и надеждами. И теперь, впервые воскресив воспоминание о той далекой и чарующей поре, Скрудж вспоминает не кого-нибудь, а того мальчугана, который накануне затянул песню под окном конторы нашего одинокого скряги. Но воспоминание о нем у Скруджа нынче вызывает совсем другие чувства, что становится началом пересмотра собственных поступков:

 

 «Вчера вечером какой-то мальчуган запел святочную песню у моих дверей. Мне бы хотелось дать ему что-нибудь, вот и все».

 

Видение изменяется. Спустя несколько лет юный Скрудж продолжает обучение у хозяина лавки Физзиуига, доброго старика. Оказывается, что годы обучения, несмотря на нужду и безденежье, были счастливейшими годами в жизни Скруджа. А причина тому была в добродушном и искренне любящем сердце старого Физзиуига:

 

 «…от Физзиуига зависит сделать нас счастливыми или несчастными, а наш труд - легким или тягостным, превратить его в удовольствие или в муку. Пусть он делает это с помощью слова или взгляда, с помощью чего-то столь незначительного и невесомого, чего нельзя ни исчислить, ни измерить, - все равно добро, которое он творит, стоит целого состояния».

 

И тут же наш герой вспоминает о своем собственном подчиненном Бобе Крэтчете, которому вот уже который год платит ничтожную зарплату, не уставая обвинять его в лености и нежелании трудиться.

Затем святочный дух переносит своего подопечного еще на несколько лет вперед к событию, послужившему источником грехопадения Скруджа. Молодой Эбенезер отрекается от любимой девушки. Мысли его отлились в завершенную теоретическую модель будущего, подчинившую все стремления и планы героя одной-единственной страсти.

Задумаемся над понятием «страсть». Страсть - пристрастие, привязанность к той или иной вещи, предмету или человеку с целью достижения сладостного состояния, которое приносит обладание этим предметом. Страсть всегда фрагментарна, ибо всегда стремится заполучить фрагмент, оболочку вещи, ей не нужна и не интересна вещь сама по себе. Любовь, в отличие от страсти, желает бескорыстного приобщения к вещи, ее полного постижения, познания сущности вплоть до самоутраты во имя любимого.

Страсть подчиняет и использует, любовь причащается и отдает. Страсть эгоистична, тогда как любовь жертвенна. Совершенная любовь противоположна страсти, а потому может с полным правом именоваться бесстрастной любовью. Такая любовь есть высшая форма проявления любви в мире.

Диккенс характеризует состояние Скруджа как «страсть к наживе»:

 

«У тебя другая душа, другой образ жизни, другая цель. И она для тебя важнее всего. И это сделало мою любовь ненужной для тебя. Она не имеет цены в твоих глазах».

 

Скрудж безотчетно стремится отвернуться от мучительных сцен. В теории покаяния имя этим мукам - укоры совести, боль от совершенного. В тот миг Скрудж начинает бороться с духом, требуя избавления от страданий, но дух не пытается сопротивляться. Лишь неугасимый свет, который разгорается все сильнее и сильнее, сияет над его головой.

11) Свидание с духом нынешних святок.

Прежде чем приступить к дальнейшему описанию событий, заметим, что поведение Скруджа подчеркнуто отлично от прежнего. Со святочным духом прошлых лет он осмеливался не только спорить, но и физически сопротивляться. Недовольство, нежелание, строптивость и даже снисходительность к словам Марли и первого вестника сквозили в замечаниях и поступках Скруджа. Но тем разительнее странный переворот в сознании и оценках героя в момент появления второго духа.

Благодаря пробужденной совести, воспоминаниям о лучших и вместе с тем печальнейших событиях собственной жизни, Скрудж приобретает удивительное духовное качество, именуемое смирением.

Смирение - способность человека освободиться от такой категории своего существования как «Я» в пользу другой категории – «не-Я». Человеческое Я (эго) в святоотеческой традиции - плод искаженного грехом самосознания души. В отличие от Я, дух (образ Божий в человеке), напротив, не центрирован на себе и в себе, но всегда обращен к иному и в ином, другом получает свое завершение и определение. На языке упомянутой традиции нет термина «эго», но есть название порока, дающего исчерпывающее определение состояния пораженного эгоизмом ума. Этот порок неразрывно связан с категорией Я, и потому наименее поддается полному искоренению. Речь идет, разумеется, о гордости (превозношении). Собственно, феномен гордости есть не что иное как феномен собственной исключительности, источники же гордости берут свое начало в глубоком детстве. Св. Иоанн Лествичник, к мыслям которого мы часто будем обращаться в этой работе, писал: «Неусыпно наблюдай душевным твоим оком за возношением, ибо между обольщениями нет ничего губительнее сей страсти»[5].

Итак, Скрудж отрекается от своей правоты и смиренно предает себя в руки Истины:

 

«- Дух, - сказал Скрудж смиренно. - Веди меня куда хочешь. Прошлую ночь я шел по принуждению и получил урок, который не пропал даром. Если этой ночью ты тоже должен чему-нибудь научить меня, пусть и это послужит мне на пользу».

