III . Трансформация военного искусства в англо–шотландских войнах

Шотландские походы Эдуарда III, хронологически предшествовавшие Столетней войне, представляются достаточно интересным событием, требующим пристального изучения. Фруассар и Ле–Бель – описали обе шотландских войны достаточно подробно. Здесь в тяжелых природно – климатических условиях оттачивались навыки английских подразделений, впоследствии принявших самое непосредственное участие в Столетней войне. Рассмотрение шотландских походов именно под таким углом зрения может быть интересным объектом для специального исторического исследования. Однако это не является задачей данной работы. Поэтому мы лишь кратко коснемся этой проблемы. Хронологически Столетней войне предшествовали две шотландских войны, о чем и пойдет речь ниже.

Скажем несколько слов об истории англо – шотландского конфликта, который своими корнями уходит в самую древность. Еще со времен англосаксонских королей наметились основные направления будущих противоречий в отношениях между странами: династические противоречия и борьба за Нортумберленд.[58] Однако стороны долгое время воздерживались от открытых попыток полного подчинения противника. Лишь со второй половины 13 века, с приходом к власти в Англии Эдуарда I начались попытки планомерного подчинения горцев. Английский король не преминул воспользоваться междоусобицей, возникшей после пресечения основной династической линии шотландских королей, и поставил на престол своего ставленника - Иоанна Баллиоля, заставив признать себя сюзереном шотландского короля. Здесь начинается невероятный национальный подъем шотландцев, возглавляемых Робертом Брюсом и Уильямом Уоллесом. В битве на Стерлингском мосту англичане терпят поражение, начинается вытеснение англичан из Шотландии. А в 1314 году англичане терпят страшное поражение в битве при Бэннокберне, когда английский король Эдуард II бежал, не слезая с лошади до самой англо – шотландской границы.[59] Таким образом, на момент прихода к власти Эдуарда III (1327 год) в конфликте наметилось некое равновесие сил.

Первый год правления Эдуарда III оказался мирным для Англии. Заключив невыгодный договор с Францией (крупные репарации, вывод войск из Гиени) в 1327 году, молодой монарх на время обезопасил свою страну от посягательств с континента. В то же время вопрос англо-шотландских отношений оставался по-прежнему не решенным. Дело в том, что тридцатилетнее перемирие, заключенное еще в 1323 году требовало подтверждения со стороны нового короля, и именно здесь и возникла проблема. Причиной обострения отношений стали посольские грамоты «Роберту Брюсу и его сторонникам», которые адресовались шотландскому королю без указания каких-либо титулов. Оскорбившись подобным отношением, шотландцы устроили набег на приграничный замок Норхем, причем приурочили они это ко дню коронации Эдуарда III - 1 февраля 1327 года. Набег оказался неудачным, однако как следствие английский король практически сразу издал предписание своим наместникам в приграничных областях неукоснительно соблюдать перемирие. Шотландцы, оказывается, не хотели останавливаться. Их замысел состоял в том, что Англия, ослабленная междоусобицами, не сможет оказать достойного сопротивления и будет легким противником. Поэтому к Пасхе престарелый король Шотландии Роберт Брюс прислал вызов Эдуарду III (Le Bel, 7). А 5 апреля 1327 года уже сам Эдуард обратился с военным воззванием к знати страны, назначив общий сбор на Вознесенье, то есть 18 мая 1328 года (Froissart, Am., 23). Вся же армия, включающая ополчение Лондона и других 42 городов, должна была явиться в Йорк к 25 мая. Понимая, что этих сил не хватит, Эдуард обратился за помощью к своим европейским друзьям и в первую очередь к ближайшему родственнику-монсеньору д’Эно. Последний сумел собрать большое число рыцарей, причем большое число приехало без приглашения (всего около 500 латников) (Le Bel, 7).

С самого начала похода начались неудачи. Еще в Йорке, во время праздника, устроенного в честь дня Св. Троицы, произошел крупный конфликт между участниками похода. Главными его участниками стали английские лучники и «гости» из Эно. Сложно говорить о причинах трагедии. Фруассар упоминает о желании лучников «убить, а затем ограбить» всех иноземных рыцарей, поводом называет игру в кости (Froissart, Am., 24). Так или иначе, но пока руководители похода пировали, разгорелась крупная стычка, результатом которой стало большое число убитых и полный разлад в войске. Враждебность между лучниками и эннюерцами сохранялась на протяжении всего похода. Ле – Бель с сожалением отмечал: «…не смея удалиться от короля и знатных баронов, мы при этом чувствовали, что они нам не помощники, и в случае беды на их поддержку можно не рассчитывать» (Le Bel, 8). По сути дела рыцари должны были обороняться теперь не от шотландцев, а от английских лучников.

