ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Гильдия купцов 7 страница

Прискакав на место дислокации войск Мосулюка, оба спешились и, оставив своих коней, дальше пошли пешком. Мосулюк шел, громко ругаясь и проклиная того осла, кто своим криком вспугнул караван. Потирая руки от злости, он, то и дело хватался за рукоятку своего меча. Шедший за ним Хурсакай, счел разумным, не делать никаких замечаний, по поводу происшедшего. Ему и так было ясно, что Мосулюк в гневе, и что тот, кто посмел поднять такой шум, будет казнен им.

  Когда они приблизились на достаточно близкое расстояние к тому месту, где расположилась тысячная, навстречу к ним вышли несколько воинов. Увидев своего тысячника, идущего к ним с обнаженным мечом и с горящими глазами, воины от страха все попадали на колени. Размахивая своим мечом, Мосулюк приблизился к ним.

– Какому ослу взбрело в голову так громко кричать?! – брызгаясь слюнями и задыхаясь от злобы, Мосулюк начал пинать всех сидящих на колени. – Я спрашиваю вас, шакалы, кто орал?!

– Простите нас, мы не виноваты! Это…это… – заплетаясь от страха начал объяснять один из воинов. Но, Мосулюк своим громким голосом резко перебил его.

– Не виноваты?! Да знаете ли вы, что натворили своими криками, шакалы? Вы…вы спугнули караван! Понимаете, шакалы?! – плюнув в лицо одному из воинов, Мосулюк, взял его за волосы и притянул к себе. Затем, приставив свой меч к его горлу, процедил сквозь зубы. – Ты кричал, шакал?!

– Н-нетт! Пощадите меня! – бедный воин с выпученными глазами, дрожа от страха, начал все объяснять. – Это был несчастный случай. Башрик, сидя на краю одного утеса, случайно наступил на огромную змею. И, и…он…

– Кто такой Башрик? Отвечай шакал!

– Это сын воина Дудинбая. Он самый молодой. Ему только недавно исполнилось пятнадцать лет.

– Я не спрашиваю у тебя, сколько ему лет, шакал, ты понимаешь меня, аа?! Где этот Башрик? – затем, пнув его ногой, он крикнул ему. – Найди мне его, быстро!

       Вскочив со своего места, испуганный воин помчался в сторону уже собравшейся толпы воинов. Взяв за руки молодого юнца, он, и еще несколько воинов приволокли его к ногам Мосулюка.

Перепуганный до смерти парень действительно был юнцом. Низкорослый воин выглядел как мальчик. Его вообще называть воином было смешно. Без бороды и усов, одетый в кафтан из овечьей шкуры и с мечом, прикрепленным к его широкому поясу, он сильно отличался от рослых, здоровых и закаленных в боях воинов, которые находились здесь же.

– Я…я наступил на змею, и она укусила меня, очень больно. Простите меня, я не хотел кричать. Я очень испугался змеи, боюсь их с детства. И…и, простите меня, я не хотел, правда, – было очень жалко смотреть на юнца. Он и так выглядел бледным, а тут еще и от страха, еле заплетаясь, он, с трудом произносил слова в свое оправдание. Его правая нога была перевязана грязными тряпками, из которых сочилась кровь. Видно было, что ему пытались оказать первую помощь. Очевидно, кто-то высосал яд и перевязал ему рану. Мосулюк, которого ничуть не тронули жалобные слова юнца, схватил его за шиворот и притянул к себе его лицо.

– Знаешь, что ты наделал своим бабским криком, трус? Ты вспугнул караван, за которым мы столько гнались. Теперь каждый купец, каждый воин, слуга, погонщик и даже раб знают, что монголы сидят у них на хвосте. Теперь ты понимаешь, трус?! – после чего, повернувшись к остальным, выкрикнул. – Казнить этого труса!

