Категории соблазна и прелести

Существует в святоотеческом предании такая категория, которая часто определяет всю нашу жизнь, ее смысл, ее цели, ее радости и удовольствия. Категория эта двусмысленна, неоднозначна, текуча и едва уловима. Это категория соблазна (прелести, обольщения, пристрастия, страсти).

О страсти и ее характерных свойствах было сказано выше, но, пожалуй, не столь достаточно, чтобы сформировать о ней целостное представление. Попробуем развить эту мысль, обращаясь к первоисточникам святоотеческого предания православной церкви.

Понятие прелести синонимично понятию соблазна, и оба корня данных слов имеют общее значение («блазн» и «лест» в значении «ложь», «обман», «призрачность», «то, что мерещится»). Таким образом, если понятие страсти акцентирует основное внимание на факте болезненной привязанности, чувственном пленении вещью, то понятие соблазна, прелести выделяют момент ложной природы этой привязанности, ее пустотности и сомнительности, что в целом рисует перед нами образ обманчивой, ускользающей видимости вещи, порожденной болезненным, ложно направленным влечением воли.

Вот что об этом явлении писал святитель Игнатий Брянчанинов:

«Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью…»[12].

«Прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину. Прелесть действует изначально на образ мыслей; будучи принята и, извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев сущностью человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое тело, как неразрывно связанное Творцом с душою. Состояние прелести есть состояние погибели или вечной смерти»[13].

«Всякая прелесть льстит нашему самомнению, нашему тщеславию, нашей гордыне… Среди ложного наслаждения, доставляемого бесовской прелестью, приходят минуты, в которые прелесть как бы разоблачается, и дает вкусить себя так, как она есть. Эти минуты – ужасны! горечь их и производимое впечатление невыносимы… Между тем припадки отчаяния становятся все сильнее и сильнее; наконец отчаяние обращается в умоисступление, и увенчивается самоубийством»[14].

Следующие высказывания принадлежат преподобному Григорию Синаиту:

«Первый вид прелести бывает началом второго, а второй – началом третьего или исступления»[15].

«Началом фантастического созерцания является самомнение… За самомнением – прелесть, ведущая к заблуждению по причине мечтательности. Мечтательная прелесть порождает хулу, после производит робость, называемую трепетом и смущением души… За трепетом – противоестественное исступление ума»[16].

Наконец, наиболее детализированную модель развития страсти в человеческой душе мы находим у преп. Иоанна в его «Лествице»:

«Иное есть прилог, иное - сочетание, иное - сосложение, иное - пленение, иное - борьба, и иное, так называемая - страсть в душе… Прилог есть простое слово, или образ какого-нибудь предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; а сочетание есть собеседование с явившимся образом, по страсти или бесстрастно; сосложение же есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением, пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца, или продолжительное мысленное совокупление с предметом, разоряющее наше доброе устроение; борьбою называют равенство сил борющего и боримого в брани, где последний произвольно или побеждает, или бывает побеждаем; страстию называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе, и чрез навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится… Но кто первое, (т.е. прилог в мысли), помышляет бесстрастно, тот одним разом отсекает все последнее»[17].

Эти и другие мысли могут служить для нас подробным руководством к анализу структуры и логики прельщения человеческой души. При том, что рассуждения святых отцов могут показаться слишком отвлеченными от наших с вами повседневных проблем и окутанными таинственной атмосферой аскетических подвигов и тончайших духовных переживаний, впоследствии нам нетрудно будет убедиться, сколь часто каждый из нас переживал нечто из перечисленных описаний.

Прелесть - не просто бич современной эпохи. Нынешнее общественное сознание, выстроенное по лекалам информационных потоков, не просто располагает к прелести, но более того – формирует целостную мировоззренческую установку сознания, которую можно охарактеризовать как прелестную, то есть определяющую смысл жизни в поиске прелестных состояний.

Таким образом, проблема прельщения и страстной привязанности становится для педагога едва ли не самой актуальной, если речь заходит о воспитательной задаче литературы вообще. И одним из ярчайших примеров тому может служить процветание и мировое господство так называемой «наркотической культуры» во всех сферах жизни общества, причем под наркотиком я разумею далеко не просто продукты химического синтеза, а в первую очередь наркотики чувственно-образные, продукты виртуального и информационного творчества.