ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Гильдия купцов 4 страница

– Надеюсь, вы захватили этот караван? – нетерпеливо спросил Мунджехбий.

– Все не так просто, мой генерал. Караван охраняется отрядом воинов.

– Ну и что? У Хурсакая сотня солдат, черт возьми! Поэтому, он и является сотником. Ведь так же? Или я не прав?! – недовольно спросил Мунджехбий.

– Вы правы, мой генерал. Но, вы не слушаете меня. Я сказал вам, что этот караван самый большой. И охраняют его около тысячи хорошо вооруженных солдат! Даже если бы мы напали на них, они бы по численности превосходили нас во много раз. Пока часть охраны отражало бы нашу атаку, остальная часть смогла бы увести караван в неизвестном направлении. Своей попыткой захватить мы лишь вспугнули бы их, а затем и вовсе потеряли бы этот караван, – ответил воин.

– Ты прав. Я не подумал об этом, – согласился Мунджехбий.

– Но не это обстоятельство сдержало нас.

– А что же?

– Подождав и понаблюдав за ними, мы выяснили, что они ищут среди местных кыргызских племен хорошего проводника. Причем искали они проводника открыто. Они пустили слух на все поселения о том, что каравану требуется проводник до города Ак- Буркут.

– Ак-Буркут? – удивленно переспросил генерал.

– Да. Именно, поэтому наш сотник Хурсакай, не счел разумным захватывать караван…

– С сотней воинов против тысячи?! Ха, ха! Как тебя зовут? Вижу, долгая служба в монгольской армии не лишила тебя чувства юмора. Приятно слышать от солдат, что легенда о непобедимости монгольской армии все еще живет в сердцах юных воинов. Но время сейчас другое. Скажи мне храбрец, как тебя зовут?

– Меня зовут Аткурак! Я командир лазутчиков в сотне Хурсакая! Моего отца звали Манжу, он был сотником и сражался в вашей армии, и доблестно погиб в одном из ваших последних сражений! – гордо ответил воин.

– Ты, сын сотника Манжу?! Он был храбрым воином. Я его очень хорошо знал. Кажется, он пал смертью храбрых в …– остановился Мунджехбий, как бы вспоминая.

– В последнем вашем походе, два года тому назад, вблизи от северо-восточных границ Китая! – четко уточнил Аткурак.

– Знаю, знаю. Я все хорошо знаю, – конечно, он не знал этого сотника Манжу. Во время его последних походов с ним была двадцати семи тысячная армия. Он с трудом помнил имена тысячников. Да и то всего лишь нескольких, всех-то не упомнишь. Не говоря уже о сотниках. Но, разве это имело значение? Зачем расстраивать юного солдата.

– Мой генерал. Для меня большая честь, что у вас осталось хорошее мнение о моем отце! – еще ниже поклонившись, сказал Аткурак.

– Я никогда не забываю тех, кто храбр! – сказал генерал Мунджехбий затем, немного подумав, добавил. – И их ближайших родственников. Поэтому, после того как ты вернешься с этого задания, назначу тебя десятником моей личной охраны!

– Я восхищен вашим великодушием, мой генерал, – обрадовался Аткурак, и приподняв свою голову добавил. – Вы не пожалеете об этом!

– Хорошо. А теперь скажи мне, что предлагает мне Хурсакай? – приступил к делу генерал.

– Он хочет, чтобы вы прислали трех тысячную монгольскую армию.

– Трех тысячную?! Но ты же, мне только что сказал, что караван охраняют не более тысяч солдат! Или ты хочешь сказать, что таких караванов целых три?! – воскликнул Мунджехбий.

– Нет. Караван всего лишь один. Но, как нам стало известно, он направляется в город Ак-Буркут. Сотник Хурсакай хочет повести трех тысячную армию за ними и напав на город захватить его.

