Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Творчество К. Малевича и В. Кандинского



2015-11-10 1869 Обсуждений (0)
Творчество К. Малевича и В. Кандинского 0.00 из 5.00 0 оценок




Казими́р Севери́нович Мале́вич (11 (23) февраля 1879, Киев — 15 мая 1935, Ленинград) — украинский, российский и советский художник-авангардист, педагог, теоретик искусства, философ. Основоположник супрематизма — направления в абстрактном искусстве.

Чёрный квадрат

Чёрный круг

Красный квадрат

Скачет красная конница

Супрематическая композиция

Василий Кандинский (1866--1944)

Творчество Василия Васильевича Кандинского -- уникальное явление русского и европейского искусства. Именно этому художнику, наделённому могучим дарованием, блестящим интеллектом и тонкой духовной интуицией, суждено было совершить подлинный переворот в живописи и создать первые абстрактные композиции.

Судьба Кандинского складывалась не совсем обычно. До тридцати лет он и не помышлял об искусстве. Закончив в 1893 г. юридический факультет Московского университета, он начал работать над диссертацией, участвовал в этнографической экспедиции на север России, а в 1896 г. получил приглашение из университета в Дерпте (ныне Тарту, Эстония) занять должность приват-доцента. Но в том же году Кандинский внезапно изменил свою жизнь. Поводом для этого послужило впечатление от картины "Стог сена" Клода Моне на Французской индустриальной и художественной выставке в Москве. Отказавшись от кафедры, он уехал в Германию учиться живописи. Кандинский обосновался в Мюнхене, который на рубеже веков был признанным центром немецкого модерна. Он занимался сначала в частной школе живописи, а позднее в Мюнхенской академии художеств у Франца фон Штука.

31. Творчество М. Шагала

Творчество М.Шагала в истории искусства Беларуси чаще всего рассматривается в контексте развития российского авангарда революционного периода. Художник Марк Шагал родился в 1887 году в белорусском городе Витебске. Он получил художественное образование, которое продолжил в Париже при знакомстве с лидерами авангардизма. За четыре года в Париже Шагал написал "Автопортрет с семью пальцами" (1912), "Скрипач" (1912) и др. Во время октябрьской революции он два с половиной года работал комиссаром по культуре в Витебске, пытался организовывать различные выставки, открывать музеи и школы. Потом он переехал в Москву.М.Шагал побывал во многих странах в поисках натуры для своих композиций: на французской Ривьере в 1926 году, в Палестине в 1931 году, в Голландии, Испании, Польше и Италии. Творчество Марка Шагала стало знаковым этапом в развитии мирового художественного искусства . Он жил до конца жизни на французской Ривьере. 28 марта 1985 года М. Шагал скончался.

32Архитектура западноевропейского модерна (Австрия, Бельгия, Франция)

Архитектура модерна — архитектурный стиль, получивший распространение в Европе в 1890-е—1910-е годы в рамках художественного направления модерн. Архитектуру модерна отличает отказ от прямых линий и углов в пользу более естественных, «природных» линий, использование новых технологий (металл, стекло).

Как и ряд других стилей, архитектуру модерна отличает также стремление к созданию одновременно и эстетически красивых, и функциональных зданий. Большое внимание уделялось не только внешнему виду зданий, но и интерьеру, который тщательно прорабатывался. Все конструктивные элементы: лестницы, двери, столбы, балконы — художественно обрабатывались.

Ярко выраженное чувство новизны, характерное для архитекторов «арт нуво» и их заказчиков, отчасти определяло быстро менявшуюся архитектурную атмосферу в Брюсселе, Барселоне, Турине и Милане, которые в 80-е и 90-е гг. XIX века претерпели изменения вследствие освоения современных промышленных технологий. Среди новых промышленных воротил и членов свободных профессиональных сословий были некоторые, имевшие эстетическое чутье и творческую жилку и стремившиеся отмежеваться от аристократии, приобретая дома и произведения искусства, выдержанные в стиле шокирующей новизны.

 

Этот новый стиль проявился в Доме Тассель (892—1893) Виктора Орты (1861—1947) на Рю Поль-Эмиль Жансон в Брюсселе. Он был построен для профессора Тасселя, преподававшего математику в Брюссельском университете и связанного профессиональными узами с семьей промышленников и химиков Сольвей, члены которой также стали крупнейшими меценатами Орты.

