Сражение за кибервойну

В октябре 2009 года за ВВС последовал и флот, организовав собственный отдел кибербезопасности. Создается впечатление, что американские вооруженные силы только теперь начали интересоваться кибервойной, вступив в игру довольно поздно. Но это не так. Министерство обороны США «изобрело» Интернет, и возможности использования его в военных целях не оставались без внимания даже в те далекие дни. Как уже отмечалось в первой главе, первые кибервоины планировали использовать во время войны в Персидском заливе кибероружие, чтобы разрушить систему противовоздушной обороны Ирака. Вскоре после «Бури в пустыне» ВВС США создали специальный Центр военной информации. В 1995 году Университет национальной обороны подготовил первый выпуск офицеров, обученных вести кибервоенные кампании. В 1990-х не все военные понимали, что значит кибервойна, и считали ее частью информационной, психологической войны, связывая с операциями по психологическому воздействию на противника. Другие представители разведслужб считали расширяющуюся сеть Интернет золотым дном для электронного шпионажа. Становилось все очевиднее: если вы способны проникнуть в сеть, чтобы собрать информацию, несколько нажатий клавиш могут вывести эту сеть из строя… По мере того как сотрудники электронной разведки все больше осознавали этот факт, перед ними возникала сложная проблема. Парни из разведки знали, что если они скажут «операторам» (боевым подразделениям), что в Интернете можно вести войну нового типа, они утратят контроль над киберпространством, который перейдет к воинам. С другой стороны, воинам, действуя в киберпространстве, по-прежнему приходилось полагаться на «ботаников» из разведки. Более того, возможности киберпространства позволяли легко нанести существенный урон врагу, и такой шанс нельзя было упускать. Постепенно воины осознали, что и «ботаники» кое на что сгодятся.

Ко второму президентскому сроку Джорджа Буша важность кибервойны стала очевидной Пентагону, и военно-воздушные силы, флот и разведывательные органы затеяли отчаянную борьбу в стремлении играть лидирующую роль в новом пространстве военных действий. Некоторые ратовали за создание объединенного командования всех трех служб в рамках одной интегрированной структуры, ставя в пример объединенные командования по транспорту, стратегическому ядерному вооружению и по каждому региону военных действий. Когда в 1980-х годах казалось, что важную роль будут играть космические войска, Пентагон создал соответствующее объединенное командование, считая, что это пространство должны контролировать Соединенные Штаты. Объединенное космическое командование вооруженных сил США существовало с 1985-го по 2002 год, до тех пор, пока не стало очевидно, что ни у правительства США, ни у других стран нет средств на ведение масштабных военных действий в космосе. Космическое командование влилось в стратегическое командование (STRATCOM), управляющее стратегическими ядерными силами. В 2002 году кибервойна перешла в ведение STRATCOM, штаб-квартира которого находится на авиабазе в Небраске. Военно-воздушным силам предписано было руководить действующими боевыми частями. Создание Киберкомандования ВВС США и важность киберпространства, продемонстрированная в рекламной кампании по привлечению добровольцев в ряды военно-воздушных сил, вызвали раздражение других служб и многих сотрудников Пентагона.

Некоторых беспокоило то, что ВВС слишком открыто говорят о том, что, по их мнению, должно храниться в тайне — о самом существовании кибервойны. Глава ВВС США публично заявил: «Пусть страна знает — пришла эпоха кибервойн». Да еще злосчастная реклама, пугающая блэкаутом (крахом энергосистемы страны). В другом ролике показывался Пентагон и утверждалось, что он подвергается атаке в киберпространстве по миллиону раз в день, но защищается такими доблестными воинами, как геройский сержант ВВС, сидящий за компьютером. Добавьте бесконечные интервью с руководителями ВВС, которые не скрывали своих решительных намерений. «Наша цель — контролировать киберпространство, занимаясь как обороной, так и нападением», — признавался генерал-лейтенант Роберт Элдер. Руководитель оперативной группы по операциям в киберпространстве высказался столь же откровенно: «Нельзя только обороняться в киберпространстве. Если вы не доминируете в киберпространстве, вы не можете доминировать в других областях».

К 2008 году все в Пентагоне убедились в важности кибервойны, а также в том, что ею не должны заниматься только ВВС. В принципе, все были согласны на создание объединенной структуры, но боялись снова совершить ошибку «Космического командования». Вдруг войны в киберсфере окажутся чем-то столь же преходящим, как космические. Альтернативой было создание объединенного командования, подчиненного STRATCOM (Стратегическое командование США) хотя бы на бумаге. ВВС тогда прекратили бы считать себя главными, им пришлось бы довольствоваться более скромным положением.