– Пощадите его! Он же еще совсем молод. Это его первый поход, – со слезами на глазах, начал умолять один из воинов, который до сих пор сидел на колени, рядом с Мосулюком. – Пожалуйста, не лишайте его жизни!

– Ты кто такой, шакал, чтобы указывать мне?! – рявкнул на него Мосулюк.

– Меня зовут Дудинбай. Вот уже двадцать лет я служу в монгольской армии. Я ветеран всех ваших походов. Послушайте меня, пожалуйста, не убивайте его, он же еще совсем ребенок. Он…он мой единственный сын! Шестнадцать лет я ждал, когда он вырастит, чтобы взять его собой в поход. Его мать умерла при родах. Он рос один. И вот когда он стал почти взрослым, я, решил взять его собой. Я хотел, чтобы хоть сейчас он был рядом со мной. Умоляю вас!…

– Заткнись! Неужели ты думаешь, что можешь разжалобить меня? Ты сам виноват, что воспитал такого труса.

– Но, я же, сказал вам, что он рос один! Если бы я мог, то сделал бы из него настоящего воина. Но, я постоянно был с вами в походах и не мог быть с ним рядом. Пожалуйста…– чуть ли не плача в отчаянии сказал Дудинбай.

– Хорошо, я сделаю для тебя исключение, – перебил его Мосулюк.

– Только ради того, что ты постоянно был со мной в моих походах, я сделаю исключение.

– Спасибо! Клянусь небом, я не забуду ваш поступок и буду до последнего дыхания защищать вас! Я повсюду буду следовать за вами! – не скрывая свои слезы, старый воин, начал благодарить своего тысячника, за благородный жест.

– Ты не дослушал меня, – снова перебил его Мосулюк. – Я отменяю приказ казнить его, потому что с большим удовольствием сделаю это сам! – и прежде чем кто-либо успел что-то сказать, Мосулюк подняв свой меч, быстро опустил его на открытую шею юнца. Все произошло так быстро, что мальчик даже не успел почувствовать, как лишился головы. Тело его судорожно задрожало, затем обмякло. Глухим стуком, упав на землю, голова мальчика покатилась прямо к ногам, его отца. Рыдая, отец схватил голову своего сына и крепко прижал к груди. Еще не придя в себя от пережитого, убитый горем отец, поднес голову к своему лицу. На какое-то мгновение, ему показалось, что сын хочет что-то сказать. Прижав голову к себе в ухо, он начал истошно орать, пиная землю, обнимая голову и целуя его. Это было не приятное зрелище.

Все стоящие вокруг и увидевшие разыгравшуюся на их глазах сцену, начали покидать место трагедии. Мосулюк, возбужденный от запаха крови, еще раз плюнув на землю, пошел прочь.

Хурсакай, с большим трудом придя в себя, от такого жестокого поступка, постояв немного, сразу же последовал за Мосулюком.

Оставшись один, старый воин, лежа на сырой земле не переставая, плакал. Только через некоторое время, чуточку придя в себя, он начал только бесшумно всхлипывать.

– Сын мой, прости меня! Я не смог тебя уберечь. Пожалуйста, не молчи! Скажи мне что-нибудь. Ты слышишь меня? – все еще не отпуская голову, старик все время прижимал его-то к одному, то к другому уху. Боясь, что он не расслышит, ответ своего сына, старик даже перестал дышать. Сердце его была готова, выскочить из груди.

– Что ты сказал, Башрик? Ты… ты простишь меня, сын мой? Аа, что ты сказал? – неожиданно Дудинбаю показалось, что его сын хочет ему что-то сказать. С замирающим сердцем он вновь приставил губы сына к уху. Ему показалось, как пошевелились его губы, и он произнес одно слово.

– Отец!…

Голос был настолько тихим, что Дудинбай с трудом его расслышал. – Я расслышал тебя, сын мой! Ты сказал, «отец»! О боже дай мне силы! Башрик, я всегда был твоим отцом и останусь им, помни это! Отец!…Ты сказал, отец! – жалко было смотреть на старого воина Дудинбая. За какие-то мгновения, он превратился в седого старика. Его здоровые мышцы, как будто стали меньше. Даже голос его стал глухим и старческим.

