Вступила девою на землю Трояню,

въсплескала лебедиными крылы на синемъ море у Дону;

плещучи, упуди жирня времена».⁹

Итоги научного анализа «Влесовой книги» не оставляют ни­каких иллюзий. Все, начиная с внешнего вида «источника», пер­вых противоречивых сообщений о его существовании и кончая редакциями текста в рабочих тетрадях Ю. П. Миролюбова, сви­детельствовало об одном: перед нами крайне примитивная фаль­сификация, созданная самим первым исследователем «книги».

Казалось бы, тема подлинности (не говоря уже о достовер­ности сведений) «Влесовой книги» окончательно закрыта. Все точки над і расставлены. Однако, видимо, «идейные» мотивы, заставившие в свое время Ю. П. Миролюбова пойти на грубую подделку, живы и сегодня. Конечно, приятно думать, что

«славяно-русы... являются древнейшими людьми на Земле»

(как писал Ю. П. Миролюбов), или что

«история начинается... в Сибири»

(как это делал В. Чивилихин). Беда лишь в том, что для доказа­тельства таких заявлений приходится прибегать к фальси­фицированным источникам. А потому и после публикации О. В. Творогова не прекращаются обвинения ученых, доказы­вающих (к сожалению, чаще всего в специальных изданиях, к которым непрофессионал обращается редко) очевидные вещи, в отсутствии патриотизма. Некий Бус Кресень (который тут же спешит сообщить, что его зовут Александром Игоревичем Асовым) издает «реконструированную» «Влесову книгу» в качестве подлинного источника, сохранившего истинную ис­торию славяно-русов, а журнал «Молодая гвардия» готовит публикацию уже упоминавшейся «Истории руссов в неизвра­щенном виде» С. Лесного, рекомендуя ее как исследование, опирающееся на «новейшие материалы». Массовым тиражом (100 000 экз.) опубликованы в Саратове «Мифы древних сла­вян», в которых «Влесова книга» (с предисловием академика Ю. К. Бегунова) занимает почетное место. Сей скорбный спи­сок можно продолжить.

Впрочем, фальсификация источников — не единственный способ «удревнить» историю своего народа. Можно использо­вать с этой целью и источники подлинные. Тогда, однако, за­дача усложняется: подлинные источники, как правило, хоро­шо известны и изучены. Кроме того, к ним можно обратиться, чтобы проверить новую интерпретацию. Соответственно воз­растает опасность быть, что называется, пойманным за руку. Попробуй в таких условиях «открыть» что-нибудь сенсацион­ное, отбрасывающее начало истории этноса на тысячу-другую лет назад! Да и кое-какая квалификация для подобных «подви­гов» требуется, чтобы не попасть в заведомо глупое положение. Именно поэтому немногие отваживаются на подобные экспери­менты. И все-таки время от времени такие люди находятся.

Примером может служить книга Г. С. Гриневича, посвя­щенная «праславянской» письменности. Автор ее, судя по его собственным словам, профессиональный геолог. Что касается филологической подготовки, то лучше всего о ней свидетель­ствует заявление Г. С. Гриневича:

«В дореволюционной России Ъ знак (!) употреблялся, можно сказать, к месту и не к месту».¹⁰

Подтверждается это совершенно сногсшибательным для лингвистического исследования аргументом:

«Все, наверное, видели старые вывески, на которых даже (! — И. Д.) фамилии владельцев каких-либо заведе­ний кончались на Ъ знак: БАГРОВЪ, ФИЛИПОВЪ, СМИРНОВЪ и др.».¹¹

Другими словами, автор «Праславянской письменности», видимо, даже не подозревает, что до реформы 1918 г. Ъ являл­ся не «знаком», а буквой, имевшей название («ер»), которой, в соответствии с правилами орфографии того времени, обяза­тельно должно было заканчиваться на письме слово с «нуле­вым» окончанием (т. е. с согласным звуком на конце). После этого как нельзя более своевременным кажется тезис Г. С. Гриневича о том, что обычно «псевдодешифровщиками» неизвест­ных систем письменности являются не профаны (к коим, оче­видно, совершенно справедливо относит себя автор данного трактата), а «заслуженные ученые, почтенные эрудиты».

Как бы то ни было, Г. С. Гриневич задается целью доказать, что праславянский язык — древнейший письменный язык на Земле, а не «вторичный» (?!), т. е. берущий начало из какого-то более древнего языка. Для этого были собраны чуть ли не все известные на сей день нерасшифрованные или не до конца ясные надписи, происходящие из самых разных концов Евра­зии — от долины Инда до Италии — и относящиеся к самому разному времени, начиная с V тыс. до н. э. В один ряд оказались поставленными знаменитый Фестский диск, надписи из Троиц­кого городища, критские тексты, написанные линейным пись­мом А и линейным письмом Б, этрусские и протоиндийские над­писи, «и протчая, и протчая, и протчая», не исключая, естествен­но, и «образца книжного дела IX века» — «Влесовой книги».

