Этногенез индоиранцев в свете данных материальной культуры

В соответствии с предложенной мною во введении методикой был проведен сопоставительный анализ материальной культуры предков индоиранцев, реконструируемой по данным языка и письменной традиции, с хозяйственно-культурными типами Старого Света II тыс. до н.э.; I-зоны центральноевразийской (включая пастушеские культуры Евразийских степей) и II-зоны индопередне-азиатской, включая земледельческие и скотоводческие культуры.

Еще с XIX в. на основании анализа лексики индоиранских языков, прежде всего — словаря древнейших письменных памятников, сохраняющих индоиранскую традицию — Авесты и Вед (в первую очередь — Ригведы), было установлено, что индоиранцы обитали в обширной степи (по авестийскому выражению Aryanarn waijah, «широкий арийский простор», -«ариев распространение») с большими полноводными реками и вели комплексное хозяйство с преобладанием скотоводства [Geiger, 1882; Oldenberg, 1894; Schrader, 1901; Pedersen, 1931; Marquart, 1938; Дьяконов, 1956; Иванов, Топоров, 1960; Дьяконов М„ 1961; Бонгард-Левин, Ильин, 1969; Грантовский, 1970; Абаев, 1972; Гафуров, 1973; Елизаренкова, 1972; Бойс 1985; Барроу 1976 ]. Это доказывается тем, что, хотя в индоиранских языках есть общеиндоевропейские названия злаков и рала, земледельческая терминология в них беднее, чем в других индоевропейских. И напротив, многочисленны скотоводческие и коневодческие термины. Боги индоиранцев носят эпитеты «владыка обширных пастбищ», «дарующий богатство скотом», «прекрасноконное богатство», к богам постоянно обращаются с просьбой ниспослать богатство скотом, особенно конями, защитить скот, оросить пастбища, что не оставляет сомнения в доминанте скотоводства в хозяйстве индоиранцев.

Состав поголовья и относительная ценность животных определяются по многочисленным описаниям жертвоприношений: высшей жертвой считается конь, затем идут бык и oвцa. Санскритское слово «война» буквально означает борьбу за захват коров, в персидском языке для обозначения приносимой в жертву овцы используется слово gosfand, восходящее к иранскому «святая» — «корова», из чего следует, что у древних индоиранцев в стаде преобладал именно крупный рогатый скот. В отличие от других индоевропейских народов у индоиранцев не было развито свиноводство, зато они разводили двугорбых верблюдов [Кузьмина, 1963].

Гончарство индоиранцев, как показано Б.Сингха [Sinha, 1969] и В.Pay [Rau,1972], было домашним, не знавшим гончарного круга. Древнейшие индоиранцы не знают узкоспециализированного профессионального ремесла, как показал В.Рау, у них существует комплексное домашнее производство. Известны: металлургия и металлообработка, в том числе — отливка излелий в специальные литейные формы с последующей отковкой и заточкой, что отвечает уровню развития андроновской металлообработки; камнеобработка: наряду с бронзовыми, широко используются каменные орудия и оружие: терочники, песты, хозяйственные и боевые топоры, булавы ритуальные сосуды — типы хорошо известные в андроновских комплексах. Большое значение имело строительство колесниц, первым колесничим был бог-творец — Тваштар. Общим в индоиранских языках были слова «колесница», «подпруга», «уздечка» и многие названия частей упряжи. Общи также некоторые названия предметов вооружения и костюма, в том числе – брюк и колпака – традиционной одежды евразийских степных скотоводов.

