Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Глава двадцать девятая



2015-11-10 594 Обсуждений (0)
Глава двадцать девятая 0.00 из 5.00 0 оценок




Счастье не задерживается в нашей жизни надолго. Всегда наступает момент, когда оно ускользает от нас; так незаметно, тихо, что невольно создается впечатление, будто его никогда не было.

На следующее утро я чувствовала себя разбитой. Я не спала ночью, терзая себя мыслями и воспоминаниями. Нередко мелькала идея сбежать. Но… куда я побегу? И с кем? Единственный человек, который мог бы увести меня за собой, бросил меня.

Я одна.

Я покинула постель в шесть утра. Мой взгляд упал на собранные чемоданы в углу комнаты, и нестерпимая печаль сдавила сердце.

Это напоминало какой-то безумный кошмарный сон.

Моя жизнь рушилась у меня на глазах со стремительной скоростью, и я не могла помешать этому, не могла остановить и приказать миру прекратить быть таким безумным и жестоким.

Это действительно конец.

Я не торопилась покидать этот дом, но не потому, что мне не хотелось уезжать из такого шикарного особняка и возвращаться в скромный домик в Индианаполисе. Я тянула время, потому что надеялась увидеть Зака Роджерса — свою страстную, мимолетную любовь, так глубоко засевшую в сердце — в последний раз. Конечно, вероятность нашей прощальной встречи была максимально низка, но я не переставала верить и ждать этого.

Когда мама зашла за мной, чтобы сказать, что нам пора выдвигаться в путь, я на секунду закрыла глаза и попыталась представить, будто все хорошо. Если раньше у меня отлично получалось превращать свои истинные чувства в иллюзию, то сейчас я не могла лгать себе.

Все паршиво.

Мне просто стоит смириться с этим.

Я взяла свои чемоданы и, в последний раз оглядев комнату, в которой прожила последний месяц, покинула ее. Навсегда.

У меня не было возможности лично попрощаться с Джейсоном, Шепли… Я просто уеду, и все будут думать, словно мне вообще не было. Может, это даже к лучшему?

Не знаю.

Когда я спустилась вниз и увидела мистера Роджерса, помогающего моей маме загружать вещи в багажник «Минивэна», то удивилась. На его месте я бы выгнала нас еще вчера. Но Джеймс… Он был хорошим. И как бы больно ему ни было смотреть моей маме в глаза, он будет вежлив.

Увидев меня, застывшую у входных дверей, мама слабо улыбнулась и махнула рукой, зовя к себе. От вчерашнего ливня не осталось и следа. На улице стояла духота, и, только выйдя из дома под палящие лучи солнца, мне тут же захотелось развернуться и скрыться в какой-нибудь комнате.

— Как ты? — спросила мама, когда я подошла к «Минивэну», волоча за собой тяжеленные чемоданы.

Она это серьезно? Как я? Черт подери. Вопроса глупее я в жизни не слышала. И мне не хотелось отвечать на него. Я отвернулась от мамы, поджав губы, и обошла автомобиль, остановившись у багажника.

— Давай, я помогу, — негромко предложил мистер Роджерс, протягивая руку к моему чемодану.

Я робко улыбнулась ему, и что-то кольнуло меня в сердце. Чувство вины. Оно было столь сильным, что мне было стыдно смотреть Джеймсу в глаза, хотя я ни в чем, по сути, не виновата перед ним. Но зато виновата моя мама. И мне было стыдно за нее. Как она будет просыпаться по утрам без угрызений совести?..

— Спасибо, — хрипло поблагодарила я и отдала чемодан.

В глазах мужчины плескалась боль, но он улыбнулся мне в ответ.

Смотреть на него было одно мучение. И не только потому, что моя мама предала его. Мистер Роджерс напоминал своего сына. Я взирала на Джеймса, но видела Зака. Его светлые волосы, его широкие плечи и стройные длинные ноги.

Я протерла глаза прежде, чем с них успели скатиться слезинки.

Когда наши вещи были загружены в автомобиль, настала пора уезжать. Но я была в изумлении, когда моя мама подошла к мистеру Роджерсу и обняла его. Я стояла рядом, поэтому услышала, как она прошептала ему:

— Прости меня, Джеймс. Прости меня. Прости.

