Греко-римская философия 4 страница

IV. Никто не довел отрицательного отношения к естественным наукам так далеко, как Сократ. Занятие математикой, геометрией, астрономией он считал потерей времени, потому что знания эти не полезны. С его точки зрения это означало, что такие науки давали мало для выработки понимания общественной жизни и отношения к людям*(71).

Обратив внимание на человека и на среду, в которой он вращается, Сократ подметил совершенно верно, что неустойчивость поведения человека происходит от смутности представлений, руководящих его поведением. Редкий человек в состоянии отчетливо объяснить большую часть тех общих понятий, которыми они постоянно пользуются. Поэтому Сократ признал необходимым обратить особое внимание на точное определение каждого из обращающихся в жизни понятий. Отсутствие таких точных определений чаще всего и ставило в затруднение собеседников Сократа, чем последний ловко пользовался, доводя мнение противника до абсурда после того, как неосторожный собеседник давал согласие на определения, не продумав их ранее.

Сократ не преподавал систематически и потому не мог и брать вознаграждения, хотя, способен был преподавать. По его взгляду, все дело заключалось в извлечении из головы другого тех понятий, которые заложены в нем от рождения. Преподавание тут излишне, нужно лишь помочь родам понятий.

Софисты выражали свое удивление по поводу того, что Сократ не извлекает материальной выгоды из своих знаний*(72). Конечно, за уличные беседы, столь обычные в Афинах, никто не стал бы платить. Сократ уклонялся от платного преподавания, не желая связывать седя, делать себя рабом, как он выражался. Он вовсе не был бедняком, если служил гоплитом*(73). Да сам Сократ никогда не ссылался на свою бедность, а только на ограниченность потребностей, на закалку тела и характера*(74).

V. Основное этическое положение Сократа заключается в утверждении, что добродетель есть знание*(75). "Никто не идет добровольно на зло или на то, что считает злом, и это, по-видимому, не в природе человека желать идти, вместо добра, на то, что он считает злом"*(76). Таким образом, человек поступает дурно только потому, что он не знает, что такое добро: знающий же, что такое добро, всегда будет поступать согласно с добром. Следовательно, воля человека в области этики подчиняется его разуму.

Но как может человек узнать, в чем заключается добро? Добро или благо есть то же, что полезное, и поэтому-то знание играет, с точки зрения Сократа, такую видную роль в нравственности. Один и тот же поступок может быть дурным или злым, как, напр., убийство, смотря по своей полезности*(77) (убийство неприятеля, убийство друга). Спрашивается, для кого должен быть полезен поступок, чтобы подойти под группу нравственных? Услужливый ученик Сократа передает следующий разговор. "Думаешь ли ты, что одно и то же полезно для всех? - Конечно, нет.- Стало быть, не находишь ли ты, что полезное для одного может быть вредным для другого? - Даже очень часто.- Но разве благо есть что-нибудь иное, чем полезное? - Нет.- Следовательно, полезное есть благо для того, для кого оно полезно? - Кажется так"*(78). Если это место передает верно мысли Сократа, то великий реформатор этики, каким его обыкновенно выставляют, уничтожал совершенно социальный момент в этике.

Нравствен тот поступок, который, по мнению поступающего, полезен ему. Указателем же полезного или вредного для человека являются страдания и удовольствия*(79). Знание и нужно человеку для того, чтобы оценить ожидаемые удовольствия и отдавать предпочтение тому, что обещает высшее и более предпочтительное удовольствие*(80).

Такой теоретический взгляд, дающий основу для всех тех выводов софистики, которые ставятся им в вину, обнаруживает, что, как практический деятель, Сократ стоял много выше, чем как этический теоретик*(81).

VI. Зато в полном согласии теории и практики Сократ сильно упирает на принцип законности. "В государствах те правители самые лучшие, которым граждане наиболее обязаны повиновением законам"*(82). Изменчивость законов нисколько не оправдывает презрительного к ним отношения*(83). Сила и могущество государства зависит от повиновения граждан своим законам*(84).