– То есть, ты хочешь сказать, что Хурсакай хочет убить одним выстрелом лука сразу двух архаров, аа?! Слушайте, откуда вы такие беретесь? Неужели долгие разведывательные поездки по дальним странам вселили в ваши головы бредовые шутки. Не думает же Хурсакай, что город, которого мы так долго искали, встретит нас с распростертыми объятиями. Они всех вас запросто перебьют. Подумай сам, даже если Хурсакаю со своей сотней и дополнительно направленной трехтысячной армией удалось бы захватить город и караван, они не смогли бы их так долго удерживать. Подоспели бы другие вооруженные подкрепления кыргызов и перебили бы их всех! Тут надо все хорошенько обдумать и взвесить, – затем, повернувшись к тысячнику Тайлихкану, все это время молча сидевшему и слушавшему приказал. – Распорядись о том, чтобы немедленно собрали всех тысячников на тайный совет. Мы будем рассматривать план нападения на кыргызов.

Пока Тайлихкан выйдя из юрты, давал распоряжения своим людям, генерал отпустил Аткурака, сына храброго сотника Манжу, сказав ему, что если он понадобится, за ним пришлют.

 

Глава 5.

 

Ближе к вечеру юрта генерала Мунджехбия была переполнена людьми. Все кто сидели в юрте были лучшими тысячниками генерала, которые неоднократно доказывали ему свою верность. Громко перекрикивая друг друга, они обсуждали целесообразность вторжения на территорию кыргызов. Всего в юрте сидели шестеро тысячников и сам генерал. Генерал сидел в дальнем углу, молча, слушая предложения своих офицеров. Справа от него сидел тысячник Тайлихкан самый большой и свирепый из его воинов, одежда его состояло из волчьей шкуры, которую он почти никогда не снимал. Поэтому, монголы прозвали его «волком», а его тысячную волчьей стаей. Слева от генерала сидел тысячник Мосулюк. Он был высоким и худощавым. Одежда его состояла из короткой шубы, сшитой из овечьей шерсти и шапочки с болтающимся лисьим хвостом. При свете костра, который горел в центре шатра, можно было разглядеть его серьезное лицо. Его левая щека была рассечена мечом. Правда рана давно уже зажила, но глубокий шрам все еще оставался, делая его зловещим уродом. Прямо напротив них сидели тысячники Джунгарек, Эдигей, Шунхарай и Худжрет. Все четверо были в одеждах, сшитых из простых овечьих и верблюжьих шкур.

Все тысячники, сидевшие рядом с костром, были в прямом подчинении генерала. По правде говоря, это и была вся армия генерала Мунджехбия, которая находилась в его распоряжении на данное время. Из-за того, что хан Монгольской империи отозвал девять тысяч человек к себе. Генерал вынужден был остаться всего с шести тысячной армией. Да и то из шести тысяч солдат в случае похода он мог рассчитывать всего на пять тысяч. Поскольку, тысячная Худжрета должна была оставаться здесь, охранять границу Монгольской империи от посягательств северных племен. Хотя, по правде говоря, никто еще не нападал на приграничные монгольские земли за последние десять лет. Но, таков был приказ, отданный самим ханом Монгольской империи. Нарушение его приказа была равносильно предательству. А с предателями, хан расправлялся с особой жестокостью.

Хана Монгольской империи любили и почитали все. А все потому, что сильно боялись его. Находясь у себя во дворце, хан Монгольской империи имел в своем распоряжении сорока тысячную действующую армию. При необходимости собрал бы еще такую же армию. С такой многочисленной армией он, запросто мог бы завоевать всю Азию от края до края. Но, хан Монгольской империи ограничивался только тем, что покорил ближайшие, мелкие государства. Ему почему-то, было достаточно и этого. Поскольку, все покоренные племена вовремя платили ему дань.

При необходимости, он позволял своим победоносным войскам делать набеги на крупные города и поселения дальних племен. Подобные вылазки в основном делались по ряду причин:

Во-первых, для того чтобы вовремя истреблять подрастающее поколение врагов, отбивая тем самым у них охоты вражески настраиваться против Монголии.