Не повезло, кажется, только «кохау ронго-ронго» — таинст­венным письменам острова Пасхи. Да и то, скорее всего, лишь потому, что Г. С. Гриневич не знаком с трудами Питера Бака (Те Ранги Хироа), который, в отличие от Тура Хейердала, счи­тает, что о-в Пасхи был заселен не с американского, а с азиат­ского побережья Тихого океана. Только это спасло знаменитых каменных гигантов от родства с «праславянами» Г. С. Гриневи-ча. Ведь графическое сходство письменностей острова Пасхи и протоиндийской культуры давно уже отмечалось специалиста­ми (чего нельзя сказать, к примеру, о знаках Фестского диска).

При «прочтении» текстов, правда, возникают довольно лю­бопытные и — для «неподготовленного» читателя — несколько странные замены вполне ясных текстов невнятным набором «звуков». Надо обладать недюжинной фантазией, чтобы за со­четанием:

«...Йу аподавъа (е) давиаирежеще айурожере тъа (е)»

увидеть:

«Теперь, надежда вчерашняя. Давит воздух(ом) все немилосерднее. Аура приносит себя в жертву».¹²

Хотя и «переведенный» текст, признаться, остается не ме­нее загадочным, чем «оригинал». И это все — вместо совер­шенно ясно читаемых на соответствующей иллюстрации имен изображенных на этрусском зеркале персонажей: «Атланта» и «Мелеагр». Кстати, сочетание этих действующих лиц вовсе не случайно, о чем знает всякий, кто знаком с античной мифоло­гией и слышал о каледонской охоте.

Что же движет людьми, не жалеющими сил и времени для создания липовой «книги» или туманного прочтения ясного (или, наоборот, вовсе нечитаемого) текста? Зачем они занима­ются фальсификацией исторических источников (а мы имеем дело именно с таким феноменом)? Судя по всему для того, чтобы «отыскать» в них информацию, в которой нуждаются их исторические построения или представления, не подтвер­ждаемые источниками «нормальными».

Давайте почитаем, что они пишут о ранней истории сла­вян.

Ю. П. Миролюбов утверждает, что «славяно-русы... явля­ются древнейшими людьми на Земле»,¹³причем «прародина их находится между Сумером (Шумером? — И. Д.), Ираном и Северной Индией», откуда «около пяти тысяч лет тому на­зад» славяне двинулись «в Иран, в Загрос, где более полувека разводили боевых коней», затем «ринулись конницей на деспо­тии Двуречья, разгромили их, захватили Сирию и Палестину и ворвались в Египет».¹⁴

В Европу, согласно Ю. П. Миролюбову, славяне вступили в VIII в. до н. э., составляя авангард ассирийской армии. Он пишет:

«...ассирийцы подчинили все тогдашние монархии Ближнего Востока, в т. ч. и Персидскую, а персы были хо­зяевами Северных земель до Камы. Ничего нет удиви­тельного, если предположить, что славяне были в аван­гарде ассирийцев, оторвались от главных сил и захватили земли, которые им нравились».¹⁵

Поэтому, признается Ю. П. Миролюбов,

«придется поворачивать всю историю»¹⁶.

Итак, рычаг был обнаружен. Оставалось отыскать точку опоры. И она была «найдена».

«Влесова книга» появилась в поле зрения научной общест­венности после того, как была написана большая часть процити­рованных строк. А ведь Ю. П. Миролюбов уже должен был знать о ней, когда рассказывал о похождениях предков основателей Древнерусского государства, но ни разу на нее не сослался.

А вот результат исторических штудий Г. С. Гриневича. Оказывается,

«славянские племена населяли обширные пространст­ва Подунавья на юго-востоке Европы»

еще в V тыс. до н. э. На рубеже следующего тысячелетия про­изошли «значительные подвижки славян». Часть из них дви­нулась в Двуречье. С тех пор

«останки наших предков лежат в основании холма „Эль-Убайд", вокруг и поодаль которого вырастут со вре­менем города Шумера и Вавилона. И мы обязаны пом­нить тех, кто научил строить эти города».

Вторая славянская «волна» двинулась на восток, и...

«в III тысячелетии до н. э. почти все Подунавье—По-днепровье будет охвачено высокоразвитой трипольской культурой».

Отсюда славяне отправятся на юг и там, в Пенджабе и долине Инда,

«создадут одну из трех величайших культур Древнего Востока — протоиндийскую культуру, на которой затем поднимется культура Древней Индии».¹⁷

Однако к 1800 г. до н. э. протоиндийская культура Харап-пы и Мохенджо-Даро внезапно прекратила свое существова­ние. Г. С. Гриневич связывает это с тем, что примерно тогда трипольцы были вытеснены «восточными племенами» из Среднего Поднепровья. Отсюда славяне

«устремятся на юг, на Балканы, а затем далее — в Эгеиду».

Сюда же, но уже через Малую Азию пришли и «их сопле­менники», «оставив свои города у подножий Гималаев».

«Все вместе, — считает Г. С. Гриневич, — на острове Крит они создадут могучую Критскую державу, искусст­во которой станет предтечей великого искусства Древней Греции».¹⁸

А после извержения вулкана на острове Санторин около 1450 г. до н. э. они покинут Крит и под именем этрусков посе­лятся в Италии.