Критону, убеждающего Сократа бежать из тюрьмы, философ показывает, как должны отнестись законы к такому поступку*(85). "Скажи, Сократ, скажут они, что это ты задумал делать? Не задумал ли те этим делом погубить и нас и государство? Или тебе кажется, что еще может стоять целым и невредимым государство, в котором судебные приговоры не имеют никакой силы?" Под охраною законов состоял брак, в котором ты, Сократ, родился, под их защитою получил ты воспитание и образование. Все, что человек имеет, - держится законами. И, прежде всего, государство та среда, в которой человек только и может жить. Поэтому нет интересов выше государственных. "Отечество драгоценнее и матери, и отца, и всех остальных предков, оно более всего неприкосновенно и священно, оно в наибольшем почете и у богов и у людей (конечно, разумных); если отечество сердится, его нужно бояться, уступать и угождать ему более, нежели отцу; его нужно убеждать или делать то, что оно велит, и если оно приговорит к чему-нибудь, нужно переносить это спокойно, будь то розги, тюрьма, отправка на войну, где приходится рисковать и здоровьем и жизнью"*(86).

VII. Но что же такое законы и в каком отношении находятся они к нравственности? У Ксенофона приведен разговор Алкивиада с Периклом по вопросу о том, что такое законы*(87). Перикл определяет закон как все то, что постановляется собравшимся большинством народа, и на замечание Алкивиада, что в олигархии не может быть вовсе законов, Перикл поправляется и вместо большинства подставляет правящую власть. Когда же Алкивиад удивляется, как можно считать законом предписание тирана, насильно завладевшего властью и силою предписывающего свою волю народу, Перикл путается, оставляет почву формальных определений и переходит к их содержанию: предписания тирана тогда только закон, когда они основаны на убеждении граждан. После этого Алкивиад совершенно правильно усомнился в способности Перикла спорить о таких предметах.

Сократ соглашается с формальным определением Гиппия, что законы это "то, что граждане предписывают делать или не делать"*(88). В то же время он отождествляет законное и справедливое*(89). Такое положение можно понять, допустить, что Сократ не отличает норм права от норм нравственности, а такое смешение может найти себе объяснение в условиях греческого быта. В самом деле, отличие норм права и нравственности возможно только при отделении государства от общества. В древней Греции государство - это небольшая городская община, где общественная жизнь почти совпадала с государственной. Однако это могло быть верно до тех лишь пор, пока властью не завладевали олигархи или тираны.

Это обстоятельство, очевидно, упускается из виду Сократом, который сам же признал несправедливым запрещение свободного преподавания на улице, сообщенное ему Хариклом и Критием. Другими словами, его взгляд обходит тот вопрос, которым Алкивиад поставил в затруднение Перикла.

VIII. Еще более уклоняется Сократ от своей формальной точки зрения, когда он вводит представление о естественном праве, отличном от положительного. Это нормы не человеческого, а божественного происхождения*(90). Сюда относятся, напр., требование почитания родителей, предписание благодарности к своим благодетелям, запрещение кровосмешения и некоторые другие. Такие нормы, ввиду их всеобщности, не могли быть созданы людьми, так как, не имея общего языка, люди не могли бы сойтись вместе, чтобы установить их с общего согласия*(91).

Картина борьбы между положительным законом и естественным (вернее нравственностью) дана в "Антигоне" Софоклом, который построил трагедию на борьбе чувства законности, препятствующего хоронить врага вопреки приказу, и чувства совести, пробуждающего предать тело врага - брата погребению. Софокл не разрешил сам вопроса и в душе зрителей встает та же борьба, возбуждаются те же сомнения. Но философ должен был дать положительный ответ там, где художник мог удовольствоваться возбуждением эффекта. Сократ не дал такого ответа на вопрос, что же это за естественное право, когда законное и справедливое одно и то же.

