НЕТ ЗНАТНОСТИ БЕЗ ДЕНЕГ 8 страница

Макаррон

 

Ишь, как отрезала ретиво!

 

Отавио

 

Мой бог!

 

Руфино

 

Ах, черт!

 

Федерико

 

Нельзя сильней!

 

Отавио

 

Вы терпеливы были с ней.

 

Федерико

 

Я только слушал терпеливо.

Да что другого было ждать

От королевы? Людовико

Она сестра…

 

Отавио

 

Звучит так дико!

Должны вы деньги вновь собрать,

Чтоб знатным сделаться… Тиранка!

 

Макаррон

 

Ах, деньги, деньги, все-то в них!

Первопричина дел земных,

Их смысл, и сущность, и изнанка…

И что нам объяснит точней

И совершенней дел теченье?

На чем мы строим наше мненье,

Оценку жизни и людей?

Горбун — с деньгами? Он красивым

Слывет, и мудрецом — дурак,

Здоровым умником — толстяк,

Кто худ — разумно бережливым.

Ты — рыжий, при деньгах, так ты

Уж Адонис, а не Иуда,[32]

Вы ж четверо (в том нету чуда)

Без денег — нищие шуты.

 

Руфино

 

Отец мой и сеньор! Раз деньги,

Как то доказано, всегда

Основа знатности и сами

Душа всех дел и начинаний,

Те деньги, что вы потеряли,

И знатность рода, ту, которой

Лишились вы, верну делами

И закреплю оружьем я.

А раз оружие — основа

Домов знатнейших — прославляет

Величье их, ну, а потом

Подняться деньги помогают —

Оружьем я клянусь своим

И обязуюсь добиваться

Похвал почетных, чтобы знатность

Бессмертьем подвигов вернуть вам.

И пусть, отец мой, не увижу

Я блеск седин почтенных ваших,—

Тех, что на грудь вам ниспадают,

Как змеи снежные, — покамест

Их не одену, не покрою

Червонным золотом, достав

Его для вас из недр Офира,

Из бездн Аравии ужасных,[33]

И не торгашеством презренным,

Не ухищреньями обмана,

А лишь при помощи одной

Руки вот этой, этой шпаги.

И с ними я надеюсь стать

За все обиды эти — карой,

За униженья все — возмездьем,

Судьбой счастливою в несчастьях,

И в этой смерти — вечной жизнью,

И в этой жизни — громкой славой,

В позоре этом — честью, словом,—

Богатством в этой нищете.

 

Федерико

 

Постой, Руфино, обожди,

Послушай, вникни и останься!

 

Руфино

 

Отец мой и сеньор, простите!

Раз королева грубой бранью

Такою оскорбила вас,

Мой долг оружьем вас прославить.

 

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

 

Федерико, Отавио, Лусиано, Макаррон.

Лусиано

 

Я, сеньор мой, знатность ту,

Что всегда рождают деньги,—

Хоть судьба вас обрекла

На такое униженье,—

Если брат решил оружьем

Вам вернуть, верну ученьем.

Ведь дано науке тоже

Возводить на трон, нередко

Императорами делать.

Мной убитые нелепо

Годы юности цветущей

Не страшат меня — надежду

Потерять не заставляют.

Ведь и Горгий Леонтинец[34]

Приступил, на диво грекам,

Пожилым — ему сто двадцать

Было лет тогда — к ученью.

Беден я и благороден,

И отчизну неизбежно

Должен я покинуть. Нет

В мире бедствия страшнее

Для любого человека —

Бедным жить в местах, где прежде

Жил он знатным и богатым.

А вернусь к тебе, отец мой,

Мой сеньор, и удостоюсь

Твоего я лицезренья

Лишь тогда, когда в науке

Буду славою увенчан,

Потому что если знатность

В рост идет с деньгами вместе,

То наука, как сказал я,

Помогает нам сберечь их.

Потому-то и хочу я

Обрести в науке деньги,

Чтоб, с судьбою вашей споря,

Вас спасти от униженья.

 

Федерико

 

Лусиано, сын мой! Тоже

Бросить ты меня намерен?

Стой, послушай, подожди,

Слушай, наберись терпенья!

 

Лусиано

 

Нет, отец мой и сеньор,

Уж простите: раз презреньем

Вы таким окружены,

Я вам честь верну ученьем.

 

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

 

Федерико, Отавио, Макаррон.

Отавио

 

Пускай Лусьяно и Руфино

В оружье и науках место

Отводят знатности — исчадью

Гнуснейшему греха и денег.

Ее держало златолюбье

В плену в подземных черных безднах,

Теперь же выпустило вдруг

На волю бешеного ветра

И волн гулливых и мятежных.