 

На Орту, который, начиная с 1878 г. проучился полтора года в Париже, глубокое впечатление произвели монументально-классицистическая урбанистическая атмосфера этого города и новые здания из железа и стекла типа универсального магазина Бон Марше. Он принял твердое решение перенести в Брюссель все лучшее в парижской традиции. Внутри здания главная входная зона состоит из Т-образного помещения; жилые комнаты отделяются раздвижными дверями от столовой, окно которой с эркером выходит в сад. Внимание привлекает необычная текучая форма лестницы. Изящная композиция ее железных перил, напоминающих водные растения, включает многочисленные цветочные орнаменты, которые, подобно расписной декорации, покрывают стены.

 

Лестничный пролет — восьмиугольное пространство, окруженное хрупкими железными колоннами, — создан Ортой и в доме Эдмунда ван Эетвель-де (1895—1898) на Авеню Пальмерстона в Брюсселе. Спускающиеся сверху вьющиеся растения на самом деле представляют собой красочный орнамент стеклянного купола над лестничным пролетом. Даже стеклянные абажуры электрических ламп в этом натуроподобном интерьере оформлены в виде цветов и листьев.

 

Самым изысканным частным домом работы Орты в Брюсселе является отель Сольвей (1894—1900) на Авеню Луиз, который он построил для одного из членов семейства Сольвей. За изогнутым фасадом из камня, железа и стекла располагается анфилада перетекающих одно в другое помещений для приемов, разделенных частично съемными стеклянными стенами. Движение к этим помещениям осуществляется по солидной лестнице, знакомой по hotel particulier (городскому особняку) в Париже XIX в. Отель Сольвей представляет собой великолепный дом из великолепных материалов, в котором каждая деталь от изогнутых дверных ручек и фурнитуры до ламп является результатом мощной эстетической фантазии.

 

Заказчики Орты — банкиры, инженеры и предприниматели — были достаточно богаты, чтобы позволить себе заигрывать с прогрессивными политическими взглядами. В частности, они поддерживали основанную в 1885 г. бельгийскую Рабочую партию, для которой Орта подготовил проект Народного дома (1895— 1900, снесен в 1964) в Брюсселе — этот заказ он получил благодаря своим связям с семейством Сольвей. Здание вписывалось в участок странной клиновидной формы на круглой площади Эмиля Вандер-вельде. В широких, изогнутых фасадах кирпич, природный камень, металл и стекло комбинировались с почти намеренной неуклюжестью, напоминавшей попытки, отраженные в Беседах Виолле-ле-Дюка, найти законы конструктивной «честности» архитектуры.

 

Последователь Кейперса Берлаге изучал архитектуру в Политехникуме в Цюрихе (1875—1878), где по-прежнему сильно ощущалось влияние Земпера, преподававшего там с 1855 по 1871 гг. Как реакцию на духовный климат, царивший в Нидерландах в последние два десятилетия XIX в. и характеризовавшийся социал-реформистскими движениями и бурными религиозными столкновениями, Берлаге разработал новый архитектурный язык, убедительный и рациональный, который был в большой степени следствием изучения Земпера и Виолле-ле-Дюка.

 

Характерным примером этого стиля были здание профсоюза гранильщиков алмазов (1898—1900) в Амстердаме с его приземистым, грубоватым лестничным пролетом, окруженным кирпичной кладкой с белой и желтой глазурью, и здание Амстердамской биржи (1898—1903) , для которого он еще раньше (1884—1885 и 1896) готовил проекты в стиле привычного историзма. Окончательно утвержденный проект (1897—1898) предполагал создание крупного общественного сооружения с грубыми, в значительной степени лишенными украшений кирпичными стенами, смелой колокольней и окнами с сетчатыми переплетами. Без сомнения, здание Биржи явилось прорывом из историзма к мощному, вневременному, типичному для страны стилю, сомасштабному новому веку.

 

По мнению Берлаге, этот стиль соответствовал и эпохе социализма, которая осудит историзирующие стилистические направления как выражения буржуазного индивидуализма; пусть богатые люди коллекционируют стили, словно картины, но в эпоху простого человека должен господствовать простой стиль. Зданию Биржи работы Берлаге было суждено оказать огромное влияние на архитектуру континентальной Европы 20-х гг. нашего столетия. Три биржевых зала внутри были образцами рационального строительства из кирича, железа и стекла, которые пришлись бы по душе Виолле-ле-Дюку.