Здесь, правда, фантазия покидает автора, и он вынужден признать, что дальнейшая история славян до того момента, ко­гда они «в конце концов... вернутся на свои исконные земли», остается ему неизвестной. Но дату этого «конца концов» он называет (хоть и без каких-либо обоснований) — «не раньше IV—III в. до н. э.».

Неясны автору и причины столь грандиозных перемеще­ний. Единственное объяснение, которое кажется ему доста­точно серьезным, — это «охота к перемене мест».¹⁹

И вся описанная «историческая» картина нарисована на основании текстов, не более «прозрачных», чем цитировав­шаяся «надежда вчерашняя».

Однако продолжим. Оказывается, у праславян на Крите удалось «обнаружить» следующую технику:

«наземные аппараты, по форме аналогичные совре­менным вертолетам»,

а также

«летательные аппараты, аналогичные по форме и размерам (?!) современным ракетам»,

и автомобили, двигавшиеся со скоростью 200—300 км/ч,

«что вполне может отвечать скорости наземного аппарата с реактивным двигателем».²⁰

При всех расхождениях — а они весьма существенны — точек зрения Ю. П. Миролюбова и Г. С. Гриневича есть, по­жалуй, черта, которая роднит их. Оба они стремятся во что бы то ни стало доказать, что МЫ не только не хуже, но гораздо лучше ИХ. Все ИХ достижения — это НАША заслуга, и глав­ная из них — МЫ древнее ИХ.

С точки зрения здравого смысла, правда, представляется несущественным «паспортный» возраст этноса. В конце кон­цов, государства, располагающиеся на территориях, где заро­дились древнейшие цивилизации на нашей планете, вовсе не являются по этому случаю самыми влиятельными или уважае­мыми в мире. Дело тут в другом.

Вот какими строчками завершает свой труд Г. С. Гриневич:

«...в новые места славяне несли культуру, в частности культуру письма, [поэтому] особый „склад характера" славян приобретает особенную особость (?!). И здесь, мо­жет быть, к месту будет вспомнить о „загадочной славян­ской душе", хотя книга совсем не об этом... Однако за словом и его смыслом всегда стоит нечто большее, то, что будит в каждом из нас не один только научный инте­рес, но и дает священное право славянину любить все славянское...».²¹

Значит, дело — в праве на любовь к своим предкам, кото­рое, по мысли Г. С. Гриневича, можно получить (интересно, у кого?) только при одном условии: если удастся доказать, что наши предки — самые «древние». При этом цель оправдывает средства.

Полагаю, однако, что право на «любовь к отеческим гро­бам» никто и ничто не может дать или не дать. Оно просто есть. И не только у славян. Наши же авторы просто-напросто пытаются «улучшить» свою историю, чтобы получить право любить ее. Мысль эта, к сожалению, не нова.

С распадом СССР, а вместе с ним и «новой исторической общности, советского народа», начался невероятно болезнен­ный, поскольку он касается лично каждого, процесс становле­ния национального самосознания. Человек не может сущест­вовать без определения того, что представляет собою «мы», частью которого он является. А для этого необходимо, в част­ности, знать свое прошлое. Но именно реальное прошлое, а не тот миф (каким оно должно было быть), который давался в официальных установках. Наверное, поэтому на страницах книг, о которых шел разговор, то и дело мелькают фамилии историков, прославившихся своей официозностью. Они зани­мались не грубой фальсификацией источников, но искусной идеологической манипуляцией общественным сознанием, до­казывая, например, что Киев был основан 1500 лет назад, в то время как археологические находки подтверждают существо­вание здесь города «лишь» на протяжении 1000 лет, что, впро­чем, тоже немало.

_____________________

1 Творогов О. В. «Влесова книга» // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 171.

2 Лондон Дж. Сердца трех // Лондон Дж. Соч. М., 1956. Т. 8 (доп.). С. 171.

3 Творогов О. В. «Влесова книга». С. 194—195.

4 Творогов О. В. «Влесова книга». С. 236—237.

5 Новые рубежи. 1985. 12.09.

6 Там же.

7 Лесной С. «Влесова книга» — языческая летопись доолеговой Руси: исто­рия находки, текст и комментарий. Виннипег, 1966. Вып. 1. С. 29.

8 Кобзев И. Что же делать с «Влесовой книгой» // Новые рубежи. 1985.12.09.

9Слово о полку Игореве: Древнерусский текст и переводы. М., 1981. С. 96—97. (Сокровища древнерусской литературы).

10 Гриневич С. Г. Праславянская письменность: Результаты дешифровки. М., 1993.

11 Там же. С. 79 (сохранена авторская орфография).

12 Там же. С. 194, 302.

13 Миролюбов Ю. П. Сочинения. Т. 9. С. 125.

14 Там же. Т. 7. С. 186—187.

15 Там же. Т. 4. С. 160—161.

16 Там же. Т. 7. С. 187.

17 Гриневич Г. С. Праславянская письменность. С. 255.

18 Там же. С. 256.

19 Там же. С. 257.

20 Там же. С. 134—135.

21 Там же. С. 257.

А. А. Алексеев