СОВРЕМЕННАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ: от аналитических - к системным исследованиям

Т.Ф.Базылевич ( Москва, ИП РАН)

Системные исследования в области дифференциальной психофизиологии и психологии в русле проработки концепции целостной индивидуальности ведутся уже более 30 лет. Сегодня уже есть возможность оценить смысл проделанной работы и ее значение если не в отдаленной, то хотя бы в ближайшей перспективе.

Развитие современной дифференциальной психологии и психофизиологии характеризуется не только накоплением новых знаний, но и тем, что сейчас существенно изменилось и продолжает меняться – принципами и методами исследовательской работы. Среди понятий, наиболее концентрированно выражающими этот процесс, исключительное место принадлежит понятиям «Система», «Структура», «Интегративность», «Целостность» ( Садовский,1974; Кузьмин, 1982; Ломов, 1983 и др.). Универсальное значение такого ракурса многогранных проблем человекознания так оценил Г.П. Щедровицкий ( 1995, стр. 155 ], «... дело здесь не просто в моде. Изучение объектов как структур и систем стало в настоящее время основной задачей по сути дела всех наук». Такая направленность прежде всего связана со способами понимания или, можно сказать, «видения» объектов.

Данная традиция начала формировать уже давно, однако, широкий переход к системным предметам, пожалуй, характерен для психологии последних 30 лет. Он обусловлен внутренним формированием науки, а также необходимостью реализации психологических знаний в общественной практике, где в полной мере проявляется многоаспектная природа динамично развивающихся целостных психических феноменов.

Разные отрасли фундаментальной науки обращаются к методологии системного подхода, раскрывающей приемы рационального развития «технологии» науки в целом. Вместе с тем, остроактуально выделение специфических «узлов» проблем, выявившихся в ходе формирования каждой отрасли психологических знаний. Так для психолога важно понять, что представляет собой то или иное живое целое, а для человековедения гораздо важнее поиск путей и способов, которые вообще сделали бы возможным системное исследование объектов. Как отмечает Г.П. Щедровицкий (1995), нынешние достижения человечества в решении этих проблем, несмотря на все их практическое и теоретическое значение, еще очень и очень незначительны.

Задача специальной науки в рамках этой линии исследований состоит в том, чтобы особым образом построить знание о предмете своего изучения, опираясь на общие принципы и правила, в соответствии с которыми можно строить системно-структурное исследование частных объектов. Справедливости ради стоит заметить, что переход к существенно отличающимся от традиционных стереотипам научного мышления всегда труден. Обычно такой выход за рамки привычных дихотомий коррелятивных исследований осуществляется в периоды, когда встают задачи, не разрешимые старыми способами, или же когда появляются новые объекты, к которым старые средства не могут быть приложены; тогда ставится субъективно трудная для исследователя задача создания новых средств и методов.

Дифференциальная психофизиология проходит этот путь, который образно можно обозначить как движение – от необозримого множества типологических особенностей высшей нервной деятельности с их многочисленными психологическими проявлениями к системному исследованию реальности целостной индивидуальности. Обращение к системным (эволюционно-системным, системно-структурным, системно-историческим) представлениям сегодня связано с необходимостью выхода науки из «тупикового пространства», фиксируемого в конкретных работах, которые создали необозримое множество линейно связанных индивидуальных различий.

Термин «Дифференциальная психофизиология» ввел в 1968 году В. Д. Небылицын в предисловии к периодическому изданию трудов отечественной типологической школы. ( До этого времени чаще обращались к понятию «Типологические особенности высшей нервной деятельности человека»). Владимир Дмитриевич как последователь школы Б.М. Теплова, отмечал, что изменение названия не было данью моде, а было направлено на снятие ряда противоречий развития отрасли. В частности, к тому времени выявились ограничения рефлекторной парадигмы изучения отдельных свойств у человека, остро ставились проблемы парциальности основных свойств нервной системы, необходимо было «очеловечить» исследования свойств нервной системы у человека.