IX. Представление Сократа о государстве имеет в основе договорную теорию. По поводу того же предложенного Сократу бегства законы, удерживая философа, ссылаются на договор, заключенный между ними с одной и Сократом с другой стороны, твердо стоять за судебные решения. "Мы, которые тебя родили, вскормили, воспитали, наделили всевозможными благами, тебя, как и всех прочих граждан, мы предупреждаем каждого из афинян, после того, как он зачислен в гражданский список и познакомился с государственными делами и с нами, законами, что если мы ему не нравимся, то ему предоставляется взять свое имущество и идти, куда хочет". "О том же из вас, кто остается, зная, как мы судим в наших судах и ведем в городе прочие дела, о таком мы уже говорим, что он на деле согласился с нами исполнять то, что мы велим"*(92). Готовясь бежать, "ты поступаешь так, как мог бы поступить самый негодный раб, намереваясь бежать вопреки обязательствам и договорам, которыми ты обязался жить под нашим управлением"*(93). Оставляя в стороне неудачное сравнение с рабом, мы не можем сомневаться, что Сократ связь гражданина с государством строит на договорном начале.

X. Трехчленная классификация форм правления, демократия, олигархия и монархия, была известна уже Геродоту, который рассказывает о том, как воцарением Дария на персидском престоле обсуждались недостатки и преимущества всех этих форм правления*(94). И Сократ останавливал свое внимание на отличительных признаках форм правления. Монархию и тиранию различал он, смотря по тому, основывается ли власть на воле народа и на законах или же власть устанавливается вопреки народной воле руководится произволом правителя. Признаки аристократии, плутократии и демократии, в передаче Ксенофона*(95), лишены всякой ясности.

XI. Хотя Сократ признавал, что законное и справедливое одно и то же, однако он далеко не преклонялся перед установленным строем. С каким презрением относился он к демократическому режиму Афин. Он удивлялся, как можно было стесняться говорить перед глупцами, из которых состоит народное собрание, разными суконщиками, сапожниками, плотниками, купцами, думающими только о барыше*(96).

Сократ считал нецелесообразным избрание на государственные должности посредством жребия, предоставление решения случаю там, где важен сознательный выбор лица подготовленного и способного. Эта критика была поставлена одним из пунктов обвинения, как возбуждение неуважения к существующему порядку*(97). Нецелесообразное, по Сократу, несправедливо; но ведь выбор по жребию архонта законен, а, следовательно, справедлив?

Хотя Сократ придавал огромное значение государству, обращал внимание юношей на то, что нет высшего дела, как заботиться о лучшем устройстве своего города, но нигде не обрисовывается перед нами идеал Сократа относительно наилучшего государственного порядка.

XII. В то время, как из среды софистов, последователей Горгия, раздался голос против рабства, так как боги создали всех свободными, так как рабство основано не на природе, а на человеческом установлении, Сократ, великий моралист, стоит на почве господствующих воззрений своего времени. Он находит вполне справедливым, когда избранный стратегом обращает в рабство жителей враждебного, неприятельского (даже греческого?) города*(98). Это отсутствие критики к такому крупному вопросу, уже выдвинутому современниками, составляет большой минус в этике Сократа.

_ 9. Платон

Литература: До сих пор лучшим изданием является Stallbaum (впервые 1821 г.). Переводы лучшие: на немецкий - Schleiermacher, а потом Meller и Steinhart, на французский - Chauver и Saisset, на английский - Jowett, на итальянский Rongui и Ferrai, на русский - Карпова в четырех томах (Кроме Законов), 2-е изд. 1862-1878, Соловьевых (пока вышло два тома) 1899 и 1903 и Законы в переводе Оболенского 1821. сочинения, обнимающие всю систему Платона, кроме курсов по истории философии, особенно Zeller, т. II, Grote Plato and the others companions of Socrate, 2-е изд. 3 т. 1867; Fouillйe, La philosophie de Platon, 2-е изд. 4 т. 1888-1889; Chaignet, La vie et les йcrites de Platon, 1871; Windelband, Platon (рус. пер. 1900). Специально по философии права можно указать: Hildebrand, Geschichte und System der Rechts - und Staatsphilosophie, т. I, стр. 98-224; Pцhlmann, Geschichte des antiken Kommunismus und Socialismus, т. I, 1893, стр. 269-476; Alder, Geschichte des Socialismus und Kommunismus, т. I, 1899, стр. 30-46; Dietzel, Die Ekklesiazusen des Aristophanes und die Platonische Politeia, 1893 (Z. f. Lit. u. Gesch. D. Staatsw.); Natorp, Der Platonische Staat und die Idee der Socialpдdagogik, 1895; Nohle, Die Staatslehre Plato's in inrer geschichtlichen Entwickelung, 1880; Dareste, La Science du droit en Grиce, 1893, стр. 13-161; Janet, Histoire de la science politique, т. I, 1872, стр. 104-176.