 

Во Франции ведущим архитектором «арт нуво» был Гектор Гимар (1867—1942), обучавшийся в Школе декоративного искусства, а начиная с 1885 г. — в Школе изящных искусств, которую он покинул в 1889 г., не закончив курса, чтобы начать работу в строительной компании. Когда Гимар в 1895 г. во время поездки в Брюссель увидел работы Орты, он немедленно изменил проекты своего дома с роскошными квартирами на Рюде Аафонтен в Париже, известного как Кастель Беранже (1894—1899) . В результате возник поразительный лестничный пролет, сравнимый с металлическим каркасом из железа, стеклянных элементов и плитки, войти в который можно было через красивые ворота из кованого железа и меди. Была создана живая композиция из готического, рокайльного и японского стилей. В украшении фасада он использовал кирпич, щебень, частично цветной мельничный камень, песчаник и глазурованную керамическую плитку, создав впечатляющую рекламу материалов «ручной работы». Эта местная романтика пользовалась тогда во Франции большой популярностью, поэтому фасад Кастель Беранже в 1898 г. был удостоен городской премии Парижа. В том же году Гимар опубликовал об этом здании книгу с 65 иллюстрациями и даже перенес в него свою мастерскую.

 

Всемирная выставка 1900 г. в Париже совпала со строительством павильонов, ведущих в только что завершенную парижскую подземку — метрополитен. Несмотря на то что Гимар не участвовал в конкурсе 1898 г., благодаря протекции друга, президента городского совета Парижа, он получил заказ на оформление этих павильонов. В период между 1900 и 1913 гг. его своеобразные конструкции с напоминающими крылья стрекоз защитными стеклянными крышами и зелеными стойками в форме усиков заполонили город, словно стая саранчи. Со временем они стали восприниматься как составная часть традиционного парижского облика, но тогда они были задуманы как сознательный афронт против господствовавшего классицизма Школы изящных искусств. Существовало три основных типа, которые составлялись из заменяемых, заготовленных заранее металлических и стеклянных частей.

 

В 1907 г. Гимар опубликовал каталог литых частей для архитектурных деталей различного назначения, в том числе и картуши для балконов, кнопки звонков и таблички с номерами домов. Поскольку его, собственно говоря, не интересовала доктрина «подлинности материалов», которую исповедовало движение «Искусств и ремесел», то его универсальные чертежи можно было выполнять в любом материале.

 

Впечатляющий фасад Гимар создал в Доме Куалльо (1898—1900) — жилом и деловом здании для торговца керамическими изделиями в Лилле. Фасад, облицованный блоками лавы с зеленой эмалью, отступает в верхних этажах за изогнутые деревянные и керамические элементы, что создает такое же шокирующее впечатление, как фотографии операции на открытом сердце. Как один из самых преуспевающих и популярных архитекторов стиля «арт нуво» Гимар оформил еще множество жилых зданий и вилл.

 

Архитектура модерна в Германии, Австрии, Италии

Известный английский архитектор Хью Макей Бэйли Скотт (1865—1945) был плодовитым и влиятельным мастером, известным своими смелыми, с широким коньком, домами в народном стиле, который походил на стиль К. Ф. А. Вуасея (1857—1941). Часто Скотт экспериментировал и с открытой планировкой в стиле Фрэнка Ллойда Райта. Дома Бэйли Скотта и Вуасея обрели международную известность не в последнюю очередь благодаря публикациям в журнале The Studio. Было понятно, что такие английские архитекторы, как Шоу и Уэбб и их многочисленные последователи, разработали завидно раскованный стиль архитектуры. В частности, архитектор Германн Мутезиус (1861 — 1927) с 1896 по 1903 гг. работал в немецком посольстве в Лондоне для изучения последних направлений развития в архитектуре и жилищном строительстве Англии. В результате он опубликовал множество книг об английской архитектуре, важнейшей из которых было его трехтомное исследование Английский дом (Берлин, 1904 —1905).

 

Еще до выхода в свет этой книги великий герцог Эрнст Аюдвиг Гессенский в 1897 г. пригласил в Дармштадт Ч. Р. Эшби для оформления в необарочном герцогском замке нового салона и столовой. Но важнее было то, что в 1899 г. Эрнст Людвиг основал на Матильденхёх за пределами Дармштадта колонию художников, в которую он еще в том же году пригласил венского архитектора Иозефа Марию Ольбриха (1867— 1908).

 

Ольбрих учился в Венской академии у Карла фон Азенауэра, участвовал как архитектор в создании Рингштрассе и являлся разносторонней личностью. На Матильденхёхе он построил Эрнст-Людвиг-хаус (1899—1901) — общий дом-мастерскую, в которой в 1901 г. состоялась выставка колонии художников под названием «Документ немецкого искусства». Это была первая выставка из многих, которые художники с твердой волей к переменам устраивали в начале XX в. по всей Европе. Вход в Эрнст-Людвиг-хаус ведет через огромную арку, которая богато украшена символическими орнаментами и двумя огромными статуями; они изображают мужчину и женщину и символизируют роль этого сооружения как «Храма Труда». Ольбрих также построил несколько домов в колонии, в том числе и свой собственный (1899) в изощренном «югендстиле». В 1907 г. он пристроил своеобразную Свадебную башню, которую венчали пять круглых выступов, напоминающих трубы органа. Несмотря на то что они напоминают ступенчатые фронтоны кирпичных зданий позднего Средневековья в Северной Германии, здание, без сомнения, имеет несколько абстрактный образ, характерней для современного ему западного крыла Школы искусств Глазго, построенной Макинтошем.