Дифференциальная психофизиология была направлена на познание фундаментальных законов, позволяющих понять, чем каждый из нас в своей природе отличается от других людей. Данное направление какое-то время являлось приоритетным во впервые созданном в структуре Академии Наук Институте психологии. В его плане особое значение имело развитие известной у нас в стране и за рубежом отечественной типологической школы И.П. Павлова, Б.М. Теплова в работах лаборатории дифференциальной психофизиологии под руководством В.Д. Небылицына (обобщение исторически инвариантных идей научного наследия этой школы сделано в цикле современных академических трудов: В.Д.Небылицын: Жизнь и научное творчество, М., 1996, серия «Психологи ХХ века»; Т.Ф. Базылевич. Введение в психологию целостной индивидуальности. М. ИП РАН, 1998 ( обе монографии поддержаны РГНФ); В.Д.Небылицын. Психология индивидуальности. Серия «Психологи Отечества», М., 2000).

Трагическая гибель В.Д.Небылицына не позволила ему завершить начатое, многое осталось недосказанным, что создало возможность неоднозначной трактовки научного наследия и перспективных планов ученого. Вместе с тем в современном мире начинают понимать подчас решающее значение знаний о природе «живой» индивидуальности в проработке социально-значимых остроактуальных теоретических и практических проблем человекознания. Все это заставляет снова и снова вернуться к бесценному опыту наиболее продвинутой на этом пути научной школы Б.М.Теплова -В.Д.Небылицына.

Проработка проблем дифференциальной психофизиологии уже на самых начальных этапах работ столкнулась с рядом трудностей воссоздания «живой» индивидуальности из имеющихся мозаичных и статичных ее фрагментов. В то время уже была показана тупиковость традиционных - в частности - рефлекторных способов изучения особенностей ВНД. Используемые здесь стратегии исследования часто не способствовали познанию индивидуальных путей развития психики в формирующейся деятельности. Примененные технологии фиксировали лишь трансситуативную вариативность индивидных характеристик, а также необозримую множественность психологических проявлений парциально распределенных основных свойств нервной системы. Это привело к инициированию В.Д.Небылицыным исследований общих свойств через типологическое изучение регуляторной мозговой системы.

Сложившиеся аналитические концепции индивидуальных различий, вычленяя ( часто- весьма субъективно) в целях типологической классификации лишь отдельные признаки индивида и личности, были ограничены линейными схемами анализа. В результате образовалось труднообозримое количество эмпирических типологий индивидуальных различий , в которых сделаны попытки - на основе отдельных характеристик - дифференцировать такие группы людей, как объективные и субъективные ( А.Бине и др.), экстраверты и интроверты ( К.Г.Юнг), рационалисты и эмпирики ( В. Джемс), шизотимы и циклотимы (Э.Кречмер), висцеротоники, соматотоники, церебротоники ( У.Шелдон), холерики, меланхолики, сангвиники, флегматики ( Гиппократ, И.П.Павлов) и др. Большинство этих типологий представляет теперь лишь исторический интерес, поскольку основаны на вариативных, ситуативных проявлениях "мозаики" индивидуальности.

Накопленная необозримая многоаспектность индивидуальных различий вынуждала исследователей и практиков искать новые парадигмы типологических исследований, среди которых особое место принадлежит системному анализу фиксируемого в поведении своеобразия свойств индивида и личности в их целостности. В частности, наши работы (1968 – 1994) наметили особый путь поиска общих свойств (через целостность, «интегративность», «сущность отдельного»). Такой ракурс проблемы требовал создания новых – эволюционно-системных - технологий изучения единства индивидных и общеличностных свойств в поведении. В русле инициированных В.Д. Небылицыным теоретико-экспериментальных работ особое место занимало создание категориального аппарата новой дифференциальной психофизиологии. Потребовалось именно создание, а не применение наработанного глоссария понятий, единым пониманием охватывающего область интеграции типологических характеристик в целостную индивидуальность. В то время даже категория "Индивидуальность"

( которая, очевидно, является одной из основных в психологии) не получила должного статуса в советской психологии: “Большая советская энциклопедия» не содержит соответствующей дефиниции. Это понятие до сих пор часто используют как синоним индивидуальных различий, что ведет к "мозаичным" представлениям о природе индивидуальности, редуцируя ее содержание. Вместе с тем, целостность индивидуальности очевидна: нельзя говорить о ее "раздвоении” по аналогии с общепринятым термином “раздвоение» личности.Отмечу, что целостность - один из ясно фиксируемых сознанием признаков индивидуальности как системы - имплицитно содержится в логике развития ряда фундаментальных теорий ( Ананьев, 1980; Мерлин, 1986; Стреляу, 1982 и др. ).