Неожиданно на плечо Дудинбая опустилась чья-то тяжелая рука. Повернувшись, Дудинбай узнал одного из своих друзей, тоже ветерана многих походов. Сев рядом с ним на землю, он тихо сказал:

– Мне очень жаль твоего сына, Дудинбай. Он был крепким малым. Из него получился бы отличный воин.

– Он уже был воином! – глухо произнес Дудинбай.

– Да, да я знаю! – поспешно согласился с ним его друг, поняв свою ошибку

 – Прости, я любил его так же сильно как ты.

– Он умел обращаться с мечом. Он уже был воином! Он был хорошим воином, – не переставая, повторял Дуденбай. Взглянув на него. Его лучший друг ужаснулся: глаза у Дуденбая были бесцветными, какими-то каменными. Он все время смотрел на отрубленную голову, и что-то шептал. Трудно различимые фразы слетали с его губ. Наклонившись к нему и обняв его за шею, он сказал:

– Послушай Дуденбай, скоро мы тронемся в путь. Мне очень жаль Башрика. Я понимаю, как тебе тяжело. Самое страшное наказание богов это - пережить своего сына. Но, он умер и ничего уже сделать нельзя. Мы можем только предать его тело земле. Ты слышишь меня, Дуденбай? Нельзя просто так сидеть в обнимку с мертвым сыном. Его надо похоронить. Я помогу тебе вскопать могилу.

– Оставь меня, – еле слышно произнес Дуденбай. – Это мой сын! Мой единственный сын! Я сам знаю, что мне с ним делать. Уйди и оставь меня, пожалуйста.

Встав со своего места, его друг, молча, ушел. Размышляя над тем, что бедный Дуденбай с горя лишился ума.

Оставшись один, Дуденбай поднял на руки тело своего сына, и осторожно перевернув его, положил на землю. Затем, взяв дрожащими руками голову мертвого сына, положил на то место, где оно и должно было находиться. Пока он сидел и прощался со своим сыном, произнося какие-то молитвы, вернулся его друг.

Однако он был не один. С ним были еще несколько воинов. Взяв в свои руки короткие копья, они приблизились к Дуденбаю. Подняв свою голову, Дуденбай заметил вопросительный взгляд своего друга. Подумав минуту, Дуденбай кивнул головой. После чего пришедшие воины приступили к работе. Через полчаса могила была готова. Осторожно опустив тело в неглубокую яму, Дуденбай последний раз поцеловал сына. Затем, закрыв его лицо платком и положив рядом с ним короткое копье и меч, они засыпали яму сырой землей. После чего, собрав камни, сделали надмогильник в виде небольшого кургана.

 

Глава 10.

 

День близился к концу, когда, наконец, Махмуджан ибн Халиф, посоветовавшись со своим дядей Ибрахимом ибн Халифом, отдал распоряжение сделать привал. Усталые крики погонщиков заставили верблюдов остановиться. Поняв их намерения, верблюды тяжело опустились на землю. Несколько часов безостановочного пути измотала всех, включая пеших и конных наемных сил. Эль Херзук в сопровождении Джуса и Курчгеза подошел к главе купечества Махмуджан ибн Халифу. Увидев их, Махмуджан ибн Халиф вышел к ним навстречу.

– Скажи мне Эль Херзук, надеюсь, я правильно поступил, остановив караван? – даже в его голосе чувствовалось большая усталость.

– Да мой господин. Вы правильно поступили, – согласился с ним Эль Херзук. Стряхнув дорожную пыль со своей одежды, он продолжил. – Было бы глупо, с нашей стороны загонять верблюдов и лошадей. К тому же, мои лазутчики сообщили мне, что никакого движения за нами не наблюдалось. По крайней мере, если монголы и впрямь преследуют нас, то никаких намерений показаться нам, у них нет. Готов поспорить, что они случайно выдали свое присутствие.

