НОВОЕ РУКОВОДСТВО К СОЧИНЕНИЮ КОМЕДИЙ 21 страница

 

Федерико

 

Каждый опытный охотник

За индийским пеликаном

Вкруг гнезда костер разводит,

И, птенцов спасти стараясь,

С дерева слетает птица,

Бьет испуганно крылами,

Но не укрощает ими,

А лишь раздувает пламя,

Обжигается вконец

И в неволю попадает,

Хоть легко взлететь над лесом

И не даться в плен могла бы.

Так, птенца моей любви,

Мысль мою в гнезде молчанья

Пламя вашей жаркой речи

Нестерпимо обжигает,

А любовь крылами бьет,

Вызволить ее пытаясь,

И теряет оперенье.

Унимать меня вы стали —

Я воспламеняюсь пуще;

Обнадеживать — смущаюсь;

Ободрять — сбиваюсь с толку;

Отпускать — в огонь кидаюсь;

В руки брать — мечусь в смятенье;

Успокаивать — пугаюсь.

Я перед собою вижу

Столь смертельную опасность,

Что, молчание храня,

Умереть предпочитаю.

 

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

 

Кассандра одна.

Кассандра

 

Чтó на горшие мученья

Обрекает род людской

В сей обители земной,

Нежели воображенье?

Распаляя вожделенье,

Пламя в холод претворяя,

Сердце умиротворяя

Или приводя в расстройство,

Человеку это свойство

Служит, как душа вторая.

Графа темные намеки

При столь явственной печали

Мой рассудок взволновали,

Ибо скрыт в них смысл глубокий.

Страшен судну шторм жестокий

И стихии беснованье,

Но неясное признанье

Для ума еще страшней,

Так как бури нет сильней,

Чем душевные метанья.

Я себя при мысли ложной,

Что в меня мог граф влюбиться,

Заставляю спохватиться,

Ибо это невозможно,

Но едва неосторожно

Свой несчастный брак припомню,

Верить хочется в нее мне

С исступленьем страсти юной:

Ведь возможно все в подлунной

Для надежды неуемной.

Так томлюсь я, так тоскую,

Так с пути и с толку сбилась,

Так глубоко оскорбилась,

Что сойти с ума рискую.

Невозможного взыскуя,

Трудности преуменьшая,

Я отмщенье предвкушаю,

Хоть уже провижу ясно,

Как за этой грезой страстной

Блещет меч, мне страх внушая.

Стоит граф любви вполне,

Но любовь к нему греховна,

А раздуть в нем пыл любовный —

Преступление вдвойне.

Небо! Будь защитой мне!

Впрочем, я чиста осталась,

Хоть о графе мне мечталось:

Было б праведных немного,

Если бы за грех у бога[182]

Мысль греховная считалась.

До сих пор я честь успешно

От соблазна охраняла

И себе не возбраняла

Только мысль о том, что грешно.

Хоть найдет творец, конечно,

Что зерно греха в ней есть,

Он не сможет в ней прочесть

То, что честь мою обидит:

В том, в чем зло всевышний видит,

Зла еще не видит честь.

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

 

Кассандра, Аврора.

Аврора

 

Долго ж с ним вы говорили!

Что сказал он?

 

Кассандра

 

Что сомненья,

Снизойдя до объясненья,

Вы в душе его смирили.

Но смотрите: пыл ревнивый

В нем вам пробуждать не след.

 

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

 

Аврора одна.

Аврора

 

Оскорбителен ответ

Равнодушный, хоть учтивый.

Разве истинный влюбленный

Лишь по той пустой причине,

Что перестает отныне

Быть наследником короны,

Мог бы так перемениться?

Если мы любви полны,

Перед ней принуждены

Даже честь и жизнь склониться.

Граф же, хоть была когда-то

Я возлюбленной его,

Чахнет только оттого.

Что иметь боится брата.

Но коль скоро жажду власти

Он за ревность выдает,

Мне придется в свой черед

Дать толчок уснувшей страсти

И, маркиза поощряя,

В графе пробудить ее.