Системная теория и методология показывала, что целостность индивидуальности наиболее полно раскрывается в единстве свойств организма, индивида и личности в поведении, в деятельности (Ломов,1983; Швырков, 1978,1980). Психофизиологический ее уровень при этом является референтным для типологического изучения обобщенных ( интегративных) характеристик психических процессов и свойств ( Небылицын, 1966 ; Русалов,1979 ; Ломов,1984 и др.). Он опосредует влияние генотипа на психику, обладая выраженными кумулятивными качествами (Базылевич,Ломов,1998; Т.Ф.Базылевич,1970,1997 ).

Традиционные взгляды исследователей на природу индивидуальности – от Гиппократа до современных авторов - основывались на детальном изучении отдельных частей организма, индивида или личности. Как известно, таким образом анализировали, например, темперамент, телесную или нейрогуморальную конституцию, экстра-интроверсию, свойства нервной системы, параметры альфа-ритма ЭЭГ, иерархию мотивов и ценностных ориентаций личности. Многообразие связей индивидуальных различий, таким образом, на определенном этапе исследований стало необозримым, содержало множество противоречий и мешало развитию типологической науки.

Подобные факты формировали потребность рассмотреть ограничения «мозаичных» представлений об индивидуальных различиях и планировать поиск в области психофизиологии целостной индивидуальности, что могло стать предметом дифференциальной психологии. Целостность– в соответствии с системной методологией – обобщенная характеристика объектов, обладающих сложной внутренней структурой ( например, - общество, личность, индивидуальность, биологическая популяция). Данное понятие выражает интегрированность, автономность этих объектов, связанную с их внутренней активностью. Представление о целостности отдельного организма, индивида и личности оказывается недостаточным, вследствие чего возникает необходимость вводить понятия более высокого уровня: биоценоз, системогенез, типичность поведения, интегративность индивидных и личностных свойств в деятельности и т.п.. Методологическое значение представлений о целостности состоит в указании на необходимость и возможность выявления внутренней детерминации свойств целостного объекта.

Итак, «Целостность» – основная категория системного ( эволюционно-системного, системно-исторического) подхода к анализу многоуровневых, многоаспектных развивающихся психических феноменов. Целостность ( целое) обычно определяется как результат взаимодействия частей , уровней. При этом целостность концентрирует в себе качественно новые свойства компонентов. Части проявляют себя через другую часть, образуя иерархию (субординацию). Методология системного подхода выводит на передний план – наряду с «Целостностью» - такие понятия как эволюция, развитие, взаимодействие и взаимосодействие, динамика, иерархия, системообразующий фактор, типичность поведения.

Поиск путей представления целостности индивидуальных различий связывается с будущим психологических наук при разработке экологического аспекта изучения психики (Петрова, 1992) и в плане формирования нового предмета дифференциальной психологии и психофизиологии. Имеющиеся теории, глубоко и всесторонне анализируя отдельные фрагменты реального бытия индивидуальности, не детализируют подходы к воссозданию ее целостности, хотя целостность имплицитно содержится в логике развития ряда фундаментальных концепций ( Ананьев, 1980; Мерлин, 1986; Небылицын, 1966; Стреляу, 1982; Асмолов, 1986 и др. ). Однако, проблемы интегративных механизмов, скрепляющих в целостность своеообразные проявления индивида и личности в поведении, в конкретно-научном плане пока остаются малоразработанными.