– Но, покажись они нам тогда или потом, все равно, так или иначе нам придется вступить с ними в схватку. Как вы думаете, что они вообще затеяли, эти монголы, черт бы их побрал?

– Не могу точно сказать. Но, дав нам всем возможность ускользнуть, они еще сильнее озадачили меня. Теперь я точно сбит с толку.

– Однако надо отдать должное их следопытам, раз им удалось так быстро нас нагнать.

– Я думаю, мой господин, что они вовсе и не теряли нас из виду, – повернувшись к Курчгезу, он спросил. – Скажи мне Курчгез, как ты думаешь, что у них на уме?

– Не знаю. – Курчгез все это время стоявший вместе с Джусом, слушал все, о чем говорили Эль Херзук и Махмуджан ибн Халиф.

– А я думаю, что ты знаешь. Просто не хочешь говорить, – при этих словах Эль Херзук пристально взглянул на Курчгеза. Курчгез выдержал его взгляд. Они, молча, смотрели друг другу в глаза, пока не вмешался Махмуджан ибн Халиф.

– Прекратите! Курчгез скажи нам, если тебе, хоть что-то известно о планах монголов. Эль Херзук и я будем рады услышать твое мнение, не так ли Эль Херзук?

– Да, мой господин!

Подумав немного, Курчгез оглядев всех присутствующих во время этого разговора, предложил им сесть на землю. Махмуджан ибн Халиф, постелив под себя свой халат сел, его примеру последовали Эль Херзук и Джус. После чего все уставились на Курчгеза.

– Ну, по правде говоря, я догадываюсь о том, что затеяли монголы, – осторожно начал Курчгез. – Но, предупреждаю, это всего лишь мои догадки, не более того! Ну, так вот!…Я считаю, что монголы, следующие за нами по пятам, в ближайшие дни не нападут на нас. Они вообще не будут нападать на нас, до того пока мы не прибудем в город Ак-Буркут.

– Это почему же? – не выдержав, перебил его Махмуджан.

– Потому что, я как уже говорил вам один из немногих, кто знает о месторасположении города Ак-Буркут. В течение нескольких лет монголы пытались найти его. Но, все их попытки были тщетны. Понимаете ли, дело в том, что этот город был построен приблизительно пятьсот лет тому назад. Находясь в сердцевине кыргызских земель, он оказался как бы, последним оплотом кыргызов. Конечно, есть и другие города. Как большие, так и маленькие, и еще сотня деревень. Они раскинуты по всем северным и южным территориям кыргызских земель.

Однако, Ак-Буркут согласно легенде и предсказаниям, должен стать местом, откуда зародится новая культура и нация кыргызов. Которые через столетие станут сильной державой. Я точно не знаю когда, и как это произойдет? Но, судья по обрывочным слухам, которые доходили до меня, в частности легенда звучит так:

         

 Земля расколется, и горы сдвинутся,

 ветер подует и гром ударит!

 Когда враг нас к земле придавит,

 и тогда город исчезнет во тьме.

 

 Появятся лужи и огромная река,

 скрытые под землей годы и века.

 Земля не достанется врагу!

Только кыргызы могут там жить,

и любой, кто решится напасть,

попадет прямо к шайтану в пасть!

И на руинах всего, зародится жизнь.

Кыргызы будут расти и процветать,

стрелять во врагов из луков и дротики метать.

С ними придется считаться,

из одного блюдца с ними питаться.

Народ будет дружелюбным и встретит всех с радостью.

Чтобы подружиться с ними надо ворота дружбы отпереть,

иначе кыргызы могут с лица земли всех вас стереть!

