Особенности жанра. Композиция

Рассказы

«Хамелеон»

История создания

Антон Павлович Чехов (1860—1904) дебютировал рассказами и сценками в мелких юмористи­ческих журналах. Он писал бытовые картинки, очерки, «мелочишки», которые в сумме своей со­здавали особый мир, странный, вызывающий удивление. Люди в этих рассказах (помещики, чиновники, купцы, мещане) часто сравнивались с рыбами, животными, насекомыми. То появлялся герой толстый и круглый, «как жук», и рядом с ним супруга — «тонкая, как голландская сельдь» («Папаша»), то человек, которого следовало бы называть не человеческим именем, а «так, как зовут вообще лошадей да коров» («За яблочки»), то просто баран в человеческом облике («Баран и барышня»), то свинья («Ряженые»)... Самая большая известность среди этих человекоподобных животных А. П.Чехова выпала на долю хамелеона.

Впервые «Хамелеон», подписанный «А. Чехонте», был опубликован в журнале «Осколки» в 1884 году.

Особенности жанра. Композиция

Ранний А. П. Чехов во многом подготавливал А. П. Чехова зрелого. Художественные принципы, выработанные в первое пятилетие работы, навсегда остались в чеховской прозе. Здесь нет предва­рительных подробных описаний обстановки, экскурсов в прошлое героев и прочих подступов к дей­ствию — оно начинается сразу. Отсутствуют развернутые авторские рассуждения. Описание базара, на котором происходит действие рассказа, кратко и выразительно: «Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий го­родовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина... На площади ни души... Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет Божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих», а затем «из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа». Особую нагрузку несет деталь.

В основе сюжета рассказа лежит определенная бытовая коллизия, конкретная ситуация: «золо­тых дел мастера» Хрюкина укусила собака, и полицейский надзиратель Очумелов должен разре­шить конфликт на базарной площади. Особенность композиции: одна и та же сценка повторяется несколько раз, но повторяется, как в зеркале. С помощью этого приема А. П. Чехов показывает клишированность сознания людей — стереотип, шаблон мышления и поведения. В «Хамелеоне» юмористика у А. П. Чехова становится серьезной, появляются сатирические но­ты — юмористическая сценка получает социально-общественное значение. А. С. Лазарев в письме Н, М. Ежову от 15 сентября 1884 года привел рассказа «Хамелеон» как пример удачного сочетания обличительной тенденции с задачами юмористического журнала: « Кто говорит, можно и вопиять, но главным образом вопиять, смешивая его с невопиянием и стараясь смешить. Что делать, такая доля! Да и нам с тобой ведь смешное нравится? Точно так же нравится оно и другим. Возьмем пример с Чехонте... В рассказе «Хамелеон» есть вопияние, но если и не смешное, то крайне остроум­ное и оригинальное. Так нужно стараться и нам. Это труднее. Одни резкие слова ставить куда легче».

Темы, мотивы, символы

В зависимости от того, кому принадлежит собака, Очумелов готов считать виновником инци­дента ее или Хрюкина. У него есть некое убеждение, которое определяет все его действия, дает ему жизненные ориентиры.

Мгновенные переходы от угодничества к самоуправству, от самодурства к холопству — эти черты полицейского надзирателя Очумелова не только характеристика российской полицейщины. Чеховский хамелеон стал символом эпохи, отмеченной чертами двоедушия, лганья, предатель­ства, пустомыслия, произвола. После рассказа А. П. Чехова хамелеонами стали называть лю­дей, готовых в угоду обстоятельствам моментально менять взгляды на прямо противоположные. У них свое понимание «порядка», который заведен не ими и который следует всеми силами и любой ценой оберегать. Эту ложность представлений, которые кажутся их носителям абсолют­ной правдой, А. П. Чехов будет показывать в большинстве своих произведений. Сила застывших представлений, вынуждающая человека мыслить и поступать по стандарту, столкновения между носителями разных «правд» станут постоянными темами произведения писателя.

«Ионыч»

История создания

Рассказ «Ионыч» был написан А. П. Чеховым в Мелихово в мае — июне 1898 года, хотя первые записи к рассказу в записных книжках и переписке писателя появляются с августа 1897 года. Впервые «Ионыч» опубликован в «Ежемесячных литературных приложениях к журналу “Нива”» в сентябре 1898 года.