 

К моменту приглашения художников в Дармштадт самым известным сооружением Ольбриха являлся Дом венского Сецессиона (1897—1898) — дом для выставок и клуб вновь созданной группы архитекторов, живописцев и скульпторов, выступивших против официального вкуса Академии. Кубической композицией и пластическим цветочным орнаментом здание, похоже, было во многом обязано художественной галерее Уайтчэпел Гаррисона Таунсенда, но при этом оно было увенчано крайне оригинальным куполом — ажурной работой из позолоченных кованых лавровых листьев.

 

Ольбрих был учеником ведущего венского архитектора Отто Вагнера (1841—1918), который, начиная с 1870 г., очень много строил на Рингштрассе в свободных вариациях неоренессанса. Когда же он в 1894 г. стал профессором Венской академии, то в своих лекциях выступал за отказ от исторически выдержанных стилей — эту позицию он изложил в книге Современная архитектура (Moderne Architektur, 1895). В подземных вокзалах из железа и стекла для венского метро (1894— 1901) он воплотил свои принципы на практике, как и в поэтичном Майолика-хаусе (1898) — доходном доме, фасад которого был облицован плитками, декорированными цветными растительными орнаментами. Более рациональный вид имеет построенное им мощное здание почты и сберегательной кассы право на создание которого он получил в 1903 г. по итогам конкурса и которое сооружалось в два этапа (1904—1906 и 1910—1912).

 

В проекте современной церкви св. Леопольда (1905—1907) , которая служит часовней в больнице Штайнхоф под Веной, Вагнер вернулся к более богатому, фантастическому стилю здания Сецессиона своего ученика Ольбриха. Крестообразное, перекрытое куполом творение Вагнера подобно торжественному выставочному залу с фигурами ангелов, венками и акротериями Шимковица и статуями святых Рихарда Лукша. Все формы, в том числе купол и его ребра, изготовлены из позолоченной меди. Здесь, как и в здании почтово-сберегательного ведомства, фасады выигрывают в легкости благодаря мраморной облицовке с видимыми заклепками. Купол эффектен в белом интерьере, украшенном мозаиками Рудольфа Эттмара и цветным стеклом Коло Мозера (1868—1918).

 

Иозеф Хоффман, обучавшийся в Венской академии изящных искусств у Азенауэра и Вагнера, был поклонником английских архитектурных идеалов в сочетании с принципами ремесленного искусства Раскина, Морриса и основанной в 1888 г. Ч. Р. Эшби Гильдии ремесленников. Для создания Венских мастерских Хоффман в 1902 г. предпринял поездку в Англию, во время которой он встретился с Германном Мутезиусом. Шедевр Хоффмана, Пале Стокле (1905—1911) в Брюсселе, является одним из самых утонченных и шикарных частных домов XX в. Он был построен для состоятельного банкира и коллекционера искусства Адольфа Стокле и очевидным образом испытал на себе влияние проекта Макинтоша, представленного на конкурс в 1901 г. под названием «Дом любителя искусства». Однако мерцающие стены позволяют распознать принципы декорирования, введенные Вагнером. Стены облицованы тонкими панелями норвежского мрамора и обрамлены декоративными позолоченными металлическими кантами, что придает зданию плоский, линейный и бестелесный образ. Башня, расположенная со странной асимметрией, увенчана четырьмя геркулесовыми фигурами и одним металлическим куполом из цветов — миниатюрным вариантом купола на здании Сецессиона Ольбриха.

 

Интерьеры дворца Стокле изобилуют мерцающим мрамором, мозаиками, ониксом, стеклом, тиком и кожей и прекрасно гармонируют с предметами коллекции античного, восточного и современного искусства Стокле; кроме того, они являлись превосходным фоном для множества пышных торжеств, которые посещали видные деятели русского балета, — Стравинский и Дягилев, а также Кокто, Падеревский, Анатоль Франс и Саша Гитри, что видно из записей книги гостей в серебряном переплете. Они трапезничали под сверкающей мозаикой Климта со стилизованными формами спирально растущих деревьев и восседали в большом зале с двухэтажной галереей — аналоге скромной библиотеки Макинтоша в Школе изящных искусств Глазго. Вся мебель и все стекло, фарфор и столовые приборы были изготовлены по эскизам Хоффмана в Венских мастерских.