Во-вторых, пригонять как можно больше невольников, для того, чтобы продавать их в рабство.

В-третьих, чтобы пополнять казну хана Монгольской империи награбленным имуществом.

И, наконец, в-четвертых, частые набеги, и мелкие схватки с врагами не давали сильно расслабляться монголам. Поскольку, как известно долгое бездействие может ухудшить боевой дух и стойкость непобедимой монгольской армии.

Итак, собрав у себя всех своих тысячников, генерал стал слушать их предложения.

– Скажите мне, что вы думаете о предложении сотника Хурсакая, – задал вопрос генерал. – Стоит ли нам двинуться всей силой и взять город кыргызов?

– Я считаю, что нам необходимо сейчас же трогаться в путь, – предложил Мосулюк, при свете костра было заметно, как он зловеще улыбнулся, заранее предвкушая сражение. – В данном случае было бы глупо отсиживаться здесь и упускать такую добычу из рук.

– Да, но если мы со всей армией двинемся в поход, что об этом скажет великий хан, – осторожно заметил Джунгарек. – Ему это может не понравиться!

– Об этом я позабочусь сам, – успокоил его генерал. – К тому же, в случае успеха мы вернемся с большой добычей. Хан непременно одобрит наш поход.

– Хорошо. Но, а что если мы потерпим поражение? – не унимался Джунгарек. – Ведь кыргызы, если объединятся, запросто могут смять наше войско!

– В тебе говорит трусость, – улыбаясь, заметил генерал. – Никто не сможет противостоять нашим войскам!

– Да, ведь еще никому не удавалось противостоять нам, – согласился Мосулюк. – Мы уничтожим всех, кто попытается противостоять нашим войскам! – и ехидно улыбаясь, добавил. – Если ты боишься Джунгарек, то можешь не идти с нами, я с удовольствием возьму под свое командование твою тысячную. А когда мы вернемся с трофеями и с толпой невольников, тебе не достанется ничего. Хотя, нет! Пожалуй, я подарю тебе одну клячу. На ней ты будешь хорошо смотреться, с поджатым хвостом. Ха-ха-ха!

При этих словах Джунгарек вскочил и схватился за свой кинжал. Однако генерал, строго взглянув на него, приказал ему немедленно сесть.

– Успокойся Джунгарек. Мосулюк не хотел тебя обидеть. Он просто сказал, что если ты не с нами, то это очень плохо. Поскольку, показывая свою трусость, ты даешь нам повод усомниться в твоей храбрости, – сказал генерал, ему не хотелось, чтобы его тысячники спорили из-за пустяков.

– Раз ты такой прыткий и умеешь хвататься за кинжал, то почему бы тебе, не пугать так наших врагов, – с издевкой заметил Мосулюк.

– Я не трус! И если ты не заткнешься и не перестанешь ухмыляться, я собью с тебя спесь! – ответил Джунгарек, после чего немного помолчав, продолжил. – А тысячную свою, я тебе не отдам! Я первым войду в город и захвачу большую добычу. Так что сам катайся на своей кляче со своим поджатым лисьим хвостом, висящим у тебя на голове!

– Ха, очень смешно! – серьезно ответил Мосулюк. – По моему, ты просто завидуешь мне. Да ты на себя посмотри! Одет словно самый последний оборванец! И не можешь без зависти смотреть на мою одежду.

– Ты это называешь одеждой?! – указав на него пальцем, воскликнул Джунгарек. – Да мой раб и то лучше одевается!

– Что ты сказал?! – вскричал Мосулюк.

– Перестаньте ссориться! Иначе я вас обоих вышвырну из своей юрты, – вмешался генерал. – Надоело слушать нытье двух баб! По-вашему, мы сюда пришли для того, чтобы обсуждать ваши модные наряды?!