 

Путники прибывают к дому Боба Крэтчита, клерка, служащего в конторе Скруджа. Сын его (малютка Тим) тяжело болен, но пока в силах вместе с остальными членами семьи отпраздновать Рождество. По возвращении из храма, семья накрывает на стол, перед трапезой совершается молитва. Но Скруджа более всего интересует малютка Тим и он живо интересуется у духа об участи малыша:

 

«- Если Будущее не внесет в это изменений, - повторил Дух, - дитя не доживет до следующих святок. Но что за беда? Если ему суждено умереть, пускай себе умирает, и тем сократит излишек населения! Услыхав, как Дух повторяет его собственные слова, Скрудж повесил голову, терзаемый раскаянием и печалью».

 

12) Явление духа грядущих святок.

Последний шаг души в акте покаяния – решительное отречение от себя прежнего (самоотречение), что, в целом, и становится испытанием смертью, движение через смерть, сквозь смерть к воскресению.

Молчаливый и сумрачный дух грядущего словно окутан атмосферой страха и недосказанности. Скрудж узнает от него о горе в семье Крэтчитов после смерти малютки Тима, а через некоторое время ужасный дух переносит нашего героя сначала к изголовью постели, на которой в полном одиночестве расстается с жизнью сам Скрудж, затем герой принужден лицезреть мелких воришек, растащивших и распродавших все имущество Скруджа, и, в конце концов, несчастный старик оказывается на кладбище, где обнаруживает на одной из могильных плит свое имя.

В момент соприкосновения с собственной смертью Скрудж совершает и последнее отречение в покаянном усилии, суть которого полностью совпадает с христианской концепцией Провидения. Фатализм как учение о предопределенности всех событий человеческой жизни был характерен для языческого мира. Христианство привнесло в духовную культуру человечества одно существенное новшество, а именно – учение о провидении. Человек, согласно этому учению, обладает свободой самоопределения и потому сам вершит свою судьбу и несет полную ответственность за последствия дел своих. Идея предопределения претерпевает здесь значительную трансформацию.

Провиденциализм не отрицает наличия у человека судьбы, но утверждает, что человек сам волен творить ее и сам несет ответственность за свой выбор. Провидение – не что иное, как управление судьбой человека свыше, однако подобное управление мыслимо лишь в том случае, если человек в свободном акте вероисповедания вручит свою судьбу и жизнь в ведение Творца.

Вот как звучит эта мысль в устах Скруджа:

 

«Жизненный путь человека, если неуклонно ему следовать, ведет к предопределенному концу. Но если человек сойдет с этого пути, то и конец будет другим».

 

Вслед за этой знаменательной мыслью Скрудж приходит к настоящему духовному перевороту, выраженному в покаянной молитве:

 

 «Я уже не тот человек, каким был. И я уже не буду таким, каким стал бы, не доведись мне встретиться с тобой. Ты жалеешь меня, самая твоя природа побуждает тебя к милосердию. Скажи же, что, изменив свою жизнь, я могу еще спастись от участи, которая мне уготована. Я буду чтить рождество в сердце своем и хранить память о нем весь год. Я искуплю свое Прошлое Настоящим и Будущим, и воспоминание о трех Духах всегда будет живо во мне. Я не забуду их памятных уроков, не затворю своего сердца для них». Голос не повиновался ему, а лицо все еще было мокро от слез, ибо он рыдал навзрыд».

 

Слезы – высшее проявление покаяния. Слезы – влага оттаявшего сердца. По слову Иоанна Лествичника, «плачу предшествует память смерти и согрешений»; и далее: «Как огонь пожирает хворост, так и чистые слезы истребляют всякие внешние и внутренние скверны».

13) Преображение личности

Очнувшись от последнего видения, Скрудж обнаруживает себя лежащим на полу собственной спальни. Скрудж очнулся рождественским утром, и тому подтверждением Благовест[6], эхо которого разносится над лондонскими кварталами.

Ощущения героя совершенно неземные и сравнимы лишь с ощущениями пятилетнего малыша, нетерпеливо разворачивающего рождественские подарки. Одним словом, Скрудж испытывал состояние поглощенности воздушной и легкой стихией, словно парил в небесах, и этот факт нельзя не отметить, памятуя о той знаменательной цепи, которая опоясывала душу героя и не давала распрямить спину, расцвести сердцу. Цепь грехов исчезает, ее звенья рассыпаются:

 

«Мне так легко, словно я пушинка, так радостно, словно я ангел, так весело, словно я школьник! А голова идет кругом, как у пьяного! Поздравляю с рождеством, с веселыми святками всех, всех!»

 

Скрудж сдержал свое слово и спас не только Тима, но и одиночество свое уничтожил, откликнувшись впервые за столько лет на приглашение племянника и навестив родных.

 Последние слова рассказа светлы и полны надежды: «А теперь нам остается только повторить за Малюткой Тимом: да осенит нас всех Господь Бог своею милостью!»

 

Вопросы:

 

1. Пограничная ситуация как чудо. Значение чуда в рассказе.

2. Святочный рассказ как жанр. Идея и проблематика.

3. Два града христианского миросозерцания, их значение в жизни человека.

4. Проповедь Марли и ее ключевые положения.

5. Покаяние: значение, ступени покаянного подвига, смысл и результат покаяния, условия осуществления покаяния (на примере святочного рассказа Диккенса)

6. Христианское понимание страсти. Природа страсти, ее источник, характерные особенности. Страсть и любовь.

7. Суд совести как двери покаяния. Понятие совести.

8. Смирение как центральная в христианской культуре ценностная категория.

9. Гордость как порок в контексте христианского миросозерцания.

10. Характеристика Провидения в контексте христианского понимания судьбы и предназначения человека в мире.