– Это только короткий обрывок легенды. А теперь подумайте хорошенько, мы с вами направляемся в этот самый город Ак-Буркут, который согласно легенде исчезнет во тьме. Затем появятся реки и так далее, но, в конце говорится, что кыргызы станут еще сильнее. Монголы тоже слышали об этой легенде. И, разумеется, такие слухи им пришлись не по вкусу. Они искали этот город, но найти так и не смогли. Даже от пленных кыргызов не смогли узнать точное месторасположение города. А теперь узнав, куда мы направляемся, они решили проследить за нами до конца. Вот и все!

– Получается, мы, как кролики, убегающие от охотников, ведем их прямо к своей норе?! – воскликнул Махмуджан ибн Халиф.

– Нет, не к своей, а к моей. Точнее сказать, к норе моего народа! – поправил его Курчгез. – Я даже жалею, что согласился быть вашим проводником. Знай, я раньше, что дело может принять такой оборот, не стал бы вообще с вами разговаривать, – заметив их замешательство, Курчгез продолжил. – Но, я дал вам слово! И теперь намерен выполнить его. К тому же, не я, так кто-нибудь другой привел бы вас в город. Я даже рад, что вашим проводником оказался именно я! С монголами у меня есть свои счеты!

– Что сделано, то сделано! – согласился Эль Херзук. – Мы, в конце концов, тоже умеем драться! Монголы сильно пожалеют, если нападут на наш караван!

– Да и потом, у нас тоже есть свои дела в этом городе. И чем быстрее мы туда попадем, тем лучше! – присоединился к нему Махмуджан ибн Халиф. – Кстати, скажи-ка нам Курчгез, почему город называется Ак-Буркут?

– О, это тоже очень длинная история, – улыбнувшись, ответил Курчгез, – и ее обычно рассказывают старики своим детям, после ужина устроившись на ночлег возле большого костра.

– Нам и не нужно всю историю рассказывать. Ты мог бы нам эту историю рассказать вкратце, – предложил Махмуджан ибн Халиф.

– Хорошо. Если хотите, я вам расскажу эту историю, – согласился Курчгез.

– Согласно легенде давным-давно на вершинах высоких гор Ала-Тоо, где даже сейчас видны снежные шапочки, существовали орлы совсем не похожие на обычных для этих мест орлов. Не похожи они были своим странным белым оперением. Эти орлы были полностью белыми, даже клюв и когти и то были белого цвета, размер их достигал с раскрытыми крыльями порядка пяти метров. Эти странные белые орлы летали так высоко, что сливались вместе с тучами, становясь похожими на них.

– Первый раз слышу о белых орлах, – нетерпеливо перебил его Махмуджан ибн Халиф, – скажи мне Курчгез, а где сейчас эти орлы обитают, сможешь мне достать парочку другую таких орлят? Помнится мне, один наш знакомый индийский махараджа любил собирать диковинных зверей и птиц, за один такой экземпляр можно было бы запросить у него бешеную сумму денег. А египетский фараон и вовсе меня осыпал бы золотом, у них к птицам особая божественная любовь!

– Да подождите вы со своей торговлей, – вмешался Эль Херзук, – дайте дослушать эту легенду о городе Ак-Буркут, Курчгез продолжайте.

– Этих белых орлов давно уже никто не видел, – Курчгез продолжил свой рассказ. – Старики говорят, что они гнездились так высоко в горах, что ни одному смертному еще не удавалось подняться и потрогать их птенцов или достать яиц. Так вот, согласно легенде однажды один из кыргызских ханов по имени Камбар объявил охоту и приказал своим джигитам достать одного такого белого орла живого или мертвого. Несмотря на долгую охоту, ни один из охотников не смог убить белого орла. Поскольку выпущенные лучниками стрелы так и не достигали своей цели. Стрелы не долетая до белых орлов, теряли свою начальную силу и уносились попутным ветерком. И тогда Камбар-хан придумал одну хитрость, он решил заманить их в ловушку. Для этого он приказал своим джигитам на открытом поле выкопать огромную яму, шириной десять и глубиной в тридцать метров. После того как яма была готова, поверх нее натянули прочную тройную сетку, изготовленную из металлических прутьев. Посередине ямы были разбросаны свежие куски бараньего мяса.