– Давайте лучше послушаем тех, кто до сих пор молчал, – продолжал генерал. – Что ты думаешь, на счет этого Эдигей?

– Мне кажется, нам необязательно двигаться со всей силой, – ответил Эдигей.

– Почему? – не удержался Мосулюк.

– Потому что, двинувшись в путь, мы оставляем открытыми наши спины и подвергаемся большой опасности быть атакованным с тыла.

– Но кыргызы не могут знать о нашем приближении, – заметил Мосулюк.

– Да, откуда они могут об этом узнать, – согласился генерал.

– Нет, я имею в виду не кыргызов, – возразил Эдигей.

– А кого же, черт возьми, ты имеешь в виду? – нетерпеливо спросил Мосулюк.

– Китайцев! – ответил тысячник Эдигей.

– Китайцев?! – хором воскликнули все.

– Да, насколько мне известно, шакалы из Танской династии только того и ждут, чтобы мы им открыли свой зад.

– Он прав, – заметил генерал, ему нравилось в Эдигее, то, что он, несмотря на свою молчаливость, был рассудительным. Остальные же тысячники Шунхарай и Худжрет были всегда молчаливыми. Поскольку не были умными, единственное, чего они могли предложить это атаковать противника, уничтожить и испепелить. А вот, как это сделать? Они вряд ли могли над этим задуматься. То же самое относилось и к Тайлихкану. Каким бы он не был большим, а умом обладал всего небольшим. Он тоже придерживался мнения, что надо напасть всей силой и утопить врагов в их же собственной крови. Да, не зря его прозвали волком. Но, какими бы умами не обладали тысячники, в одном не сомневался генерал - в их верности. По одному только его приказу, они могли сражаться и погибнуть, защищая его.

– Эдигей правильно заметил, – помолчав немного, продолжил генерал. – Китайцы уже неоднократно пытались на нас напасть. Император государства Тан только и ждет случая расправиться с нами и присоединить нашу степь к своей империи, как он это сделал с некоторыми тюркютскими племенами из Десятистрельного государства. Конечно, пока они не осмелятся вторгнуться в наши земли. Но, они могут напасть на нас, когда мы покинем монгольскую степь.

Совещание проходило до самой ночи. После долгих споров, они пришли к единому мнению, предложенному генералом. Послушав всех и подумав хорошенько, генерал внес свое предложение, которую все одобрили.

Согласно плану генерала, они должны были поступить следующим образом:

На рассвете следующего дня Мосулюк со своей тысячей солдат двинется в путь. Он отправится на земли кыргызских племен. Проводниками будут те посыльные разведчики, которых прислал сотник Хурсакай. Их задача заключалось в том, чтобы как можно не заметнее пробраться далеко вглубь на территорию кыргызов. Поскольку, их поездка должна быть не заметной, то они должны по дороге уничтожать всех, кто их заметит. Но, желательнее всего будет, если они вообще не будут попадаться никому на глаза. Несмотря на то, что это трудно сделать. Ведь, тысячи человек - это не сотня. Это огромное количество конных солдат, которых будет трудно не заметить. Но, все же, было решено, что отправятся именно тысяча солдат.

Итак, встретившись с сотником Хурсакаем, они будут следить за караваном. А когда караван приблизится к городу, необходимо напасть и захватить караван. К этому времени к ним на помощь прибудут Джунгарек и Эдигей со своими двумя тысячами воинов. Соединившись, они приблизятся к городу и возьмут его в осаду. Самое главное ни в коем случае не нападать на город. Просто надо перекрыть все дороги и отрезать их от всех. Следует также захватывать и уничтожать всех посыльных, которые будут отправляться осажденными за подкреплением. Еще одна главная задача состояла в том, чтобы сжечь все деревни на окраине города. Крестьяне вряд ли смогут оказать сильное сопротивление. И ни в коем случае не показывать врагу, точное количество осаждаемых войск. Для этого, надо прибегнуть к тактике «Верблюжий горб».

