Замысел музыкального оформления

Замысел постановки спектакля складывается у режиссера в результате тщательной и глубокой работы над пьесой. Известно, что каждый режиссер по-своему видит одну и ту же пьесу, по-своему трактует ее сверхзадачу. Здесь имеют значение особенности художественного мышления режиссера, его культура, темперамент, вкус -- короче, его творческая индивидуальность.

Режиссер нередко развивает авторский материал, усиливает те или иные сюжетные линии, выделяет идейные акценты и т. д. И конечно, существенную помощь в этом может оказать музыка.

Музыкальное решение спектакля режиссер начинает осмысливать только после* того, как разработаны основные вопросы драматургии пьесы. Свой замысел музыкального оформления он строит в основном на включении в спектакль условной музыки, так как сюжетная уже предопределена авторскими ремарками. Вместе с тем режиссер может предусмотреть изменения и в сюжетной музыке.

Существует целый цикл драматических произведений, которые немыслимы на сцене без музыкального оформления. Это водевили, музыкальные комедии, сказки (Гоцци, Андерсена, Гофмана и др.). Есть и такие драматические произведения, смысл и стиль которых выражаются ярче, если в спектакль введена условная музыка, музыка, предложенная режиссером. Таковы многие пьесы Шекспира, Гольдони, Шиллера, Мольера и целого ряда советских и современных зарубежных драматургов.

Но наряду с произведениями, для которых музыкальное оформление необходимо, можно назвать достаточно большое количество драматических произведений, таких, как пьесы Островского, Ибсена, Горького, Чехова, драматургия которых не требует включения условной музыки. Это, конечно, не значит, что включение такой музыки в подобные пьесы вообще противопоказано.

Имеется немало примеров, когда музыка, введенная режиссером, органически входит в ткань «немузыкальных» спектаклей. Протестующая, страстная, кипучая музыка Рахманинова, переходящая от трагического звучания к оптимистическому, утверждающему, помогла режиссеру раскрыть в спектакле «Васса Железнова» (Минский народный театр) тему уходящей, гибнущей жизни мира Храпова и Железновых и появление новой, светлой, здоровой силы, которой принадлежит будущее.

Музыкальный образ спектакля складывается не сразу, творческая мысль режиссера нередко идет сложным путем и в процессе работы над спектаклем, при встрече с композитором, художником, исполнителями его музыкальный замысел может измениться. Нередко вопрос ввода отдельных музыкальных номеров в тот или иной эпизод сценического действия решается только в процессе репетиций и не всегда заранее может быть предусмотрен. Однако общее музыкальное решение обязательно намечается режиссером заранее, в период его работы над пьесой, и фиксируется в постановочном плане.

Музыкальное решение спектакля -- сугубо творческая задача и естественно, что режиссер вводит музыку в спектакль, согласуясь со своим воззрением на ее роль в драматическом искусстве.

Одни режиссеры, тонко чувствуя музыку, вводят ее в спектакль только в тех местах, где она действительно необходима и несет вполне определенную функцию. Другие насыщают музыкой и шумами каждый акт, каждую картину. Однако такая чрезмерная увлеченность нередко приводит к тому, что музыка становится назойливой и отвлекает зрителя от сценического действия, вместо того чтобы усилить сцену, заглушает ее.

Нередко мастерство режиссера состоит именно в том, чтобы отказаться от музыки там, где кажется, что ее ввод был бы оправдан. Известно, что тишина на сцене -- тоже звуковая окраска. Вот как, например, решена «увертюра» к пьесе Ибсена «Привидения», поставленной в Ленинградском Малом драматическом театре. Сцена тонет в темноте. Тихо. Секунда, другая, третья... И незаметно для себя зритель начинает слушать эту тишину. Он слышит и ощущает ее все явственнее. Но вот звучание тишины поднялось на самую высокую ноту и оборвалось. В высвеченном участке сцены появляется персонаж-- действие началось.

Подход к музыке в спектакле во многом зависит от общей музыкальной культуры режиссера, от того, обладает ли режиссер музыкальным слухом, музыкальной памятью, чувствует ли ритм, умеет ли слушать и понимать музыку, может ли мыслить музыкальными образами и т. д. Музыкальность режиссера, организующего сценическое воплощение музыки, помогает ему творчески сочетать ее с жизнью на сцене.

Выше уже говорилось о том, как глубоко и разнообразно может быть использована музыка в спектакле. Ввести в спектакль музыку -- значит найти стройную музыкальную драматургию всей постановки. Конечно, если режиссер использует в спектакле эпизодическое включение музыкальных номеров, то говорить о музыкальной драматургии спектакля как таковой не приходится. Но и в этом случае опытный режиссер никогда не будет использовать музыку только по внешнему поводу, формально.

Музыкальная драматургия может быть разработана режиссером широко или очень экономно, но всегда музыка должна подчиняться определенной мысли творческого замысла постановки спектакля.

Ярким примером может служить режиссерский замысел Станиславского постановки чеховской «Чайки» на сцене Художественного театра. Станиславский пишет в своих воспоминаниях: «Пьеса начинается в темноте, августовский вечер. Тусклое освещение фонаря, отдаленное пение загулявшего пьяницы, отдаленный вой собаки, кваканье лягушек, крик коростеля, удары отдаленного церковного колокола... Зарницы, вдали едва слышный гром». Такая шумовая увертюра должна была, по мнению Станиславского, сразу же вводить зрителя в' тревожную, тоскливую атмосферу жизни героев. И далее: «...Вечер, восходит луна, двое людей -- мужчина и женщина перебрасываются почти ничего не значащими фразами, свидетельствующими разве о том, что они говорят не то, что чувствуют (чеховские люди часто поступают так). Вдали играют на рояле пошлый трактирный вальс, который заставляет думать о нищете духа, о мещанстве, о кобатинстве окружающей среды...» А под конец: «...осенний вечер, стук дождевых капель о стекла окон, тишина, игра в карты, а вдали -- печальный вальс Шопена, потом он смолк. Потом выстрел... жизнь кончилась...»

В приведенных отрывках -- вполне четкий режиссерский замысел будущего спектакля, в драматургию которого органично вошли музыка и шумы.

Таким образом, быть или не быть музыке, как во всем спектакле, так и в отдельных его сценах,-- вопрос сугубо творческий, он решается режиссером всегда конкретно и не терпит штампа.