Когда ловушка была готова, по одной версии пятьдесят джигитов, а по другой пятьсот засели в кустах вокруг ямы и, натянув тетивы своих луков, ждали. Ближе к вечеру возле ямы образовалась длинная очередь из волков и мелких хищных птиц. Все звери и птицы возбужденные запахом крови и мяса толпились вокруг ямы, как бы думая о том, смогут ли они достать из ямы кусок большого мяса, не провалившись в нее. Парочка отчаянных волков, видимо не стерпев от голода, прыгнули в яму и с жадностью набросились на мясо, вспугнув мелких птиц, которые, давно не дожидаясь очереди и не спрашивая разрешения волков свободно опускаясь в яму, лакомились свежими кусками мяса. Ловушка должна была сработать от тяжести веса, надавливаемого сверху, и была приблизительно рассчитана на предполагаемый вес белого орла. 

Терпение охотников подходила к концу, так как прилетали другие мелкие хищные птицы вместо белого орла. Наконец охотники заметили, как на мгновение над ямой появились парочка белых орлов. Сидящие в засаде охотники заметили, что один из них был размером гораздо больше второго. Однако когда джигиты приготовились, орлы, видимо почуяв какой-то подвох, быстро сделав маленький круг, своими огромными крыльями исчезли с поле зрения наблюдавших охотников.

Через некоторое время еще несколько волков наблюдавших как их собратья внизу с большим аппетитом пожирают мясо, одновременно прыгнули в яму, отчего сразу же сработало ловушка. Волки зависли посередине ямы, так и не достигнув цели. Испуганные коршуны, беркуты и мелкие соколы оказались в ловушке и запутались в сети вместе с волками. Дальше сидеть в засаде было бесполезно, поскольку волки начали выть, поэтому охотники, ругаясь и проклиная волков, так некрасиво испортивших их ловушку, приблизились к яме и пустили свои стрелы в них. Добив всех волков, а их в яме оказалось аж шесть, несколько охотников на аркане спустились вниз и, освободив от сети, вытащили свой небогатый улов.

Рассторившись тому, что ловушка так неудачно сработала, Камбар-хан на следующее утро велел повторно приготовить ловушку и ждать белого орла. На этот раз в яму решили бросить туши убитых волков, предварительно содрав с них шкуры.

После долгого и томительного ожидания на небе появился белый орел. Закружив над ямой несколько раз, орел опустился в яму и попался в расставленные сети.

Охотники, ликуя от успеха, побежали к яме, на ходу приготовившись выпустить стрелы в белого орла. Когда охотники приблизились, белый орел сидел на дне ямы, запутавшись в прочную сеть, и как бы смирившись с судьбой, перестал дергаться и брыкаться. Охотники решили пока не убивать его и отправили гонца за ханом.

 Обрадованный такой вестью Камбар-хан в сопровождении своего визиря и четырех телохранителей сам прискакал на коне. Спешившись, хан приблизился к яме, чтобы лично посмотреть на белого орла. После того как хан приблизился к краю ямы и начал любоваться своей добычей. Белый орел, сделав неожиданный рывок, без труда вырвался наружу, оборвав прутья, сдерживающие по краям тройную сетку. От такой неожиданности все охотники в суматохе начали стрелять в белого орла, и даже попав в него, смертельно ранили.

Между тем орел, улетая взмахами своих длинных крыльев и крепкими когтями разбросав нескольких джигитов вместе с телохранителями хана, схватил Камбар-хана за шиворот и, поднявшись высоко в небо, выпустил из когтей свою жертву. После чего вслед за ханом сам упал в яму, придавив его своим огромным телом.