Суть данной тактики заключается в том, что войска делают мелкие вылазки по двадцать–тридцать человек сразу в разных местах. Приблизившись на расстояние выстрела из лука, они с криками и воем стреляют и обратно скачут назад. Подобные действия могут ввести в заблуждение противника, которые не будут знать о точном количестве. Зато им будет казаться, что их очень много, а крики и вопли должны деморализовать противника. Именно, этого и надо добиться монголам. И только затем генерал Мунджехбий стянет остальные войска к стенам города. Таким образом, даже при нападении китайских войск, монголы будут в безопасности. Так как сами могут ударить им с тыла или взять их в кольцо.

Однако Мунджехбий все же надеялся на то, что китайцы не станут нападать. Но как бы то ни было, Мунджехбий выступит следом за Джунгареком и Эдигеем, взяв собой Тайлихкана и Шунхарая, вместе со всеми оставшимися силами, за исключением тысячной армии Худжрета. Поскольку в обязанности последнего входило обеспечение охраны границ Монгольской империи. И вот после того как они будут в полном сборе, генерал Мунджехбий сам лично будет руководить штурмом города. Вряд ли город, отрезанный от всех, будет сильно сопротивляться. По предположениям генерала Мунджехбия, город они захватят за короткие сроки. Вся это авантюрная операция по захвату каравана и укрепленного города, в случае успеха сулило огромную выгоду монголам. Закончив обсуждение плана, генерал задал вопрос своим тысячникам.

– У кого-нибудь есть вопросы? Задавайте.

– Мой генерал, вы забыли одно, – осторожно заметил Джунгарек. – Согласно плану Мосулюк должен захватить караван. А что если, ему этого не удастся сделать?

– Послушай меня Джунгарек. Я понимаю, что ты слегка обижен на меня, но не следует обвинять меня в слабости, – раздраженно ответил Мосулюк.

– Да, нет! Я не об этом, – с жаром воскликнул Джунгарек. – Я нисколько не сомневаюсь в храбрости твоих людей, – последние слова он сказал намеренно подчеркнуто. – Меня беспокоит охрана каравана. По словам лазутчиков, его охраняют около тысяча человек.

– Ну и что! У Мосулюка тоже будет тысяча и еще сотня Хурсакая, – вмешался генерал. – Так что у него будет большое преимущество. К тому же караваны обычно охраняют отряды наемников. Думаю, при виде разношерстного войска неустрашимого Мосулюка с его развевающимся лисьим хвостом на шапке, они быстро разбегутся, не так ли? – сказав это, он повернулся к тысячнику Мосулюку и улыбнулся.

– Да, мой генерал! Мы быстро с ними расправимся. Ведь мои люди сражаются очень храбро, как и я! – последние подчеркнутые слова, явно были предназначены для ушей Джунгарека.

– Итак, если у тебя Джунгарек нет больше вопросов, то нам всем, пожалуй, следовало бы подкрепиться. Судья по долгим сигналом охранника стоящего возле входа, он явно хочет сказать, что ужин уже готов. Приказываю вам остаться со мной и отужинать, – после чего он пару раз хлопнул рукой, давая тем самым знак слугам, чтобы они заносили еду. Тут же вошли две молодые женщины, каждая из которых держала в руках огромное блюдце с большими кусками мяса. При виде мяса, все сидящие начали радостно потирать руки. Дождавшись, когда зашедшие женщины положат на середину сидящих в юрте офицеров блюдца с мясом, Мунджехбий взяв себе один из больших кусков мяса, подал и остальным сидящим знак последовать его примеру и приступить к трапезе. Все тысячники без лишних церемоний сразу же набросились на еду.

 

Глава 6.

 

На рассвете следующего дня Мосулюк со своей тысячной выступил в поход на земли непокорных кыргызов. После их ухода Мунджехбий приказал остальным своим тысячникам построить всех солдат и провести смотр войск. Чтобы проверить их боеспособность, всем тысячникам пришлось обойти всю армию вдоль и поперек. На это ушло два дня. После чего тысячники доложили генералу о готовности и полной укомплектованности непобедимой монгольской армии.