Какие-то картины, должно быть, восходят к картинам родного города А. П. Чехова Таганрога. Обстановка в «Ионыче» — русская провинция, но в среде московских врачей А. П. Чехов также мог черпать материал для будущего рассказа.

Рассказ был хорошо принят критикой, которая относила «Ионыча» к тем произведениям, в ос­нове которых лежат «глубокие драматические сюжеты в обыденной жизни» и «широко разверты­вается картина обыденной жизни с ее торжеством пошлости, мелочности, жестокой бессмыслицы, тупой скуки и безнадежной тоски».

Особенности жанра. Композиция

А. П. Чехов создал «реализм простейшего случая, раскрывавший сущность жизни в ее самых обыденных проявлениях. Он доводил свой анализ до первоэлементов общественной жизни» (А. Белкин). Однако «поэтика бесконечно малых величин» в творчестве конца 1890 — начала 1900-х годов приводит его к предельно масштабным обобщениям. По мнению Андрея Белого, в «мелочах жизни», отображенных А. П. Чеховым, «открывается какой-то тайный шифр — и мелочи уже не мелочи», они становятся «все больше проводниками Вечности». А. Белый одним из первых отметил возможность перехода от конкретики времени и места, от бытовых частностей к бытийному, общечеловеческому, заложенного в символической образности чехов­ского текста.

А. М. Горький писал: «Никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Чехов, трагизм мелочей жизни, никто до него не умел так беспощадно правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину из жизни в тусклом хаосе мещанской обыденщины». А. П. Чехов видел трагедию в жизненной повседневности, в мелочах, в ежедневных будничных событиях таких обычных, рядовых, что их и событиями трудно назвать. «Чехов полагал, что самый жестокий эксперимент ставит над человеком гадкая обыденная действительность, терзая его однообразием впечатлений и пошлостью» (М. П. Громов). А, П. Чехов анализирует человеческие отношения в сфере мелочей, пустяков, недоразумений, из которых жизнь складывается, как из песчинок гора. Чтобы понять, как же она сложилась, нужно обратиться не только к выдающимся случаям в жизни человека, но и к самым мелким, ничем не примечательным фактам и фактикам. Общий характер жизни будет виден в этом неприметном еще отчетливее, еще окончательнее, чем в резко бросающемся в глаза. Этот художественный принцип определил сюжет чеховского рассказа, его композицию, характер героев, их отношение к жизни.

, Рассказ «Ионыч» представляет собой историю жизни — историю превращения личности в пош­лость. Рассказ состоит из пяти частей. В первых трех частях мы видим молодого врача Дмитрия Ионыча Старцева, который с удовольствием посещает «самую образованную и талантливую» в гу­бернском городе С. семью Туркиных. В четвертой части: «Прошло четыре года». Потом «прошло еще несколько лет»...

Темы, мотивы, символы

Тема «пошлости пошлого человека» занимает большое место в творчестве А. П. Чехова 1890-х го­дов. (Слово «пошлость» в XIX веке означало «примитивность», «повторяемость», «обыденность».) Эта тема тесно соприкасается с темой «футлярности». История Ионыча — история поглощения человека пошлостью, обыденностью.

В начале рассказа доктор Старцев, дьячковский сын, недавно назначенный земским врачом, много работает в больнице. Он ходит пешком — своих лошадей у него нет. По представлениям местных жителей, ему, как интеллигентному человеку, «необходимо познакомиться с Туркиными», самой «образованной и талантливой» семьей губернского города С. У каждого члена семьи Туркиных был «какой-нибудь спой талант»: генерал Туркин знал много анекдотов, жена его писала повести и романы, а дочь играла на рояле. «Туркииы принимали гостей радушно и по­казывали им свои таланты весело, с сердечной простотой» — под стук кухонных ножей: «когда в доме сидели гости, то в кухне стучали ножами, во дворе пахло жареным луком — и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин».