 

 

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

 

Аврора, маркиз Гонзаго, Рутильо.

Рутильо

 

Равнодушие свое

Вам всечасно изъявляя,

От надежд давно должна бы

Излечить Аврора вас.

 

Маркиз

 

Тс-с! Она!

 

Рутильо

 

Хоть в этот раз

С ней не будьте сердцем слабы!

 

Маркиз

 

К вам, Аврора, что светила

В день, когда меня впервые,

Мне согнув пред вами выю,

Чувство в рабство обратило;

К вам, кто в днéвное светило

Зависть тайную вселяет,

Ибо с ним отождествляет

Вас мой помраченный разум,

Ибо ваша прелесть разом

Взор, как солнце, ослепляет;

К вам, как только появился

Здесь я на свое несчастье,

С непреодолимой страстью

Всей душой я устремился.

Но напрасно я влюбился

В вас, бесценная синьора:

Только скукой ваши взоры

Исполняет страсть моя.

Ибо ненавистен я

Вам, как ночь — лучам авроры.

Вас не видеть мне страшнее.

Чем совсем незрячим стать,

Но поскольку я мечтать

О взаимности не смею,

Я уеду — так вернее…

От любви я излечусь,

Если с вами разлучусь

И, найдя успокоенье

От Феррары в отдаленье,

За жестокость расплачусь.

Будьте ж без меня счастливы!

 

Аврора

 

Не зачахнет от печали,

Получив отказ вначале.

Рыцарь знатный и учтивый,

Ибо к сердцу путь найти

Трудно с первого же взгляда.

Доказать любовь вам надо,

Чтоб у дамы быть в чести.

Верим мы лишь тем вполне,

Кто страдает из-за нас.

Но открыто, как сейчас

Вы «прощай» сказали мне,

Я прошу вас здесь остаться.

 

Маркиз

 

Радуюсь я всей душой

Милости такой большой

И согласен дожидаться,

Вам служа усердней втрое,

Чтоб совсем моей вы стали,

Не десяток лет, как ждали

Эллины паденья Трои,

И не семь, как сын Ревекки

Дочери Лавана ждал,

А мирьяды, как Тантал[183],

В ад низвергнутый навеки.

Будет пыл надежд моих

За любовь мою наградой:

Может быть тоска отрадой

Там, где нет наград иных.

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

 

Те же, герцог Феррарский, граф Федерико, Батин.

Герцог

 

Мне папа сообщил, что в Рим явиться

К нему я должен сам.

 

Федерико

 

А он не пишет — по каким делам?

 

Герцог

 

Мне нужно торопиться,

Не думая — зачем.

 

Федерико

 

Раз это тайна, государь, я нем.

 

Герцог

 

Вздор! Верю я тебе, мой сын, всецело,

Но, право, сам не знаю, в чем тут дело.

Наверно, папа, видя, что должна

Начаться вновь в Италии война,

Меня в гонфалоньеры церкви прочит[184]

И, полагаю, дать понять мне хочет,

Что если план он не изменит свой,

Ему помочь обязан я казной.

 

Федерико

 

Я понял: вы молчали, чтоб с собою

Меня в поход не брать.

Но вместе с вами поведу я рать

И вас не посрамлю на поле боя.

 

Герцог

 

Нет, граф, нельзя, чтоб нас обоих враз

Смерть унесла в разгаре битвы ярой.

Ты остаешься управлять Феррарой.

Так нужно, сын, и это мой приказ.

 

Федерико

 

Синьор! Я раздражать не смею вас,

Но ведь меня тогда молва ославит.

 

Герцог

 

Не может тот, кто государством правит,

С молвой считаться, коль на карте трон.

 

Федерико

 

Повиновенье — долг, хоть тяжек он.

 

Герцог уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

 

Аврора, маркиз Гонзаго, Рутильо, граф Федерико, Батин.

Батин

(к Федерико, тихо)

 

Граф! Заметил я: покуда

С герцогом вы говорили,

Что в сторонке разговор

У Авроры шел с маркизом.