I. Неудачи, постигшие афинян во время Пелопонесской войны, и печальный ее исход вызвали в обществе реакционное движение. По весьма обычной ассоциации, неуспех был объяснен изменением нравов и политического устройства.

Недовольство существующим порядком вызвало искание новых путей, постановку новых идеалов. Неудовлетворенность настоящим положением вещей заставила обратиться или к старым афинским порядкам (Аристофан) или к иностранным образцам, спартанскому (Платон) или персидскому (Ксенофон).

Хотя в действительности никакого морального и политического разложения не было, но причину несчастья начали усматривать в отступлении от того уклада жизни, какой существовал в славную эпоху афинского торжества. Идеальным стало время персидских войн, марафонские герои стали образцом доблести. Отсюда лозунг этого направления - "назад к Марафону!"

Победа спартанцев над афинянами, естественно, вызвала представление о превосходстве Лакедемонского общественного строя, обеспечившего эту победу. Лакономания имела и прежде, по мере усиления демократического элемента, не мало видных представителей в аристократической среде афинского общества (Кимон), но в конце V и в начале IV веков особенно усилилась.

Возрастающее влияние Персидского государства на дела Греции заставило иных прельститься властью персидского царя и тем порядком, какой может создать самодержавный монарх, образованный и добродетельный*(99).

II. В такой - то исторический момент выступает греческий мыслитель первой величины, Платон.

Рождение Платона относится к первым годам Пелопонесской войны, вероятно, к 427 году. Происхождение его весьма аристократическое, так как по отцу он был из рода Кодридов, потомок Солона.

Первыми произведениями юного таланта были стихи, которые Платон сам уничтожил, когда вошел в близкие сношения с Сократом. Он сделался самым верным и любимым учеником последнего. Память об учителе он верно хранил всю свою жизнь, хотя и ушел в своей философии далеко за пределы учения своего наставника. Имя Сократа фигурирует почти во всех диалогах Платона, как в тех, где он дает изображение учения Сократа, так и в тех, где под фирмою Сократа он развивает свое собственное мировоззрение.

Вполне естественно, что трагическая смерть учителя должна произвести потрясающее впечатление на глубокую натуру ученика. Родной город стал ему ненавистен, родные учреждения представлялись ему извращением всего разумного, естественного, справедливого. Проникнутый глубоким презрением к демократическому строю Афин, Платон покидает на некоторое время этот город, посещает Кирену, Египет, Великую Грецию, Сицилию. Путешествие не осталось без влияния на мировоззрение Платона. Он стал в близкие отношения к пифагорейцам и их учению, обратил внимание на кастовое устройство Египта.

Под влиянием путешествия, в Платоне укрепился аристократизм. Если под влиянием происхождения и воспитания у него сложилось презрение ко всем добывающим себе пропитание уличным трудом, к разным кожевникам, оружейникам, горшечникам и т. п., то под влиянием пифагорейцев, Платон дошел до поклонения людям, овладевшим мудростью своего времени.

Особенно поражено было понимание Платона Сиракузами, которые в то время представляли на Западе такой же Греческий центр, как Афины в Элладе. И вот у Платона является надежда осуществить на деле зревшие у него политические планы. Благодаря посредничеству Диона, шурина и зятя Дионисия Старшего, Платон был хорошо принят сиракузским тираном. Но, очевидно, Платон приехал ко двору не для того только, чтобы беседовать с тираном и пользоваться его гостеприимством. Заподозренный, а может быть и уличенный в дворцовых интригах, Платон подвергся жестокому наказанию - был продан в рабство (около 389 г.). Выкупленный одним из своих почитателей, Платон возвратился в Афины, где и занялся педагогической деятельностью. Лишенный семейных забот, независимей в материальном отношении, стоящий в стороне от общественной деятельности, Платон всецело предается созданию школы, прозванной по месту, невдалеке от города, Академией.