Когда Старцева познакомили с восемнадцатилетней дочерью Туркиных, Екатериной Иванов­ной, которую дома звали «Котик», она ему очень понравилась. Когда она же играла на рояле, то «гостиная наполнилась громом; гремело все: и пол, и потолок, и мебель... Старцев, слушая, рисовал себе, как с высокой горы сыплются камни, сыплются и все сыплются, и ему хотелось, чтобы они поскорее перестали сыпаться, и в то же время... после зимы, проведенной в Дялиже, среди больных и мужиков, сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но все же культурные звуки, — было так приятно, так ново...»

Старцев хочет еще раз посетить «культурное» семейство Туркиных, но в больнице очень мно­го работы — «прошло больше года таким образом в трудах и одиночестве». Когда он в следу­ющий раз встретился с Катериной Ивановной, «у него уже была своя пара лошадей и кучер Пантелеймон в бархатной жилетке», сам он стал уже полнеть. Котик, собирающаяся уезжать поступать в консерваторию, назначила Старцеву свидание вечером на кладбище. Он приехал и ждал ее, «ему хотелось закричать, что он хочет, что он ждет любви во что бы то ни ста­ло», но она не приехала. «На другой день вечером он поехал к Туркиным делать предложе­ние. Но это оказалось неудобным, так как Екатерину Ивановну в ее комнате причесывал па­рикмахер». Сделав все же предложение (кстати подумав и о возможном приданом, и о росте карьеры), Старцев получил отказ: «Дмитрий Ионыч (она чуть-чуть улыбнулась, так как, про­изнеся «Дмитрий Ионыч», вспомнила «Алексей Феофилактыч»)... вы знаете, больше всего в жизни я люблю искусство, я безумно люблю, обожаю музыку, ей я посвятила всю свою жизнь. Я хочу быть артисткой, я хочу славы, успехов, свободы, а вы хотите, чтобы я продолжала жить в этом городе, продолжала эту пустую, бесполезную жизнь, которая стала для меня невыносима...»

Через четыре года: «В городе у Старцева была уже большая практика. Каждое утро он спешно принимал больных у себя в Дялиже, потом уезжал к городским больным, уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками... Он пополнел, раздобрел и неохотно ходил пешком, так как страдал одышкой... Обыватели своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом раздражали его...» Оказавшись снова в доме у Туркиных, он заметил, что Екатерина Ивановна тоже изме­нилась за это время: «Она похудела, побледнела, стала красивее и стройнее, но... уже не было прежней свежести и выражения детской наивности». Она ему еще нравилась, но он подумал: «А хорошо, что я на ней не женился»... «Таланты» же родителей Катерины Ивановны сильно раздражали его: «Бездарен, — думал он, — не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрыть этого».

В последней части Старцев — окончательно опошлившийся человек: «Старцев еще больше по­полнел, ожирел, тяжело дышит и уже ходит, откинув назад голову. Когда он, пухлый, красный, едет на тройке с бубенчиками... то картина бывает внушительная, и кажется, что едет не человек, а языческий бог». Работает он меньше, и все только в городе, а состояние его растет. Он жаден и груб. Единственное его увлечение — рассматривать денежные купюры, «Вероятно оттого, что горло заплыло жиром, голос у него изменился, стал тонким и резким. Характер у него то­же изменился: стал тяжелым, раздражительным... Он одинок. Живется ему скучно, ничто его не интересует», «А Котик играет на рояле каждый день, часа по четыре. Она заметно постарела, похварывает и каждую осень уезжает с матерью в Крым».

Таким образом, из мелких повседневных, привычных для всех мелочей образуется пошлость, затягивающая людей, ломающая их жизни,

«Человек в футляре»

История создания

Рассказом «Человек в футляре» открывается «маленькая трилогия» А. П. Чехова — «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви», — написанная в 1898 году. Некоторые современники писателя сравнивали образ человека в футляре с инспектором таганрогской гимназии А. Ф. Дьяковым. Назывались и другие реальные лица, которые могли послужить прототипом Беликова. Но чеховский герой — собирательный образ и не может быть соотнесен с каким-то определенным прототипом. Еще при жизни А. П. Чехова образ «футлярного человека» стал нарицательным. «Вся Россия показалась мне в футляре», — писала А. П. Чехову одна из читательниц.