На этом пути эвристичными являются идеи В.Д.Небылицына, который неоднократно подчеркивал важную роль особенностей «целого мозга», целостных общеличностных характеристик для воссоздания унитарной индивидуальности. Ученый полагал, что своеобразие целостной индивидуальности наиболее полно познается в процессе изучения «вертикального среза» разноуровневых свойств человека (от биохимических, генотипических – до общеличностных, социально-психологических). В эпоху идеологического прессинга на науку стали очевидными трудности организации таких работ. В советской психологии по сути дела обесценивалась роль индивидуальности в произвольной активности человека. При этом, необоснованно расширительная трактовка деятельностной парадигмы в стереотипах мышления как бы позволяла рассматривать образование, воспитание, среду в качестве ключевых для интенсивного психического развития на благо общества. Поэтому индивидуальные различия скорее считали артефактом непрофессионально построенного обучения, чем предметом научного анализа.

Однако конкретные исследования часто не подтверждали угодную идеологии точку зрения. Так неоднократно было показано, что целенаправленная активность человека фиксирует сложноветвящиеся "слития" или "гроздья" разноуровневых индивидуальных особенностей, ( этот факт часто подчеркивали А.В. Брушлинский и Б.А Ананьев). Ключевые детерминанты создания и фиксации в функциональных системах этих «жестких» паттернов свойств индивидуальности наиболее полно раскрывались в интегративности индивидуально-обобщенных особенностей субъекта, которые имеют эволюционно-системную природу ( Брушлинский,1977; Швырков, 1978; Русалов,1979; Ананьев, 1980; Александров,1989). Современное человекознание подчеркивает, что поиск путей представления целостности индивидуальности актуален для будущего психологических наук в плане разработки экологической парадигмы конкретных исследований ( Петрова, 1992; Базылевич, 1996).

Подобные задачи долгое время не могли быть корректно поставлены прежде всего из-за недостаточной ясности способов разрешения собственно психофизиологической проблемы. Как неоднократно отмечалось Б.Ф.Ломовым ( 1984, 1998) и В.Б.Швырковым (1978,1980 и др.), конкретные исследования, основывающиеся на теориях психофизиологического параллелизма, тождества, взаимодействия, по сути дела, вели к тупиковым позициям. Природные особенности индивида при таком подходе могли выступать лишь в роли несущественных механизмов реализации деятельности. Логичным казалось, например, допущение решающего влияния на развитие личности "вывиха тазобедренного сустава" и несущественность роли типологических особенностей высшей нервной деятельности ( Леонтьев, 1975) или же структурирование индивидуальности исключительно смысловыми составляющими (Асмолов,1986). Таким образом, проблема очевидного своеобразия психики действующего человека как бы выносилась за скобки.

Для современной науки вскрытие объективных оснований тех интегральных качеств, которые характеризуют человека как индивида и личность, становится актуальной теоретической задачей [Сэв, 1972, c. 38]. Важность охвата единым пониманием разноуровневых индивидуальных особенностей психики в их целостности подчеркивал еще Л.Сэв: "... пока не выяснена теоретическая основа понятия человеческого индивида, теория личности рискует увязнуть в зыбучих песках идеологических иллюзий" [Сэв, 1972, c. 77].

Относительно конкретного «наполнения» структуры индивидуальности определенные ориентиры имелись в трудах С.Л.Рубинштейна, который утверждал, что объяснение любых психических явлений необходимо исходит из того, что личность выступает как воедино связанная совокупность внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия. При этом внутренние условия включают - как важнейший момент - свойства нервной системы (Рубинштейн, 1976; Брушлинский, 1977 и др.).

В психофизиологии системный подход успешно реализуется, например, в теории функциональной системы (Анохин,1962,1975; Швырков,1978,1980; Александров,1989 и др. ). Одно из важнейших положений указанной теории, создающей относительно целостное представление психофизиологической реальности, связано с опережающим характером отражения. При этом организация элементов в системе рассматривается как информационный эквивалент результата поведения, а прошлое, настоящее и будущее выступают в антиципационных явлениях как интеграционное единство. Считается, что опережающие нейрофизиологические процессы могут рассматриваться в качестве объективных индикаторов интегративных феноменов, реализующих целостные функциональные структуры психики ( Анохин, 1962; Бобровников,1989). Опережающие психофизиологические явления обычно исследуются экспериментально на моделях установки, ожидания, готовности, вероятностного прогнозирования. Тонкими мозговыми индикаторами данных процессов являются, например, "волна ожидания" и ее аналог - моторный потенциал готовности - МПГ, который выявляется в период подготовки к произвольному действию ( Базылевич,Небылицын 1970; Воген,1981; Базылевич,1983; Малых,1986 и др.) .