Все те, кто стояли во время этого происшествия возле ямы, подняв головы и обратив взоры высоко к небу, с немым отчаянием наблюдали за тем, как тело бедного хана глухим стуком упала прямо им же вырытую яму. Сразу же за ханом в яму упал и белый орел, на груди которого торчала стрела. Белый пух орла моментально окрасилась в темно красный цвет. Кровь белого орла слился с кровью Камбар-хана.

Весть о том, что белый орел, умирая, убил хана в отместку за то, что он, бросив дерзкий вызов белым орлам, захотел обладать ими, обошла все кочевые племена кыргызов. Старейшины на очередном курултае решили больше не трогать этих благородных белых орлов и строго запретили на них охотиться. После того случая, белые орлы стали появляться все реже и реже, а потом и вовсе пропали.

– Я так и не понял, какое имеет отношение белый орел и Камбар-хан к городу Ак-Буркут? – спросил Махмуджан ибн Халиф.

– Ак-Буркут с кыргызского переводится как «белый орел». И назван был город так, потому что, как и белый орел скрывается за тучами, находится высоко в горах, окружен цепью высоких гор и такой же мифический, как и само существование белого орла.

 Построен был этот город старшим сыном покойного Камбар-хана Аксубаем, впоследствии после смерти своего отца не без помощи старейшин провозгласившим себя ханом. По преданию следует, что Аксубай-хану удалось построить город при помощи ветра и неба на том самом месте, где когда-то была построена ловушка, предназначенная для поимки белого орла. Кстати, та вырытая яма впоследствии стала колодцем, поскольку в ней начала быстро появляться вода.

– Подожди, что означают твои слова «такой же мифический город, как и орел»? – удивленно спросил Махмуджан ибн Халиф. – Так этот город существует или нет?

– Конечно, существует иначе, куда я вас веду?! – успокоил Курчгез.

– Под словом мифический я хотел сказать то, что о существовании города Ак-Буркут знают все, но никто его не видел. Город Ак-Буркут надежно скрыт ото всех, он словно белый орел как бы есть, и в то же время его и нет!

– Что за игра слов «есть» и «нет»? Говори мне простым языком, – воскликнул Махмуджан ибн Халиф.

– Но, это же, легенда, и вы сами просили рассказать ее вам, – ответил Курчгез.

– Расскажи про колодец, я, кажется, раньше тоже слышал о каком-то колодце, – попросил Эль Херзук.

– Колодец этот находится прямо в центре города Ак-Буркут. Старейшины города многое связывают с этим колодцем, берегут его как зеницу ока и стараются никого к нему не подпускать. Говорят, вода из того колодца обладает чудодейственной лечебной силой. Якобы кровь белого орла, слившись с кровью кыргызского хана, дала ход к началу новой жизни и тому подобное.

– Постой, я слышал еще, что вода из этого колодца может оживлять умерших людей, это правда? – спросил Махмуджан ибн Халиф.

– Я слышал, что вода дает жизнь, в частности то, что может заживлять открытые на теле раны, лечить некоторые болезни, – начал отвечать Курчгез.

– Слышал еще о том, что женщины, которые долгое время не могут забеременеть, после питья чудодейственной воды или омовения водой могут иметь детей. Есть еще куча других разных историй связанных с водой из того колодца. Но, признаться, про то, что вода оживляет мертвых, я, честно говоря, еще не слышал. Возможно это немного раздутая история.

– Значит ли это и то, что другие истории являются большим обманом, а? – снова спросил Махмуджан ибн Халиф.

– Нет, ну почему…если история, рассказанная кем-то, имеет место быть, то необязательно, чтобы она была правдой, – осторожно начал Курчгез, но его перебил Махмуджан ибн Халиф:

– Ага, значит, ты согласен с тем, что некоторые ваши истории являются чистой воды выдумкой?!

– Вы не правильно поняли ход моих мыслей.

– Что это значит, неправильно понял, или ты хочешь намекнуть на то, что я не обладаю способностью понимать? – нахмурив брови, воскликнул Махмуджан ибн Халиф.