 

Федерико

 

Вот как! С Карлосом?

 

Батин

 

Да, с ним.

 

Федерико

 

Впрочем, это безразлично.

 

Аврора

(маркизу)

 

Как залог благоволенья

Этот шарф, маркиз, примите.

 

Маркиз

 

Станет цепью он, которой

Никакая сила в мире

У меня не снимет с шеи,

Коль его мне разрешите

Вы на зависть всем носить.

 

Аврора

(в сторону)

 

Я любви чиню обиду,

Но любовной мести рада.

 

(Маркизу.)

 

Он к лицу вам, как я вижу,

И всегда вы в нем ходите.

 

Батин

 

Как природа прозорлива,

Что измену в сердце женщин

От рождения вложила!

Будь в них верности побольше,

Мы, несчастные мужчины,

Их не просто обожали б,

А совсем боготворили.

Видите вы шарф?

 

Федерико

 

О чем ты?

Шарф? Какой?

 

Батин

 

Вот это мило!

Тот, конечно, что служил

Солнцу (в чьем небесном лике

Некая планета раньше

Утешенье находила)

И, как солнце при затменье,

Поглощен драконом хищным.

То-то помню я, что греки

Кроме яблока Париса

Шарф считали атрибутом

Сеющей вражду Эриды[185].

 

Федерико

 

Друг Батин! То было встарь,

Нынче ж все переменилось.

 

Аврора

(маркизу)

 

Не пройтись ли нам по саду?

 

Аврора и маркиз Гонзаго уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

 

Граф Федерико, Батин.

Батин

 

Нет, вы только поглядите,—

За руку ее ведет он!

 

Федерико

 

Так и нужно, раз едины

Души их.

 

Батин

 

Как! Вы не злитесь?

 

Федерико

 

А с какой мне стати злиться?

 

Батин

 

Лебедь не потерпит, чтобы

Рядом с ним другой резвился,

И с лебедкою своею

Пруд родной сейчас покинет.

Кочет, если он другого

Подле кур своих увидит,

Пришлецу багряный гребень

Раздирает с громким криком

И до наступленья ночи,

Беспощадный и ревнивый,

Как краснобородый турок[186],

С ним не прекращает битву.

Как вы можете терпеть,

Чтоб Гонзаго был так близок

С той, кого своей вы звали?

 

Федерико

 

Женщину, что заслужила

Наказанье за неверность,

Я караю, как мужчина,

То есть ей даю свободу,

Чтоб, капризов ради, риску

Честь моя не подвергалась.

 

Батин

 

Этот мудрый катехизис

Для влюбленных, — видит небо,—

Постараюсь заучить я.

Все ж долготерпенье ваше,

Граф, уму непостижимо.

Впрочем, мысли о любви

Схожи с нориею длинной:

Первый ковш пустым быть должен,

Чтобы мог второй налиться.

Вы к Авроре охладели,—

Значит, по другой томитесь:

Ковш второй нальется разом,

Если первый опрокинут.

 

Федерико

 

Друг Батин! Ты глуп. Зачем

С помощью уловок хитрых

Спрашивать меня о том,

Что я сам понять не в силах?

Лучше б ты пошел разведать,

Не пора ли уж проститься

Мне с отцом перед отъездом.

 

Батин

 

Зря меня глупцом сочли вы,

Ибо глуп я был бы вдвое,

Вашу грусть одобрив льстиво.

 

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ

 

Граф Федерико один.

Федерико

 

Чего ты жаждешь, мысль о невозможном?

К чему ты хочешь волю подстрекнуть?

Скажи: зачем мне смерть влагаешь в грудь,

Меня томишь метанием тревожным?

 

Не ослепляйся увлеченьем ложным,

Не избирай ведущий в бездну путь

И дай мне хоть на миг передохнуть

Иль жизнь я завершу концом ничтожным.

 

Нет, никогда уж больше ум ничей

Родить такую мысль не исхитрится!

Хоть в мире невозможных нет вещей

 

Для тех, в ком страсть победно воцарится,

Лишь ты родилась из моих очей,

Чтобы вовеки в явь не претвориться.