 

Для стиля модерн Германия была важна как центр текстиля, украшений и мебели и в меньшей степени — архитектуры. Германн Обрист, швейцарец по происхождению (1863—1927), в 1894 г. направился в Мюнхен, где в 1897 г. участвовал в создании Мюнхенских объединенных мастерских ремесла как искусства. Инициатива по созданию таких художественно-ремесленных мастерских исходила, в конечном итоге, от фирмы, основанной в 1861 г. английским художником и социал-реформатором Уильямом Моррисом (1834—1896). Эскизы Обриста к вышивкам, которые часто содержали кривые линии, иначе называемые «ударом бича», оказали влияние на Августа Энделя (1871—1924), переоформившего фасад снесенного ныне фотоателье «Эльвира» (1896—1897) в Мюнхене, украшенный удивительно динамичным, абстрактным штуковым рельефом, напоминающим гигантских морских коньков в красном и бирюзовом цветах. Композиция выражала веру Энделя в художественное значение Ет-pathie, т.е. в соответствие сознания зрителя специфическому «восприятию жизни». Эта вера, которую он разделял с Обристом, была почерпнута из авторитетного учения по психологии эстетического восприятия Теодора Липпа (1851—1914), у которого Эндель с 1892 г. изучал в Мюнхене философию и эстетику. В 1901 г. Эндель вернулся в свой родной город Берлин, где семь лет спустя издал Красоту большого города (Die Schonheit dergrofien Stadt).

 

В тщательно следящем за модой мире международных выставок стиль модерн распространился подобно лесному пожару. Некоторые из интерьеров и мебели Макинтоша, сколоченные из дешевой древесины, оставляют желать лучшего по своему качеству. Одна из самых влиятельных международных выставок, где демонстрировались интерьеры Орты и Макинтоша, состоялась в 1892 г. в Турине. Она романтизировала промышленные технологии, от которых ожидали улучшений в жизни бедняков. Архитектором был Раймондо д'Аронко (1857—1932), который при османских правителях работал тогда в Константинополе в стиле, ориентированном на турецкую архитектуру. Его круглое здание в Турине, вдохновленное образом Айя Софии, представало в текучей избыточности, изобилуя фигурными скульптурами и символическими орнаментами, и наверняка было многим обязано творчеству Ольбриха в Дармштадте.

 

Джузеппе Соммаруга (1867—1917), находившийся под сильным влиянием Отто Вагнера, работал в монументальном стиле, который нашел отчетливое отражение в его палаццо Кастильони (1901—1903) в Милане. Это грандиозное сооружение, построенное им для состоятельного инженера, вдохновлено австрийским барокко, перегружено тяжелыми пластическими орнаментами, исполненными в новом стиле.

32Архитектура советского конструктивизма. Братья Веснины, К. Мельников, И. Леонидов и др.

Конструктивизм - (франц. constructivisme от лат. constructio – построение). Конструирование – один из приемов формообразования, основанный на точных расчетах физических свойств материалов и функций объекта.

Конструирование составляет один из этапов или компонентов процесса проектирования, главным образом – в области архитектуры и дизайна. Цель конструирования – организация оптимальной функциональной связи элементов композиции. В истории изобразительного искусства, в том числе и в прикладной художественной деятельности, конструктивистские тенденции существуют в «скрытом виде». На рубеже XIX-XX вв. , на волне антиэклектического движения, художники Модерна – Ар Нуво стремились к прочной, ясной конструктивной основе композиции в архитектуре и декоративно-прикладном искусстве. В стиле Ар Нуво такой конструктивной основой стала изогнутая линия, в геометрическом стиле австрийского и английского модерна – квадрат, прямоугольник. Мастера этих стилистических течений ощущали, что крайняя деструктивность разрушает композицию. В области архитектуры конструктивистские тенденции были усилены внедрением новой промышленной технологии и материалов – железа, бетона, стекла.