Мне хотелось закатить глаза, ведь она вела себя глупо.

Я видела, как мужчина изо всех сил пытался держать себя в руках и скрывать свою боль и обиду на маму. Лучше бы он накричал на нее. Лучше бы он сказал, что ненавидит ее.

Я невольно вспомнила Джейсона. В тот вечер, когда я сказала ему о себе и Заке, он повел себя точно так же, как Джеймс.

Господи.

Почему хорошие люди должны страдать?

Мама отстранилась от мистера Роджерса, резко развернулась и чуть ли не побежала к машине.

— Поехали, — на ходу бросила она мне. Ее голос дрожал, словно она собиралась плакать.

Мама села за руль, громко хлопнув дверцей.

Я застыла и нерешительно перевела взгляд на Джеймса, который сжимал зубы и смотрел на «Минивэн».

Я должна попрощаться хотя бы с ним.

Мы не были дружны, и мало знаем друг друга, но будет неправильно, если я просто уйду, ничего не сказав ему напоследок.

Я без слов подошла к мужчине и обняла его. Он не ожидал этого и растерялся. Но несколько секунд спустя я почувствовала, как его руки осторожно обняли меня в ответ. Прижавшись щекой к его плечу, я крепко зажмурила глаза.

— Мне очень жаль, — прошептала я, зная, что мои слова не принесут ему облегчения. Но я хотела сказать это.

Джеймс на мгновение сжал меня в объятиях крепче.

— Спасибо.

А затем с шумным выдохом резко отпустил.

Я отстранилась и опустила руки. Мы стояли близко друг к другу, и я заметила, что его глаза покраснели. Бедный мистер Роджерс. Он очень слабо улыбнулся, но уголки его губ тянулись вниз. Он делал это, чтобы не показаться грубияном. Он такой хороший.

— Я буду рад, если ты когда-нибудь заглянешь к нам, — произнес он безрадостным голосом, не переставая улыбаться.

Мне хотелось горько рассмеяться, потому что мы оба понимали, что этого никогда не произойдет. Я не вернусь сюда, даже если буду хотеть этого. Меня никто не будет ждать в этом доме, в этом городе. Разве что Джейсон… Но я уверена, он вскоре забудет обо мне. Я не загляну к ним, потому что Зак вновь возненавидел меня, и на этот раз уже ничего нельзя изменить. И потому, что мистер Роджерс будет видеть в моем лице мою маму, а не меня.

— Конечно, — в итоге сказала я, потому что никакой другой ответ не пришел в голову.

Мы лгали, и мы знали об этом.

— Удачного пути, Наоми, — мистер Роджерс похлопал меня по руке.

— Спасибо. Прощайте, Джеймс, — на последних словах мой голос сорвался на шепот.

Стиснув зубы и сдерживая слезы, я отвернулась от него и зашагала к машине. Я забралась на задние сидения и запрокинула голову. Мама не произнесла ни слова. Она завела машину, и в абсолютной тишине мы стали отъезжать от дома, с которым связаны, без преувеличения, самые яркие события моей жизни.

Вместе с этим домом я оставляла позади нашу едва начавшуюся историю с Заком Роджерсом.

Закрыв лицо руками, я зарыдала.

 

Поездка в Индианаполис напомнила мне тот день, когда мы уезжали оттуда.

Я не хотела переезжать.

Я молчала.

Я была обижена на маму, которая пыталась поговорить со мной.

Все было точно так же. Только поменялись местами конечные точки.

Это так странно.

Я пыталась представить свое будущее, в котором не будет Зака Роджерса. За те несколько дней, что мы провели, будучи парой, я смирилась с мыслью, что еще долго не захочу отпустить его от себя. Но он оставил меня ни с чем, сказав, что все кончено между нами.

Я невольно задалась вопросом: были ли его чувства ко мне искренними, если он так просто от них отказался? Как бы я ни старалась убедить себя в том, что полностью и безоговорочно верю Заку Роджерсу, меня не покидали появившиеся сомнения.