О тираническая власть

Стихий, свободных элементов!

И вот уж знатность обернулась

Дельфином иль орлом надменным.

Могучие, они проникли

В миры, сокрытые доселе,

Куда и солнце не всегда

Заходит, соглядатай неба.

Я, одинокий, бесталанный,

Без дружбы, мужества, надежды,

Без силы, бедный в самом деле,

Эпитетов я без числа

Мог подобрать бы к слову «бедный».

Какие я могу моря

Избороздить, какие земли,

Какие страны, королевства?

В одних я зло найду, наверно,

В других презренье и насмешку.

О низкие законы мира!

Зачем вы подчинили деньгам

И знатность крови, и дыханье,

И жизни первый жаркий трепет?

Ты, небо, прокляни тирана —

Того, кто в буйном ослепленье

Признал за божество металл

И богом сделал торг презренный.

О мой отец! Я вне себя!

О мой сеньор! Мой ум слабеет.

Считает он безмерным зло

И видит тщетность исцеленья.

Боюсь врагини-королевы.

Я беден, вас я вижу бедным,

Вас, жертву, что угодна богу

Была всегда, благой пример.

Но если деньги тех находят,

Кто не заботится об этом

(Черта людей властолюбивых,

Черта людей всегда беспечных),

Мир обойду, их не ища,

Пока их где-нибудь не встречу.

Пересеку моря и бездны

И гор заоблачные цепи.

Я знаю: делаю я глупость,

Вас покидая, но намерен

Я стать глупцом — тогда удача

Придет сама: я должен прежде,

Чем стать счастливцем, стать глупцом.

 

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

 

Федерико, Макаррон.

Федерико

 

Скорее, Макаррон, за ним,

Останови!

 

Макаррон

 

Ну нет! Намерен

Я тоже знатность приискать.

Ее мне деньги обеспечат.

Как приискать их, я придумал.

Великолепный план, чудесный!

Сперва прикинусь полоумным,

И нищим, и скупцом отпетым —

Ведь только их находят деньги,

Да тех, кто крив иль от рожденья

Левша, ну, словом, антиподов

Людей красивых и своей

Судьбой довольных. С этой целью

Намерен присоединиться

Я к вашим сыновьям, — теперь

Они вас бросили по разным

Соображеньям. Лишь колеблюсь,

За кем из них пойти. Признаться,

Оружье мне не по душе.

Оно — как врач жестокосердный,

Солдаты — вечные больные,

Раненье пулей — их рецепт.

Левшам одним в солдатах место.

В науках тоже мало проку

Я вижу; много в них помех:

Меня приводит в страх и трепет

Воспоминанье об изюме,

Покрытом плесенью, о яйцах

Гнилых иль с болтуном, о вечном

Чередованье probo[35] с nego[36]

В пылу высокопарных прений

О грубых солецизмах… Нет!

Отавьо путь, я полагаю,

Куда разумней, и вольней

На нем дышать… Хотя и мало

Сулит он выгод, много легче

И беззаботней жизнь зато.

Я за Отавио пойду

В Неаполь, к вам вернусь не прежде,

Чем знатным буду и карманы

Мне знатность золотом набьет.

 

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

 

Федерико один.

Федерико

 

Ни мрамору, ни прочной бронзе

Такого не снести мученья

Среди ужасных этих бед,

Печальных этих происшествий.

Руфин, Отавио, Лусьяно,

Повремените же!

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

 

Федерико, Лусила.

Лусила

 

Что это?

Вы плачете, сеньор?

 

Федерико

 

Лусила!

Коль плачу, значит боль безмерна.

 

Лусила

 

Да в чем беда?

 

Федерико

 

В том, что утратил,

Лусила, все, что я имел.

Те души, что одушевляли

Меня, — их больше нет. Навеки

В закате черном закатились

Мои светила, столько лет

Ночь озарявшие мою.

Мои глаза лишились света,

Мои разбились зеркала,

Ну, словом, говоря яснее:

Руфин, Отавио, Лусьяно

Ушли.

 

Лусила

 

Да как же так?

 

Федерико

 

Наверно,

Кажусь им старым и несчастным.

Но, их клеймя за поведенье,

Я за почтительность сыновью

Им благодарен. Посоветуй,

Что делать мне?

 

Лусила

 

Утешьтесь.

 

Федерико

 

Где же

Смогу найти я утешенье,

Моих лишившись сыновей?

 

Лусила

 

У бога.

 

Федерико

 

Я богат терпеньем.

 

Лусила

 

Я вам рабою буду верной.