У разведки имелись свои соображения. После реорганизации 11 сентября 2001 года все 18 подразделений управляются одним человеком. В 2008 году главой разведки стал Майк Макконел. Слегка сутулый, в очках с толстыми стеклами и мягким голосом, он выглядел как преуспевающий бизнесмен с Уолл-стрит. Макконел пришел в разведку из консалтингового консорциума Booz Allen Hamilton. Он отказался от традиционной карьеры в Booz. Большую часть жизни Макконел служил в военно-морской разведке и ушел в отставку трехзвездным генералом Агентства национальной безопасности (National Security Agency, NSA).

Если послушать, как Макконел или его преемник генерал ВВС Кен Минихэн говорят о АНБ, вы начнете понимать, почему они считают, что передать часть их полномочий другим глупо и практически нереально. Они подчеркивают, что АНБ имеет огромный опыт, поскольку десятилетиями «делало невозможное» в сфере электронного шпионажа. Роль АНБ в киберпространстве следует из его традиционной задачи — прослушивать радиосигналы и телефонные разговоры. Интернет является всего лишь еще одним средством массовой информации. Распространенность Интернета растет, так же как и заинтересованность в нем АНБ. АНБ, в котором трудятся доктора наук и инженеры-электронщики, постепенно становится ведущим мировым центром исследования киберпространства.

Хотя АНБ не обладает полномочиями вести какую-либо подрывную деятельность, оно основательно внедрено в интернет-инфраструктуру за пределами США с целью шпионажа.

Когда в 1996 году Макконел ушел из АНБ в Booz Allen Hamilton, он продолжил заниматься проблемами Интернета, помогая ведущим американским компаниям решать задачи кибербезопасности. По возвращении в разведывательный бизнес в 2007 году он, будучи вторым человеком в национальной разведке, попытался получить власть над всеми разведывательными службами США, включая ЦРУ. От этого пострадала его давняя дружба с Майком Хейдэном (директором ЦРУ). Хейдэн когда-то тоже возглавлял АНБ. На протяжении почти всей службы в ЦРУ он оставался четырехзвездным генералом ВВС США.

Поскольку оба Майка (и Макконел и Хейдэн) имели отношение к АНБ, они были единогласны по меньшей мере в одном вопросе — любое новое Киберкомандование не должно пытаться взять на себя полномочия, десятилетиями принадлежавшие АНБ. Если что-то и нужно предпринять, полагали они, как и многие другие выходцы из АНБ, так это просто превратить АНБ в Киберкомандование. Их мнение имело вес в Пентагоне, поскольку они, до определенной поры, знали о киберпространстве больше остальных. Чтобы воспрепятствовать АНБ в «захвате Киберкомандования», некоторые военные заявили, что АНБ на самом деле является гражданской организацией, одним из отделов разведовательного управления и поэтому по закону не может вести военные действия. Они ссылались на законы США, в которых прописаны полномочия и ограничения различных правительственных ведомств и агентств. Конечно, законы можно поменять. И тем не менее вопрос, кто будет руководить кибервойнами Америки, стал предметом ожесточенных дискуссий между военными и гражданскими специалистами по правовым аспектам правительственной деятельности.

В любом другом случае исход дела, скорее всего, решился бы в пользу военных и возникла бы совершенно новая организация, принявшая на вооружение хакерский опыт АНБ. Однако в 2006 году министр обороны Дональд Рамсфелд, пытавшийся расширить сферу своего влияния, после провала на выборах, отчасти вызванного неэффективностью ведения войны в Ираке, был вынужден оставить пост. На место Рамсфелда пришел Роберт Гейтс (президент Техасского университета А&М). На тот момент я знал его уже три десятка лет и ожидал, что он станет хорошим министром обороны. Он не был ни выходцем из Пентагона, ни новичком в сфере госбезопасности из академической или промышленной среды, которыми обычно легко манипулируют опытные сотрудники Пентагона. Боб был офицером ЦРУ, который дослужился до поста директора, побывав до этого в Совете национальной безопасности. Гейтс наблюдал за дебатами о Киберкомандовании с позиции представителя разведывательного сообщества и, что еще важнее, с высокого поста сотрудника Белого дома. Когда вы работаете в команде президента, кто бы им ни был в данный момент, вы понимаете, что интересы страны превыше интересов отдельных служб, даже тех, с которыми вы связаны сами. Гейтс мог смотреть на вещи широко и был прагматичен.