 

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ

 

Граф Федерико, Кассандра.

Кассандра

(в сторону)

 

Ненасытно алча мести,

Поднимаются на бой

Страсть моя с обидой вместе

И надеждою пустой

Угрожают снова чести.

Вновь они неосторожно,

Как при умоисступленье,

В мысли сладостной, но ложной

Ищут удовлетворенья,

Хоть оно и невозможно.

Будь поменьше безучастья

В герцоге, меня доведшем

До того, что жажду пасть я,

Я в решенье сумасшедшем

Не искала б месть и счастье.

А теперь я только рада,

Что разделит чувства эти

Герцога родное чадо,

Хоть держать в двойном секрете

Преступленье будет надо.

Правда, нынче при свиданье,

Граф, колеблясь беспричинно,

Не решился на признанье,

Но, когда молчит мужчина,

Говорит его молчанье.

Граф, держа со мной совет,

Бледен был необычайно

И впадал в столь пылкий бред,

Что шептал мне голос тайный:

Там, где страсть, измены нет.

Если, честь свою пятная,

С Федерико согрешу я,

Ибо мужа проклинаю,

То не первая большую

Страсть ценой греха познаю.

Много раз с роднею кровной

Женщины в былые годы

Услаждали плоть греховно.

Я ж святой закон природы

Не нарушу, став виновной.

Впрочем, в этот грозный час

Вспоминать не гоже тех,

Кто, как я, в грехе погряз:

Ведь не извинят наш грех

Те, что свершены до нас.

 

(Увидев Федерико.)

 

Граф!.. Сейчас он подойдет!

Что со мной? Где ты, отвага?

Где моя решимость?

 

Федерико

(в сторону)

 

Вот

Та спасительная шпага,

Что земной мой путь прервет.

О, сколь этим счастлив я!

 

Кассандра

 

Как! Вы вновь грустите ныне,

Боль свою в себе тая?

 

Федерико

 

Я отвечу герцогине,

Что бессмертна грусть моя.

 

Кассандра

 

Меланхолиею черной

Вы страдаете, мой друг.

 

Федерико

 

Может быть. Одно бесспорно:

Неизбывный мой недуг

Сводит в гроб меня упорно.

 

Кассандра

 

Если вам помочь я властна,

Граф, откройте сердце мне,

Ибо скорбь скрывать опасно.

 

Федерико

 

Вам довериться вполне

Мне мешает стыд злосчастный.

 

Кассандра

 

Вы сказали, что больны

От любви?

 

Федерико

 

Мои страданья

Ею лишь порождены.

 

Кассандра

 

Расскажу я вам преданье

Из далекой старины:

В мачеху свою влюбился

Сын Селевка Антиох[187]

И от горя слег…

 

Федерико

 

Родился

Он счастливцем, — видит бог,—

Если с жизнью распростился!

 

Кассандра

 

Царь врачей приставил к сыну,

Но никто из них не брался

Исцелить его кручину,

Ибо Антиох старался

Скрыть от всех ее причину.

Только первый меж врачами,

Герострат, кем так гордиться

Вправе древность перед нами,

Понял, что недуг гнездится

Между сердцем и устами.

Дам придворных по одной

Провести пред Антиохом

Он велел, держа рукой

Пульс царевича.

 

Федерико

 

И вздохом

Выдал страсть свою больной?

 

Кассандра

 

Нет. Но пульс стал чаще вдвое,

Чуть больной увидел лик

Мачехи перед собою.

 

Федерико

 

Повесть странная!

 

Кассандра

 

Из книг

Знаю с детских лет ее я.

 

Федерико

 

Ею тронут я.

 

Кассандра

 

Тогда

Дайте, граф, прямой ответ:

Та же и у вас беда?

 

Федерико

 

Это вас гневит?

 

Кассандра

 

О нет!

 

Федерико

 

И меня вам жаль?

 

Кассандра

 

О да!