За все благодеянья ваши

Вознаградить я вас хочу.

Я из семьи простой и бедной,—

Вскормили вы, сеньор, меня,

Взыскали ласкою своею,

Хотя я ласки и не стою.

Сеньор, не бойтесь: я сумею

Вас прокормить. Я, вся в слезах,

Стучаться буду во все двери,

Везде моля о подаянье.

Себя продать не пожалею!

 

Федерико

 

Лусила! Близок мой конец.

Пойдем взглянуть, ушли ли дети.

 

Лусила

 

Идем.

 

Федерико

 

Мой бог! Они ушли.

 

Лусила

 

Да кто сказал вам?

 

Федерико

 

Сердце, сердце!

Оно в груди на части рвется.

 

Замок, где скрывается от преследований Камилла. Входит Аурелия, придворная дама Камиллы, со свечой в руке. За ней следуют Камилла в черном платье с волочащимся по полу шлейфом, прижимая платок к глазам, и певец. Камилла и певец садятся.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

 

Камилла, Аурелия, певец.

Камилла

 

Здесь любовь мою хранит

Величавое надгробье,

Но его могучий вид,

Аурелья, лишь подобье

Сердца, что под ним лежит.

Крепко мраморное ложе,

Прочен камень гробовой,

Я в несчастье с камнем схожа,

О отец любимый мой!

Я твоя гробница тоже.

Я, пока не отомщу,

Стану плакать — так утрата

Тяжела, так я грущу!

Кровью вражьей цвет граната

Алебастру сообщу.

Я убью своей рукою

Лудовико…

 

Аурелия

 

Госпожа!

Твой обед перед тобою.

 

Камилла

 

Жизнью мало дорожа,

Стану ль тешиться едою?

Есть не буду.

 

Аурелия

 

Чтобы жить,

Надо есть. Лишь так отмщенье

Сможешь ты свое свершить.

 

Камилла

 

Смерть несет нам избавленье,

Так не лучше ль с ней дружить?

 

Клаудио и Перейро вносят стол, покрытый черной тафтой. Оба они в плащах с капюшонами.

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

 

Те же, Клаудио и Перейро.

Клаудио

 

Вот обед, принцесса. Кушай!

 

Камилла

(певцу)

 

Ты мне снова повтори

Свой рассказ печальный!

 

Певец

 

Слушай.

 

Камилла

 

Стану есть я.

 

(Певцу.)

 

Говори.

 

(В сторону.)

 

О отец! Я долг нарушу,

Но меня ты не кори.

 

Певец

(поет)

 

Вот как гордый Лудовико,

Дук Неаполя, Сицилии,

Дук Калабрии преславной,

Сверг великого Энрике.

 

Камилла плачет.

Аурелия

(певцу)

 

Видишь, плачет! Перестань!

 

Камилла

 

Ах, отец мой милый!

 

(Певцу.)

 

Ты

Продолжай. Нам плакать надо —

Так мы можем боль смягчить!

 

Певец

(поет)

 

Злой изменой и коварством

Взял он гавани, твердыни.

В этом деле неустанно

Бунтари ему служили.

 

Камилла

(к Перейро)

 

Дай воды.

 

Перейро

 

Вот.

 

Камилла

 

Ах! Что это?

 

Перейро

 

Ты подать воды просила.

 

Камилла

 

До краев наполнить кубок

Мне глаза поторопились.

Убери…

 

(Певцу.)

 

Ну, что ж молчишь ты?

 

Певец

(поет)

 

Защищаться стал король.

Только как-то ночью звери —

Больше тысячи их было

Во главе с жестоким тигром —

Короля во сне схватили.

Предают его свои.

Вот шатер покинут ими:

Десять ран ножом в кораллы

Вмиг седины превратили.

 

Камилла

 

Десять ран ножом… О звери!

 

Клаудио

(певцу)

 

Перестань!

 

Камилла

(к Клаудио)

 

Меня лишить ты

Хочешь радости? Ведь слезы —

Радость всем сердцам унылым.

 

(Певцу.)

 

Продолжай!

 

Входит конетабль Амадей, нарядно одетый, в шляпе с перьями.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

 

Те же и конетабль Амадей.

Амадей

 

Твои мне ноги

Дай обнять!

 

Камилла

 

Как ты решился,

Амадей, предстать пред очи

Пред мои в наряде пышном?

Над моим смеешься горем

И отца бесчестишь. Видно,

Стыд последний ты утратил,

Раз ко мне так заявиться

Ты дерзнул. Ступай отсюда!

Не хочу тебя я видеть.

 

Амадей

 

Нет. Моя похвальна дерзость,

Вести добрые защитой

Станут мне.

