Общие замечания о литературном наследии Д. Толкиена

Авторитет личности Толкиена на литературном небосклоне детской и юношеской литературы поистине безграничен и не учитывать этого преподаватель литературы не может. Однако, как и в случае с Железниковым, произведения английского писателя пленяют не только юных читателей. Слишком существенно то, о чем говорил этот человек, и слишком снисходительны и наивны суждения многих литературных критиков, отводящих вполне определенное место в мире литературы личности Толкиена.

Зачастую за недвусмысленными и по-детски наивными сюжетами его произведений люди, впервые столкнувшиеся с волшебным миром писателя, не в состоянии разглядеть истинные масштабы их содержания. Попытаемся прочитать Толкиена глазами взрослого, постараемся вглядеться в мудрые образы, сотворенные английским романтиком 20 века. Быть может, это нам поможет в беседе с детьми.

Первое, что следует отметить, говоря о вселенной Толкиена, это ее глубокие христианские корни. Быть может, никто в английской литературе, кроме Чарльза Диккенса, не обладал столь дивной художественной интуицией в понимании христианства, как Д. Р. Р. Толкиен. Перед нами не просто писатель, не просто филолог, а мыслитель, обладающий совершенно специфическим взглядом на мир, особой философией, пронизывающей каждое из его произведений.

Изящество и простота языка Толкиена поразительным образом сочетаются с возвышенностью стиля, эпичностью повествования и вызывающими трепет богословскими ассоциациями и аллюзиями. Чем глубже проникает читатель в его мир, тем с большей очевидностью обнаруживает, что спираль авторской мысли увлекает его все глубже и глубже, и порой достигает такой глубины, что впору остановиться и задуматься: готов ли сам читатель совершить следующий шаг.

Хочется заметить, что произведения Толкиена ни в коем случае нельзя рассматривать в контексте так ныне популярного жанра «Фэнтези», возникшего как нелепая и беспомощная попытка заменить или продлить пространство авторского мира до бесконечности, а чаще продиктованного чисто коммерческими интересами.

Современные истории «Фэнтези» хотя и продолжают читаться и увлекать многих и многих молодых людей, лишены главного – духовного измерения повествования, и в этом смысле совершенно пусты.

Главным литературным «изобретением» Толкиена в области жанра и пространства художественного текста стало создание так называемой «второй реальности», существующей в ином измерении, но разительно напоминающей окружающую нас действительность. Сама идея второй реальности не нова, и, как мы уже успели заметить, история этой идеи в литературной традиции получает свое начало еще в эпоху романтизма, для представителей которого другой мир символизировал возвышенное поэтическое бытие.

Однако характерной отличительной чертой толкиеновской вселенной становится ее предельная детализированность. Мир, созданный английским писателем, поражает тем, что внешне никак не соприкасается с нашей повседневностью. Перед нами другая вселенная, описанная всецело – от своего зарождения до предполагаемого финала истории.

Разумно спросить, каковы мотивы и в чем заключается смысл подобного миротворчества. Не опасно ли для подростка, увлекшегося чрезмерно воображаемой вселенной, разочароваться в мире здешнем, земном? Не есть ли творчество Толкиена – бегство от реальности в башню из слоновой кости? Не сродни ли Средиземье виртуальной иллюзии? И, наконец, порождает ли эпос о Средиземье безразличие к миру повседневности?

На все эти вопросы можно ответить, лишь самостоятельно ознакомившись с порядками Средиземья, описывать которые здесь было бы слишком утомительно. Со своей же стороны заметим: в мире всегда найдется человек, способный утонуть в собственном воображении и не вернуться назад. Этот путь – гибельный путь. Интереснее иное: чем являлась вторая реальность для самого автора, какие идеи вынашивал писатель, долгие годы создавая все более и более утонченный образ планеты Арда. И если художественный замысел действительно существовал, то в чем тайна его, каков секрет?