Если бы его чувства ко мне были бы такими же сильными, как мои к нему, он бы не сдался, не ушел. Он бы боролся. Со своими страхами. Со своей неуверенностью. Потому что я бы так и сделала.

Но… кто я такая, чтобы судить Зака Роджерса?

Что будет с моей семьей? Что будет, когда после стольких лет разлуки я увижу отца, предавшего нас с мамой?

Я не буду счастлива. Ни минуты, проведенной в нашем старом доме в Индианаполисе отныне.

И я не прощу маму. Ее неопределенность сломала не одну жизнь.

Как бы мне хотелось спрятаться, закрыться от всего мира. Как бы мне хотелось разобраться во всем, постараться, по крайней мере. В моей голове была настоящая каша, и я понятия не имела, как буду разгребать ее. У меня не было сил на это, и терпения.

Когда мы пересекли границу штатов Огайо и Индианы, я уснула.

 

***

 

Я проснулась оттого, что кто-то звал меня по имени.

Разлепив глаза, я увидела маму. Она все еще сидела за рулем, но ее тело было развернуто в мою сторону.

— Мы дома, — объявила она и натянула на лицо необъяснимо радостную улыбку.

Я встрепенулась и оторвалась от спинки сидений. Чуть нагнувшись, я взглянула в окно. Моему взору представился небольших размеров блеклый двухэтажный домик, и он не шел ни в какое сравнение с особняком Роджерсов.

На секунду мне показалось, что я сплю, потому что все это казалось нереальным.

Мама вышла из машины, а я не спешила следовать ее примеру.

Может, угнать тачку и уехать, неважно куда?

Бред.

Я издала тяжкий вздох и оттолкнула от себя дверцу машины. Выбравшись из «Минивэна», я с тоской оглядела дом. В окнах первого этажа, где была гостиная, горел свет. Отлично. Значит, мой блудный папаша уже там… Интересно, когда он только успел перебраться сюда?

Моя мать точно чокнутая.

— Пойдем? — я вздрогнула, когда почувствовала, как ее рука нежно обвила мои плечи.

Я повернула голову и увидела вопросительную улыбку мамы.

— А как же вещи? — спросила я. Это единственное, что пришло на ум.

— С ними разберемся потом, — она подмигнула мне.

Я нахмурилась. То, что я уточнила у нее это, не означает, что я все забыла и простила ее и отца

— Окей, — буркнула я и вывернулась из объятий мамы.

Я недовольно поплелась к дому, и с каждым шагом, приближающим меня к входным дверям, мое сердце стучало все громче и громче. В конце концов, когда я остановилась на крыльце, оно колотилось так громко, что мне казалось, будто его может слышать весь наш тихий райончик.

Вскоре меня нагнала мама.

— Чего ты стоишь? — спросила она.

Я решила не отвечать.

Она вздохнула и открыла дверь. Пройдя внутрь, она развернулась ко мне и приподняла брови, ожидая моих действий. Я не могла пошевелиться, словно какие-то невидимые силы удерживали меня на месте.

Я смотрела сквозь маму и заметила промелькнувшую фигуру за ее спиной.

— Наоми? — раздался низкий грудной голос.

Этот голос принадлежал моему отцу.

А вот, собственно, и он.

Высокий, жгучий брюнет, мексиканец с глазами, цвет которых чернее ночи. Это единственное, что есть общее между нами. С нашей последней встрече папа почти не изменился, только обзавелся щетиной, которая бесспорно делала его брутальным и чертовски шла ему. Да, мой старик был красавчиком, но он редкостный засранец, оставивший свою десятилетнюю дочь и укатившей с молодой любовницей.

Я просто не верила, что этот человек может измениться, стать лучше и превратиться в порядочного семьянина.

Папа медленно вышел из-за спины мамы и с какой-то необъяснимой тоской посмотрел на меня.

— Наоми? — произнес он изумленно.

Конечно, он был удивлен, ведь мы виделись в последний раз, когда моя макушка едва дотягивала до его пупка (повторяюсь, отец очень высокий).

Я по-прежнему не говорила и смотрела на отца.