В результате был найден компромисс — директор АНБ станет четырехзвездным генералом (получит еще одну звезду) и главой Киберкомандования США. В Пентагоне говорят: «Кто занимает два поста, тот носит две шляпы». Теперь Киберкомандование должно было стать подразделением STRATCOM. Весь опыт АНБ был бы принят на вооружение Киберкомандованием США, что избавляло от необходимости изобретать множество велосипедов. Военно-воздушные силы, морская пехота и сухопутные войска сохраняли свои киберподразделения, но с условием их подчинения Киберкомандованию США. Именно они должны вести боевые действия в киберпространстве, а не полугражданская разведслужба, которой является АНБ. Хотя у АНБ есть огромный опыт проникновения в Сеть, но, согласно закону США (статья 10), Агентство имеет ограниченное право собирать информацию и не может принимать участие в боевых действиях. Поэтому разрушать системы врага нажатием кнопки должны, согласно статье 50, военные. Чтобы посодействовать Киберкомандованию в защите сетей Министерства обороны, Пентагон должен был разместить своего поставщика интернет-услуг в Форт-Мид, штат Мэриленд, вместе с АНБ. Интернет-провайдер Пентагона не похож на остальных, поскольку он обеспечивает работу самых больших сетей в мире. Называется эта организация Defense Information Systems Agency (DISA) — управление связи Министерства обороны, и возглавляет его трехзвездный генерал. Итак, спустя девяносто два года после появления на этом месте военной базы Форт-Мид стал центром американских сил киберзащиты и кибернападения. Военные подрядчики строят вокруг офисы в надежде, что и им перепадет что-то из миллиардов долларов, которые потекут в Форт-Мид. Университеты Мэриленда получают огромные гранты на исследования от расположившихся здесь военных, подразделение которых в Вашингтоне называют просто Форт.

В результате решения создать Киберкомандование то, что раньше было Киберкомандованием военно-воздушных сил, стало 24-й воздушной армией со штаб-квартирой на базе ВВС в Лэкленде (штат Техас). Но у этой армии нет самолетов. Ее основная задача — «боеспособные войска, обученные и оснащенные для проведения киберопераций, полностью интегрированных в операции в воздухе и безвоздушном пространстве». 24-я воздушная армия будет контролировать два существующих крыла: 688-е — крыло информационных операций (Information Operations Wing, IQW), бывший Центр информационных операций военно-воздушных сил (Air Force Information Operations Center ), и 67-е крыло сетевой борьбы (Network Warfare Wing), а также одно новое 689-е крыло связи (Combat Communications Wing). Миссия 688-го крыла — поиск самых перспективных направлений, предоставляющих США преимущества в использовании кибероружия. 67-е крыло будет отвечать за защиту сетей ВВС и нападение на вражеские сети. В общей сложности численность 24-й армии составит около 6–8 тысяч военных и гражданских кибервоинов. Если ВВС США получат приказ действовать в соответствии с рекламным роликом («Авария энергосистемы — это просто авария. Но она может быть спровоцирована кибератакой»), эта задача, скорее всего, достанется на 67-му крылу. Девиз этого подразделения появился еще в докибернетические времена воздушной разведки — Lux Ex Tenebris (Свет из тьмы). Несмотря на понижение в ранге их командующего, ВВС не утратили желания вести кибервойну. Летом 2009 года глава ВВС генерал Нортон Шварц написал своим офицерам: «Киберпространство необходимо для ведения современной войны, для военного превосходства Соединенных Штатов, и цель ВВС США — использовать весь спектр возможностей киберпространства. Киберпространство — это сфера, за которую сражаются, и борьба идет уже сегодня».

Чтобы не отстать, военно-морской флот США тоже пошел на реорганизацию. Начальник штаба ВМС адмирал Гэри Ружхэд учредил пост заместителя по вопросам информационного влияния. Это не значит, что Ружхэд и его моряки влияют на всех; просто вооруженные силы США постоянно подчеркивают, что они должны влиять на киберпространство. Примерно так в 1960-х в Пентагоне говорили о ядерном оружии. Историк Лоуренс Фридман, занимающийся вопросами ядерной стратегии США, заметил, что Уильям Кауфман, Генри Киссинджер и другие стратеги прекрасно понимали, что нужно было «приглушить наступательный дух, царивший в кругах ВВС «чья риторика вытекала из представления о войне, которое было устаревшим и опасным». Такого же рода настроения сильны в кругах кибервоинов ВВС сегодня и, вероятно, также в ВМС.