Но через 20 лет после первой неудачной попытки узнает о смерти старого тирана и о переходе власти к молодому Дионисею. Окрыленный снова надеждою, мнится он в Сиракузы, успевает распалить юное воображение тирана, но сам оказывается жертвою ловких царедворцев, которые выдвинули его для прикрытия собственных целей. Вследствие этого Платон снова подвергается большой опасности, от которой его освобождает заступничество его друзей пифагорейцев.

Однако и эта неудаче не смутила Платона. Через три года (365 г.) он вновь воспрянул и опять в Сиракузах. Новая неудача заставила его навсегда вернуться в Афины, где он и окончил свое существование на 80-ом году жизни (347 г.).

III. Из всех древних писателей Платон один был настолько счастлив, что все его сочинения дошли до нас. Поэтому, казалось бы, изучение этого философа не представляет затруднений со стороны источников. И, однако, это далеко не так. Сочинения Платона создали ряд платоновских вопросов, на решение которых затрачена масса знания остроумия, но которые остаются еще без определенного ответа.

Во - первых, благодаря громкому имени Платона, литературному достоинству его произведений, в каталог его трудов проникли сочинения других лиц. Поэтому уже в древности возникло затруднение, как из всего числа произведений, обращающихся под именем платоновских, выделить действительно ему принадлежащие от приписываемых ему без основания. Ссылаясь на то или другое произведение в подтверждение правильности понимания платоновского мировоззрения, мы постоянно рискуем опереться на взгляд, никогда в действительности Платоном не высказанный.

Во - вторых, осталась невыясненной последовательность появления на свет произведений Платона. Между тем определение хронологии в творчестве философа важно как для уяснения развертывания мировоззрения его, так и для понимая отношений между отдельными его сочинениями. Это установление последовательности тем более важно в данном случае, что сочинения Платона не представляют систематического изложения его философии.

В - третьих, наконец, в дошедших сочинения Платона существует трудность разграничить взгляды его от взглядов Сократа. Дело в том, что произведения Платона почти все написаны в форме диалогов, в которых главным действующим лицом выступает Сократ. Верный памяти учителя, ученик в ранних своих произведениях, близких к смерти Сократа, воспроизводит в точности взгляды последнего. Но, чем далее отходит Платон в развитии своего мировоззрения от образца, тем чаще из уст учителя выступают представления, мало вероятные и уже прямо неправдоподобные для исторического Сократа. Найти эту границу между характеристикою учителя и мировоззрением ученика тем более трудно, что сам Сократ ничего не писал, и мы знаем его только в передаче его учеников.

IV. Первый вопрос, какой возбуждает философское мировоззрение Платона, состоит в том, составляет ли центр его философии проблема гносеологически - метафизическая, из которой лишь последовательно развертывается система этико - политическая*(100), или же, наоборот, этическая проблема есть центр всей его философии, для которой Платон подыскал гносеологически - метафизическую основу*(101).

По мнению Платона, важнейшая наука - это познание идеи добра. "Если бы знали очень хорошо все остальное, но не знали добра, то такое наше знание так же мало послужило бы нам на пользу, как если бы мы обладали всем, но это не составляло бы для нас блага". "Никто не может быть особенно хорошим служителем государства, если он не знает достаточно, что такое добро, так как, не зная этого, он не может знать праведное и справедливое"*(102). Из этих слов можно с очевидностью заключить, что главная проблема, занимавшая всю жизнь Платона, была проблема этическая. Так и следовало ожидать от ученика Сократа.