Удивление стремительно сменилось восхищением в его агатовых глазах, и папа широко улыбнулся, обнажив ряд идеально-ровных белоснежных зубов.

— Дочка, — сказал он, сделал шаг вперед, а затем его руки образовали тугое кольцо вокруг меня.

Я даже не успела осознать, как оказалась в объятиях отца.

Мое сердце остановилось на мгновение, но я не испытывала радостного трепета после стольких лет разлуки с этим человеком. Я не обняла его в ответ, продолжая стоять и смотреть куда-то в пустоту.

— Моя малышка, — прошептал он и отстранился, чтобы еще раз взглянуть на меня. Папа произнес что-то по-испански и вновь прижал меня к себе. — Я так счастлив видеть тебя. Господи. Ты такая красивая! Я так скучал по тебе, моя родная, моя девочка, — одна его рука переместилась на мой затылок, и он стал легонько покачиваться.

Если он скучал, то почему не позвонил? Хотя бы один раз. Почему не написал, не приехал?.. Он жил своей жизнью, и ему было хорошо без меня. Так зачем сейчас претворяться и говорить мне эти вещи?

Мне было противно находиться рядом с ним. Мне было противно видеть слезы счастья на лице мамы, когда она смотрела на нас. Мне было противно, что я их дочь. Дочь лжецов и предателей.

Моя голова разрывалась от мыслей, но ни одна из них не была озвучена.

Мне все равно.

Когда папа вновь отстранился от меня и заглянул в глаза, ожидая ответа, я, ничего не говоря, обошла его и маму, собираясь подняться в свою крохотную комнатку и рыдать, пока не закончатся слезы.

Когда я прошла мимо гостиной и подошла к лестнице, то услышала, как мама тихо сказала отцу:

— Ей нужно время, Патрик. У нас все будет хорошо.

Очередная ложь. У них все будет хорошо. Нет никаких нас. Нет никакой семьи. И никогда не будет.

Я шла по коридору и морщилась от неприятного звука скрипящих деревянных досок. Дойдя до конца, я остановилась у белой двери с едва заметными трещинками. Повернув позолоченную ручку, я оттолкнула ее от себя и отпустила. Дверь стукнулась об стену, и этот звук заставил меня вздрогнуть.

Я смотрела на окутанную мраком комнату с низким потолком и понимала, что в ней никогда не будет покоя и жизни. Сейчас я собиралась омыть ее в своих горьких слезах.

Я осторожно прошла вперед и осмотрелась. Здесь было пусто. Из того, что находилось в комнате раньше, осталась лишь небольшая кровать, которая казалась маленькой по сравнению с той, на которой я спала в доме Роджерсов.

Здесь неуютно.

Здесь мало места.

Здесь почти нет света.

Вздохнув, я развернулась, чтобы закрыть за собой дверь. Погрузившись в непривычную тишину, я осторожно прошла к кровати и села на краешек. Проведя рукой по грубой поверхности матраца, я вздохнула и завалилась на бок.

Свернувшись калачиком, я закрыла глаза и заплакала. Снова.

 

Глава тридцатая

Я лишь раз вышла из комнаты, но только для того, чтобы забрать свои вещи.

Маме удалось перехватить меня до тех пор, пока я не скрылась за дверью своего мрачного царства вновь. Она попыталась уговорить меня поужинать с ними, но я сказала, что пойду спать. И я на самом деле хотела спать, но когда взглянула на чемоданы, то не смогла удержаться и начала распаковывать их, чтобы занять пробел свободного времени, пережить которое мне было в тягость.

Я закончила раскладывать вещи поздно ночью. Даже несмотря на то, что пустота заполнилась разными безделушками, здесь все равно было темно и серо.

Круто. Сделала всю работу сегодня, а что мне делать весь завтрашний день? Упиваться своим горем и убеждаться в том, что я неудачница неудачниц?

Я вздохнула.

— Смирись уже, — пробормотала я вслух и плюхнулась на кровать.

Уткнувшись лицом в подушку, я вдохнула запах чистого постельного белья.