 

Камилла

 

О чем, какие?

 

Амадей

 

Знай: успехи Лудовико

Смерть пресекла. Увенчал он

Лоб свой ветвью кипариса,

Уж в священной яшме место

Он обрел…

 

Камилла

 

Что говоришь ты?

 

Амадей

 

Да! Надменный Фаэтон,[37]

Солнца пламенный возница,

Выпал вдруг из колесницы.

Я присутствовал при этом.

 

Камилла

(слугам)

 

Уберите стол.

 

(Амадею.)

 

Ты видел

Лудовико мертвым?

 

Амадей

 

Слушай!

Из рассказа все постигнешь.

На испанском скакуне

(Конь казался Гипогрифом,[38]

По обилью пятен яшме

Был подобен, по расцветке —

Небу в звездах) Лудовико

В поле выехал. Земли

Не давал коню копытом

Он касаться, заставляя

Землю завистью томиться

К зверю дикому. Когда же

Пье де Груты он достиг,

Звук заслышав труб военных,

Звук, его воспламенивший,

Он коню дал шпоры, воздух

Вмиг на сферы поделив…

О, не так ли лебедь волны

Рассекает?.. Конь ретивый

Со свирепостью безумной

Налетел на камни… Криком

И поводьями его

Не сдержать — и конь на камни

Ездока с налету скинул.

Так чудовище повергло

Ниц монаршее величье,

Святость сана. Изваянье,

Что повержено во прах,

Нам твердит неумолимо:

Власть земная — та же глина;

Камня малого довольно,

Чтоб ее повергнуть ниц.

А потом коня убили.

Злые фурии вселились,

Знать, в коня. Господь и зверю

Дозволяет, разъярившись,

Стать злодею божьей карой.

Так конец свой горделивость

Обрела, сдалась жестокость,

Так господняя десница

На камнях кровавых зримо

За тебя сама вступилась.

После, с честью королевской,

Обманув апрель твой чистый,

На престол возвел Неаполь

Лудовикову сестрицу,

У тебя отняв наследство.

Эта новость оживит

Пусть тебя, а божья кара

На отмщенье вдохновит.

Возврати престол: Камиллой

Стань для всех непобедимой,

Брось тюрьмы невольной праздность,

Собери пехоту, пики

И мечи. Клянусь тебе:

Много преданных дворян,

О бессмертная Камилла,

Ты в Неаполе найдешь

И повсюду в королевстве.

Не найти предлог счастливей…

 

Камилла

 

Бог за меня отмстил. О мой отец любимый!

От клятвы он меня освободил

В отмщенье быть неумолимой.

И вам и мне теперь он небо возвратил.

Когда Неаполя достигну,

Я вечный памятник вам, мой отец, воздвигну.

Тиран погиб. Изгонит

Из сердца прежний страх известие само.

«К оружью!» — ветер стонет.

Ты, королевство, сбрось позорное ярмо,

Скорбь замени усладой!

Камиллой стану я, раз мне не быть Палладой.[39]

 

НЕАПОЛЬ. ЗАЛА ВО ДВОРЦЕ

 

Королева Джулия, адмирал Сесар.

Сесар

 

Она в пустынный замок удалилась.

Своею крепостью понравился он ей.

Он морем защищен, и в нем она укрылась.

Там в море Аполлон нисходит в тьме ночей.

В Диану древнюю она преобразилась.[40]

Там чудо новое, там дивный мавзолей

Отца убитого в граните воскрешает,

У солнца алебастр блестящий отнимает.

 

Джулия

 

Ту, Сесар, женщину мне надо захватить.

 

Сесар

 

Нельзя никак!

 

Джулия

 

Ужель невыполнимо?

Решенье принято, пред ним ли отступить

Мужчине смелому?

 

Сесар

 

Увы, непобедима

Камилла храбрая!

 

Джулия

 

Нельзя ли прекратить

Поток твоих похвал? Они мне нестерпимы.

 

Сесар

 

Не отвергай меня, о Джулия, тогда

Я умерщвлю ее.

 

Джулия

 

Своей любовью. Да?

 

Сесар

 

Любовью?

 

Джулия

 

Сесар! Кто о женщине вздыхает,

В душе воссоздает ее живой портрет.

Любая похвала в нем чувство разжигает,

Желанья пылкие… Но, герцог, сам предмет,

Та женщина, потом его же изумляет

Своей обычностью.

 

Сесар

 

А может, славой?

 

Джулия

 

Нет!

Ты глупостью меня приводишь в изумленье.

Сильна в тебе любовь, во мне — долготерпенье.