Еще в течение 4 недель основные силы потратили на снаряжение и подготовку к походу. Шотландцы же не ждали и сами вторглись в пределы английского королевства. Их войско было мобильным и состояло из 3 тысяч именитых воинов «с гербами» и 10 тысяч обычных ратников, ехавших на лошадях и «маленьких иноходцах» (Froissart, Am., 25). Во главе стояли наиболее храбрые и испытанные предводители: граф Морэйский и Вильям Дуглас. В короткое время шотландцы опустошили и выжгли северные районы Нортумберленда.[60] Однако вскоре сюда явились англичане. Как только английское войско миновало город Дарем и увидело «многочисленные дымы от пожаров», было сразу же решено построиться в три рати и двинуться на встречу врагу. Однако этот враг упорно не желал появляться и оставался невидимым, выжигая при этом селения, находившиеся совсем рядом. Тогда было принято решение перекрыть отступление шотландцам домой. Для этого был совершен марш-бросок по непроходимым дебрям, болотам и горам, с целью занять единственную переправу через реку Тайн. Этот бросок стоил огромных жертв: многие люди и огромное количество лошадей погибли в торфяниках и вязких трясинах (Froissart, Am., 26).

Брод через реку Тайн был единственным путем отступления для шотландской армии и заняв его, английский король получал стратегическое преимущество. Однако, положение самого войска стало бедственным: практически все снаряжение было оставлено, так как обоз не мог двигаться по болотам, не было даже топоров, чтобы нарубить лес, отсутствовал корм для овец, оставшаяся еда была испорчена и пропахла конским потом. В добавок к этому рыцари находились в постоянном ожидании нападения, а следовательно не снимали тяжелых доспехов. Усугубил ситуацию и проливной дождь, который бесперывно шел в той местности, где находилась армия. Планировавшийся победоносный рыцарский поход превратился в тяжелые мытарства. Восемь дней англичане поджидали шотландцев, а те все не появлялись (Froissart, Am., 27). За это время из-за непрестанного дождя сгнили седла, попоны, упряжь, у лошадей стали появляться кровавые язвы на спинах, - приходилось накрывать им спины геральдическими плащами . Развести костер стоило огромных трудностей и большинство рыцарей мокли в своих доспехах все эти 8 дней. Наконец, было решено начать движение обратно, на встречу шотландцам. Переправившись с потерями через Тайн, армия еще четыре дня двигалась по совершенно безлюдной местности в поисках врага (Froissart, Am., 29). На четвертый день они нашли шотландцев. Однако битвы так и не случилось. Шотландское войско расположившееся на вершине холма с отвесными скалами и вовсе не хотело терять свою выгодную позицию и спускаться на битву в долину. В свою очередь англичане также не собирались идти на верную гибель, штурмуя гору. В течении 18 суток армии стояли друг напротив друга, выстраиваясь каждый день для битвы (Froissart, Am., 30). Английская сторона постоянно предлагала выбрать место для битвы, но шотландцы отказывались, понимая превосходство противника. Здесь надо отметь, что проблемы со снабжением были и у шотландцев. Во время своего «сидения на горе» им приходилось обходиться без хлеба, вина и соли, обувь приходилось делать из сырых, покрытых шерстью и еще не выделанных шкур. Боевые столкновения происходили каждый день, отнимая много сил. Однако особо стоит отметить ночные набеги шотландцев на английский лагерь, во время одного из которых, некий Вильям Дуглас подрубил веревки, державшие королевский шатер(Le Bel, 13). Тяжелее всего, естественно, приходилось эннюерским рыцарям, которые несли две стражи – против шотландцев, и против английских лучников. Фруассар отмечает, что лучники часто высказывали рыцарям свою ненависть, называя их убийцами и говоря, что они хуже шотландцев (Froissart, Am., 33).