Интересно, думает ли обо мне Зак? Что он сейчас делает? А что, если он уже в компании какой-нибудь блондинки?

Стоп. Я не должна думать об этом… но не думать о нем я тоже не могла.

Тихо зарычав, я перевернулась на спину и уставилась в пожелтевший потолок. Боль в сердце не давала покоя.

Мне казалось, я не была влюблена в Зака Роджерса до безумия.

Но я ошибалась.

Когда его не стало в моей жизни, я почувствовала пустоту. Без него в моей душе образовалась огромная воронка, затягивающая в себя самые лучшие воспоминания о нем.

Мне было плохо без него.

 

***

 

На улице светало.

Я до сих пор не спала, терзая себя мыслями о том, что маленькая жизнь длиною в месяц, наполненная красками, страстью, ненавистью, любовью подошла к концу. Она оборвалась и сейчас, глядя в узкое квадратное окно своей комнаты, я думала, что мне это приснилось. Будто я спала, а теперь вдруг проснулась.

Я вздохнула и посмотрела на экран телефона, который держала в руке. Уши болели от наушников, но я решила слушать музыку до тех пор, пока полностью не разрядится батарея… и пока я не разряжусь.

Я закрыла глаза, когда начала звучать Sia «Big Girls Cry». Раньше я не вникала в смысл этой песни, но сейчас невольно прислушалась и почувствовала себя в эти словах:

 

Сильная девочка

Живёт на всю катушку.

Некогда любить,

Некогда ненавидеть.

Ни сцен ревности,

Ни времени на игры.

Сильная девочка,

У которой болит душа.

 

Я дома

Совсем одна.

Проверяю свой телефон,

Но там ничего.

Страшно занята:

Заказываю

Платный канал.

Это агония.

 

Может быть, мои слёзы размоют тушь

И унесут с собой всё то, что ты у меня отнял.

И мне плевать, если я выгляжу некрасиво.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

 

Я сильная девочка,

Но мне больно.

Здесь, наверху, так одиноко:

Лишь затмения и самолёты.

Я продолжаю наливать тебе

Бокал шампанского.

Сильная девочка,

У которой болит душа.

 

Я дома

Совсем одна.

Проверяю свой телефон,

Но там ничего.

Страшно занята:

Заказываю

Платный канал.

Это агония.

 

Может быть, мои слёзы размоют тушь

И унесут с собой всё то, что ты у меня отнял.

И мне плевать, если я выгляжу некрасиво.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

 

Я просыпаюсь...

Я люблю...

 

Может быть, мои слёзы размоют тушь

И унесут с собой всё то, что ты у меня отнял.

И мне плевать, если я выгляжу некрасиво.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце.

 

Я большая девочка.

И мое сердце разбито. Заком Роджерсом.

Чертовым. Заком. Роджерсом.

 

Под конец песни я вновь расплакалась.

 

***

 

Я едва не запрыгала от счастья, когда в одиннадцать часов утра раздался звонок от человека, который имел непосредственное отношение к Заку.

— Привет, Джейсон, — сказала я и прижала руку ко рту, чтобы не дать крику вырваться наружу.

Мои глаза покрылись пеленой слез, но я заставила себя не плакать раньше времени.

— Привет, — услышала я его огорченный голос. — Черт, Наоми. Я позвонил тебе, как только узнал. Черт. Мне так жаль.

«Держи себя в руках» приказала я себе.

— Спасибо, что позвонил, Джейсон, — пробормотала я. — Ты… разговаривал с ним?

Секунду спустя я добавила:

— С Заком?

Боже, как будто он понял.

Я идиотка.

— Да-а, — протянул Джейсон, и внутри меня поселилось неприятное предчувствие. — Только что.

Я перестала дышать, вслушиваясь в бешеные удары своего сердца, оглушительным эхом отдающиеся в голове.

— И… что? — очень тихо спросила я.

Я скрестила пальцы, словно это реально могло помочь мне.

Джейсон издал громоздкий вздох и начал говорить.

— Я никогда не видел Зака таким потерянным, Наоми. Ему чертовски тяжело справляться с этим. Он едва держится. Он вновь хочет… перейти на темную сторону.