Вместе с тем, не фиксируется общеиндоевропейской развитой терминологии, связанной со специализированным ремеслом и торговлей, ирригацией, городами, фортификацией, монументальными дворцами и храмами, культовыми изображениями, письменностью. Дворцы (vimdna), в которых обитают на небе индоарийские божества, — это огромные повозки, «дома на колесах». У иранцев даже в ахеменидскую эпоху дворец называется hadis, т.е. «загон для скота», «становище». Так говорится о дворце Дария в Персеполе. Общеиранское название жилища kata восходит к глаголу kan — «копать», т.е. отражает жилище типа землянки. В Авесте (Ардвисур Яшт V, 101) жилище Анахиты описывается как большой каркасно-столбовой дом со световыми отверстиями и опорными (деревянными) столбами. Подробные описания жилища. в Атхарваведе (Ш, 12, 1) проанализированы Л.Рену, доказавшим общность индийской и иранской терминологии и конструкции большого каркасно-столбового дома-полуземлянки с двускатной кровлей. Восстанавливается второй тип жилища — протоюрта. К авестийскому oi-da («строить жилище») восходит в средне- и новоиранских языках слово для обозначения шатра, тента, жилища типа юрты. Эти лингвистические данные бесспорно свидетельствуют о том, что не только протоведические арии, но и иранцы в предахменидскую эпоху не были зиакомы с монументальной архитектурой. Не знали они и храмов. Даже для ахеменидской эпохи Геродот (I, 131) отмечает отсутствие храмов. Не упомянают их ни ведические тексты, ни Махабхарата. Встречающийся в ведических источниках термин пур («крепость») применяется только по отношению к поселениям аборигенного населения, и Индра носит эпитет «разрушитель пуров», (Ригведа, 4, 30, 20).

Таким образом, хозяйство индоиранцев на прародине реконструируется как комплексное земледельческо-скотоводческое с доминантой пастушеского скотоводства и выраженными чертами перехода не только к отгонным, но и к кочевым формам уже у индоариев. «У нас нет ни домов, ни полей... Мы хорошо чувствуем себя во всем мире, как люди, которые действительно проводят жизнь на колесах». (Вишнупурана, 5, 10, 33).

Таким образом, комплексный системный анализ материальной культуры предков индоиранцев не позволяет отнести ее к хозяйственно-культурному типу индо-пераднеазиатской зоны, где с энеолитической эпохи основу экономики составляло земледелие, преимущественно ирригационное, скотоводство играло подсобную роль и разводился преимущественно мелкий рогатый скот, а также чуждые индоариям ослы и свиньи, но не было самого характерного животного их культуры – лошадей, где были укрепленные города, дворцы, храмы малые жилища индо-переднеазиатского типа, развитое узко специализированное ремесло, работающее не на семью или патронимию, а на рынок, где бытовали отличные типы ремесленной керамики и чуждый костюм.

Культура скотоводческих общин Передней Азии также не может быть признана индоиранской так как выделившиеся группы скотоводов были малочисленны, нищи, разобщены, ютились в пустынях и горах на окраине плодородных земель, и, судя по письменным источникам I тыс. до н.э., специализировались исключительно на овцеводстве, а с начала I. тыс. до н.э. стали разводить одногорбых верблюдов, так что тип их хозяйства и уровень культуры отличны oт индоиранского.

Таким образом, комплексный анализ хозяйтсвенно-культурного типа индоиранцев позвояет твердо отнести их культуру к центральноевразийской зоне, отметив наибольшую близость с пастушескими культурами евразийских степей, прежде всего, срубной и, главным образом, — андроновской.

Итак, андроновская культура – единственная известная культура, в которой сочетаются культы двугорбого верблюда, коня, быка, овцы, при отсутствии культа свиньи; в которой известно раннее распространение конных колесниц, культ колесниц и выделение сословия воинов-колесничих; в которой развит культ огня (в том числе домашнего очага); в которой умерших хоронят в могилах под курганами с оградой по обряду трупоположения или трупосожжения; в которой хозяйство носит комплексный земледельческо-скотоводческий характер с доминантой скотоводства. Иными словами, хозяйство, быт, социальный строй, ритуал и верования носителей андроновской культуры полностью соответствуют картине, реконструируемой по языковым данным для индоиранцев, что дает основание признать андроновцев носителями индоиранской речи.

Часть III. Аркаим