Адмирал Ружхэд учредил не только новый пост, но и новое боевое командование. Пятый флот отвечает за Персидский залив, шестой — за Средиземное море, седьмой — за Южно-Китайское море. Специально для ведения кибервойны ВМФ США восстановил десятый флот. Во время Второй мировой войны это небольшое подразделение занималось координацией противолодочной борьбы в Атлантическом океане, а вскоре после победы над Германией в 1945 году было расформировано. Тогда, как и сейчас, десятый флот был «фантомным», без кораблей. Он базировался на суше и выполнял необходимые координирующие функции. Скромный по возможностям и масштабу, десятый флот во время Второй мировой справлялся со своим задачами силами пятидесяти офицеров разведки. Теперь у ВМС более амбициозные планы. Существующее командование боевых информационных систем продолжит свою деятельность, перейдя в подчинение десятому флоту. Хоть военно-морской флот и не занимается саморекламой, как военно-воздушные силы, флот уверяет, что в его рядах служит не меньше разбирающихся в технике парней, чем в ВВС.

Кибервоины сухопутных войск располагаются в Командовании развития телекоммуникационных технологий (Network Enterprise Technology Command ), 9-м соединении связи (9th Signal Command ), дислоцированном в Форт-Хуачука (штат Аризона). Служащие этого подразделения приписаны к войскам связи, расположенным в разных географических регионах планеты. Подразделения, находящиеся в подчинении у армейской разведки, способны вести боевые операции вместе с традиционными разведчастями. Они совместно с АНБ обеспечивают разведданными части, ведущие боевые действия в Ираке и Афганистане. A-GNOSC (Армейский центр безопасности и поддержки работы глобальных сетей) руководит деятельностью LandWarNet, и это армия считает своим вкладом в работу компьютерных сетей Министерства обороны США В июле 2008 года в сухопутных войсках появился собственный сетевой батальон. Если сухопутные войска считают наименее подходящими для ведения кибервойны, значит, они это заслужили. После принятия решения о создании Киберкомандования министр обороны поручил пересмотреть кибермиссию сухопутных войск.

Если большинство тех, кто следил за борьбой вокруг кибервойны в Пентагоне, сочли, что АНБ победило, бывший директор АНБ Кен Минихэн был с этим не согласен, что дало мне повод задуматься. Кен — мой хороший друг, я знаю его с тех пор, как он возглавил в 1996 году АНБ. Кен считает, что нужно пересмотреть подход АНБ и вооруженных сил США к кибероперациям. Флот, полагает он, фокусируется только на других флотах, военно-воздушные силы — на противовоздушной обороне. Сухопутные войска безнадежно потеряны, а АНБ остается разведывательной службой. «Ни одна из этих организаций не концентрируется в достаточной степени на иностранной контрразведке в киберпространстве или на захвате важнейших инфраструктур, которые, возможно, Соединенные Штаты захотят вывести из строя без применения бомб в следующем конфликте». Кен убежден, что в военном киберпланировании отсутствует программа национального масштаба, которая позволила бы АНБ и другим организациям работать согласованно. «Сейчас все сосредоточены на том, что хотят делать, а не на том, что от них в случае необходимости может потребовать президент».

Минихэн и Макконел уверены в том, что Киберкомандование не способно защитить Соединенные Штаты. «Все наступательные возможности США в киберпространстве не будут значить ничего, если никто не сможет защитить страну от кибератаки», — говорит Макконел. Миссия Киберкомандования — защищать Министерство обороны и, возможно, некоторые правительственные организации, но у него нет ни плана, ни возможностей защитить гражданскую инфраструктуру. Оба бывших директора АНБ полагают, что такую миссию должно выполнять Министерство внутренней безопасности согласно существующему плану; но оба они утверждают, что это министерство в данный момент не способно защищать даже внутреннее корпоративное киберпространство. Не способен на это и Пентагон. Как отмечает Минихэн, «хоть эта организация и называется Министерством обороны, если от нее потребуется защитить страну от кибератаки со стороны иностранных держав, ваши полтриллиона долларов в год не помогут».