В другой раз я бы рассмеялась, потому что Джейсон говорил со смешной серьезностью, и эта его последняя фраза напомнила мне Энакина Скайуокера из «Звездных Войн». Но сейчас мне было не до веселья. Сейчас я напряглась до острой боли в мышцах и стиснула челюсти.

— Он не знает, что ему делать дальше, — сквозь гул в ушах услышала я голос Джейсона.

Я тоже.

— Он не хочет возвращаться домой, — добавил он.

Я тоже хочу убежать из этого дома, как можно дальше.

— Я… не знаю, что будет с ним, Наоми. Правда. Я пытаюсь говорить с ним, но он отказывает слушать меня. Он вообще не хочет ни с кем разговаривать.

Я плотно закрыла глаза и сделала один глубокий вдох.

— Он… говорил что-нибудь обо мне? — осторожно уточнила я.

Джейсон не ответил мне сразу. Плохой признак.

— Зак сказал мне, что собирается вычеркнуть тебя из своей жизни.

Ооох.

Он собрался избавиться от меня. Сделать вид, что я не существую. И сделать это — забыть меня — будет просто, ведь я никогда не вернусь обратно, никогда не попадусь ему на глаза…

— Трус, — прошептала я.

— Что? — не расслышал Джейсон.

— Он чертов трус, — процедила я, распахнув глаза.

— Наоми, ты должна понять его, — мягко начал Джейсон, но я резко прервала его.

— Я понимаю его, Джейсон. Я очень хорошо его понимаю, — чуть ли не кричала я. — Но и он должен перестать бояться всего! Он сбежал от меня, бросил… и кто ОН после этого?! Кто он такой, Джейсон? — я судорожно всхлипнула. — Он просто трус.

Джейсон молчал. Он знал, что я была права отчасти, но осуждать лучшего друга тоже не решался.

— Мне жаль, Наоми, — произнес он.

Я кивнула сама себе и накрыла горячий лоб ладонью.

— Извини, — пробормотала я. — Извини меня.

— Я попытаюсь поговорить с ним еще, ладно?

Это бесполезно.

— Ладно, — согласилась я.

— Пожалуйста, держись. Все будет хорошо.

Я криво ухмыльнулась и откинулась на подушку.

— Хорошо. Я буду.

Слезы вырывались из глаз, и я не пыталась остановить их. Сдерживать себя становилось все труднее. Мне хотелось не просто плакать. Усиливающаяся дрожь в груди распространялась по телу, где-то в горле застрял крик, который двигался вверх, и я знала — скоро он сорвется с моих губ.

— Я перезвоню тебе, Джейсон, — громко сглотнув, пролепетала я.

Я не собиралась перезванивать ему. По крайней мере, сегодня.

— Окей, — вздохнул он.

— Пока, — сказала я и отключилась прежде, чем услышала его ответ.

Рука, в которой я держала телефон, упала рядом с лицом. Это невыносимо. Все это. Я же сильная. Я, черт подери, просто нереально сильная! Так какого дьявола я рву себя на куски из-за парня?

Я всегда высмеивала девчонок, которые сходили с ума, когда их бросали парни. Я была уверена, что никогда не окажусь на их месте.

Однако все обернулось против меня.

Досмеялась…

Мне нужна поддержка, пока я не свихнулась окончательно.

Мне нужна Джесс и ее дружеское плечо, способное вынести любое мое горе.

Вот черт. Она даже не знает, что я вернулась…

Я настолько занята внутренними разбирательствами, что забыла предупредить ее о своем возвращении.

Я ужасная подруга.

 

***

 

Когда кажется, что мир превратился в одну огромную задницу, нужно просто встретиться с лучшей подругой.

Именно поэтому сейчас я стояла под окнами ее дома и держала телефон в руке, ожидая, когда она ответит, и я скажу ей, что вернулась в Индианаполис. Навсегда. А затем она меня убьет.

— Хэ-э-эй, — услышала я ее голос, и на моем лице тут же расползлась улыбка. — Какие люди! Проклятье, Наоми! Почему ты не звонила мне так долго?!