Так в архитектуре начала XX в. родилось течение под названием «конструктивизм». Провозвестниками нового течения стали стеклянный павильон для первой Всемирной выставки в Лондоне в1851 году – «Хрустальный Дворец», мебель «Тонет» (1850–1870-е гг. ) и знаменитая Эйфелева башня, возведенная для Всемирной выставки в Париже 1889 г. Одним из первых архитекторов-конструктивистов был француз Тони Гарнье (1869-1948), автор проекта «Индустриального города» (1901–1904) иОлимпийского стадиона в Лионе (1913-1916), другим – немецкий архитектор и дизайнер Петер Беренс (1868-1940). Эти мастера и их последователи стали использовать железобетон, обладающий способностью выдерживать значительную нагрузку на растяжение. С помощью этого материала стало возможным свободно комбинировать объемы, далеко выступающие за границы опор и как бы висящие в воздухе. Это создавало особую напряженную выразительность, привносило в композицию качества экспрессивности. Однако из-за отсутствия переходных связующих элементов, которые всегда имелись в классической архитектуре и были необходимы по причине несовершенства материала (базы колонн, эхины и абаки капителей, профили, карнизы, тяги), для зрителя в новой конструктивистской архитектуре оставалось неясным действие сил, скрытых внутри формы. В конструктивизме парадоксальным образом исчезает тектоника. В оригинальном произведении П. Беренса, построенном весьма классично, из камня –здании Германского посольства на Исаакиевской площади в Петербурге (1913), – капители зрительно «съедаются», они почти не видны, а колонны, сделанные цилиндрическими, без энтасиса и «утонения» кверху, напоминают всего лишь водосточные трубы. Форма, таким образом, не выражает работу конструкции. В 1918 г. два французских художника – Э. Жаннере (1887-1965; вначале живописец, а впоследствии знаменитый архитектор под псевдонимом Ле Корбюзье) и А. Озанфан (1886-1966) – опубликовали манифест, озаглавленный «После кубизма». В манифесте утверждалась непреходящая ценность «конструктивных идей», всегда составляющих основу «хорошей живописи», особенно проявившихся в кубизме, а ныне эти идеи становятся, наконец, главным содержанием искусства. Течение, основанное Ле Корбюзье и Озанфаном, получило впоследствии название пуризма. Абстрактные картины пуристов демонстрировали «чистую архитектонику», игру линий, силуэтов.

Близкий этому течению Фернан Леже (1881-1955) создал в своих картинах и декоративных панно «изобразительный дизайн», уподобляя фигуры людей сочетаниям труб, муфт, плоскостей из полированного, блестящего металла. По его собственным словам, «новая эстетика машинных форм» открылась ему в сверкании орудийных стволов на войне 1914-1918 гг. В Голландии сходные идеи развивали Тео Ван Дусбург и Пит Мондриан, во Франции – художники группы «Золотое сечение» и «Абстракция-Созидание», в Германии – Вальтер Гропиус и его «Баухауз» в Ваймаре. Эстетику «чистой конструкции» разрабатывали живописцы орфизма и позднего «синтетического» кубизма. Однако конструктивизм «в чистом виде», сводящий композицию к выразительности конструктивной схемы, оказался нежизнестойким. Европейское, в особенности французское искусство, отличающееся накопленной веками культурой формы, глубиной художественных традиций, не могло далее развиваться в узких границах конструктивизма. Так, в 1925 г. Ле Корбюзье создал более сложную концепцию неопластицизма, блестящим представителем которой в США стал архитектор Ф. Л. Райт. Однако самым неожиданным образом отвергнутый европейцами конструктивизм возродился русской революцией. Почву этому, в сущности примитивному, течению создали нигилизм революционного авангарда и романтика утопических идеалов «тотального конструирования жизни». Владимир Маяковский с гордостью писал в журнале «ЛЕФ» («Левый фронт»): «Впервые не из Франции, а из России прилетело новое слово искусства – конструктивизм, понимающий формальную работу художника только как инженерную, нужную для оформления всей нашей жизни... Здесь не возьмешь головной выдумкой. Для стройки новой культуры необходимо чистое место... Нужна Октябрьская метла». Конструктивисты – братья Веснины, Михаил Гинзбург, И. Леонидов, Л. Лисицкий, К. Мельников, В. Татлин – отрицали традиционный художественно-образный подход к формообразованию. А. Веснин, к примеру, утверждал, что «вещи, создаваемые современными художниками, должны быть чистыми конструкциями без балласта изобразительности». В 1924 г. вышла в свет книга М. Гинзбурга «Стиль и эпоха» – манифест советского конструктивизма.

Владимир Евграфович Татлин (1885-1953), художник-авангардист, человек оригинального склада ума, еще в 1914 г. создавал свои «контррельефы» – нечто среднее между рельефом, коллажем и кубистической живописью. Активно участвуя в процессе революционных преобразований культуры, Татлин в 1918–1919 руководил московским отделом ИЗО (Коллегия по делам изобразительных искусств) Наркомпроса. В 1919–1920 он создал главное свое произведение, модель грандиозного здания-памятника Октябрьской революции или «башни III Интернационала» (металл, стекло, дерево; модель не сохранилась, известна по фото и нескольким реконструкциям) - её прозвали «Башней Татлина», задуманное как гигантский комплекс вращающихся с разной скоростью цилиндров, объединенных вокруг общей наклонной оси. Пафос вселенского обновления (комплекс должен был стать не только символическим, но и реальным культурно-пропагандистским центром мировой революции) сочетается здесь с удивительным смысловым драматизмом: монумент более всего напоминает Вавилонскую башню, причем представленную в момент наклона, т.е. начавшегося разрушения.