Узнав о готовности монгольских сил к сражению, генерал слегка успокоился. Теперь он мог побыть один и подумать обо всем как следует. Однако к его крайнему недовольству его одиночество было внезапно нарушено. Несмотря на строгий запрет, в его покои с легким шумом вошла молодая девушка. Смуглая и красивая девушка с грациозной походкой приблизилась к генералу.

       – Скажите мне, мой генерал, почему у меня до сих пор нет невольниц? – несмотря на требовательный тон, голос у нее был нежный и мелодичный. – Вы мне обещали, что очень скоро у меня будут помощницы. Смотрите на мои растрепанные волосы, их некому расчесать.

Генерал с удивлением посмотрел на то, как девушка пальцами показывает ему свои волосы. После чего, нахмурившись, строго сказал ей:

– Когда ты научишься учтивости? Разве я разрешал тебе приходить ко мне без приглашения. И перестать называть меня своим генералом, негодница!

– и неожиданно улыбнувшись, он добавил. – Не для того я тебя вырастил, чтобы ты насмехалась надо мной. А теперь, пожалуйста, иди к себе и не мешай мне думать.

– Но, отец я хочу, чтобы ты сдержал свое обещание, – недовольно заметила она.

– Дочка, не сейчас, – мягко ответил генерал. – Ты же видишь, как я устал.

У него действительно был усталый вид. Но, при виде своей дочери, ему почему-то стало спокойно. Каждый раз при виде своей любимой дочери, в его памяти появлялся образ ее матери. Даже сейчас он вспомнил ее милый образ, и то, как она стала его женой.

Он часто рассказывал своей дочери эту историю. Причем каждый раз, когда он начинал свой рассказ, его дочь слушала с жадностью, стараясь не пропустить ни одной детали. Да и ему самому тоже было радостно вспоминать первое свое знакомство с молодой девушкой, которую он полюбил всем своим сердцем. Даже сейчас он вспоминал, как девятнадцать лет тому назад, когда ему было сорок два года, он напал на одно небольшое вражеское поселение. После недолгой схватки, им удалось перебить почти половину всех врагов. Среди погибших оказался и их предводитель. Так что остальная половина была вынуждена сложить оружие и сдаться на милость победителям. А победители были беспощадны.

Они перерезали глотки многим сдавшимся в плен, а остальных увели в рабство. Горькая участь ждало всех женщин и детей. Победители устроили им настоящий ад. С криками и воплями они сжигали все юрты. Возбужденные от вида крови, монголы громко улюлюкали и растаскивали все имущества побежденных врагов.

Некоторые монгольские всадники, увидев женщин скопившихся в одну кучку, вскакивали со своих лошадей и, набросившись на несчастных, связывали и избивали. Это было воистину жуткое зрелище. Всех ревущих детей били кнутами и, связав их, уводили собой.

Когда Мунджехбий вошел в поселение, все вокруг полыхало. Языки пламени уничтожали все деревянные постройки. Всюду были слышны крики и вопли, как победителей, так и побежденных. Мунджехбий не стал препятствовать беспределу, устраиваемому своими воинами. Зачем было лишать их этого удовольствия. Он просто наблюдал за тем, как его люди упивались кровью побежденных. Конечно, он не был бессердечным, просто, по его мнению, это было хорошим уроком для непокорных племен. А тем временем его люди забегали в горящие юрты, вытаскивая оттуда все ценности. Монголы хватали детей и женщин избивали их, затем связывали и уводили в неволю. Некоторые даже вступали в схватки между собой, не поделив какой-то трофей или женщину.

Однако командиры их быстро разнимали и отбирали у них то, что они не могли поделить. За всеми их действиями следил сам Мунджехбий. Ему было не обязательно самому заниматься грабежом, так как все его воины в конце сражения сами приносили ему большую часть ценностей.