Целостность сверхсложных «живых» систем, как известно, принципиально не может быть описана через взаимосвязи отдельных их частей. Целостность, применительно к проблемам индивидуальных различий, целесообразно изучать через "системообразующий фактор" ( Анохин, 1978), интегративность характеристик человека ( Кузьмин, 1980), типичность поведения. Системообразующим основанием, скрепляющим разноуровневые механизмы субъектно-объектного взаимодействия для получения планируемого результата, является мотивационно-потребностная сфера личности ( Леонтьев, 1966, 1975 и др.). Вектор "мотив-цель" в процессе антиципации обусловливает опережающий характер реагирования человека в сложноорганизованном потоке событий (Ломов, 1984). Кумулятивность складывающихся при этом функциональных систем ( органов психики) обеспечивает преемственность стадий ее развития. В результате, актуальная структура нейро- и психофизиологического уровня жизнедеятельности, опосредующего влияние генотипа на психику ( Базылевич, Ломов, 1987; Малых, 1986, 2000), содержит следы прошлого (генотипические признаки), аналоги настоящего (сравнение прогноза и реальности) и предвестники будущего (информационные эквиваленты образа-цели).

Системная организация психофизиологических механизмов деятельности нацеливает конкретные типологические исследования на понимание эволюционно-обусловленной организации индивидных и личностных свойств в поведении. Из системного подхода вытекает задача – изучить индивидуально-стабильные синдромы разноуровневых свойств человека в контексте динамики деятельности. Такое исследование – прежде всего – включает изучение индивидуально-типологических особенностей произвольных движений и действий в структуре целостной индивидуальности ( Базылевич, 1994, 1998).

Из системного подхода вытекает задача – изучить в типологическом аспекте индивидуально-характерные синдромы разноуровневых свойств человека в естественной динамике деятельности (Т.Ф. Базылевич, 1994 - 1998). При этом функциональные системы должны включать - в качестве системообразующих - индивидуально-стабильные, конституциональные, природные, генотипические особенности человека. В данном контексте особое значение приобрело типологическое исследование произвольности.

Таким образом, мысль о возможности изучения целостной индивидуальности с помощью психологического моделирования развивающейся деятельности с ее системообразующими факторами ( мотив-цель- ее личностный смысл) и последующего детального исследования своеобразия " жестких звеньев" психофизиологических механизмов активности, зародилась в логике развития отечественной школы дифференциальной психофизиологии.

Конкретные исследования, выполненные в Институте психологии за последние 30 лет, основывались на доказанной в системной психофизиологии возможности объективизировать специфику функциональных систем в предваряющих произвольное действие феноменах – таких как антиципация. Привлечение понятия "антиципация" с его многозначностью прежде всего связано с универсальностью этого феномена. По мысли Б.Ф.Ломова и Е.Н.Суркова (1980), в деятельности невозможно найти такие ситуации, в которых антиципация не играла бы существенной роли. В своей книге "Антиципация в структуре деятельности" они глубоко и всесторонне анализируют уровневое строение процессов антиципации, отмечая при этом их связь (в физиологическом плане) с акцептором действия и другими феноменами опережающего отражения действительности, такими, как ожидание, готовность, преднастройка, установка.

Все сказанное выше показывает логичность экспериментального исследования индивидуально-типологических факторов антиципации, реализующей деятельность человека, для познания закономерностей целостной индивидуальности. Особенности антиципации исследовались с помощью методики вызванных потенциалов (МВП) в так называемых моторных потенциалах готовности (МПГ) ( Дик, 1969; Воген,1980; Базылевич, 1983 и др.).

Планирование экспериментов осуществлялось таким образом, чтобы от серии к серии усиливать компонент произвольности движений при возможности анализа движений как действий. Пассивное мышечное движение осуществлялось путем быстрого подъема указательного пальца правой руки на определенную высоту: малую (1 см), среднюю (3 см) и большую (5 см) - с помощью специального релейного устройства, приводившегося в действие экспериментатором нажимом на кнопку. Момент нажима фиксировался на ленте прибора и служил отметкой начала отрезка ЭЭГ в 1500 мс, подлежащего анализу. Осуществлялось 50-100 движений с нерегулярным интервалом от 5 до 15 с между ними.