На наш взгляд, эта тайна – совсем не тайна. Более того, любой, уделивший небольшое внимание истории Средиземья, поймает себя на мысли, что она очень напоминает библейскую модель исторической судьбы человечества. Толкиен творил не мир, но миф, или мифологическую реальность, причем миф этот, несмотря на мастерское сокрытие первоисточника, несмотря на волшебный образный ряд североевропейского эпоса, не имеет ничего общего с языческой мифологией, а, напротив, имеет самое непосредственное отношение к христианской модели миросозерцания.

Создавая аналог христианской картины мира, Толкиен не стремился внести в нее новое богословское или мистическое содержание. Он лишь пересказывал своим новым и непривычным дивным слогом то, что уже давным-давно было известно каждому английскому школьнику. Тогда для чего, спрашивается, совершать столь титанический труд?

Пересказ никогда не идентичен оригиналу. Художественный пересказ, или переложение, - есть некоторое особое претворение, переложение не смысла, но привычной, а потому повседневной формы. Форма, в которой традиционно излагаются богословские истины, рано или поздно становится частью повседневности и, что самое главное, может утратить сакральное и живое начало. Под гнетом формы может погибнуть дух, и потому порой яркое и совершенно непривычное переложение, отсылающее нас, как ни странно, именно к глубокому пониманию былой одухотворенности, утраченной ныне, может произвести целый переворот в духовной жизни целого поколения. Таков труд Толкиена, такова его главная идея, не столько догматическая, сколько поэтическая.

Мифотворчество и миротворчество Толкиена лишено навязчивой назидательности. Повествование просто течет, и вот вы уже невольно влечетесь этим стремительным потоком, ловя себя в который раз на мысли, что где-то вы это уже видели, что речь идет о чем-то давно знакомом, давно забытом и рассказанном заново, как будто сон оживает перед вами, становясь частью реальности, и вот уже само Средиземье спускается на землю и требует от читателя внутреннего соответствия этому образцу.

Миф имеет одну специфическую черту, обладающую грандиозным воздействием на человеческую душу, - он всегда влечет личность к совершенству. Миф есть зов к совершенству, границе и пределу всякого бытия. Верующий человек понимает, что здесь имеется в виду, ведь именно вера позволяет человеку преобразить собственное существо и стать чище и лучше. Все абсолютное, совершенное, идеальное, что живет в человеке, рано или поздно изливается в мифе, высшей категории человеческого бытия.

Толкиен создает миф, и в этом секрет его убедительности и притягательности. Люди почувствовали в нем то, что давно уже, казалось, забыли. Идеи Истины, Добра, Красоты, величия и благородства человеческого духа, мужественно выступившего на борьбу с абсолютным злом, идеи жертвенности, искупления греха, покаяния и преображения, идеи сотворчества человека и Бога – все это вновь выступило в эпической саге о Средиземье.

Миф, повторимся, влечет к совершенству, и вот перед нами совершенный мир, возникший из ниоткуда, мир, так сильно напоминающий нашу Землю, но более совершенный, более целостный и законченный в себе, исполненный чудом и тайной, жизнью, дышащей и понимающей, пронизывающей всю природу; любовью, лишенной двойных стандартов; мужественностью и женственностью в своих высших выражениях; ясным осознанием близости горнего мира и участия его в жизни каждого. Прикоснуться к этому миру, принять духовное участие в делах этого мира – не значит сбежать из повседневности, как можно было бы предположить, а значит преобразить повседневность, вывести ее из состояния стазиса, вернуть повседневности детский лик, придать ей жизненную энергию и попытаться сделать мир и себя в нем немного лучше, немного чудеснее, немного сказочнее.

Такой мир не мог не потрясти читателя, на памяти которого еще слышны были разрывы Второй мировой войны, чье могучее эхо столь очевидно в трилогии «Властелин колец».

Итак,  «вначале Эру Единственный, кого на языке Эльфов именуют Илуватаром, создал в своих мыслях Аинур, и они творили перед Ним великую музыку. Этой музыкой начался Мир, потому что Илуватар сделал песнь Аинур видимой, и они узрели ее, как свет во мраке. И многие из них полюбили красоту Мира и его историю, начало и развитие которой показало им видение. И Илуватар дал их иллюзии Бытие, и поместил этот Мир среди Пустоты, и зажег в сердце Мира Тайный Огонь. И Мир был назван Эа».