Венцом его проектной деятельности явился «Летатлин», 1930–1931, Музей истории авиации, Москва), летающий аппарат (орнитоптер), который оказался технически непрактичным (он так и не взлетел), но остроумно предвосхитил принципы биодизайна, учитывающего внутренние законы живой природы.

В «первую рабочую группу конструктивистов», созданную в 1921 г. в ИНХУКе в Москве, входили А. Ган, К. Иогансон, К. Медунецкий, А. Родченко, братья Стенберги, В. Степанова. Их декларации отличались амбициозностью, политизацией и наивным видением будущего. Показательно, что уже в том же 1921 г. Б. Арватов, теоретик «производственного искусства», признавал: «художник не может быть инженером», поскольку «ситуация в нашем обществе трагична». В 1925 г. возникло «Объединение современных архитекторов» («ОСА»), его председателем стал А. Веснин. В 1926 г. стал выходить журнал «Современная архитектура» («СА»). А. Ганзаявлял: «Советский строй и его практика – единственная школа конструктивизма... Наш конструктивизм поставил ясные цели: найти коммунистическое выражение материальных сооружений». И далее: «Советский конструктивизм – стройное дитя индустриальной культуры, которое высвободила пролетарская революция». Парадокс заключался в том, что создаваемые архитекторами-конструктивистами проекты были нефункциональны и, как правило, невыполнимы в материале. Конструктивистские «дома-коммуны» не только невыразительны, но и неудобны для жилья: прямоугольные коробки, функциональные «ячейки» и блоки, «принудительная» геометризация, отсутствие зрительных акцентов: выявления верха и низа, основания и завершения делали их скучными и неприглядными. Ощущая этот недостаток, конструктивисты стали использовать в архитектурных проектах средства цветной графики, плаката, фотомонтажа, идеи живописцев-супрематистов. Проекты выглядели красочными, веселыми, «агитационными». В этом же русле развивались конструктивистское оформление книги Л. Лисицкого, фотография А. Родченко, рисунки тканей В. Степановой и Л. Поповой, сценография А. Веснина, Л. Поповой, В. Степановой для театров В. Мейерхольда и А. Таирова. Их работы талантливы, дерзки, необычны и кажутся революционными. Однако подмена композиционного начала придуманной, декларативной конструктивностью приводила к тому, что вместе с художественным содержанием из искусства конструктивизма «выпал сам человек». Новая идеология, стремившаяся преобразовать жизнь в строго регламентированный технологический процесс, действительно могла превратить, как точно сформулировал Ле Корбюзье, дом – в «машину для жилья», стул в – «аппарат для сидения», а вазу – «в ёмкость».

Конструктивистский стандарт входил в противоречие с принципом антропоморфизма, положенным в основу европейской культуры. Человек больше не был «мерой всех вещей». Об архитектурном сооружении Ле Корбюзье говорил: «Дом представляет собой объект, поставленный на землю посреди пейзажа», как будто заранее известно, что он будет чуждым природе. Среди посредственных проектов советского конструктивизма выделяются оригинальные, например, собственный дом архитектора Константина Мельникова в Москве, в Кривоарбатском переулке – это необычное планировочное решение из двух врезанных друг в друга цилиндров. Другой архитектор, И. Леонидов, выдвинул непревзойденную по нигилизму идею возведения в самом центре Москвы, на Красной площади, «генерал-доминанты» – огромной башни Наркомтяжпрома (здания Министерства тяжелой промышленности), намного превосходящей по высоте все кремлевские соборы вместе с колокольней Ивана Великого! Согласно этой затее, к счастью, не реализованной, но ассоциирующейся с проектом перестройки Кремля В. Баженова, Красная площадь должна была быть «расширена до двухсот метров». Это считалось необходимым для лучшего обзора памятника «победоносному рабочему классу» и проведения празднеств «пролетарского коллектива». Гипноз нового идеала был столь силен, что талантливый мастер искренне верил: созданный им «инструмент, введенный в тонкую и величественную музыку архитектуры Красной площади», будет по своей художественной ценности «ведущим», поскольку выражает «гордость нового человека». Проект остался на бумаге, но в 1924 г. Красную площадь украсил Мавзолей В. Ленина, созданный в неоклассически-конструктивистских формах по проекту архитектора А. Щусева. В 1922 г. Л. Лисицкий и писатель И. Эренбург стали издавать конструктивистский журнал «Вещь», но редакцию решили разместить в Берлине. По мере реального строительства советского государства становилось ясно, что конструктивизм, как и дореволюционный футуризм с его анархистскими идеями, «не ко двору». Конструктивизм 1920-х гг. постепенно вытеснялся более социально ориентированным функционализмом 1930-х гг. Конструктивисты уходили в безопасную область «бумажного проектирования». В 1923-1925 гг. К. Медунецкий, В. Стенберг, А. Родченко, Л. Попова, В. Татлин примкнули к новому движению «ЛЕФ». Скульпторы конструктивисты, братья Н. Габо и А. Певзнер, в 1923 году эмигрировали.