Однако подобное противостояние не могло продолжаться вечно. Кто - то должен был дрогнуть. В одну ночь шотландская армия потихоньку покинула свой лагерь на горе и вернулась домой. Англичане были совершенно дезинформированы и заметили отсутствие врага только утром. Когда лазутчики, отправившиеся на гору, принесли известие, что лагерь пуст. Англичанам достались лишь: «…более четырехсот котлов, изготовленных из шкур, покрытых шерстью, подвешенных над кострами и наполненных мясом и водой для кипячения», «более тысячи вертелов, полностью унизанных кусочками мяса для жарки», а также «более десяти тысяч старых, изношенных башмаков, сделанных из совершенно сырой кожи» (Froissart, Am., 34). Разумеется, ни о каком преследовании не могло быть и речи. Войско было не только морально истрепано, но и не имело никаких средств для дальнейшей погони. Спекулянты, занимавшиеся поставкой провианта и фуража, своими заоблачными ценами ободрали как липку всех рыцарей[61]. Недовольство, росшее день ото дня, могло вылиться в открытое неповиновение. Поэтому было решено завершить неудачный поход и вернуться в Англию. Возвращающаяся армия являла собой жалкое зрелище: грязные, ободранные, голодные люди в «смрадной и вонючей» одежде верхом на израненных, тощих, неподкованных лошадях. Вобщем с первого взгляда задачи похода не были решены и потери намного превышали намеченные затраты. Страна потеряла уйму денег, король должен был оплатить услуги своих союзников из Эно, началась кризисная обстановка, из которой надо было искать выход. С этой целью в Йорке было проведено своеобразное совещание, где проводились подсчеты общих затрат, а также долга иноземцам: «…каждый оценил своих коней, павших и уцелевших, свои издержки» (Froissart, Am., 37). Однако король не мог собрать такую большую сумму сразу.[62] Поэтому ему пришлось дать поручительство предводителю эннюерцев, что за определенный срок сумма будет полностью погашена[63]. Также король взял на себя расходы по отправке рыцарей домой и их охране в пути (конфликт с лучниками так и не был исчерпан). Рыцари очень быстро и без особого сожаления покинули недружелюбную страну.

Таким образом, можно подытожить, что опыт использования европейской рыцарской конницы в Англии оказался неудачным. Иные условия местности, другой менталитет, пренебрежение к традициям сделали невозможными дальнейшие попытки подобного сотрудничества. Ситуация изменится лишь во время Столетней войны, но это уже не будет союз двух равных сил, а скорее подчинение одних другим. Англия была вынуждена пойти на переговоры о мире. В соответствии с условиями договора между Англией и Шотландией, ратифицированного английским парламентом в Нортгемптоне и шотландским в Эдинбурге в 1328 г., Англия признала независимость Шотландии, а английский король отказался от претензий на шотландский престол. Роберт Брюс был официально признан королем Шотландии. Сестра Эдуарда III Джоанна должна была выйти замуж за наследника Роберта Брюса малолетнего принца Давида. Шотландское королевство возвращалось к довоенным границам (включая Берик и остров Мэн).

Так были ли какие–нибудь положительные последствия похода Эдуарда III и Роджера Мортимера? Очевидно, были. Но они выразились не в военной добыче или подвигах, а в том бесценном опыте который английская армия получила, участвуя в этом неудавшемся походе. Впоследствии все ошибки будут учтены и уже следующая война с Шотландией принесла успех короне. Тяжелые условия длительных марш-бросков по пересеченной местности хорошо подготовили английские войска к предстоящей войне на землях Франции.