Но и на этом сомнение не останавливается. Главное произведение Платона этического содержания,- "Государство", издавна возбуждает споры, составляет ли основную его задачу выяснение наилучшего государственного устройства, для которого сначала подыскивается этический принцип, или же, наоборот, основная задача Платона заключалась в выяснении того, что такое справедливость, а начертанное государственное устройство служит лишь иллюстрацией осуществления этой справедливости. Сам Платон признает, что сущность рассуждения о государстве заключалась в вопросе, какое государство наилучшее*(103). Неуклонное стремление Платона осуществить свой государственный идеал ясно показывает, как охватила его эта идея. Укрепляясь с течением времени все более в своем идеале, Платон всю жизнь искал к нему все более глубокого, метафизического и этического, оправдания.

V. Краеугольным камнем метафизики Платона является учение об идеях. Стремление Сократа устанавливать точные понятия, как условие истинного познания, натолкнуло Платона на мысль найти в понятиях само истинное знание.

Признавая верность софистического положения об относительности человеческого знания, обусловленного чувственными данными, Платон ищет твердого познания за пределами чувственного восприятия.

Все, чтт мы воспринимаем чувствами, есть не более, как слабое, извращенное отражение вечных, неименных образцов. Эти образцы и есть идеи, соответствующие количественно и качественно родовым понятиям. Все идеи, как и понятия, находятся между собой в отношении соподчинения и подчинения. Восходя от самых конкретных, лошадь, дуб, до общих, радость, мужество, идеи образуют пирамиду, на вершине которой гордо высится идея блага или добра. Эти идеи могут быть постигаемы только разумом.

Идеи не составляют простого отвлечения, они суть нечто реальное, существующее независимо от мыслящего субъекта. Таким образом, Платон ставит рядом с миром явлений мир идей. Оба одинаково реальны. Один познается чувствами, другой разумом, один доступен каждому, другой - только избранным. Соотношение их таково, как несовершенной копии к чистому образцу.

В обширной пещере, в которой имеется одно лишь отверстие, образующее вход в пещеру, сидят от рождения, прикованные к земле узники. Со стороны входа в пещеру, но довольно далеко, горит огонь. Мимо входа, по дороге, ходят люди, пронося на плечах каменные и деревянные фигуры, животных, утварь и т. п. Узникам видны только отражения этих предметов, делаемые огнем на противоположной стене, отражения, далеко не похожи на действительность. Если бы с одного из этих узников снять оковы, заставить его выпрямиться, повернуться к свету, выйти из пещеры и увидеть предметы в их настоящем виде, то он, конечно, не поверил бы, что действительность - это то, чтт он теперь видит, а не то, чтт он раньше видел отраженным на стене. Конечно, тут большую роль играет солнечный свет, к которому узник не привык в своей мрачной пещере. Его нужно вести по неровной крутой дороге и также постепенно приучать его зрение к свету - только тогда он постигнет действительность, которая заменит ему то мнимое, чтт принимал он за действительность и чем жил до сих пор*(104).

Человек - это узник, прикованный к земной жизни и осужденный видеть лишь слабое отражение действительности. Только философия способна дать человеку возможность постичь самый мир идей.

VI. Психология Платона имеет религиозно - нравственный характер и потому связана с его социальными тенденциями.

Бессмертная душа человека состоит из трех элементов: разумности, пылкости и вожделения. Первый элемент вызывает стремление к мудрости, второй - к власти и почестям, третий - к наслаждению и богатству. Соотношение между отдельными элементами души Платон выражает в следующем поэтическом сравнении. Душа подобна колеснице, которую влекут два коня, пылкость и вожделение, а правит ими разумность. "Один из коней - прекрасной стати, с виду прям и хорошо сложен; шея его высока, нос дугою, шерсть белая, глаза черные; он любит честь, однако же, вместе с тем рассудителен и стыдлив; он друг истинной славы; не дожидается удара, но слушается одного приказания и слова. Напротив, другой крив, безобразно расплылся в толщину и крепкоузд; шея коротка, нос вздернут, шерсть черная, глаза зеленые и подернуты кровью; он склонен к похотливости и непокорности, около ушей космат, глух, ко всему и едва слушается бича и удил"*(105). Один конь влечет колесницу ввысь, к добру, другой тянет ее вниз, к злу. Трудна задача возничего!