В экспериментальной серии II испытуемые произвольно нажимали на ключ указательным пальцем правой руки в моменты времени, выбираемые по собственному усмотрению. При помощи регулирования винта ключа изменялось усилие, необходимое для реализации произвольного действия. Для обработки брались отрезки ЭЭГ в 2000 мс до момента движения и 1500 мс после произвольного действия. В данной серии варьировалась мотивация экспериментальной деятельности.

В третьей серии исследования была использована методика, моделирующая вероятностно-прогностическую деятельность человека по типу "игры в угадывание". Эта методика относится к так называемому бинарному вероятностному обучению. Она подробно описана в ряде работ ( Базылевич, 1986; Базылевич,Васильева, 1988 и др.), поэтому мы лишь коротко остановимся на тех основных ее особенностях, которые важны для обобщающего анализа материалов. Согласно инструкции испытуемые предсказывали появление двух событий: вспышку или ее отсутствие, добиваясь при этом максимального числа правильных предугадываний обоих событий. Появление вспышки предполагалось предсказывать нажатием на правую кнопку, а отсутствие - нажатием на левую аналогичную кнопку. Методика эксперимента была построена таким образом, что фотовспышка имела место в 70% случаев через 0,1 с после начала моторного действия, а в 30% случаев вспышка отсутствовала, что создавало возможность фиксации «частого успеха» - совпадения прогноза и реальности- и «редкого успеха» на временной оси эксперимента. Вероятность наступления событий не зависела от действий испытуемого и задавалась специальным автоматическим устройством.

Таким образом, испытуемые выполняли задание в стохастической среде бернуллиевского типа, в которой вероятность появления сигнала не зависит от предшествующих событий. Однако используемая среда с ее явной асимметрией вероятностей наступления и отсутствия событий содержала объективную "скрытую" закономерность, что позволяло испытуемому, правильно отразив ее в своем сознании, антиципировать - с большей или меньшей уверенностью в успехе - ряды условных вероятностей.

Во время выполнения задания на магнитную ленту монополярно регистрировали ЭЭГ лобной (F4) и затылочной (О2) областей правого (ипсилатерального работающей руке) полушария головного мозга. Далее в результате прямого и обратного суммирования двухсекундных отрезков ЭЭГ перед движением и полуторасекундных периодов после действия выделяли биопотенциалы от момента начала движения. Таким образом зарегистрированные колебания потенциалов относительно какого-либо момента движения по традиции называют моторными вызванными потенциалами (МВП) ( обзор в монографии Базылевич, 1983). Однако понятийный аппарат и приемы анализа эмпирических материалов, накопленных при исследовании МВП, в должной мере не раскрывают сущности биоэлектрических характеристик развивающейся деятельности (Базылевич, 1977, 1994). Выделяемые в работе биоэлектрические характеристики, предшествующие произвольному действию, по-видимому, могут быть соотнесены с механизмами формирования "образа будущего", который является информационным эквивалентом конкретного результата движения (Швырков,1978 и др.).

Качественный анализ индивидуальной экспериментальной деятельности показал, что мозговые функциональные системы, проявляющиеся в МВП перед действием, связаны с процессами упреждения, предвидения, забегания вперед и другими феноменами опережающего отражения действительности, которые в современной психологии наиболее полно интегрируются в контексте исследований антиципации (Ломов,Сурков,1980). По этим причинам мы назвали суммированные мозговые биоэлектрические характеристики указанной стадии деятельности потенциалами антиципации (ПА). ПА были получены в следующих условиях регистрации: 1) при обычных произвольных движениях, которые испытуемые совершали в моменты времени, выбранные по своему усмотрению; 2) при счете таких действий; 3) в начале формирующейся стратегии вероятностно - прогностической деятельности при относительно частом "успехе", а также при редком угадывании; 4) при стабилизации стратегии поведения в ходе развития вероятностно-прогностической деятельности отдельно в ситуациях редкого и частого "успеха". В качестве типологически апробированных характеристик использовали параметры лабильности - критические частоты мельканий и критические частоты звуков (КЧМ, КЧЗ)- и силы (коэффициент "в") нервной системы, относительно которых в работах по генетической психофизиологии, выполненных с помошью метода близнецов, выявлена высокая степень генетической обусловленности дисперсии данных признаков ( обзор - Малых,1986,2000).