– Я лишь говорю то, что слышал от своих далеких предков, а они в свою очередь от своих – это же передается как наследие! – уклончиво возразил Курчгез. – Многие исторические события, произошедшие задолго до нас, доходят в виде легенд и мифов в стихотворной форме.

– В какой форме? – переспросил Махмуджан ибн Халиф.

– Ну, как вам объяснить, – начал отвечать Курчгез, – например, пересказать историю, которая давным-давно произошла здесь или где-то там, в слово в слово очень сложно. Поскольку она может быть впоследствии немного раздута и приукрашена или вообще искажена до неузнаваемости. А когда она передается в виде стихов, ее легче запомнить и передать кому-нибудь другому. Также обстоит дело с той историей про белых орлов, которую я вам рассказал.

– Ты хочешь сказать, что существует некое сказание о белых орлах, причем сочиненное в той форме, про которую ты мне тут говоришь? – прищурившись, спросил Махмуджан иб Халиф.

– Не сочиненное, а переданное очевидцами в той форме, которая легко запоминается, – возразил Курчгез.

– Неважно какое, сочиненное, переданное или вообще придуманное! – не унимался Махмуджан ибн Халиф. – Мне будет легче судить о ней, если ты мне любезно перескажешь эту историю в угодной тебе форме.

– Хорошо, если вы хотите, я вам перескажу эту легенду, как вы выразились в угодной мне форме, – улыбнувшись, ответил Курчгез, – так, слушайте:

 

Однажды хан кыргызов по имени Камбар,

решил преподнести духам предков особый дар.

Изловить странного белого орла он захотел,

и одной этой прекрасной мыслью заболел.

И вот собрав храбрых джигитов, хан им приказал,

любой ценой поймать странного белого орла,

а тех, кто решил его ослушаться, строго наказал!

Джигитам поймать белого орла никак не удалось,

сколько бы они не метали копья и не стреляли из луков,

последняя надежда поймать орла у всех оборвалось.

И тогда собрав всех джигитов в юрте просторной.

расположенной невдалеке от массива горной!

Хан обрушил на нерадивых охотников свой гнев,

зарычав на них словно грозный и свирепый лев!

От злости Камбар-хан закидывая на охотников подушки,

был внезапно озарен идеей, устроить для орлов ловушки.

И тогда велел он джигитам яму большую приготовить,

внутрь ямы положить свежее мясо, а рядом засаду устроить!

Когда все было готово, и в яме установлена крепкая сеть,

настолько, что попавшемуся орлу вряд ли удалось бы взлететь.

Сделав небольшой вдох, Курчгез левой рукой почесал свой затылок и, наморщив лоб как бы вспоминая, продолжил:

Однако в тот день в ловушку попал лишь серый степной волк,

в тот же миг из засады выскочили лучники, их было целый полк!

Окружив яму, они приблизились и, увидев волка, расстроились,

содрав с него шкуру, разожгли костер и на ночлег устроились.

Решили джигиты хану про то, как потерпели неудачу не говорить,

дабы этим самым своего любимого Камбар-хана не огорчить.

На следующее утро тело убитого волка в яму решили положить,

как только орел, учуяв мясо, прилетит тут же его из луков уложить!

И вот, появившийся белый орел, устремившись вниз, в яму упал,

и прямиком в расставленную тройную металлическую сеть попал!

На радостях, ликуя, охотники отправили хану хорошую весть,

надеясь получить от хана суйунчу золотом столько, что не счесть!

Услышав эту новость, хан прискакал вместе со своим визирем,

подойдя к краю ямы, хан обрадовался тому, что орла взяли живьем!

Сделав еще одну небольшую паузу, Курчгез заметил как Махмуджан ибн Халиф вместе с Эль Херзуком, приблизившись к нему на расстояние шага, слушали его с жадностью, затаив дыхания и как бы боясь пропустить хоть одно слово.