Хотя душа и едина, но преобладание того или другого элемента порождает различные характеры. Преобладание разумности создает философа, преобладание пылкости - честолюбцев, вожделения - корыстолюбцев.

VII. На психологии построена этика Платона.

Трем элементам души соответствуют три основных добродетели: разумности - мудрость, состоящая в верном направлении ума; пылкости - мужество, заключающееся в готовности приводить в исполнение решения ума; вожделению - самообладание, подчиняющее одни стремления другим. Надо всеми стоит четвертая, основная добродетель, сущность которой в том, чтобы каждый делал то, чтт ему предназначено природою. Эта последняя добродетель и есть справедливость*(106).

Справедливость познается не путем опыта, а сверхчувственно. Отсюда ее безусловность, чем этика Платона, по - видимому, резко расходится с относительностью этики софистов. В противоречии с последними Платон видит нравственность не в наслаждении, хотя бы и самом высоком, а в приобщении к идее блага*(107).Однако остается открытым, в чем же состоит это высшее благо. Самому Платону не чужда мысль. Что справедливое то же, что и полезное*(108).

VIII. Отличие права от морали нигде не проводится Платоном с надлежащей ясностью. Нельзя сказать, чтобы он не сознавал различия. Так, он находит излишним, чтобы законодатель вмешивался письменно или словесными приказами там, где правила вырабатываются сами собою, как, напр., в деле почитания старцев, соблюдения опрятности и во многом тому подобном*(109). Значит, право, по мнению Платона, излишне там, где достаточна мораль.

Вообще Платон не поклонник правовой нормировки. "Закон не может с точностью и полностью обнять превосходнейшее и справедливейшее, чтобы предписывать всем наилучшее"*(110). Этому мешает как несколько людей, так и подвижность их отношений. Правильно только то, что во главе правительства должны стоять люди, действительно, а не по видимости только знающие; "а будут ли управлять по законам или без законов, по желанию граждан или без желания -О все это несущественно"*(111).

Платон любит сравнения. Представим себе, что врач принужден уехать и оставить больного. На время своего отсутствия он установит для больного подробный режим. Неужели, возвратившись раньше предположенного срока, врач будет стесняться установленными им же правилами? Кто лучше его знает, не надо ли для блага больного изменить то или другое лекарство?*(112). Но сам Платон понимает, что таких идеальных правителей нет, и потому с душевною скорбью признает, что все же законы писать надо*(113).

IX. Государство создается вследствие неспособности каждого человека в отдельности удовлетворить все свои потребности.

В начертании потребностей человека и социального способа их удовлетворения при помощи разделения труда Платон предвосхитил Адама Смита. Основные потребности человека - это пища, кров и одежда. Человек мог бы конечно, сам производить все необходимое для него лично: обрабатывать землю для злаков, строить жилище, тачать обувь, шить платье, распределяя свое время поровну между всеми этими занятиями. Но, если каждый человек сосредоточится на одном каком - либо занятии и будет производить блага не только для себя, но и для других, то общая сумма благ значительно возрастет, потому что каждый будет заниматься тем, к чему он по природе наиболее приспособлен; потому что избегается потеря времени на переход от одного занятия к другому; потому что каждый освободится от страха, успеет ли он произвести все вещи, ему необходимые*(114).

Задачею государственной власти, по мнению Платона, является всегда общественное благо. В этом отношении он горячо оспаривает мысль, будто правительство может преследовать исключительно свои интересы. Как врач служит тому, кого он лечит, как кормчий служит тем, кого он везет, так и правительство, какова бы ни была организация, служит тем, кем оно управляет. Это обнаруживается с очевидностью из того, что всюду правители, как и врачи, кормчие, выполняют свои тяжелые обязанности не безвозмездно, а за вознаграждение, которое не имело бы смысла, если бы правительство имело в виду только свои выгоды*(115). Согласно духу сократовской философии, следовало бы определить, всегда ли содержание правителей составляет вознаграждение за услуги, но Платон уклонился от такого исследования.