В последний раз я созванивалась с ней, когда мы с Заком стали встречаться.

— Привет, — сказала я. — Ты дома?

— Ага, — фыркнула Джесс. — Тухну от скуки. Мэйсон со своими дружками отправились на игру.

— А ты почему не с ними?

— Я ненавижу футбол, забыла?

— Да, я помню, — усмехнулась я. — Выгляни в окно.

— Зачем? — удивилась она.

— Выгляни, — повторила я и отключилась.

Я устремила взгляд на окна ее комнаты. Через несколько секунд я увидела саму Джесс. Она, прижав руки ко рту, запрыгала, а потом стала что-то говорить. Я засмеялась, так как Джесс выглядела очень забавно. Подруга махала руками, и я захохотала громче.

Как же я скучала по ней.

С астрономической скоростью Джесс миновала расстояние от своей комнаты до входных дверей дома.

— Ненавижу тебя, Наоми Питерсон, — протараторила она и ринулась ко мне.

Я раскрыла руки для объятий. Джесс врезалась в меня, крепко прижав к себе.

— Ненавижу тебя, — шепотом повторила она, сжимая руками мою шею.

— Я тоже скучала, — ответила я.

Впервые с тех пор, как мама сообщила мне о своем решении вернуться к отцу, я чувствовала себя хорошо. Только благодаря Джесс. Я была уверена, что она поможет мне излечиться.

Мы обнимались бесконечно долго. Но пришлось отстраниться, когда я стала задыхаться.

— Я сейчас умру от радости, — ее изумрудные глаза заискрились, когда она посмотрела на меня. — Какого черта ты не сказала, что приедешь?! — между бровей подруги пролегла складочка, и она попыталась изобразить грозный вид. Только с ее светло-рыжими волосами и милым лицом она, скорее, напоминала котенка, или хомячка. Когда она злилась, то выглядела просто очаровательно и ни в коем случае не грозно.

— Прости, — опустив голову, сказала я. — Не было времени…

— Давно ты приехала?

— Вчера вечером.

— И у тебя не было времени?! — воскликнула Джесс.

— Прости, — вздохнула я.

— Ладно. Проехали. Ты надолго здесь? Потому что, знаешь, мне нужно стооолько с тобой обсудить и…

— Я не вернусь в Кливленд, Джесс, — пробормотала я.

Она перестала говорить. Я не видела ее лица, но знала, как оно вытянулось от шока.

— Погоди-ка. Ты — что?!

Я прикусила щеку изнутри и подняла голову, встретившись с непонимающими глазами подруги.

— Почему? — недоумевала она.

Мне не хватало духа начать говорить, но я должна была рассказать Джесс обо всем, что произошло.

— Наоми? — подруга положила руки на мои плечи. — Что случилось? Почему ты не вернешься в Кливленд?

— Давай не здесь, — попросила я.

То, что мне предстояло рассказать ей, не обсуждается на улице перед прохожими.

— Эээ, ладно, — растерялась Джесс. — Пойдем во двор.

Мы устроились на стареньких зеленых качелях, которые отец Джесс построил ей, когда та была маленькой.

— Я тебя слушаю, — подруга взяла меня за руки и уверенно кивнула.

И я рассказала ей обо всем, что произошло с той минуты, когда моя мама и мистер Роджерс вернулись из медового месяца на Гавайях. Джесс слушала меня внимательно и не перебивала. Она обнимала меня, когда я начинала плакать, просила успокоиться, и я продолжала.

Тяжелее всего было вспоминать о Заке. Но присутствие Джесс облегчило мою душевную боль, сдавливающую ребра.

— О боже, — прошептала она, когда я закончила свой рассказ.

Джесс вновь притянула меня к себе. Я уткнулась лицом в ее плечо и разрыдалась громче.

— Я чувствую себя такой глупой, — призналась я. — Я не знаю, что происходит. Я… я просто не знаю, что творится с моей жизнью, Джесс.

— Тише, тише, тише, — шептала она, гладя меня по волосам. — Я бы никогда не подумала, что твоя мама решит вернуться к твоему отцу… Это просто вынос мозга. Бедняжка. Мне так тебя жаль, — она крепче обняла меня.