 

Федерико

 

Я любовью невозможной

Так, синьора, ослеплен,

Что отца и непреложный

Небом данный нам закон

Оскорбить готов безбожно.

Во вражде с душой моею

Бог, я сам и вы сейчас:

Бог — раз к вам я вожделею,

Сам я — раз живу без вас,

Вы — раз вами не владею .

Вы сейчас поймете ясно,

Если только со вниманьем

Будет выслушан несчастный,

В коей мере вы к терзаньям

Сердца моего причастны.

Хоть несчастьем смерть считать

Мы привыкли, жизнь любя,

Но, чтоб больше не видать

Вас, равно как и себя,

Жить я жажду перестать.

Я ведь, от стыда немея,

Ибо грех в душе таю,

На себя смотреть не смею

И давно уж состою

Во вражде с душой моею .

Стал я, уступив страстям,

На греховную дорогу

И уже не верю сам,

Что обязан жизнью богу,

Хоть ее и отдал вам.

Думали ли вы хоть раз,

Что меня вы погубили,

Ибо только из-за вас

То, чем был я встарь, забыли

Бог, я сам и вы сейчас?

Не живу я, ибо жить

У меня без вас нет силы,

Но и господа просить,

Чтобы смерть меня скосила,

Я не вправе, может быть,

Ибо вас желать я смею

Воле неба вопреки

И меня рукой своею

Не избавит от тоски

Бог, раз к вам я вожделею .

Я таким его отказом

К мукам жизни присужден,

Хоть мне и велит мой разум

Умереть, раз я лишен

Вас, души и бога разом.

Все враждебны мне сейчас:

Бог — раз я вас полюбил,

Вы — раз дерзкий мой рассказ

Вашу гордость оскорбил,

Сам я — раз живу без вас .

Стражду я затем вдвойне,

Что гнездится боль моя

И внутри меня и вне:

К вам любовью полон я,

Вы ж — презрением ко мне.

Я борюсь с судьбой своею.

Хоть, конечно, безнадежно,

Ибо заодно мы с нею:

Я — раз счастье невозможно,

Вы — раз вами не владею .

 

Кассандра

 

Я, синьор, признáюсь честно:

Мысль о муже и о боге

Мне страшнее муки крестной,

Ибо, граф, к нам будут строги

Суд земной и суд небесный.

Я твержу себе, что свет

Извиняет заблужденья,

Что терзать себя не след

Тем, в чем клятвопреступленья

С точки зренья света нет.

Вспоминаю я преданья

Об изменах, встарь свершенных,

Ибо в прелюбодеянье

Множества других влюбленных

Ищет грешник оправданья.

Но, увы, чтоб искупить

Грех богопротивный мой,

Нужно мне о вас забыть,

То есть умереть самой

Иль любовь свою убить.

Уезжайте тотчас прочь,

Ибо жажду лицезреть

Вас, синьор, и день и ночь.

 

Федерико

 

Я могу лишь умереть,

Чтобы как-то вам помочь.

Телом без души я стал

От тоски и от кручины,

Но хотя я жить устал,

Не дает мне бог кончины,

Раз о ней я возмечтал.

Дайте мне испить отравы —

Разрешите мне устами

Ваших рук коснуться.

 

Кассандра

 

Здравый

Человек не станет в пламя

Порох сыпать для забавы.

Прочь! Настал прощанья миг.

 

Федерико

 

Вы жестоки беспредельно.

 

Кассандра

(в сторону)

 

Я, хотя соблазн велик,

Не хочу, чтоб яд смертельный

В сердце из руки проник.

 

Федерико

 

Как сирена, речью нежной

Ввергли вы меня, синьора,

В бездну горести безбрежной.

 

Расходятся в разные стороны.

Кассандра

 

Честь моя! Будь мне опорой,

Иль паду я неизбежно.

 

Федерико

 

Ноги гнутся подо мною.

 

Кассандра

 

Сердце смятено мое.

 

Федерико

 

Страстью я томлюсь больною.

 

Кассандра

 

Я погибну от нее.

 

Федерико

 

Я же нет: мертвец давно я.