33 Западноевропейская Живопись межвоенного периода. 1920-1930 гг

Как известно, ведущим жанром в искусстве 1900–1910-х гг. становится натюрморт (nature morte) — «лаборатория творчества», как его воспринимали многие художники-новаторы, интерес к которому сохраняется и в 1920-е гг. Однако в искусстве послереволюционной России натюрморту уделяется отнюдь не главное место. Как аполитичный жанр, он не несет той идеологической нагрузки, которая была востребована новой политической ситуацией, и существует скорее на периферии жанров, по-прежнему предоставляя художнику поле для творческих экспериментов. Если натюрморт 1900–1910-х гг. не раз подвергался внимательному анализу, то судьба этого жанра в 1920–1930-е гг. пока еще остается не проясненной. Можем ли мы говорить об иконографии натюрморта 1920–30-х гг.? Что она собой представляет и каковы ее специфические особенности? В поисках ответов на поставленные вопросы, мы обнаружим, что одна из главных тем голландского натюрморта XVII в., когда, собственно, и сложилась иконография этого жанра, тема «memento mori», как и «vanitas», не была чужда русскому натюрморту 1920–1930-х гг., хотя не являлась столь актуальной.
Доклад посвящен изучению темы смерти в живописи 1920–1930-х гг. — то есть «периода между двумя войнами», как его принято именовать в мировой периодизации, и название говорит само за себя. В некотором роде это попытка понять, почему же в годы триумфа насильственной смерти, о которой так много и откровенно говорится в литературе и кинематографе, в русской советской живописи о ней как будто бы умалчивают: картин, посвященных данной теме, насчитывается лишь ограниченное количество, тогда как тема смерти — одна из ключевых в мировом искусстве ХХ в. Не связано ли это с тем, что в прошлые культурные эпохи искусство (натюрморт в том числе) апеллирует к «жизни будущего века», а в искусстве ХХ в. происходит очевидное смещение ценностей в пользу земного и близкого, реального бытия, утверждающего радость существования человека, как будто не ведающего о неизбежности смерти? Советское искусство 1930-х гг. не только отрицает саму смерть, но и отторгает даже мысль о смерти, что связано с развитием мифологемы «светлого пути», движения в «счастливое завтра» (смерть — остановка). И все же, столь важная для христианской культуры тема смерти в советском изобразительном искусстве если не приобрела особой остроты, то, тем не менее, нашла свое отражение.
В докладе затрагивается не только проблема физической смерти, но также и другие смежные темы, важные для культуры ХХ в.: «смерть Бога» (Ф. Ницше), смерть цивилизации и культуры, смерть автора (Р. Барт), умирание искусства (Вейдле, Зедльмайр, Шпенглер, Тойнби), гибель эпохи, смерть надежды, проблема суицида, сон как некое смысловое пространство и др.

34Искусство Поп-арта второй половины ХХ века

В буржуазных странах в первой половине ХХ в. свои позиции сталосдавать абстрактное искусство под напором новых течений. Так например«оптическое искусство»(оп-арт), основоположником которого стал ВикторВазарели, работавший во Франции. Это искуст


2015-11-10 1869 Обсуждений (0)
Творчество К. Малевича и В. Кандинского 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Творчество К. Малевича и В. Кандинского

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Как вы ведете себя при стрессе?: Вы можете самостоятельно управлять стрессом! Каждый из нас имеет право и возможность уменьшить его воздействие на нас...
Модели организации как закрытой, открытой, частично открытой системы: Закрытая система имеет жесткие фиксированные границы, ее действия относительно независимы...
Как распознать напряжение: Говоря о мышечном напряжении, мы в первую очередь имеем в виду мускулы, прикрепленные к костям ...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (1869)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.013 сек.)