В ее объятиях я чувствовала себя в безопасности.

Мы сели так, что моя голова оказалась у нее на коленях. Я плакала и смотрела, как солнце неторопливо скрывается за деревьями.

— Что ты собираешься делать? — тихо спросила Джесс.

Я шмыгнула носом и вяло пожала плечами.

— Понятия не имею. Но уж точно я не стану претворяться, будто рада возвращению отца…

— Я не об этом, — мягко сообщила она. — Я о Заке.

Ооо.

Я замерла. Мое воображение мгновенно нарисовало его образ, но из-за подступивших слез прекрасное лицо Роджерса младшего расплылось.

Я сморгнула пару слезинок и просунула руки между ног, пытаясь согреть их.

— Он сказал, что не хочет меня видеть, — прошептала я.

— Он просто обижен, — произнесла осторожно Джесс. Она боялась задеть меня. — Ты же знаешь, что дело не в тебе, верно?

Мои веки устало опустились на глаза.

— Между нами все кончено, — я изо всех сил старалась унять дрожь в голосе. — Зак Роджерс ясно дал понять, что это так.

Меня пронзала острая боль, когда я вспоминала наш последний разговор.

— Посмотри на меня, — попросила Джесс спустя минуту.

Я с неохотой приподнялась и взглянула на нее. Джесс была переполнена решительностью.

— А теперь слушай внимательно. Ты — Наоми Питерсон, — медленно начала подруга. — Ты умная, красивая, смелая и веселая. У тебя несломимый дух, заразительный смех и чертовски потрясающая улыбка. Зак Роджерс сумел растопить лед в твоем сердце, а так же он разбил его. Но знаешь, что? — она улыбнулась мне. — Больше этого не повторится. Пошел к черту этот Зак Роджерс. Сексуальная внешность не делает его единственным парнем на этой планете, — Джесс сжала мои ладони, ее улыбка стала шире. — Да. Я возлагала на него надежды. И ты, я уверена, тоже. Но что бы ни произошло, что бы он ни говорил тебе, помни — ты достойна большего. Ты достойна самого лучшего парня в этом мире! И если Зак не стал им, то это его проблемы. Ты не должна проливать слезы из-за какого-то гавнюка.

С моих губ слетел нервный смешок, и Джесс тихо засмеялась.

— Я с тобой, Наоми, — сказала она. — Парни приходят и уходят, но дружба… она останется навсегда. Когда тебе плохо — плохо и мне. Сейчас, глядя на то, как ты страдаешь, мне хочется рыдать вместе с тобой. Но я не собираюсь этого делать. Знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что я собираюсь вытаскивать твою задницу из депрессии, — она шутливо ударила меня по плечу. — Я не позволю тебе плакать. Больше нет. Я не позволю тебе грустить из-за Зака Роджерса. Ты будешь счастлива, Наоми. Поверь мне. Я всегда уверена в том, что говорю, — и Джесс подмигнула мне.

Я неровно рассмеялась и вздохнула.

— Спасибо, что рядом со мной, — поблагодарила я.

Джесс склонила голову набок и щелкнула меня по носу.

— Все будет чики-пуки, подруга.

Мне безумно хотелось верить ей. Верить в то, что я справляюсь.

Справлюсь с воссоединением мамы и папы, которого я не видела восемь лет.

Справлюсь с уходом Зака Роджерса.

Это будет сложно.

Только есть ли у меня выбор?

Нет. Его нет.

Поэтому все, что мне остается делать, цепляться за Джесс, и позволить ей не дать мне утонуть в этом безумии.

У меня есть лучшая подруга.

И этого достаточно.

Всегда будет достаточно.

 

 



2015-11-10 594 Обсуждений (0)
Глава двадцать девятая 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Глава двадцать девятая

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Генезис конфликтологии как науки в древней Греции: Для уяснения предыстории конфликтологии существенное значение имеет обращение к античной...
Почему двоичная система счисления так распространена?: Каждая цифра должна быть как-то представлена на физическом носителе...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (594)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.02 сек.)