Выявлено, что параметры суммированных мозговых потенциалов в период «преддеятельности» существенно различаются в психологически различных ситуациях опыта ( Базылевич, 1978, 1994). Оказалось, что опережающие действие системные процессы антиципации, включенные в решение задачи на снятие неопределенности прогноза, отражают, в частности, степень стабилизированности стратегии поведения, информационный эквивалент образа прогнозируемого результата и личностный смысл действия, которые соотносятся с разными аспектами системообразующих (целостнообразующих) факторов психики ( Базылевич, 1998 и др.).

Однако рассмотрение полученных в развивающейся вероятностно-прогностической деятельности мозговых потенциалов в контексте МПГ, на наш взгляд, становилось весьма затруднительным. Собственно модальность действия, как известно из ряда работ ( Воген,1975; Кристева с соавт., 1979 и др.), не является решающей для генеза опережающих нейрофизиологических процессов у человека. Как показывают экспериментальные факты, эти предвосхищающие явления возникают даже в структуре разномодальных сенсомоторных и сенсосенсорных актов, равно как и при их отмене при условии, если у человека имеется намерение и готовность действовать. Не подходит для наших материалов и термин "вызванный", заимствованный из работ по сенсорным вызванным потенциалам (ВП). Этот термин предполагает модально-специфичный раздражитель как непосредственную причину развития потенциала, чего нет в исследуемом предвосхищающем феномене.

Осмысление предвосхищающих процессов в терминах событийно-связанных потенциалов (как сейчас принято главным образом в зарубежных работах, где из факта корреляции или постоянной связи ВП и психологических переменных делается вывод о постоянном соотнесении ВП и феноменов психики) также в должной мере не раскрывает сути исследуемого явления.

Изучаемый феномен как единство прошлого, настоящего и будущего также нельзя анализировать только в контексте ожидания, где активность субъекта по построению образа будущего практически отсутствует. Обедняет изучаемую психофизиологическую реальность и ее анализ только в плане готовности, преднастройки и установки, хотя, несомненно, все эти явления имеют место.

Мы старались показать, что исследуемая психофизиологическая реальность с большей полнотой может осмысляться в контексте комплексного понятия антиципации. Индивидуальные параметры суммированных биоэлектрических процессов антиципации ( мозговые потенциалы антиципации - ПА) в деятельности удобно изучать на модели вероятностного обучения в апробированном дифференциальной психофизиологией эксперименте ( Русалов,1979; Базылевич, 1986 и др.). Каждый потенциал в данной части исследования оценивали с помощью 10 характеристик ( подробно описаны – Базылевич,1998).

Для каждой ситуации индивидуальные характеристики ПА испытуемых выделялись в начале опыта и в конце. Показатели ПА с помощью корреляционного и факторного анализа были сопоставлены с показателями свойств нервной системы, а также с результативностью и формально-динамическими характеристиками предугадывания в четырех «квадрантах» экспериментальной деятельности ( по сочетаниям координат: субъективная вероятность успеха в прогнозируемой ситуации и степень сформированности стратегии поведения) .