Однако, на этом шотландская эпопея Эдуарда III не закончилась. Новое столкновение было неизбежно, поэтому уже, в 1330 г. Эдуард III денонсировал Нортгемптонский договор, ссылаясь на то, что он был несовершеннолетним в момент его подписания. К тому же изменилась и ситуация внутри Шотландии. 7 июня 1329 года скончался король Роберт Брюс оставив престол малолетнему Дэвиду, а цвет рыцарства во главе с Вильямом Дугласом отправился в Крестовый поход (Froissart, Am., 39). Страна была ослаблена и появилась хорошая возможность поквитаться за неудачи. Поводом стали притязания на город Бервик, якобы не оправданно удерживаемый шотландской короной, а также нежелание Дэвида приносить оммаж Эдуарду. На самом деле в Шотландии в то время шла настоящая межклановая война за корону и Эдуард III с самого начала принял активное участие, поддерживая своего ставленника. Поэтому официальное объявление войны в мае 1333 года стало лишь чистой формальностью. Поход на этот раз был более удачным: огнем и мечом Эдуард III «прошелся по равнинной Шотландии вплоть до самого Абердина», а затем приступил к осаде Бервика – одной из главных твердынь Шотландии (Froissart, Am., 50). Здесь его армия засела надолго. Дело в том, что шотландские замки представляли собой неприступные твердыни сравнимые с «цитаделями помутнения разума» на юге Франции и взять их сходу было невозможно. Кроме того, постоянно возникали сложности с подвозом продовольствии – шотландские отряды то и дело захватывали снабжение, предназначавшееся врагу. Однако и у защитников города возникали подобные проблемы, поэтому в конце концов Бервик был все же взят измором. Стоит отметить, что полное завоевание Шотландии не являлось единовременной целью Эдуарда, он понимал, что решение проблемы требует времени. Поэтому расположив во всех крупных замках Шотландии мощные гарнизоны он сумел сосредоточиться на европейских проблемах.

Однако наиболее значимым событием в военной истории Англии этого периода стала битва при Халлидон Хилле. Эта битва, по сути, была своеобразным прообразом знаменитой битвы пре Креси: тоже трудная местность, такая же безумная атака врага, и такая же хитроумная тактика. Крупный отряд шотландцев, шедших на поддержку осажденному Бервику был встречен английскими войсками, выстроившихся в тонкую длинную линию на вершинах холмов. Эта линия состояла из спешившихся рыцарей и тяжеловооруженных всадников, разделенных на три бригады, а также большого числа лучников с огромными шестифутовыми луками. За этой линией находился резервный отряд, готовый прийти на помощь в любую минуту, а также обоз. Это была смертельная ловушка. Шотландская армия на тогда испытала, что должно случиться с другими и более знаменитыми армиями, находившимися в руках английских лучников и тяжеловооруженных конников, находящихся под началом их молодого короля, наследника Плантагенетов и его лейтенантов, большинство из которых заслужили славу, применяя ту же самую тактику на полях Европы[64]. Знаменитые шотландские пикинеры, которых раньше так боялись англичане, теперь завязли в болоте под страшным ливнем стрел. Выбравшись из-под него, они начали тяжелое восхождение на вершину холма, где попали под удары спешившихся рыцарей. Та же участь постигла и шотландскую конницу, пытавшуюся обойти англичан с фланга. Затем севшие на коней английские рыцари преследовали разбитого противника целый день. Поражение было полным.

Таким образом, англичане имели хорошо организованное, заклеенное в боях войско, способное не только на войну в тяжелых условиях и длинные марш-броски, но и имеющее опыт длительных осад, сложных тактических действий. Шотландский «опыт» был учтен, непосредственным подтверждением этого стали крупные военные победы, одержанные англичанами при Креси и Пуатье. Шотландия стала своеобразным «полигоном» для английской армии, на котором в результате кровопролитных походов оттачивалось умение и дух будущих завоевателей Франции.

Жан Фруассар и Жан Ле–Бель показывают нам сложную и противоречивую Европу, Европу больших перемен, великих войн. На страницах своих трудов они во всем многообразии изображают расцвет, переживаемый рыцарством в начале XIV века, и его дальнейшие поражения. Труды историков служат замечательным источником для изучения рыцарства. Из них помимо большого количества информации мы выносим определенные нравственные установки, которые стремились передать авторы. Глядя на главных действующих лиц, мы можем лучше понять, как разительно отличались они рыцарских идеалов. Король–рыцарь Эдуард III - образец куртуазности и великодушия, любитель турниров, защитник нуждающихся – с одной стороны. Жестокий правитель, заточивший в темницу собственную мать, отказавшийся признавать право своего сюзерена – французского короля с другой стороны. Роджер Мортимер - герой и предатель короны в одном лице. Такими историки нам изображают нам людей начала 14 века. Однако уже в их произведениях мы видим многочисленные отступления от настоящего рыцарского поведения. И поступки х персонажей «Хроник» говорят нам об этом. Вместе с тем из их трудов можно сделать вывод, что в начале 14 века в рыцарстве как военной силе происходили глбокие изменения вылившиеся впоследствии