Неожиданно внимание Мунджехбия привлекли к себе две старухи, бежавшие прочь от горящей юрты. Конечно, от старух было мало пользы и их либо убивали, либо просто оставляли на месте. Но, внимание Мунджехбия, почему-то, привлекли именно эти две старушки. Странно было то, что одна из них держа за руки вторую, бежала с легкостью не характерной для человека ее возраста. Тогда как вторая еле плелась за ней. Он повернулся в сторону горящего поселения. Затем, что-то в нем обратно заставило его обернуться и посмотреть сквозь дым на два удалявшиеся все дальше и дальше женских силуэта. Да бог с ними, с этими старушками, на черта они ему дались! – подумал он. Но, все равно, что-то внутри говорило ему, что здесь что-то не так. О, духи предков! Недолго думая, он повернулся к своим воинам, стоящим рядом с ним. И указав пальцем на удаляющиеся фигуры, приказал им привести их живыми.

Воины с криками погнались за добычей. Через некоторое время всадники вернулись с беглецами и заставили их сесть на колени. Одна из старух перепуганная до смерти кричала не переставая. Затем, успокоившись, она вытащила из складки платья небольшой мешочек. Один из воинов вырвав мешочек из ее руки, приблизился к Мунджехбию и отдал ему. Он же молча, перевернул мешочек, высыпав на землю все ее содержимое. На землю со звоном посыпались медные монеты и разные украшения.

«Так вот, что не давало ему покоя» - подумал он. Но, нет. Взглянув на другую старушку, он заметил, что она, опустив свою голову, все время молчит. Соскочив со своей лошади, он нагнулся и приподнял ее голову. Неожиданно, он резко вырвал у нее головной убор. К удивлению всех присутствующих вместо поседевших волос, по ветру стали развиваться черные как уголь волосы.

Оказалось, что она была просто переодета в одежду старушки. Внимательно взглянув на нее, он был поражен ее красотой. Улыбнувшись, он аккуратно взял ее за подбородок и взглянул ей в глаза.

Несмотря на страх, девушка выдержала его взгляд. Когда же Мунджехбий довольный своей прелестной находкой, попытался ее грубо поцеловать, сразу же получил удар в затылок каким-то тупым предметом.

Оказалось, что это старуха, воспользовавшись тем, что все окружавшие воины, вытаращив глаза, с восхищением любовались на красивую девушку, незаметно подняла с земли камень и, приблизившись на расстояние шага, нанесла генералу удар в затылок.

Взвыв от боли, генерал отпустил девушку и отступил на шаг. Резко обернувшись, Мунджехбий схватил за руку старуху, не забыв при этом строгим жестом остановить воинов схватившихся за свои мечи и приготовившихся нанести ей смертельный удар.

В этот момент, почувствовав себя свободной, юная девушка сделала пару шагов в сторону и резким движением рук, отобрав копье у одного из воинов, вонзила ее в грудь ближайщего монгола. После чего, вытащив с тела убитого монгольского солдата копье, попыталась проткнуть острым наконечником следующего солдата. Отпрянув от нее назад, все воины удивленные ее быстрой реакцией, прикрыв своими телами генерала, на какое-то мгновение замерли и встали, приняв защитную позу.

       В ответ на действия юной девушки, Мунджехбий, вытащил свой меч и приставил его к горлу старухи. Девушка, ужаснувшись при виде меча приставленного к горлу старухи, отбросила копье в сторону и смиренно наклонила голову. В тот же миг, на нее набросились двое из воинов и связали ей руки и ноги.

       Мунджехбий был поражен ее красотой и смелостью. Поэтому решил пощадить их обеих. В тот же день он привел юную девушку к себе в шатер и сделал ее своей женой. Та старуха, что всадила в его голову большой камень, пытаясь защитить ее честь, оказалась ее единственной родственницей – тетушкой. Он взял и ее к себе в качестве прислуги.