Анализ собранных материалов а рамках этой линии исследований выявил, что биоэлектрические характеристики антиципации являются тонким индикатором психологических особенностей ситуации развития деятельности. На начальных этапах деятельности возникают гипотезы об определенных правилах чередования событий, формируются их субъективные вероятности. Эта начальная стадия, судя по материалам обследования, в среде с явно различной частотой смены событий (в данном случае 0,7:0,3) обладает особой спецификой. Судя по самоотчетам испытуемых, уже в самые начальные периоды эксперимента (после первых десятков проб) испытуемые убеждались, что в ситуации I (при нажатии на правую кнопку) "угадывание" происходит намного чаще, чем в ситуации II (при нажатии на левую кнопку). Несмотря на субъективную уверенность в такой оценке, испытуемые продолжали ожидать кардинальной смены ситуации в этой своеобразной "игре с природой". Поэтому в самом начале опыта число нажатий на правую и левую кнопки в единицу времени оказывалось примерно равным, несмотря на появившуюся уже уверенность в более частом успехе в ситуации I (когда прогнозируется появление вспышки и нажимается правая кнопка). Следует отметить также, что в этой стадии развития деятельности "эмоциональные метки событий" (термин А.Н.Леонтьева, 1975) динамичны и вариативны, что связано, по-видимому, с высокой степенью неопределенности прогноза в начале опыта.

Иная картина наблюдается в конце эксперимента. Испытуемыми отмечается усиление уверенности в частом "успехе" в ситуации I и редком успешном решении задачи в ситуации II. По материалам самоотчетов, для обследованной группы испытуемых характерно наряду со стремлением набрать максимальное число правильных предугадываний интерес к правильным предсказаниям и редко наступающего события (в нашем опыте отсутствие вспышки после нажатия левой кнопки в ситуации II). В этот завершающий период деятельности частотность выдвижения положительных прогнозов достигает "плато"; складывается система эмоциональных оценок и предпочтений ситуаций. Таким образом, на "временной оси" поведения четко прослеживаются, по крайней мере, две стадии его развития. Применительно к проблемам дифференциальной психофизиологии, на наш взгляд, эти стадии можно описать через формирование стратегии решения задачи, понимаемой по общепринятому определению через обобщенные приемы решения задач различных типов.

Таким образом, у нас имелись основания связывать ПА, выделяемые в начале эксперимента, с периодом формирования стратегии поведения, а ПА в конце опыта - со стадией стабилизации стратегии в ходе развития вероятностно-прогностической деятельности по мере снятия неопределенности прогноза.

Основные закономерности в динамике ПА разных стадий сформированности стратегии поведения необходимо проанализировать в двух ситуациях: при прогнозировании редкого события (при редком "успехе") и при прогнозировании частого события (частом "успехе"). В нашем исследовании ситуация I объективно характеризовалась заметно большим процентом "угадываний", чем ситуация II.

По результатам конкретного исследования среднегрупповые характеристики ПА (45 испытуемых), включенные в процесс реализации вероятностно-прогностической деятельности, существенно различаются в двух вышеобозначенных ситуациях. Так, в начале формирования стратегии поведения ПА-1 в ситуации 1 ( частый успех) по сравнению с ситуацией 11 (редкий успех) оказались в лобном отведении более выраженными (P<0,001) характеристики площадей между отрицательной фазой ПА и средней линией, а также параметр полярно-амплитудной асимметрии. При тех же условиях в ситуации II более выраженными были следующие характеристики ПА: полярно-амплитудная асимметрия ПА затылочной области, среднеарифметическое значение ординат ПА (для двух отведений), дисперсия мгновенных амплитуд ПА и средние значения ПА обеих зон мозга. При этом 0,05 < P < 0,01. Совершенно другой была структура компонентов ПА в период относительной стабилизации стратегии поведения. Здесь в ситуации 1 более выраженными оказались такие параметры ПА, как площадь негативной фазы потенциалов двух областей, полярно-амплитудная асимметрия ПА ( при р<0,01), амплитуда отрицательной фазы ПА лобной доли (р<0,05). Однако, при сформированной стратегии сохраняются такие параметры ПА, которые были более выражены а период подготовки к действиям, с малой вероятностью приводящим к решению задачи (ситуаций II): а именно, дисперсия мгновенных амплитуд ПА двух областей, уровень синхронизации биоэлектрических процессов двух полушарий, среднее значение ординат ПА затылочной области.

Таким образом, попарное сравнение компонентов ПА в двух исследуемых ситуациях в разные периоды сформированности стратегии поведения указывает на существование специфических симптомов в процессах антиципации, соотносимых с конкретными условиями (в частности, с субъективной вероятностью успешного достижения прогнозируемого результата действия) решения поставленной задачи. В с<