В поход я выступлю, а там определю,

Отважна ли она, красавица ль такая.

Я захвачу ее, иль захватить велю.

Ты собери отряд…

 

Сесар

 

Она — звезда простая,

Ты — солнце рядом с ней.

 

Джулия

 

Ту кисть я не хвалю,

Что лжет, ее красу притворно умаляя.

А ты, хваля меня, браня ее потом,

В хуле и в похвалах ты выглядишь шутом.

Указ мой объяви: тому я обещаю

Все, что я в силах дать, кто приведет ее.

За дело трудное награду повышаю —

Пусть люди видят в ней веление мое.

 

Сесар

 

А если я возьмусь? Что я приобретаю?

 

Джулия

 

Сменю на милость гнев за рвение твое.

 

Сесар

 

Награда велика.

 

Джулия

 

Не медли же с указом —

Пусть милость и мой гнев увидят люди разом.

 

Местность в горах. Появляются Отавио и Макаррон, одетые как бедные путешественники.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

 

Отавио, Макаррон.

Отавио

 

Мы заблудились и вслепую

Бредем за призрачной мечтой.

 

Макаррон

 

Отавьо! Глупостью большой

Попытку нашу назову я,

Мечту безумной нахожу я.

И хоть я золото давно

Заобожал, но ведь грешно

Скрывать! Я без прикрас, открыто

Скажу: прекрасно, знаменито

И изнурительно оно.

Но шутки в сторону. Скажите:

Что вы хотите предпринять?

Бродить без цели, голодать?

 

Отавио

 

Клясть небо!

 

Макаррон

 

Лучше закусите

Спокойно, а потом сосните —

В беде ох как полезен сон!

 

Отавио

 

Зачем на жизнь ты осужден,

Бедняк, раз прежде был богатым?

 

Макаррон

 

Отца считаю виноватым

Я вашего.

 

Отавио

 

Да, точно он

Всех унижений, бед причина.

С лихвой за верность заплатил —

Он два мильона одолжил…

 

Макаррон

 

Вот сумасброд, вот дурачина!

 

Отавио

 

Не забывай — ты видишь сына

Ему послушного…

 

Макаррон

 

Вы бровь

Не хмурьте!

 

Отавио

 

Ты ж не пустословь.

Мы королю жизнь и именье

Отдать должны…

 

Макаррон

 

Нравоученье,

Мораль — пустое все!

 

Отавио

 

Любовь

На жертвы побуждает эти

Вассалов…

 

Макаррон

 

Мало ли на свете

Безумцев…

 

Появляются Камилла, конетабль Амадей, в коротком плаще, при шпаге, и Аурелия.

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

 

Те же, Камилла, конетабль Амадей и Аурелия.

Камилла

 

Пеших и коней

Ты собери сюда скорей.

 

Амадей

 

Не бойся. Я за все в ответе.

Собрать их — точно что верней.

Я соберу их отовсюду.

А где мы встретимся с тобой?

 

Камилла

 

Охрану ты пришли за мной,

Средь этих вязов ждать я буду.

 

Конетабль Амадей уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

 

Отавио, Макаррон, Камилла, Аурелия.

Отавио

 

Мой бог!

 

Макаррон

 

Дивитесь, верно, блюду

Похлебки?

 

Отавио

 

Ангел неземной!

Ты солнце, ты восторг для взора!

 

Макаррон

 

Сеньор, конечно, был бы прав,

Будь с этим блюдом сто приправ.

 

Отавио

 

Ты груб.

 

Макаррон

 

Я лакомка, обжора.

Что делать мне? Таков мой нрав.

 

Отавио

 

Родится ж красота такая!

 

Макаррон

 

И голод! Ем я как за двух.

 

Отавио

 

Ах, как ты груб!

 

Макаррон

 

Да, я — пастух.

 

Отавио

 

Смотри: взошла звезда, мерцая.

 

Аурелия

(Камилле)

 

Глядись в ручей. Он, убегая,

Куда-то вдаль тебя зовет,

Своей струей он травы гнет,

В тебя жемчужины бросая.

 

Отавио

 

Взгляни на солнце, на звезду.

 

Макаррон

 

Сеньор! Должно быть, вы в бреду.

Я на нее гляжу… и что же?

 

Отавио

 

Вот наша пища.

 

Макаррон

 

Не похоже.

 

Отавио

 

Как манна, лучшую еду

Заменит.

 

Макаррон

 

Ем, не ощущаю.

 

Отавио

 

Я легче поступи не знаю.

Пойми же — это духи…

 

Макаррон

 

Да.

Уж слишком нежная еда.

Духовной я предпочитаю

Еду телесную всегда,