Через некоторое время, несмотря на недовольные ворчания старухи, она привыкла к нему и начала с ним общаться. Он был очень рад этому событию. Он старался уделять ей больше времени, ухаживая за ней и делая дорогие подарки. Только тогда он понял, что такое любовь. В особенности, когда у них родилась дочь, такая красивая и нежная. Дочке дали имя Сулутэ. Но, к сожалению, не долгой была их счастливая совместная жизнь. На третий год их совместной жизни, его любимую сразила неизвестная болезнь, от которой она и умерла. К тому времени их дочери Сулутэ исполнилось всего два года. Так он остался один, с ребенком на руках. Та старуха, являвшаяся тетушкой покойной жены, взяла на себя ее заботу и воспитание.

Именно в то время, несмотря на то, что он был всего лишь тысячником, ему удалось завоевать расположение императора Монгольской империи. Ибо своими дерзкими и результативными нападениями на дикие племена, он стал одним из лучших тысячников.

– Вечно ты у меня усталый ходишь. Когда бы я к тебе не приходила, ты все время избегаешь моего общения, – капризно сказала дочка, прервав его размышления. Нежный голос Сулутэ сразу же вернул его к действительности. – Почему в этом лагере у всех дочери должны пользоваться всеми удобствами, а я дочь второго влиятельного лица Монгольской империи, не должна? Ты никогда не обращала на меня внимания. Когда я попросила у тебя нескольких невольниц, для того чтобы они мне помогали, ты даже в этом мне отказал.

– Ради духов наших предков, перестань, пожалуйста! Я вовсе не избегаю тебя,

– мягко начал он. – Ты же сама прекрасно знаешь, что государственные дела не дают мне покоя. Мне приходится командовать крупными соединениями. Это большая ответственность. К тому же мы находимся на приграничных землях, а это делает мои обязанности вдвойне ответственными. Я и так стараюсь оберегать тебя от всего плохого,

– помолчав немного, добавил. – И потом, тебе не за что жаловаться. На тебя и так обращают больше внимания, все кто находится в этом лагере. Потому, что ты, Сулутэ, как уже сама заметила, действительно, являешься не кем иным как дочерью самого генерала Мунджехбия - наместника хана Монгольской империи!

– Но в этом я не вижу никаких преимуществ. Почти у всех дочерей, твоих тысячников больше невольниц, чем у меня, – заметила Сулутэ.

– Дорогая моя, скажи мне, ты видишь хоть одну девушку в твоем возрасте, которая бы находилась в моем лагере? Нет! – начал защищаться отец.

– Оглянись вокруг, здесь остались одни старушки. Все остальные были отосланы вглубь страны, вместе с теми девятью тысячами моих воинов, которых отозвал к себе хан Монгольской империи, – ему нравилось спорить с дочерью, поэтому он, не дав ей возразить, продолжил. – Так что дорогая моя Сулутэ то, что ты единственная молодая девушка, находящаяся на данный момент в моем лагере, это и есть большое преимущество. А чтобы ты осталась довольной, так и быть, я распоряжусь о том, чтобы тебе выдали трех невольниц.

Подпрыгнув от радости, она, бросившись к отцу, начала его целовать.

– Да будет тебе. Сулутэ! Ну, все, прекрати дорогая. Ты все-таки добилась своего. А ведь знала, что я пойду на уступки, аа? – затем Мунджехбий протянув руки к одному из небольших сундуков, вытащил оттуда золотые украшения. – Подожди. На вот, возьми. Теперь они твои. А теперь можешь идти.

Взяв обеими руками золотые украшения, она выбежала из юрты отца. Оставшись один, Мунджехбий подумал, что теперь то, наконец, его никто не побеспокоит. Как бы ни так! Не успела в его голове пронестись эта мысль, как в ту же минуту к нему в юрту вошел тысячник Тайлихкан.