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

 

ЗАЛА ГЕРЦОГСКОГО ДВОРЦА В ФЕРРАРЕ

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

 

Аврора, маркиз Гонзаго.

Аврора

 

Я сказала правду вам.

 

Маркиз

 

Быть не может! Взвесьте снова

То, что вы мне сообщили,

И не говорите громко.

 

Аврора

 

Я вас в тайну посвятила,

Чтобы мне советом помощь

Оказали вы.

 

Маркиз

 

Но как же

Вы узнали о греховной

Связи графа и Кассандры?

 

Аврора

 

Слушайте же! Я не скрою,

Что любила графа, хоть

Он коварством превосходит

Грека хитрого Улисса[188].

Он, когда отцом был послан

В Мантую встречать Кассандру,

Обязался честным словом,

Столь дешевым у мужчины,

В брак вступить со мной законный.

Но вернулся он печальный

И отверг совет отцовский

Жизнь свою связать с моею

Лишь под тем пустым предлогом,

Что меня он к вам ревнует.

Так как ревностью пришпорить

Слишком медленное чувство

Вправе женщина нарочно,

С вами сблизилась я, Карлос,

Но не тронула нисколько

Сердце графа. Кто не любит,

Тот и ревновать не может.

Стала я искать причину

Равнодушия такого

И, поскольку проникать

Через толщу стен способен

Рысий взор ревнивых женщин,

Я ее узнала скоро.

С туалетною Кассандры

Смежны два больших покоя,

Где развешано по стенам

Множество картин отборных

И зеркал в роскошных рамах.

Подозрение не ходит,

А крадется. Я, проникнув

В первую из этих комнат,

Вижу в зеркале, — о ужас! —

Как лобзанья, словно розы,

Граф срывает с уст Кассандры.

Я ушла оттуда с дрожью,

Плача о своей утрате

И об их позоре общем.

Зная, что в отъезде герцог,

Предались они пороку

Столь открыто и столь слепо,

Словно им и не зазорно,

Что быть может обнаружен

Их проступок, на который

Не решился б ни язычник,

Ни нагой дикарь заморский.

Мне казалось в ту минуту,

Что и зеркало немое

Затуманилось слегка,

Чтоб не видеть их позора.

Позже получила я

Много доказательств новых

И могу уверить вас,

Что паденье было полным.

Говорят, что скоро герцог

Возвратится из похода,

В дни которого украсил

Род свой древний славой громкой,

Послужив отважно папе

И святейшему престолу.

Посоветуйте, что делать

В положении подобном

Мне, которая боится,

Что еще ей станет горше,

Если вы, как Федерико,

Мне в любви клянетесь только

Для того, чтоб так же низко

Поступить потом со мною.

 

Маркиз

 

Нет лекарства лишь от смерти,

Да к тому же смерть, Аврора,

Лишь над нашим телом властна,

А не над душой, поскольку

Тот бессмертен, кто умеет

Жить для славы и потомства.

Герцогу сказать должны вы,

Что женой мне стать готовы,

И возможность обретете

В Мантуе зажить спокойно.

Если даже дикий тигр,

Чьих тигрят украл охотник,

След которого потерян,

Броситься способен в море

От неутоленной мести,

То искупит жертвой большей

Свой позор Ахилл феррарский[189],

Ибо кровь одна отмоет

Столь жестокую обиду,

Если только раньше грозный

И всевидящий создатель

Карой не воздаст за похоть

И в гигантов непотребства

Не метнет небесных молний.

Вот таков совет мой вам.

 

Аврора

 

Вместе с вашею рукою

Я принять его согласна.

 

Маркиз

 

Пусть же зеркалом Горгоны

Для Цирцеи новой станет

Зеркало в ее покоях![190]

 

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

 

Те же, граф Федерико и Батин.

Федерико

 

Как! Он даже ждать не стал,

Чтобы встретили его мы?

 

Батин

 

Чуть завидел ваш отец

Стены города родного,

Как покинул в поле свиту,

Тотчас же вскочил на лошадь